Укоры совести (Pentagon; Atsuki, Yutori; PG-13) (1/1)

Фэндом: PentagonПерсонажи: Ацки, ЮториРейтинг: PG-13Жанры: Ангст, Юмор, Hurt/comfort Когда Ютори написал, что хочет выпить в его компании, и пригласил к себе домой, Ацки решил, что тот опять хочет сходить с ума весь вечер, вынося ему мозг своими шутками и смеясь так, чтобы на следующий день звенело в ушах. Тем не менее, как ни странно, сгорая дома от скуки в свой первый за долгое время выходной и скучая по посиделкам с другом, которых они давно не устраивали, Ацки согласился. Написав короткий ответ и быстро собравшись, он поспешил в гости. Уже через час после того, как прочел сообщение, он стоял у входной двери квартиры Ютори и кусал от нетерпения губы, предвкушая веселый вечер. Он еще даже не догадывался, как сильно ошибался, думая, что Ютори решил выпить с ним без повода, просто так, чтобы расслабиться или развлечься.Когда Ютори открыл дверь, Ацки замер в растерянности, не спеша проходить в квартиру, хозяин которой шмыгал носом и тер покрасневшие глаза, отворачиваясь от друга. Неужели плакал? Озвучивать этот вопрос не было смысла — все и так было очевидно. — Привет... — прошептал с порога Ацки, озадаченно глядя на одногруппника.Ютори не ответил. Он лишь махнул рукой, приглашая Ацки войти, и поплыл, как призрак, как серая тень, вглубь квартиры. Закрыв за собой дверь и разувшись, гость побежал следом за ним, всерьез начиная переживать и напрочь забывая о своих первоначальных планах. Вечно веселый, активный, позитивный Ютори почему-то плакал!Хозяин квартиры обнаружился в гостиной, сидящим на диване с бутылкой в руках. На журнальном столике перед ним стояло еще несколько таких же бутылок, половина из них уже была открыта и наполовину пуста.— Эй... — так же тихо, как и здоровался, произнес Ацки, присаживаясь рядом с Ютори, невидящим взглядом уткнувшимся в пол и даже не моргающим. Это было плохим знаком, и Ацки начал мысленно укорять друга в том, что он позвал именно его. Он совсем не умел утешать, а произошло что-то, видимо, очень плохое. — Что случилось, Ю? Ацки заглядывал другу в лицо, однако ничего на нем не мог прочитать. Оно казалось безжизненным, лишенным всяческих эмоций, только застывшие в уголках глаз слезы, горошинами скатывающиеся по щекам, давали понять, что Ютори очень больно. Он не посмотрел на своего гостя и никак не изменился в лице, когда после минуты молчания едва слышно произнес:— Его больше нет...Ацки не понял, что Ютори имеет в виду. Вернее, он не хотел понимать и верить в то, что слышит именно эти слова. Они были слишком пугающими. Их могли произносить герои фильмов, комиксов, но только не его всегда радостный Ютори, лучик солнца, у которого все и всегда должно быть хорошо — иначе быть не может.— Кого нет? — осторожно поинтересовался он, пододвигаясь к Ютори поближе и вынимая бутылку из его рук. Это вынудило парня поднять голову и взглянуть на гостя. Его широко раскрытые глаза выглядели виновато и вновь наполнялись слезами.— Моего близкого друга... Произнеся это, Ютори вздрогнул и опять опустил голову. Но Ацки все равно увидел, как задрожали его губы и увлажнились скулы.— Как это — нет?.. — туповато спросил он. Когда друг вновь потянулся за бутылкой, он не стал ему мешать. Кажется, Ютори сейчас действительно было необходимо выпить. И чем больше, тем лучше. До потери памяти, до легкости внутри...— Он умер.Такого ответа Ацки опасался больше всего. Он не знал, о ком идет речь, и боялся интересоваться. В принципе, достаточно было знать то, что покойный был близким другом Ютори, а значит, его кончина сильно подкосила гитариста. А значит, Ацки ничем не сможет ему сейчас помочь. — Какой кошмар... — только и смог произнести он, качая головой и прикусывая губу. Ему казалось, что ведет он себя как идиот последний, а не как лучший друг, на чью помощь рассчитывал Ютори этим вечером. Хрупкий, ссутуленный, содрогающийся в рыданиях Ютори, которого невыносимо хотелось обнять, поддержав хотя бы так, но к которому в то же время было страшно прикасаться. Хотя если бы компания других людей парню сейчас была бы противна, он не звал бы Ацки в гости.