Глава 23 - Новые заботы или возвращение надежды (1/1)

Той дождливой ночью мне снились предательски розовые косички, свежие горячие бутерброды с фразочками из аниме, написанными майонезом, и суровый голос бабушки Чие называл меня сэмпаем. Спал я плохо, несколько раз просыпался, рукой нашаривая воду или будильник, чтобы вдарить по начинающейся мигрени, пока сжалившийся Гаара не притащил мне из кухни анальгин вместе с ароматно пахнущей жидкостью в красивом стакане. Ближе к утру мой организм помимо похмелья испытал на себе и еще одно крайне неблагоприятное действие – все дело в том, что тем, чем я запил злосчастный анальгин, был чистейшая мамина сливовая настойка, употребляемая для известных целей. Когда я окончательно проснулся и выполз из туалета, мрачно слушая мамину отповедь, было уже далеко за полдень. Естественно, занятия я пропустил вместе с завтраком и даже обедом, а Гаара уже успел уволочь мою доску и со спокойной душой напялил мою спортивную куртку. Я мрачно подтянул спадающие после недавних депрессий и переживаний семейники и пополз пить мамин кофе, морщась от яркого солнца и похмелья.- Привет алкоголикам! – махала мне рукой Тэмари, наблюдая мою помятую физиономию, - А дама уже ушла? Какая полезная у нас вчера была дама…Ксо… Ну и язычище – на полкилометра! Я вроде бы старался, чтобы никто не просек о проникновении в дом брошенного девушкой парня очаровательной особы женского пола, которую вчера благополучно уронил в лужу – но у Тэмари чуткий сон, а теперь она, еще вчера жалеющая мое разбитое сердце, считает меня грязным развратником. Тарелка с печеньем громыхнула о столешницу – сестрица уже уплывала по дороге к гаражу. В последнее время она особенно нервная, потому что из-за моего состояния пацанства перестала захаживать к нам, а вместе с ними и Шикамару. Мама успокаивающе уже гладила меня по руке, чтобы я не расстраивался еще больше. Теплые ее ладошки в ямочках с детства для нас всех, особенно для меня и Гаары, символ мира и спокойствия. Пока у нас была наша мягкая и ласковая мама, мы ничего не боялись. В средней школе, когда я сломал руку на соревнованиях по боксу, я получал медаль с тупой улыбкой на своем изломанном лице, хотя от боли у меня сводило зубы – мама сидела в первом ряду, и мне хотелось, чтобы она запомнила этот момент моей улыбкой, а не воплями. Может быть, благодаря ей я все еще держусь на плаву. В тот момент я пожалел, что я не Гаара, который несмотря на то, что он бычок весом под семь десятков килограмм, в минуты боли и страха всегда лезет к маме на колени и начинает тихонько ныть или выть, пока мама не утешит его подарком или колыбельной.

Я знаю, мне отца не хватает… Тэмари рассказывала, что он очень любил маму и ее, его дочурку. Любил он и меня, своего будущего сына – правда, ждал вторую дочку и даже имя ей придумал – Кура-чан. После его смерти я и появился на свет, семимесячным писклявым комком с кучей медицинских диагнозов, вердикт которым был один – давай до свидания. Однако мама решила по-другому и, в конце концов, отстояла меня. Единственным, кто тогда помогал ей с малышом, как раз и была Чие-сан, бабуля мистера небрежности. Нянчила так сказать сразу двоих. А Тэмари на два года старше бегала за молоком и давала мне бутылочку. Сложно, конечно, представить меня, бугая со сломанным носом, младенцем – но если бы был отец все у нас могло бы быть по-другому… Иногда думаю об этом, тоска берет. Правда, будь отец жив, у нас бы не было Гаары. А младшего своего я уже никому отдавать не собираюсь. Правда, за то, что доску взял, в бубен он, конечно, получит…И как же Тэмари незаметно вышла в зал – я же чутко слушал, скрипят ли их двери. Мокрую Конан пришлось не тащить к себе, потому что там Гаара, а младший мой спит обычно в любимых растянутых аж до коленок труселях. Когда я ей об этом обмолвился, она начала ржать – наверное, тогда и разбудили Тэмари. Пришлось вытащить ей полотенце и свой банный халат, купленный, вероятно, в бреду – потому что, во-первых, ванну я принимаю редко – чаще просто душ, а во-вторых, халат совсем не одеваю, предпочитаю бегать в семейниках. Теплый душ и махра халата взбодрили ее, а горячий шоколад, с горем пополам сваренный в турке, согрел. Потом мы просто сидели на кухне, болтая о прошлом, смеясь над моей рожей. Когда же, наконец, самый главный вопрос прозвучал, я долго думал, стоит ли рассказывать этой красивой и независимой девушке о своей проблеме – прилично ли после всего того, что было, грузить ее собственными проблемами. Однако выпитое пиво развязало мне язык – и я как на духу выложил ей все, про Хану-сан и Сакуру, про то, как теперь меня ненавидит Тен, и даже про свою семью. Выпалил – и чуть не свалился ей под маленькие ножки. Подумал, а зачем я вообще все ей выложил?.. Думал, заржет – но нет, молчала и пила свой горячий шоколад. Потом как-то быстро и весело кивнула мне и начала болтать о всякой всячине – до тех пор, пока я молча не сел рядом и не заплакал, образно выражаясь. Единственное, что я понял, она мне сопереживает. И сопереживает дико, потому что тонкие ее губы, умело подчеркнутые дрожали, а глаза предательски заблестели в искусственном свете. Конан, гордячка и красавица, сейчас понимала меня лучше, чем кто-либо – а всю мою тревогу как рукой сняло.- Хочешь ее вернуть? – еле слышно спросила она, беря мою огромную руку в две свои, - Если хочешь, делай это сейчас, Канкуро. Потому потом будет поздно. Мы, женщины, отвыкаем дольше, чем вы, мужчины, зато качественней.

