Слухи (1/1)
Наталью разбудило пение кочетов. Её левая рука была под головой Григория, голова лежала на его груди, а сам он лежал раскинувшись. Осторожно вытащив руку из-под его головы она встала, поправила сарафан, убрала волосы, повязала на голове платок, и тихо покинула хлев. Выйдя за Мелеховский двор, Наталья кинулась домой. Единственное, чего она боялась, по приходе домой, встретить ту Наталью, или другую. Но всё обошлось. Её встретила мать со скалкой в руках. — С Григорием была? — Да. Иль нельзя? Мы любим друг друга! — Смотри, Натаха, как бы привычкой не стало — возвращаться по утру, особенно, если замужняя! — Не станет! — ответила Наталья, и вошла в дом. Набрав в чан ледяной воды, она опустила туда своё лицо. Умывшись, она встала к иконам. Помолившись, села с матерью за стол, и насытившись, принялась за хозяйство, Ведь оно было большое. Четырнадцать пар быков, косяк лошадей, матки с Провальских заводов, полтора десятка коров, пропасть гулевого скота, гурт в несколько сот овец. Да и так поглядеть есть на что: дом не хуже моховского, о шести комнатах — под железом, ошелеван пластинами. Дворовая служба крыта черепицей, нарядной и новой; сад — десятины полторы с левадой. Сама же она думала: было ли у неё с Григорием что, или нет. Судя по тому, что одежда была на ней только чуть помята, он ограничился обхаживанием. Всё шло своим чередом: хозяйство, поле... день на день похож. Только видел кто-то её, когда она при петухах от Мелиховых бежала, вот и распустили про неё грязные слухи. И вот, когда Наталья по своему обыкновению отправилась на вечерню в церковь... Придерживая левой рукой подал юбки, обходя перламутровую синь раскинутых по улице лужиц, Наталья дошла до церкви... Ей загородили дорогу парни. Обходя их, Наталья услышала: — Чья это? Ты угадал? — Да это Наташка Коршунова. — У ней, гутарют... с Пантелеем хромым, спуталась. — Вон что-о-о!.. Наталья, спотыкаясь о неровную стилку камней, дошла до паперти. Вслед ей вполголоса камнем пустили грязное, позорное слово. Под хихиканье стоявших на паперти девок Наталья прошла в другую калитку и, пьяно раскачиваясь, поплелась к Дону. "Ведь такого не было, — говорила Наталья про себя, — ну потискал меня Григорий, и всё. А тут: Пантелей!" Наталья не заметила, как дошла до утёса. Внизу зияли острые камни. Не высоко, но достаточно, чтобы выпустить себе позорную кровушку. "Не трусь, прикончи с позором в один раз!" — слышала она голос, да и послушалась его. Кусая распухшие, искусанные в кровь губы, Наталья шагнула вниз... Да не долетела она: задержал её опоясавший по талии кнут... — Дура, что делаешь! — сказал Григорий, выловив Наталью из пропасти. А когда та оказалась в объятьях Григория сорвалась на слёзы: — Прости меня Гриш, услышала плохую молву, и решила порешить себя! — А знаешь, что про меня гуторют? — Знаю, и от части это правда. И не говори мне, что это не так... — И что с того! А если бы я, как очумелая баба, головой в пропасть? Какой бы я был после этого казак! — Тебя бы вообще... Утешив Наталью сладким поцелуем, Григорий проводил её до дому. — Я больше не допущу, чтобы ты до темна одна возвращалась домой, сам провожать тебя буду! — сказал Григорий, выпуская Наталью из объятий.