— Кошмар. А ужаснее всего то, что в его смерти виноват я. Я с головой погрузился в работу и не заботился о нем, когда он больше всего в этом нуждался. Я бросил его на произвол судьбы, а та, дрянь, оказалась ненадежной, жестокой сукой. Я ужасный человек... Ютори качал головой и вновь вливал в себя алкоголь, но тот все никак не желал смыть печаль и заглушить вкус горчи. Парень выглядел ужасно, наверное, долго терзал себя этим вечером укорами в безответственности и эгоизме и перебирал в памяти общие для него и его покойного друга счастливые воспоминания, от которых становилось больнее.— Ты не ужасный, Ютори... Просто ты старался не подвести других людей, старался для нашей группы... Думаю, твой друг не винил тебя, уходя... — успокаивающе произнес Ацки, осторожно кладя руку на дрожащее плечо Ютори и начиная его поглаживать. Слишком мало он мог в данный момент, сейчас не выйдет как в детстве, на рану в душе Ютори недостаточно будет подуть, чтобы та престала болеть, а на лицо парня вернулась очаровательная улыбка.— Но разве жизнь моего друга — справедливая цена за успех нашей группы? Я не должен был бросать его, мне стоило проводить с ним больше времени, каждый день уделять хотя бы чуточку внимания, в котором он нуждался, помогать ему. Или хотя бы найти человека, который мог позаботиться о моем бедном друге, пока я был занят...Ютори все больше винил себя, и Ацки понял, что переубедить его невозможно. Он не знал всей ситуации, не исключено, что Ютори действительно сильно провинился перед другом. А может, он просто не мог смириться с уходом близкого. Наверное, каждый человек винит себя в потере того, что было ему дорого, даже если его вины в этом нет... Как было на самом деле, Ацки не знал, поэтому предпочел молчать, слушая, что говорит ему Ютори. Тому было необходимо выпустить все, что накопилось внутри, чтобы сильные эмоции и болезненные мысли его не разорвали.— Мне была доверена драгоценная жизнь, а я не смог ее уберечь... Ведь все могло быть иначе... Я действительно отвратителен! — последние слова Ютори едва ли не выкрикнул.Он занес за голову руку с опустевшей бутылкой и с такой яростью смотрел перед собой, что у Ацки не осталось сомнений в том, что его друг хочет сделать. Поэтому он резко подался вперед и выхватил у него бутылку, пока та не оказалась с силой брошенной в стену и не рассыпалась на мелкие осколки. Отставив ее в сторону, Ацки подвинулся поближе к Ютори и решился наконец-то крепко его обнять, сжимая сильными руками, натренированными игрой на барабанах, до хруста костей.— Эй, слышишь меня? Ты не отвратителен! Если это случилось, значит, оно должно было случиться, и тебе придется с этим смириться, как бы больно ни было. И я... я помогу тебе оправиться. Ты должен был сказать нам раньше, что близкий тебе человек в беде, мы выделили бы тебе больше свободного времен, помогали бы, чем смогли... Но раз этого не произошло, позволь мне хотя бы сейчас быть тебе настоящим другом, — сбивчиво шептал Ацки Ютори свою эмоциональную, пронизанную сочувствием и жалостью речь, сжимая все крепче, словно это могло придать его словам убедительности. Теперь Ацки тоже грызла совесть: их группа безжалостно нагружала Ютори работой, когда тот должен был находиться в совсем другом месте и с совсем другими людьми, а он, Ацки, не смог разглядеть беспокойство на лице друга и помочь ему вовремя. — Я сделаю все, чтобы тебе стало легче. Обещаю.Он не лгал, успокаивая, он действительно был готов горы свернуть, чтобы Ютори перестал винить себя и вновь начал улыбаться.Время в тот момент застыло. Комната погрузилась в тишину, не было слышно даже шума улицы. Ацки весь напрягся и терпеливо ждал, что ответит ему Ютори. Тот перестал дрожать и всхлипывать, однако не расслабился, вцепившись пальцами в рубашку друга. Уткнувшись подбородком Ацки в плечо, Ютори не двигался. Наверное, он сосредоточенно думал о чем-то серьезном. Да, несерьезным мыслям и словам в данной ситуации места не было. Ацки вздрогнул, когда друг раскрыл рот и обжег своим дыханием его скулу. Он приготовился услышать нечто важное, что Ютори вот-вот должен был прошептать ему на ухо.— Все-все? — сперва недоверчиво переспросил он, а затем, выпустив ткань рубашки друга и нежнее обняв его за плечи, несмело попросил: — Тогда купи мне нового тамагочи. Обещаю, в этот раз я буду ответственным хозяином.