Путь к славе (часть 2) (1/1)

Сегодня кабинет показался теснее, чем вчера, темнее и удушливее, как логово домашнего паука в углу под потолком. Юноша до сих пор не понимал, как ему хватило сил придти сюда, как хватило – или наоборот, не хватило, - ума быть здесь. Для чего это? Зачем? Для того чтобы не стать разочарованием родителей, оправдать их надежды и облегчить жизнь. Это как мантру повторял он себе в мыслях. Но согласиться с безвыходностью всё ещё не хотелось. Разве ситуация отчаянная, чтобы идти на крайнюю меру? Ничего подобного, можно подумать ещё, решить что-то… неужели нет другого способа заработать денег? Какой? Он ещё ученик, которого не возьмут никуда, где будут платить достаточно. Но борьба с собой не прекращалась ни на минуту. Директор, скрывая радость от его появления, и достаточно умело это делая, нужно заметить, попросил его посидеть в кресле и подождать окончания трудового дня. И тянущееся время, наверное, приносило не меньше мучений, чем если бы уже происходило то ужасное, непоправимое…. Непоправимое! Парень задумался пуще прежнего. Это ведь уже никуда не денется, навсегда останется с ним, навечно, как шрам, ожог, увечье. Даже про себя он боялся назвать своим именем то, о чем думал. - Может, мне лучше прийти в другой раз? – глухо начал он, и голос едва поддался ему. Пришлось прокашляться в кулак после первого слова, чтобы выговорить вопрос. - Ты куда-то спешишь? – мужчина поднял лицо, и оно исказилось мгновением недовольства. - Нет. – несмелое отступление и поджатые губы после короткого слога. - Подожди, сейчас поедем. – отстегивая с языка каждый звук, выдал директор, как человек, который точно знает, чего хочет, и знает как этого добиться, но волнуется, как бы кто-то второй не испортил его планов. - Поедем? – юноша вильнул головой, скорее от нервов, чем от недопонимания. – Куда? - Ты же не думал, что мы тут будем… решать твоё будущее? – ?решать твоё будущее?. Вот что это такое. То, что решит его судьбу, дальнейшую жизнь. Возможно, что всю жизнь полностью. Как он и думал – это будет навсегда и уже не сотрется, не смоется. - Я хочу уйти. – внезапно для себя он поднялся. Мужчина удивленно распахнул глаза и проследил за его шагом к двери. Молча. Парень остановился, но он вовсе не ждал, что его попросят остаться, он хотел, чтобы ему разрешили вернуться домой, забыв вчерашний разговор, и чтобы завтра он смог прийти на репетицию и продолжать быть трейни, каковым был последние годы. - Иди, давай. – кожаное кресло скрипнуло под откинувшимся зрелым содомитом. Его иссиня черный костюм показался обожженным, как вымазанным о золу в печной трубе. В глазах парня он превратился в неприглядного ворона, предвестника мертвечины. Ему показалось, что этот ворон точно хочет похоронить какую-то его часть. – Ступай и скажи, что больше тебе никогда не стать кем-то. Либо же сядь на кресло и подожди ещё чуть-чуть. Вцепившись в слегка обвисающие на бедрах штаны, юноша несмело поправил их, опустив взгляд к полу и невольно прокравшись им к стыку между полом и стеной – к плинтусу. Ниже плинтуса находились все, кто терял репутацию и уважение, фигурально выражаясь. Ведь о случающемся могли узнать. Если бы никто не узнал, хотя бы… черт, какая разница! Он сам будет знать это всегда! Всегда помнить и осознавать, что совершил это, но не ради себя, а ради близких. Разве благородство цели не затмит унижение? Разве не останется в нем немножко гордости от этого поступка? Будет дебют, а после дебюта будет слава, деньги, известность и самостоятельность, которые скрасят всё. Когда он будет артистом, любимчиком тысяч поклонниц, то со временем всё пройдет и забудется. Обязательно забудется. - Идем, я закончил. – поднялся мужчина и улыбнулся, видя, что мальчик никуда не делся. Хоть он и не сел на кресло, но то, что не ушел сказало многое.