- Хочу… - глухо соглашался я, - Но она не хочет. И еще Сакура… Ксо… Убей меня пожалуйста!- Мне в тюрьму рано, да и желания особого нет, - парировала она, - Я тут подумала, что времени у тебя в обрез, а проблем много, придется решать все сразу и махом. Осенний фестиваль не за горами, а твоя девчушка косплейщица – скорее всего заниматься будет только костюмами и прочим, и наглая твоя физиономия вылетит из ее головы. Зуб даю!Я подлил ей еще шоколада погорячее, включил переносную печку, потому что она уже начала поеживаться от прохлады, и только потом позволил себе задуматься – о чем это говорит Конан. На ум сразу пришли планы Тен на тему осеннего школьного фестиваля, естественно, наш класс делает косплей-кафе, а костюмы шьет моя девочка. От воспоминаний, в которых ее тонкое личико дрожит от возбуждения поскорее сесть на форму ниндзя Корнохи и Суммы, мне самому стало плохо – я снова начал ныть от тоски. И ведь и правда – если пройдет фестиваль, то Тен уже нечего будет сказать мне, время пройдет и все, что мы с таким трудом построили, рухнет вниз. Самое главное, за что я переживал, это ее нежное сердце. Мне не привыкать к одиночеству и состоянию невесомости в личной жизни, но Тен мне доверилась. Тен искреннее пыталась построить со мной настоящие отношения, которые я, дурак – хотя я совсем не виноват – разрушил.

Так или иначе я брал на себя всю ответственность за случившееся. И разве могло быть по-другому? В глубине души я чувствовал надвигающуюся темную волну, но взвалить все на Сакуру я не мог. До осеннего фестиваля есть еще целый месяц – если я сумею во всем разобраться, может, я смогу привести Сакуру к Тен и…- Только не вздумай сталкивать их лбами! – как будто прочитав мои мысли, резко сказала Конан, постукивая ложечкой по маленькой шоколадной лужице, оставшейся от моих умелых рук, - Если у девчонки есть к тебе чувства, она честно расскажет об этом Тен-тен.- И? – переспросил я, - Вот именно! Она скажет Тен, и тогда Тен…- Тогда что? – улыбнулась мне Конан, - Ты действительно полагаешь, что ей хватит таких объяснений? Она не настолько посредственна, по крайней мере, по драке в клубе я сделала именно такой вывод. Подумай, Канкуро.Я подумал. Я подумал о том, что может сказать мне Тен в ответ на такое признание. Представил нахмуренную ее мордашку – и задохнулся от нежности. Конечно, чувства Сакуры она примет – и ко мне возвращаться и не подумает. Слишком доброе у нее сердце, а чувство ответственности такое, как у меня, она даст Сакуре шанс, пусть даже это и означает, что у нас больше не будет отношений.- Ты права… - понуро улыбнулся я, - Тен не такой человек. Придется долго объяснять обо всем на свете, но Сакура будет для нее в приоритете, нежели…- Нежели она сама и ты, - Конан опустила глаза, - Мне это сложно понять, я совсем не такая. Мои чувства для меня важнее всего на свете. Но, может быть, поэтому-то ты и выбрал ее. Однако тебе на самом деле придется обо всем на свете подумать, Канкуро. Реши, что тебе важнее, твое семпайство или твоя личная жизнь. Подготовься и на осеннем фестивале прерви эту проклятую цепь. Я готова помочь тебе – и не только я, думаю… - Конан рассмеялась, наверное, вспоминая всю мою мальчишескую братию и возмущенные их вопли.- Ты права… - выдохнул я, - Вот только просто разговаривать с ней я не буду – я хочу удивить ее. Все началось с выступления, выступлением и начнется заново. Моя братия как раз говорила о том, чтобы сколотить свою группу, как тогда, на балу… Выступлю вместе с ними. Если что-то не получится, тогда…- Тогда поможем мы, - рассмеялась Конан, - Кстати, я отлично владею бас-гитарой, а Пейн-нии-сан на ударных рулит. Естественно, выступать мне нельзя, я не в вашей школе, но пару-тройку уроков преподать всегда готова. Так что можешь рассчитывать на меня, Канкуро. Я помогу тебе вернуть твою косплейную принцессу, будь спокоен.Когда она уже стояла в дверях, а ее такси призывно сигналило нам фарами, я спросил у нее, зачем она все это делает, а в ответ получил ее лукавую улыбку и поцелуй в щеку.- Хочу помочь тому, кого люблю. Разве это неправильно?Дорогой мой дневник… Чувствую я, что теперь к моим заботам прибавилась еще одна – и по масштабам она не уступает ни обиде Тен, ни чувствам Сакуры.

А до фестиваля ровно месяц. И первый сбор малышни (место встречи – моя комната) уже объявлен.