22 глава. "День рожденья грустный праздник?" Часть первая. (1/1)
Двадцать четвертое апреля. Семь часов утра.В окна квартиры, находящейся на девятом этаже многоэтажного дома, стали потихоньку врываться настырные лучики игривого весеннего солнца. Они бодро пролезалисквозь опущенные шторы, будто желая полюбопытствовать, кто это тутспрятался от них и так не хочет просыпаться.Тихо скользя по лицу свернувшегося на кровати клубочком парнишки, они ненадолго задерживались на его опухших от слез глазах, молчаливо жалея своего нового знакомого. Нехотя отстраняясь от его век,утренние гостиплавно проходились по нежной коже паренька, губам, линии подбородка, а затем продолжали путешествовать по его худенькому тельцу, прикрытому легкой футболкой и джинсами. Пытаясьхоть как-то приласкать своего нового знакомого, который то и дело подрагивал от холода, так плотно обосновавшегося в этом пустующем с некоторых пор жилище, они делали только хуже.Наивные утренние гости думали, что их присутствие останется незамеченным, но,к сожалению, как только они стали так настойчиво изучать своего нового знакомого, тяжелый поверхностный сонстал отпускать молодого человека из своих пут.?Не надо! Не просыпайся!?,- вновь скользя по лицу паренька, казалось бы шептали посланники солнца, надеясь не дать глазам уставшего молодого человека окончательно открыться. Но выходило все наоборот. Они лишь еще больше слепили своего нового знакомого, заставляя того жмуриться и пытаться привыкнуть к ярким негодникам, так некстати решивших им заинтересоваться.- Кто тут у нас самый любимый человечек?- завопил телефон, начинающий все громче и громче произносить это глупое обращение, оповещающее своего хозяина о том, что ему звонит его самый родной в мире человек.Обращение, записанное Александром на диктофон в один из новогодних праздников. Этот родной заботливый голос начинал поднимать из глубин памяти все, что только было возможно, сжимая сердце парня все сильнее и сильнее.- О, Боже! Ну что же это такое?- жалобно простонал Мэтью и попытался закрыть уши ладонями, чтобы перестать наконец слышать настойчивый голос самого лучшего человека в его жизни. Голос человека, такого далекого сейчас, но все же такого горячо любимого.- Кто тут у нас самый любимый человечек?- не унимался телефон, заставляя своего хозяина умирать от желания провалиться под землю.Парнишка долго вертелся на кровати, стараясь сдержаться и не взять трубку, но воли его хватило ненадолго.
- Да,- наконец-то ответил парнишка, решив, что еще одного звонка он простоне переживет.- Ты почему трубку не берешь?-резко спросил голос на том конце провода.- Спал,- коротко ответил Мэт, пытаясь не выдать волнения.- Где ты?- таким же манером как и раньшепродолжил расспросы Алекс, который готов был убить своего племянника за такие выкрутасы.- А тебе какая разница?- зло усмехнувшись, выпалил парнишка, лениво развалившись на кровати. Он смотрел на потолок, который так любил рассматривать раньше, когда его любимый человек спал рядом, а он никак не мог заснуть от того великолепного ощущения порхания бабочек где-то в районе солнечного сплетения. Такого незабываемого чувства, что тот, кто сейчас лежит рядом, твой целиком и полностью. Чувства восторга, что улыбка родного человека предназначена только тебе… Что ты нужен и любим… ?Ну вот только не сейчас?- взмолился про себя Мэт, стараясь не давать себе думать о прошлом.- Ты там совсем сдурел что ли?- что было сил прокричал покрасневший отзлости Александр, чудом удержавший телефон в руках. Пожалуй, если бы он чутьменьше себя контролировал, то маленькое чудо техники уже валялось быгде-нибудь рядом со стенкой, разбитое вдребезги.- Звонил Николас, сообщил, что ты ушел ночью из дома,- продолжил доктор, но Мэтью даже не дал ему договорить.- Как вы меня все достали,- чуть ли не шипя, почти по слогам проговорил парнишка в трубку.- Малыш,- попытался вновь взять инициативу в свои руки Александр и все-таки договорить то, что хотел сказать изначально, мягко перебил племянника он. Но и эта попытка не увенчалась успехом.- Что? Ну что? Что вы от меня все хотите?- заорал Мэтью в трубку. Он вскочил с кровати и сейчас, громко топая, стал ходить по квартире, пиная все, что попадалось ему сейчас на пути.- Одни домогаются, другие не замечают, делая вид, что я пустое место! Третьи вообще за меня мою же жизнь расписывают! А ты…Он остановился и замолчал, часто дыша и борясь с приступом истерики, которая подобно снежному кому начала наваливаться сверху.- Тыыы,- протянул парнишка, понимая, что как бы он не хотел, уже не остановится, не высказав дяде все, что наболело за эти долгие дни без него.- Ты вообще хуже всех! Они хоть не скрывают, что хотят от меня и прочее. Ты же совсем другое дело! Бросил меня, делаешь вид, что ничего не было! Что, поигрался и выбросил? А я жить без тебя не могу! Черт! Даже когда ты вот так поступаешь со мной, я все равно люблю тебя так же сильно!Срывая голос, орал Мэтью, стоя на кухне и то и дело пиная стул на котором обычно сидел дядя. А с той стороны трубки воцарилось тяжелое молчание.- Стал не нужен, а все борюсь за что-то,- почти шепотом закончил говорить парнишка.- Мэт, успокойся, пожалуйста,- наконец-то обратился Александр к племяннику, разбив вновь нависшую тишину.- Не хочу,- с болью в голосе ответил молодой человек и повесил трубку.Внутри все жгло от того, что его самый дорогой любимый человек опять не сказал ему ничего дельного. Хотя…Сегодня вышло совсем по-другому. Мэтью сам не дал Александру возможности договорить. Спросите почему? Да просто потому, что не хотелось опять слышать эти бесконечные отговорки.
Хотелось послать весь мир к чертям собачьим, да и все! И если раньше хотелось плакать, а на душе было погано, то теперь стало просто как-то особенно пусто от противно тянущего ощущения безысходности. И от этого становилось дико не по себе.Было такое ощущение, что злость и ярость готовы выйти наружу при любой удобной возможности. Хотелось идти против всех, кто сделает что-то не так, как надо именно Мэту. Хотелось за любое неугодное слово слать далеко и надолго. А уж давать себя в обиду? Вот уж нет! Хватит!Таким образом паренек отключил телефон, оделся и вышел на улицу. Он уже готов был идти один против всего мира. Идти против тех, кто все это время доводил его до ручки. А еще бороться! Бороться за то, что важно именно ему! Бороться и не опускать руки, как бы ни было тяжело.Гордо подняв брови и уверенно выпрямив спину, Мэтью Александр Хауэр вступил в восемнадцатый год своей жизни.Сегодня он решил для себя, что больше никому не даст себя прогнуть. Да многое, что он еще для себя решил, пока шел этим солнечным утром домой. Но, пожалуй, не будем открывать все карты и дождемся событий, которые не заставят себя долго ждать.