Часть 3. Глава 3. Между небом и землёй (1/1)

Почему-то в теории всегда всё выглядит просто, но стоит приступить к практике, то находится много подводных камней: сырость, отсутствие наставника, усталость, боль, из-за которой невозможно долго удерживать внимание. Обезболивающие таблетки я не пила, по совету парней, потому что неизвестно, насколько мы здесь застрянем, а в аптечке оставалось всего по минимуму. Воды в таре с каплю, а мы ещё не придумали, как будем обеспечивать себя пропитанием. Пока я упражнялась в новой для меня технике без руководства, чисто по наитию, ребята трудились. Один решил обойти каменные постройки, поискать чего пригодного для существования и заодно поохотиться, как сказал Глеб. Его напарник остался со мной, чтобы соорудить чашу по сбору воды: дождь лил не переставая, то морося, то обильно проливаясь. Я сидела под каменным навесом ?гаража? напротив нашей стоянки и упражнялась высекать искру. То, что дома получалось играючи, сейчас выглядело жалкой пародией. Я не могла запалить бумажку, что уж говорить об управлении Силой, на которую я больше всего и рассчитывала. Она точно была, я знаю, но это место дурно влияло на мои способности. Они словно были заперты и это страшно бесило.— Что с этим местом не так? — крикнула я вверх, со злости отшвырнув камень, который так и не воспарил в воздухе, как ожидалось. Женя глянул на меня.— Да тут всё не так, — ответил он спокойно. — Почему мы не уедем отсюда? — задала я очевидный вопрос, — Здесь ловить нечего.— Навес лучше, чем стоять в открытом поле, — ответил он, натягивая брезент на распорку и затягивая ремешками. У него получилась чаша, в которую скатывались дождевые капли. — Кстати, как бок?— Я потерплю, — ответила я, отвернувшись. Мне хотелось уединения, но нужно было оставаться в компании с этим парнем. Может потому у меня ничего не получалось с управлением Силой? И кстати, я не выяснила, потому я не слышу его мыслей? Об этом я спросила его в лоб.— Почему я не слышу твоих мыслей?Женя перебирал рюкзак, раскладывая его содержимое на капот машины. Мой вопрос его не обескуражил.— Я защищён этим, — он указал на правое запястье. Армейские часы с секретом?— Боишься, что услышу что-то запретное? — нахмурилась я.— Не исключаю. — Ты можешь ответить, о каких способностях моих шла речь недавно?Женя не переставал доставать вещи, хотя заметно напрягся, глянув на меня.— А сама что думаешь?— Я интересуюсь, потому что должна знать степень твоей информированности и восполнить пробелы в твоих знаниях, если потребуется.— Ого, — Женя усмехнулся, — Ты мой информатор?— Я. Твой. Кто? — я взяла с капота маток верёвки. — Не так выразился. Извини. Ты мой осведомитель, — он протянул мне мой чехол, а верёвку забрал, — Кстати, это было при тебе.Он удачно сменил тему. Или ушел от разговора. Но я не намерена была так легко отступать. Чехол был вспорот.— Как будто пытались меня ударить ножом в спину, — показала я на разрез по ткани. Даже прошили внутреннюю прокладку. А там телескопический шест. Он и остановил удар. Я поёжилась. Меня действительно намеревались убить. Смерть ходила рядом.— Для чего тебе шест? — спросил Женя, кивая на предмет, который я вынула из разорванного чехла и принялась вытягивать направляющие.— Я занимаюсь артистическим фехтованием.— Саберфайтингом?— Ты и это знаешь? — я посмотрела на парня в упор. Он кивнул.— Я обязан знать всё, что тебя касается. — Зачем? — спросила я, смерив взглядом бойца.— Твой отец так распорядился, — он обогнул меня, чтобы взять с пола сумку, я развернулась и коснулась концом шеста его плеча.— Если бы не это место и не та боль в боку, я бы выбила из тебя всю правду, — сказала я, понижая голос. Быков медленно развернулся. В его взгляде было удивление и уж никак не испуг. Он протянул руку, отняв шест, и шагнул под проливной дождь.