Переезд во внедорожнике директора и подъем в его квартиру были как в тумане. Голова пыталась кружиться, горло пересохло, глаза хотели перестать видеть, но несмотря на то, что давление явно повышалось и в ушах нарастала шумовая стена, парень ощущал себя целиком и полностью, каждую часть своего молодого организма. К сожалению. Мужчина, вошедший рядом, подтолкнул его в спину, и от этого малейшего соприкосновения хотелось отпрыгнуть, бежать. - Проходи, не стесняйся, - увидев, как сжался паренек, ласково проговорил директор. – Хочешь выпить или перекусить? Ты так долго ждал… - Нет, я ничего не хочу, спасибо. – не хотелось оборачиваться и видеть лицо, из которого исходит этот голос. И не глядя можно было понять, что на нем написано. Вдруг, как накануне, на плечо его легла рука, осторожно его сжав. - Жаль, что ты ничего не хочешь. Так ли совсем уж ничего? – его пытались раззадорить, направить мысли в нужное директору русло, но как он мог позволить себе начать думать об этом? Пусть лучше сделает, что считает нужным и отстанет от него. Зачем ему хотеть что-то? Как может он что-либо хотеть в данную минуту, когда тошнота подкатывает, когда мышцы сжимаются до судорог и пальцы охватывает трупное окоченение. – Расслабься, пожалуйста. Руки заходили на его плечах псевдо-массажными движениями, подбираясь к шее. Слова прозвучали совсем рядом с ухом, отчего дернулся левый глаз. - Вы могли бы сделать всё быстрее? – не выдержал юноша, сдерживая предательскую дрожь. Как парадоксально, что на просьбу сделать из него не-мужчину потребовалось мужество. - Быстрее? – интонация мужчины приобрела надменность. – Зачем ты стараешься всё испортить? Думаешь, мне вот так просто всё это даётся? Маленький и дикий, неприрученный зверек… Ладонь погладила его шею, подбираясь к затылку и запуская пальцы в волосы. Он терпел, сжимая зубы. Даже тогда, когда эти пальцы потянули его голову чуть назад и облизанные губы опять оказались у его уха. - Это ведь и так не займет много времени, - зашептали они. К спине прижалось взрослое немного грузное тело, сквозь костюм которого всё равно чувствовался дряблый живот, отращенный хорошей жизнью. – Снимай с себя пиджак, раздевайся… Но послушаться этих указаний было трудно. Губы задрожали, не смея выговорить очередные слова сопротивления. Руки обвисли плетьми, и мужчина сам стянул с них одежду, откинув в сторону. - Я и сам нервничаю, пойми… - этот тон, подобный возбужденному тону пылкого любовника, который кружится вокруг соблазняемой девицы. Отвратительно, гадко! Хотелось крикнуть ?я парень! Я не девушка! Я мужчина! Такой же, как вы! Зачем вы это делаете? Почему не понимаете??, но разве не поздно было для подобных защитных речей? Руки директора опустились на его ягодицы, с усилием сминая их, отчего он шумно задышал, как запыхавшийся турист, поднимающийся на гору. – Ты такой мягкий, но упругий, малыш… Парень дернулся вперед, увлекаемый позывом рвоты, но мужчина вцепился в него, прижимая обратно к себе. Ноги едва стояли и слезы, ужасные слезы слабости подобрались к очам. Он оседал и его зрелый спутник, не став его более удерживать, позволил ему опуститься на ковролин, под конец даже поднажав на него, чтобы тот приземлился ниже, на нужный тому уровень. Юноша оперся о пол руками, тряхнув головой, будто пытался освободиться от сумасшедшего сна. - Тебе придется мне немного помочь. – мужчина звенел пряжкой ремня и расстегивал брюки. Парень