3 (1/1)

Анна не говорит, молчит, точит глазами камень в стенах больницы и не моргает. Её не дрожат ресницы. Анна просто пытается застрочить швейной машинкой времени раны сердца. Вместо двух ложек сахара?— три. И перца. Врачи говорят, что Анну не излечить.А Анна только смеётся, ведь смех?— это всё, что ей удётся из горла исторгнуть, как сущий яд.Отец не приходит, он горе полощет в виски, и кровь его бьётся к самому горлу близко, он кашляет, глядя в окно на холодный город.—?Недолго ему,?— шепчет Алекс на ухо Анне, и Анна, привычная к вечно включённой лампе, сестре говорит, что не отдаст её никому.Алекс целует крепче, чем в жизни, и даже дольше. Пальцы её стали ласковее и тоньше. Скоро ей даже косяк будет цапнуть нечем.Анна целует дым с тонких губ сестры, и сама будто пропитывается ядом.—?Я буду рядом, я обещаю. Рядом.И поцелуи Алекс, как нож?— остры.Правда, как нож. Анна режется добровольно. И улыбается:—?Милая, мне не больно. Только и ты обещай, что никогда не уйдёшь.Алекс клянётся.Утром укол, таблетки. Их медсестра называет ещё ?конфетки?. Анна глотает их и опять смеётся.Только в глухой палате её тонкий запах травки. Алекс, как раньше, просто играет в прятки. Шлёт для сестры приветы в свободный полёт.Ночью дыру вместо сердца почти латают. Анна на Алекс смотрит и забывает, что так бы хотела гибель сестры отсрочить?— ведь она здесь.Баюкает Анну Алекс и тает дымом.А за окном умирают годами зимы.—?Будешь со мной?—?Я останусь. Навек останусь.