— Правило первое, — сказал он, начиная серию прокруток. Шест в его руках завертелся со страшной силой: — Изучи противника прежде, чем угрожать ему.Он провёл серию ударов и блоков, изящно двигаясь под дождём, и казалось, что время замерло, капли падали с неба очень медленно.— Правило второе: никогда не ставь себя выше другого. И правило третье: всегда думай прежде, чем сказать.Он вернул мне шест и принялся упаковывать всё с капота в сумку. Я молчала, глядя на него. Этот человек был быстрее и опаснее. Конечно, он был военным и специализировался на общении с ?одарёнными?. Он не боялся таких, как я, возможно обладая какими-то способностями, и не говорил о них и даже не пытался раскрыть их первому встречному. Но он был на своей территории и даже здесь он не потерял силу духа. Он смог бы выжить в любой ситуации. Но я опасалась, что это часть какого-то плана и что я здесь жертва. Этот мир был для меня чужим. И я потеряла Лею.— Никогда не сдавайся, — сказала я отстранённо, складывая шест и чувствуя в ладони остывающий жар на рукояти снаряда. Я шагнула из-под козырька, — Это моё правило.— Ты куда? — я услышала окрик в спину.— Искать выход.— А ну вернись.Я обернулась. Дождь усилился. Быков шёл на меня.— Я тебя испугал? — он был серьёзно настроен. — Ты не должна убегать. Я за тебя головой отвечаю.— Я должна найти выход.— Самойлов его ищет. Вернись в машину.— Я должна сама.— Ты должна вернуться в машину. Или мне придётся силой вернуть тебя. Я выставила ладонь вперёд себя.— Пожалуйста, не надо. — Соня. Ты ведёшь себя как капризный ребёнок. Пожалуйста, не вынуждай меня прибегать к силе.— Это ты не вынуждай меня! — крикнула я.Женя поднял руки в знак примирения, приближаясь. Сейчас преимущество было на его стороне, но неужели он не опасался моих способностей? В боку пульсировало, превышая допустимый порог боли. Хотелось взвыть, но я лишь закусила губу.— Соня. Давай не будем усложнять всё. Ты вернёшься в машину...— Не вернусь!Почти визуально я увидела воздушную волну, которая оттолкнулась от моей ладони, рассекая капли дождя, щитом ударилась в грудь бойца не сильно, но достаточно ощутимо, как от сильного порыва ветра пошатнув его.— Чего под дождём торчите оба? — услышала я голос Раёка из-за спины. — Марш под навес.Я обернулась. Глеб смотрел на меня и Быкова. В следующую минуту я уже бежала мимо построек, но была поймана и водворена назад. Сопротивляться было бесполезно. Быков сожалел, что устроил мне демонстрацию силы, это он сказал своему командиру, и Самойлов его чуть было не взгрел за это, пока я сидела на заднем сиденье машины и жевала всухую анальгин, морщась от боли, обиды и горечи во рту. Потом оба курили, что-то перебирали в рюкзаках, заглядывали в импровизированную чашу для сбора воды, поглядывали в мою сторону и ни один не пытался со мной заговорить. Быков не просил прощения, да мне и не хотелось быть в его компании. Разожгли огонь, чтобы приготовить походный суп. По готовности, прежде чем самому поесть, Глеб протянул мне миску с похлебкой, но я отрицательно мотнула головой.— Отпустило? — он сидел на переднем сиденье, поглядывая на меня с тревогой.— Не особо, — прошептала я.— Тут палец поранишь, дуешь на него, а у тебя прокол. Это серьезное ранение и я сожалею, что не могу облегчить твою боль, Соня.— Вообще-то можешь, — сказала я тихо.Он смотрел на меня сочувственно.— Усыпи меня.— Что? — он явно не то понял, нахмурившись.— Вы знаете точки, на которые нажать и человека вырубает.— Да?— Усыпи меня, — я была серьезно настроена.— Ты уверена?По его взгляду было видно, что он мне искренне сочувствует и готов пойти навстречу. — Да.Он отставил миску, вышел, обошел машину, что-то сказал напарнику и открыл дверцу с моей стороны.— Часов шесть ты точно будешь спать. Если это твой выбор…, — он попросил меня лечь и обнял руками за голову.— Мой…Кажется, эти слова я уже не произнесла вслух. Сон сковал моментально.