Часть первая. Глава первая. Первый заход. (1/1)
Снова он пришел домой пьяным. Снова курит на кухне, хотя и я, и Ирландия твердили ему курить на улице или хотя бы в своей комнате. Снова начинаются домогательства, рукоблудие и обжигающие кожу поцелуи. Ненавижу его. Ненавижу его за это. Снова его отталкиваю. Снова звонкая пощечина, а затем и удар в челюсть. Бил он сильно. Но к физической боли я давно уже привык, а вот боль от обиды все никак не хотела пропадать. Я ведь любил его, а он меня так... И что плохого я ему сделал, что он ко мне так по-Скоттски относится? Ведь я не виноват, что подчинил его и его церковь себе... Но в этом же была вина Вильгельма! Я-то не при чем... Мы же все-таки дали потом ему свободу... Ведь так?Ужасно обидно стоять перед ним на коленях, смотреть на его лакированные ботинки и плакать от боли и беспомощности. Из разбитой губы сочилась кровь. Определенно, без синяков не обойдется. Опять надо будет оправдываться перед остальными нелепыми отговорками, мол "Упал с кровати и ударился о тумбочку" или что-то в этом роде. А Уэльсу снова заклеивать пластырем разбитый нос, мазать мазью болячки... Латать дыры в моем теле. Один он спасение мне в этом море безразличия. Он всегда помогал мне, после вот таких вот заходов. А они были частыми.
Почему он пил? Да никто не знал. Может это просто пагубная привычка или уже алкогольная зависимость, было непонятно. Из всех братьев, он не общался ни с одним из нас. Приходил, запирался в комнате, изредка выходя поесть или в туалет, и сидел там все оставшееся время.
Что он там делал и какова комната Шотландии не знал абсолютно никто! Хотя нет, я однажды видел часть его комнаты, когда пришел звать его ужинать. Но это тоже было довольно давно. Единственное, что мне приглянулось тогда, то это рамка с моей фотографией, которая стояла на прикроватной тумбочке Скотта. Может он все-таки не такой жестокий и злой? Может в нем есть хоть капля любви ко мне... или к окружающему его миру.
Я не требовал к себе любви, но мне, как и любому другому человеку требовалось внимание. Но и его я получал лишь изредка, когда мы все собирались за одним столом и ужинали вместе. Делали мы это очень редко, на Рождество или чей-нибудь день рождения. Было грустно осознавать, что семьей нас назвать нельзя, но... Хотя не важно.
Задумавшись, я позабыл, что сижу сейчас перед своим братом на коленях и лью слезы. Подумать только... Снова, да? Но он не Америка. Он не уйдет. Он сначала добьет, а потом уже пойдет на верх, трезветь. Протрезвев, вновь спустится сюда, но меня уже здесь не будет. Я буду зализывать раны в ванной или снова в комнате Уэльса. Такова суровая реальность. Но мстить ему мне не хотелось... Никогда. Я физически не смогу этого сделать, не то что морально.
Последний удар пришелся по ребрам. Дышать стало затруднительно. Кажется даже сломал пару. Направляется к двери. Уходит? Нет. Просто закрывает дверь на замок. Что дальше? Он убьет меня? Да, наверное так.
- В чем я провинился?Единственное, что я смог из себя выдавить. Он лишь злорадно ухмыльнулся, медленно подходя ко мне и, хватая за запястье, толкнул меня на кухонный стол. Я ударился копчиком об угол стола и рухнул на него. Скотт навис сверху.
Все длилось долго и мучительно. Но и эти муки должны были кончиться. И вот уже протрезвевший шотландец прижимает меня к себе и просит прощения. Прощения... Мог ли я ему простить такое? Я наверное сошел с ума, но я увидел влажную дорожку на его щеке. И простил. Да, возможно я действительно дурак, но так сильно брат еще никогда не сожалел о содеянном.
Теперь я уже нисколько не расстроен. Даже счастлив немного. Шотландия извинился, одолжил мне свой пиджак и даже налил мне чай. Что это с ним произошло?
- Скотт...- М?- Тебе хоть понравилось?- Конечно нет! О чем ты?! Ты меня даже не удовлетворил!- Ну-ну... Ври дальше, брат. - Улыбнулся я, визуально поставив себе галочку.Он лишь что-то буркнул в ответ, доставая из кармана непочатую пачку сигарет.