Бонус. Ревность. Лукас Подольски. (1/1)

От автора: эта часть вышла очень странной. Моему альфа-ридеру понравилось, но сама не могу сказать ничего однозначного. А еще у меня полетел жесткий диск и один из текстов спасти не удалось, потому вот так немного тяжело и депрессивно.***Лукас уже привык, что его всегда ждут и жаждет вернуться к Швайнштайгеру, как возвращался до этого, в те промежутки времени, когда они играли в одной команде. Довольный, он предвкушает новую встречу, предаваясь воспоминаниям о гулянках, бурных ночах и всему сопутствующему. Лукас очень рад предстоящей встрече.Басти здоровается с ним довольно приветливо, обнимает, он рад старому другу, это видно, вот только Подольски ожидает совсем не этого, но решает ничего не выяснять до тех пор, пока они не останутся наедине. Однако, ни этим, ни следующим вечером этого не происходит, друг как будто забыл о его существовании. Разгадка этого феномена находится внезапно. Маленькие темные синяки на предплечьях Бастиана, слишком явные следы, практически отпечатки пальцев, он прекрасно понимает, каким образом могли появиться эти отметины. А потом видит как бывшего одноклубника и, похоже, уже бывшего любовника нагло и беззастенчиво щиплет за зад смеющийся Нойер, при этом за свои выходки не получая ничего кроме ответной улыбки. Это заставляет Лукаса задуматься, разозлиться и уйти с поля.Сегодня он не видит, как Швайни в раздевалке целует Филиппа, на это некому смотреть. Зато на следующий день видит, как руки Ману оказываются точно на тех местах, где еще виднеются синяки. То, что первый номер при этом прижат к стенке и явно доволен происходящим, ставит все на свои места. Пока он стоит и смотрит, чувствуя, как от злости начинает дергаться глаз, парни заканчивают обниматься, отрываются друг от друга, Бастиан поворачивается лицом, так, что становятся видны новые пятна, на сей раз у самого воротника футболки.- Значит, ты променял меня вот на это? – Подольски делает шаг вперед. – Это потому что у него размер больше, или тебе наконец-то позволили побыть сверху? – С каждым шагом громкость голоса повышается, однако он проходит мимо Швайнштайгера, отталкивая его и оказывается прямо перед удивленным Мануэлем.Первый удар становится для полной неожиданностью для голкипера, приходясь в солнечное сплетение, он хрипит, хватаясь за живот, а кулак Лукаса тут же врезается ему в челюсть. Конечно, Нойера таким не свалить, но, тем не менее, он шипит от боли, закрывая голову и отступая. Он знает только то, что не должен бить в ответ, иначе это все очень плохо кончится. Остается только отступать, стараясь увернуться от новых ударов.- Подольски, твою мать! – кричит Филипп, подбегая к ним и пытаясь оттолкнуть Лукаса, за что тут же получает несколько не менее болезненных тычков. Но, неимоверным усилием, капитан все же отталкивает возмутителя спокойствия. – Швайни, какого хрена ты там стоишь?!Бастиан будто отмирает и рвется к обидчику, чтобы как минимум отомстить, но перехваченный рукой Лама и твердым ?не бить?, направляется в противоположную сторону, к Ману, который все еще держится за живот и слизывает выступившую на губах кровь.- Лукас, может, ты мне внятно объяснишь, что здесь произошло? – интересуется Филипп, приближаясь к тому, его отвлекает появившийся Гомес.Видя проступающий на скуле любимого капитана синяк и все еще слегка задыхающегося Подольски, он не раздумывая направляется к последнему, тоже собираясь мстить.- Так, все, хватит, разошлись по углам, быстро! – не выдерживает Лам, уже практически рыча. – Подольски, марш в номер, завтра будешь объясняться с тренером!