Мне снилась река, спокойная прозрачная вода, в которую я опускала пальцы. Глаза слепил яркий солнечный свет, нестерпимый, от которого захотелось заслонить рукой глаза. Меня пробудила вспышка. Я открыла глаза и долго смотрела на всполохи за окном, не понимая, что происходит. Грохот снаружи, словно в горах камнепад, сотрясал воздух. Я села, цепляясь руками за кресла. Парни не спали.Мы до сих пор стояли под навесом. Была ночь, а за окном бушевала стихия. Молнии метало с неба в землю, и от того ночь была светлой и страшной. Парни вырубили всю технику и несколько раз упомянули, что если бы они до сих пор находились в том поле, всем бы точно настал конец. Разряды било так близко, что Быков порывался несколько раз откатить машину глубже в гараж, но Самойлов велел ему не высовывать носа наружу, чтобы не схлопотать удар током, потому что казалось, даже камни были его проводником. Машина, мол, имеет что-то вроде громоотвода и вообще стоит на резине, поэтому опасаться нечего.Я впервые испугалась грозы. Обычно я смотрела на это явление без страха, но это было какое-то нечто, от чего ходил мороз по коже, и я попросила кого-нибудь из парней посидеть со мной. Просьба не вызвала встречного смеха. Как сказал Глеб, перелезая между кресел, такое на его веку впервые и у него у самого волосы на холке дыбом встают от такой природной аномалии. Он тут же стал рассказывать о подобном явлении на одном острове в атлантическом океане, где молнии как часть самого существования острова, и следом предположил, что мы могли бы застрять там. Но потом сам же от такой мысли отказался, так как получалось бы, что нас закинуло куда-то на десятки тысяч километров через океан, а такого точно быть не могло. И потом тот остров обитаем, а наш клочок земли был словно вымершей цивилизацией.Всё это Глеб рассказывал, пока я сопела у него под боком, пригревшись и убаюканная рассказом. Мне снились пигмеи, костры, молнии и горы. Проснулась я от движения. Мы были в пути.Свернув лагерь, парни решили медленно продвигаться на машине дальше, как только рассвело. Я спала на заднем сиденье. Позади нас остались каменные гаражи, и вокруг снова раскинулось поле. Глеб вел машину по тому маршруту, который он запомнил, но через какое-то время ему показалось, что мы катаемся кругами. Ребята стали ругаться друг на друга. Напряжение нарастало, оба вышли, хлопая дверьми, продолжая выяснять отношения уже снаружи. Через минуту всё переросло в драку. Я опасалась, что как бы эти двое покалечив друг друга, не перекинули бы свой гнев на меня, и решила заблокировать дверцы машины, но это была плохая идея. Кроме того, злить военных себе дороже. Соображая, как охладить пыл бойцов, я протянула руку к хрипевшей рации, лежащей в нише между кресел, и принялась звать на помощь.— Меня кто-нибудь слышит? Алло… Кто-нибудь слышит?— пш-ш-ш-ш….тш-ш-ш-ш…псж…., — доносилось в ответ.— Меня слышно? Мы тут застряли. Кто-нибудь слышит?— впсж-ш-ш-ш-ш…пш-ш-ш-ш, — слова были неразборчивые. Я постучала в стекло, показывая на рацию. Но парни били друг другу морды, и докричаться до них не было никакой возможности. Я сделала рывок в сторону руля, проваливаясь между кресел, с силой вжимая ладонь в клаксон, в другой руке размахивая рацией. Результат возымело мгновенный. Два петуха рванули к машине. Рацию схватил Глеб.— пш-ш-ш-ш-ш….координаты…пш-ш-ш-ш-ш….где…., — голос был глухим и далёким, прерывался серией помех, но был человеческим и спрашивал на русском языке, где мы. Просил назвать координаты. Глеб пытался сориентировать тех, кто звучал в эфире, искал координаты места, волновался не меньше моего, пока Быков хитрыми манипуляциями реанимировал подстанцию и постепенно голос, звучащий из рации, приобретал стальные нотки. — Вы есть на радарах, но мы вас не видим, — ответили по рации. — Что там показывает? — спросил Самойлов.