The happy end. Часть первая. (1/1)
В последнее время Томас ведет себя странно, нет, команда от этого ничуть не страдает, но появилась в его взгляде какая-то мечтательность. Поначалу это особо не заметно, но Ламу становится интересно, тем более, что он остался без привычного уже внимания со стороны товарища по команде. Правда, сейчас все это с лихвой компенсируют остальные двое, но менее интересно причина не становилось.Попытки узнать что-либо плодов не принесли, Мюллер делал то же, что и всегда, по вечерам находился дома, Филиппу пришлось поиграть в секретного агента, чтобы выведать это. В общем, ничего необычного, но вид у друга по-прежнему был такой, будто он влюбился, причем взаимно. Выяснить, на кого его променяли, Лам посчитал делом чести, заодно и узнать, насколько адекватен новый партнер. Ответственность, так сказать.Решив не откладывать дело в долгий ящик, капитан приступает к исполнению своего плана, которого вообще-то просто не было, лишь пара мыслей о том, что это может быть кто-то из своих. Потому что больше рядом с Томасом никого нет. После тренировки Фил делает вид, что смертельно устал, пользуясь отсутствием Марио и Бастиана, он спокойно садится на скамейку к Мюллеру и устраивает голову на его плече.- Как будто все соки выжали, - бормочет Лам, прижимаясь к нему и обхватывая за руку.- А? Что? – тот выходит из транса и явно удерживается от того, чтобы отстранить от себя Филиппа, но потом берет себя в руки. – Ах, да, конечно, малыш. Отдыхай.Томас не смотрит на него, взгляд одноклубника направлен на другого человека. Поджатые губы, нахмуренный лоб, Бадштуберу что-то совсем не нравится, обычно этот милый юноша вне поля так себя не ведет. Лам сам отстраняется, миссия выполнена, не нужно быть великим детективом, чтобы понять, почему Хольгер на него так смотрит. ?Бинго!?, - думает он, подхватывая полотенце и сбегая в душ. С этих пор он больше не пытается добиться внимания Мюллера и смотрит на них с молчаливой улыбкой, одобряя.Лам больше и не думает об этом, пока ему ни случается видеть довольно пикантный момент из жизни парочки. Капитан бредет в сторону гостиной стана мюнхенцев, он снова устал, хотя сегодня пришлось поработать головой и повозиться с теорией. Голова уже не соображает, но вот звуки, раздающиеся из соседней комнатки с удобными мягкими диванчиками и телевизором, нельзя спутать с чем-то другим. Чьи-то стоны. Не то, чтобы ему очень хотелось узнать, кто там развлекается, но время позднее, все игроки уже должны быть дома. Филипп останавливается в дверях, тень надежно скрывает его, да и двое на диване едва ли обратят на него внимание. Они слишком заняты друг другом, хотя оба еще одеты. В мерцающем свете экрана телевизора Мюллер, а это именно он, занят Хольгером. Атаке сухих, Лам помнит, губ подверглась вытянутая шея, а те самые стоны издает Бадштубер, даже в этом неверном свете видно, как ему хорошо. Капитан опирается о дверной косяк, тихонько стучит по дереву и скрещивает руки на груди, встречая два затравленных взгляда.- А вам не кажется, что уже пора по домам? – вполне доброжелательно интересуется он.- Фил, ты… - Томас сглотнул, отстранился товарища по команде и потянулся в его сторону.- Я устал и хочу спать, может, вы уже переберетесь в более удобное место?- Это не то, что ты думаешь.- А я должен что-то думать? – вопрос, как и доброжелательность капитана, похоже, сбили незадачливых любовников с толку. – Ну, чего вы на меня вылупились? Нет, Томас, я не собираюсь устраивать тебе сцену, да и с чего бы.- Ты хочешь сказать, что знал?- Да, - подтверждает Лам и мягко улыбается. – И полностью одобряю все, кроме нарушения режима и издевательства над мебелью.- Ну ты даешь, - восхитился Хольгер.- Это было несложно. Так, - он хлопнул в ладоши. – Теперь быстро домой, чтобы через пять минут я вас здесь не наблюдал. Вперед-вперед-вперед!Подгоняемые командами и смехом, парни, словно пойманные на ?горячем? подростки, хотя, по сути, для Филиппа это так и было, поднялись и скорым шагом покинули комнату, получив напоследок пару одобряющих шлепков по заду. Глядя, как исчезают в темноте силуэты товарищей, капитан ловит себя на мысли, что, кажется, от троих осталось двое, но и этих двоих ему хватит за глаза.