Тот безропотно подчиняется командному тону, кажется осознавая, что успел натворить в порыве ярости. Перспектива не самого приятного разговора с Лёвом, заставляет двигать отсюда как можно быстрее. Филипп кивает больше самому себе и идет к наиболее пострадавшему, сначала отталкивая от себя пытающегося посмотреть синяк Марио, а затем Швайни от Нойера.- Вы, двое, тоже проваливайте, - показывая, что они ему больше не интересны, Лам отворачивается. – Эй, Ману, ты как? Давай, пойдем отсюда, надо посмотреть, что там у тебя с губой. Вратарь благодарно кивает и, поддерживаемый под руку, идет вместе с ним. – Проваливайте, я сказал! Чтобы до завтра мне на глаза не попадались. – Гневно рычит Филипп напоследок. – И ты проваливай. – Достается показавшемуся в дверях Томасу.- Это что было? – тихонько интересуется он у товарищей, глядя в спину удаляющемуся капитану.- Малыш взбесился, - чуть усмехается Гомес. – Подрался и взбесился. Действительно, пойдемте отсюда.Прихватив обоих под руки, Марио ведет их в противоположном направлении.А тем временем Лам как может аккуратно обрабатывает пострадавшую губу своего голкипера, пластыри на животе которого уже скрыла повседневная одежда. Тот же, привыкший самостоятельно контролировать ситуацию, находится в полнейшем моральном раздрае. Это не мешает ему залепить синяк на скуле одноклубника. Сидя друг напротив друга, они довольно долго соображают, что нужно делать дальше.- Возьмем пива и к тебе, - наконец постановляет Филипп. – У меня не получится, там Марио, сам понимаешь.- Понимаю, но только пиво…- Ничего, под мою ответственность. Пошли, не волнуйся, - он улыбается и морщится одновременно. – Как хорошо, что с тобой в номере больше никто не живет.

Пива чуть больше, чем нужно, чтобы просто расслабиться без побочных эффектов в виде больной головы утром. Но так и нужно, нужно напиться, нужно забыть весь прошедший день. Оба сидят на полу, опираясь спинами на кровать, оба уже улыбаются, им хорошо. В процессе принятия ?успокоительного?, Ману рассказывает:- И представляешь, он говорит так злобно, мол, Басти, тебе наконец-то позволили побыть сверху. Приревновал, только уж не знаю, почему ко мне, а не к тебе.- Да, - подтверждает Фил, делая еще несколько глотков. – Вот представь, не было бы этой головной боли с ними, как было бы хорошо.- Жили бы мы с тобой спокойно.- Ага, спокойно, вдвоем.- Вдвоем…Парни придвигаются друг к другу, Филипп обхватывает Нойера за шею и целует разбитые губы, не думая в такой момент об аккуратности. Но скоро они отстраняются друг от друга, прислушиваясь к ощущениям.- Нет, не то, - первым озвучивает свою мысль голкипер. Приятно, но не более.- Не то, - соглашается Лам, его щеки почти не покраснели. – Значит, придется жить с головной болью.- Придется.- Между тобой и Басти тоже есть что-то эдакое, мне не показалось?- Да ничего особенного, - отмахивается Мануэль, в его руках еще одна бутылка.- Ну, надеюсь, ему когда-нибудь надоест бегать за мной. Буду знать, что он в хороших руках.Нойер смеется, в красках представляя, как закидывает перевязанного бантиком Швайни себе на плечо, благодарит Фила и уносит добычу. Может быть, когда-нибудь, но не сейчас.Они засыпают прямо там, на полу, среди пустых бутылок. Утренний разговор с тренером тяжел для всех троих, но как ни странно, разобравшись в произошедшем, тот лишь понимающе кивает при виде своих похмельных игроков, отправляя обоих на скамью запасных, приходить в себя и пить водичку. С Лукасом тоже не происходит ничего страшного, в основном потому, что Ману просит за своего обидчика, а тот потом тихонько извиняется и благодарит. Парни не вспоминают ни о вчерашнем разговоре, ни о поцелуе, сил на это просто нет, да и нет в этом смысла, для себя они все прояснили еще вчера. А троица завистливо поглядывает на них с поля, явно намереваясь выпытать все подробности вчерашнего вечера, как только закончится тренировка.