— Где-то в районе Атлантического океана, — отозвался голос. — Вертушки в воздухе. Прошло около двадцати минут молчания. Все думали, что снова эфир накрылся, но он ожил. — Мы уже на подлёте. Место обнаружено. Оставайтесь на месте!— Нас обнаружили! — парни едва не обнялись от такой новости, но разбитая губа Самойлова и кровоточащий нос Быкова, как бы напомнили, что ещё недавно напарники готовы были друг другу глотки перегрызть.Всё длилось минуты, но тут в эфире стали поступать сообщения, что вертушки нас не видят, что по тем координатам ничего нет. Что радар нас ловит, но визуально пусто. Что к этому месту стянули всех, но нет визуального подтверждения. Парни сидели обескураженные. Они спорили с голосом из эфира, что лучше увидит и подсветит пространство, что они тут сидят, ждут, что значит нас не видно? Но мы-то здесь!Я слушала их переговоры и подумала о военных технологиях мира Леи, невидимых щитах, скрывающих корабли. Мы могли находиться где-то в подобном месте, не обязательно на корабле, но подобной технике, и поэтому визуально нас не было видно, но радары ловили наши сигналы. — Я знаю, что это, — сказала я, — Мы скрыты невидимым щитом. Просто пальните по нему снаружи чем-то мощным. Он себя обозначит, когда по нему начнут стрелять.Идея была бредовая и я и сама в неё мало верила, но решила предположить наобум и когда в эфире сказали, чтобы мы подтвердили запрос, Глеб ответил, что разрешает.Пространство содрогнулось. По небу прокатилась рябь, оно потемнело, пошло всполохами, потом неожиданно зарябило, как будто покрыли его сеткой, вспыхнуло сильной вспышкой и мы полетели в разверзшийся под нами чёрный океан. Всё случилось за доли секунд: удар об воду и огромная волна, схлестнувшаяся над крышей. Испугаться я не успела, только схватилась за кресло, когда последовал сильный толчок на поверхность. Боль в теле напомнила о себе сразу — плата за то, что я не была пристёгнута ремнями безопасности на момент падения. Машина кряхтела, что-то перетиралось снизу. За окном мелькали вертолёты, океан, сизое небо и у меня на тот момент возникло только одно желание: уснуть и не видеть всего этого. Но Глеб не смог бы меня сейчас усыпить и потому пришлось терпеть последствия нашего спасения. Люди, медики, осмотр, обезболивающее, расспросы о самочувствии, перелёт на вертолёте до суши, потом на самолёте до Москвы, потом снова вертолётом до больницы. Я проваливалась в сон не единожды, и то мне молнии снились, то странный остров, то невидимый щит, то та планета, где я себя потеряла. Кажется, меня укатали этими перелётами, и проснулась я уже лежа в палате. ***Солнечное пятно на потолке, персикового оттенка стены. В кресле спала мама. Она выглядела измождённой. Родное лицо вернуло меня в реальность. Я её позвала, но она меня не услышала, продолжая дремать, склонив голову вбок.Я попыталась подняться и хотя бы сесть, но не удалось даже оторвать головы от подушки. Только пошевелить рукой, коснуться холодного поручня кровати, почувствовать себя живой.— Мам, — позвала я снова.Она услышала. Дрогнули веки и мама, наконец, посмотрела на меня. Она быстро поднялась, шагнула навстречу и сделала движение меня обнять. Получилось неуклюже. — Как ты, моё солнышко? — спросила она, осторожно пальцами касаясь моих волос.— Хорошо, — ответила я. — Мам. Сколько я отсутствовала?Она сглотнула, отвела взгляд, справилась с минутным оцепенением и снова посмотрела на меня.— Около недели, — сообщила она. Я нахмурилась.— Как странно. А там прошло только два дня.Выздоровление шло полным ходом, но домой меня не отпускали, и реабилитация затянулась на месяц. Я бы не назвала это место госпиталем, здесь что-то было не таким, возможно наличие людей в военной форме и отдельная комната, в которой я отдыхала. Прокол они залечили. Технологии, которых не было в моей реальности. Но я и не дома, и напоминала себе это каждый раз, чтобы держать внимание на пределе. Здесь всё было по-другому. Я задумывалась бежать, но от чего и куда? Нужно было понять, с чем или с кем я имею дело. ?