непонимающе поднял мокрые глаза. Ширинка была чуть выше них, уже почти совсем рядом. – Помоги мне чуть-чуть… - Вы что! – он попытался отстраниться назад и подняться, но ладони директора уже ухватили его за шиворот и пытались зафиксировать. – Что вы делаете! - Ну же, перестань – это не больно. – перед самым лицом юного трейни одна рука с толстым серебристым перстнем высвободила наружу полу-обвисавший член не просто неприглядного, а самого омерзительного для него на свете вида. – Возьми его… - Вы что! – продолжал кричать парень. – Я же не девчонка! Прошу вас, я же… - Прекрати! – мужчина поймал его за подбородок и, вздернув за него вверх, посмотрел в глаза своему подопечному. – Ты уже здесь, так что упираться? К тому, самому главному, о чем ты думал, мы ещё перейдем, но ты же видишь, я ещё не готов. - Пожалуйста, не надо… - он не плакал, потому что до этой минуты был морально достаточно крепок, но слезы текли сами. Он не мог даже взглянуть на пенис другого представителя своего пола так близко, а ему велели взять его в рот, погрузить в себя, о, Господи! Парень упирался руками в колени мужчины и уже почти задумал ударить его, обезвредить и убежать. Но разве не стоило тогда вовсе не начинать этого всего? Не приходить сегодня к нему в кабинет и не ехать сюда. Предотвратить подобное была сотня возможностей, но он довел себя досюда. Мужчина надавил на его затылок, прижав к своему паху, и губы невольно соприкоснулись с его половым органом. Юноша закрыл глаза и забыл, как дышать. Всё внутри восставало против и сопротивлялось. - Открой ротик, не глупи! – по его щеке слегка ударили, призывая подчиняться. Напор усиливался и два пальца вдруг зажали ему нос. Начав брыкаться, он сделал быстрый вдох-выдох, пропустив воздух в узкую щель между губ и обманув насильника. Тот понял, что совладает с силой хрупкого мальчишки, но не с ловкостью и взялся за свой член, начав тычить им по устам парня. – Ты же хочешь стать певцом и танцором? Так давай сначала проверим твои гланды, цыпленок. А потом перейдем и к твоей физической подготовке. Давай же, смелей! Задыхаясь и переставая понимать, что происходит, юноша распахнул рот, и в тот же миг туда попала вялая и безвкусная плоть, чуть отдававшая искусственным запахом ткани. Она заскользила по его языку, как жирный опарыш и желание сблевать стало нестерпимым. Но позыв стоял на месте, рваться было нечем, потому что с самого утра он почти ничего не ел от волнения и нервов. - Давай ещё немного глубже, сожми губами… - приговаривал мужчина, поглаживая его то по щеке, то по волосам. Юноша зажмурил глаза до световых вспышек под веками, но не мог избавиться от кошмара происходящего. Противная конечность чуть твердела и увеличивалась, несмотря на то, что он не старался и фактически не принимал участия в этом всем. Привкус кожи прилипал к небу и деснам, язык западал назад, не желая обрабатывать фаллос, который властно тыкался в щеки изнутри. – Хороший мальчик, хороший… ты же не хочешь расстраивать маму и папу? О них было упомянуто зря – стон рыдания вырвался из груди, и душу засаднило от боли. Боже, мама, папа! Как он будет смотреть им в глаза после этого? Что скажет? Родители, ваш сын больше никогда не сможет называться сыном, потому что он – оно, отвратительное, презренное оно, не имеющее имени и пола, потому что сосет мужчине, себе подобному. Как жалкая шлюха, как грязная непотребная шлюха. В голове с гулом и адскими взрывами стали мелькать картинки детства, годы тренировок в агентстве. Всё это словно прощалось с ним, оставляло его в настоящем, бросало в грязь, из которой уже не выбраться. Извилины так зашевелились от морального истощающего напряжения, что ему показалось, будто он сходит с ума. Не выход ли это? Сойти с ума и больше ничего не знать, не понимать, стать тенью, которая не разберет поступков в своей безвольной жизни. Появился соблазн поддаться безумию, но вот опять, снова ?