Изучи своего врага прежде, чем ему кидать вызов?, — как сказал Быков.Это были какие-то тесты на внимательность, запоминание, математические числа. Даже давали возможность поиграть в виртуальные симуляторы: погонять на машинах, полетать на истребителях. Не скажу, что всё угнетало, даже было занимательно. Но я ощущала себя какой-то подопытной. Нет, всё было в рамках. Я виделась с мамой, виделась с отцом, даже виделась с другими людьми, которых здесь было полно: одарёнными. Мы встречались в общих комнатах отдыха, смотрели вместе кино на большом экране, играли в волейбол, но всё это не давало особой свободы перемещения. Нельзя было покидать здание. То есть, спускаться на первый этаж было можно, брать журналы, гулять по холлу, заказывать автомату мороженое, а покидать здание — нельзя. Сквозь тонированные стёкла первого этажа было не разглядеть, что там снаружи. Окна моей комнаты выходили в маленький сад, в котором мы гуляли, когда захочется.Московский реабилитационный центр ?Святого Марка?, гласила надпись над ресепшн. В холле всегда дежурили люди в форме, а вот дверь была заперта. Замок отпирала специальная пластиковая карта, которая была при всех военных, но мне она не полагалась. Парни были миролюбивы, агрессии не проявляли, но я-то знала, по Быкову, что в этих омутах черти водятся.Игра в прятки— Ну, как она, док? — Соколов придвинул стул ближе к столу и сел, рассматривая отчёт Левина. — Высокие показатели. Я тестирую её и хочу ещё немного подержать здесь. Соня очень талантливая девушка, — потирая переносицу, ответил доктор.— Давай так. Два дня и мы её отпускаем. Она хоть и спокойная, но парни докладывают, что порывалась несколько раз выйти. Не будем провоцировать её на агрессию. Доклад Быкова — серьёзный повод задуматься.— Я думаю, что тебе нужно уговорить Соню работать под своим началом. А иначе нам не удержать её способности в узде. Рано или поздно это всем аукнется.— Знаешь что. Я не буду свою дочь принуждать ко всему этому. Она должна расти нормальным ребенком. — В’лери, ты сам себе противоречишь. Её способности надо развивать на благо государства и направлять. А если она ранит кого-то в порыве гнева или убьет, не дай боже? Ты законы знаешь.Соколов отодвинул от себя папку и сцепил руки в замок. Его взгляд был тяжёлым. Решалась судьба его дочери. Положа руку на сердце: он не желал ей участи быть частью этой системы. Ему хотелось видеть её обычным подростком. Но Левин был прав. И если не он примет решение, то за него его примут другие. — Я с ней поговорю, — Соколов взглянул на Левина. Тот кивнул. — Скажи, чтоб спускалась в холл. Мы прогуляемся.— Есть, товарищ генерал, — официально ответил доктор и направился к Соне. Но в комнате её не оказалось.— Пост, это Левин, найдите мне Соколову. Живо, — доктор шел по коридору и заглянул в соседнюю комнату, где обычно собирались здешние обитатели центра. Но среди присутствующих он не увидел её. Ребята пожимали плечами, мол, Соню не видели с обеда. Мужчина ускорил шаг, заглядывал во все комнаты, его волнение росло. Пост докладывал, что девушку не могут найти. Левин развернулся к тревожной кнопке и вдавил её. По зданию разлился сигнал. Щиты опускались, мелодичный голос просил всех разойтись по своим комнатам. Военные забегали по этажам. Генерал подорвался с места, покидая кабинет доктора, и столкнулся с Левиным в коридоре, когда тот спешил назад, чтобы доложить, что Соколова пропала.— Отсюда не сбежать, — вытаращив на генерала большие глаза, выпалил мужчина. Соколов только усмехнулся.— Я уверен, что Соня сидит где-нибудь в парке, в укромном месте и смеётся над вашими попытками её найти. Отключай тревогу. Это лишнее.