мама и папа? и мир всплыл на поверхность. Ради них, чтобы дать им лучшую жизнь, получать деньги, большие деньги, заслужить их гордость. Член уже восстал и отвердел, плутая между губ. Директор стонал и поругивался, когда зубы задевали его чувствительное место, а парень пытался вспомнить ту девчонку из соседнего двора, которой любовался, когда по утрам выходил из дома. Она шла куда-то по своим делам. Может быть, она была его ровесницей, может быть на год или два старше, неважно, но как она была прекрасна! Её тонкий стан, светлая улыбка, когда она замечала его замерший и очевидно зачарованный взгляд. Он не решался подойти к ней, но так мечтал познакомиться, влюбиться ещё сильнее, целовать её… её, а не похотливый мужской пенис, насилующий его рот. Парень продолжал пытаться удержать в себе мужество, принадлежность к своему полу, но с каждым движением между верхней и нижней губой его сознание мутнело и даже слух притуплялся, не слушая приговорки директора, услаждающего себя грязными и сальными фразочками. - Ну вот, ты славно постарался, - подняв мальчика за шкирку, мужчина в опьянении возбуждения не рассчитал, и дернул его сильнее нужного, отчего тот зашатался и едва не рухнул на сервант с напитками, успев подставив руки и стукнувшись о них грудью. – Теперь раздевайся дальше… Но парень не слышал ни слова, обращенного к нему. Лицо горело, словно к нему поднесли горящий факел, и он не мог додуматься, откуда идет этот жар, эта пытка, лишь неосознанно вдыхая рывками воздух в оскверненный рот, хранивший гнилостный вкус извращения. Глаза нащупали бутылку с янтарной жидкостью, рука невольно протянулась к рюмке, стоявшей рядом. ?Не хочешь чего-нибудь выпить?? - затрясся в ушах голос из недавней памяти, и зеркало за сосудами с выпивками преломилось, как разбитое, покрывая изображение мозаичной множественностью. Мозг отказывался фокусировать внимание, но превозмогая мандраж, пальцы сумели приподнять хрустальную пробку и налить, после чего жидкость залпом была опрокинута вовнутрь. Пылающие градусы оживили и освежили его, и он понял, что машинально искал, чем вытравить и смыть вкус происшедшего, но рюмка… вторая, выпитые через силу не принесли облегчения. - Ладно, смотрю, ты немного испугался… - снова губы касаются его уха и шепчут прямо в него, пока руки гладят спину, лопатки, и всё это здоровенное и похотливое тело жмется к нему, уподобляясь, сам того не ведая, китайскому придворному евнуху средневековья. Мразь. – Выпей, выпей. Тебе нужно расслабиться, я же не хочу тебя испортить… Ладони опустились и расстегнули ремень парню, обвив его вокруг талии, чтобы дотянуться. Штаны упали, но он даже не дернулся, чтобы подхватить их. Меркнущим взглядом он уставился в зеркало напротив, глядя сам себе в глаза, в которых гас человек. Похотливые руки уже стягивали с него плавки, оголяя бедра, которые тут же принялись жадно облапывать. Левая ласково подкрадывалась к проему между ягодицами, правая вновь скользнула вперед, хватаясь за невинный юношеский член и по-хозяйски теребя его, будто ожидая, что это принесет кому-то удовольствие. Воспрепятствовать уже ничему не пытались. Когда пробравшиеся между ног сзади пальцы потирали парню мошонку и стремились вот-вот забраться в него, он безмолвно плакал, стиснув зубы и презирая белый свет, который сделал возможным подобное.