сuddling for warmth - согревают друг друга (крис/бэк) (1/1)
Иногда воспоминаний становится слишком много для одного конкретного человека. Когда каждый скрип двери, каждая нота в песне напоминают о прошлом, насильно теребя спутанный ворох воспоминаний. Причинно-следственные связи давно перепутаны в тугой клубок, а должное расставить всё по местам время сидит и пожимает плечами, мол, давай-ка ты сам.Исполосованная тормозными путями душа, болезненно реагирует на внешние раздражители, всё глубже загоняя себя внутрь, нередко создавая впечатление поехавшего напрочь человека, не способного себе помочь и отвергающего всякую помощь со стороны. Почему мы так редко в состоянии затормозить вовремя? Почему на любой дороге обязательно существуют ?слепые зоны?, в которых так просто не заметить препятствия, а сбрасывать скорость совсем не хочется. Невозможно обезопасить себя и других ото всего, остается надеяться на авось и мчаться по жизни дальше. Пока не столкнешься лоб в лоб с зияющей пропастью в конце очередного тёмного тоннеля.Всё просчитать невозможно.*** (звёздочки-разделитель, чтобы не запутаться во временах)Реакции закономерно притупились только спустя почти полгода с последней ?аварии?. Теперь у Бэкхёна полно свободного времени. Он думает о будущем и о том, что наконец-то свободен от давления извне, что теперь есть время на себя, на то, чем он изначально хотел заниматься, но не имел достаточно времени. Наступила зима и лёгкие заморозки в пределах от нуля до пяти градусов со знаком минус, вместе с кристально чистым небом без единого облака дарят ощущение свежести ума и легкости мыслей. Бэкхён всё чаще выходит рисовать в соседний двор, потому что именно оттуда всегда отлично просматривается красивый вид на мостовую с переброшенной через реку металлической дорожкой без перил – практически классика посреди новеньких высоток.В те же дни, когда с неба, медленно кружась, падает хлопьями снег, Бэкхён любит прогуляться по городу, собирая в высветленные волосы снежинки и пряча нос в любимый шарф объемной вязки. Бэкхён очень любит шарфы именно грубоватой вязки из толстых ниток ярких расцветок, главное без перебора в оттенках и цветовых вариациях, вот и сейчас он возвращается по многолюдному проспекту из торгового центра с ярко-оранжевым шарфом в пакете. Но вместе с тем Бэкхён не признает ни перчаток, ни шапок - они стесняют и мешают.Сегодня вечером температура упала ниже десяти градусов ниже нуля и выглядывающие из рукавов пальто пальцы, сжимающие ручки пакета, уже почти не ощущаются. Холодно, но Бэкхён упорно идёт пешком мимо автобусных остановок, пока ему не перегораживают дорогу так, что парень чуть не шарахается, думая, что в задумчивости не заметил фонарный столб. Впрочем, когда Бэк поднимает голову, определение ?столб? вполне актуально: перед ним стоит высокий темноволосый парень ростом под два метра, по крайней мере, так кажется невысокому Бэкхёну.- Простите, я вас не заметил, - выдает он тихо и язвительно, по инерции, защищаясь, и добавляет громче, - Наверное.Но парень перед ним вдруг широко улыбается, вызывая на лице уже пришедшего в себя Бэкхёна скептическое выражение.- Не узнаешь? Я тебе крикнул пару раз, но ты даже не дёрнулся, пришлось брать на обгон!- И? – Бэкхён топчется на холодеющих ногах, глядя на незнакомца снизу-вверх.- Ву Ифань, мы с тобой учились в колледже искусств вместе, совсем не помнишь?Бэкхён хмурится, забавно морща нос, а потом вскидывает руку с пакетом, тыча отставленным указательным пальцем Ифаню в грудь.- Ты! – слишком громко, - Ты так и не вернул мне планшет!Ифань смеется, перехватывая ладонь парня, но замолкает, чувствуя обжигающий холод от замерзшей напрочь кожи.- Слушай… тебя бы в тепло…- Я как раз домой шёл вообще-то, - всё ещё возмущенно, но уже заметно мягче. Окончательно вспомнил.- Спешишь? – руки у Ифаня тёплые, будто только из меховых варежек, и он не убирает их от бесчувственных пальцев Бэкхёна. А тот щурится, выглядывая за ифанево плечо, будто ищет что-то.- Да к черту, пошли, посидим немного вот там, всё равно до дома далеко ещё.*Ву Ифань вообще оказывается забыто-тёплым, почти как кофейный напиток на молоке, которым Бэкхён второй десяток минут пытается согреться. Китаец рассказывает о том, как сложилась его жизнь после окончания колледжа, ведь прошло уже без малого два с половиной года, о том, что в какой-то период пришлось вернуться в Пекин, и в Сеул он смог уехать только этой весной. Как раз когда Бэкхёна сломали чересчур болезненно, - он едва заметно дёргается, сильнее сжимая чашку с кофе, но ничего не говорит. А слишком внимательный Ифань замечает и это, складывает руки на столе и опирается о них, подаваясь вперёд. В лицо заглядывает. Улыбается тепло.- У тебя красивые пальцы, тебе всем потоком говорили об этом и студенты и учителя тоже. Но ты вечно рисовал какую-то мрачнуху в карандаше и писал красками только чтобы зачеты сдавать. А сейчас создаешь что-нибудь поярче?- Нет, - хмыкает Бэкхён, - Ты должен помнить, что я не люблю кисти, а карандаш как-то привычнее что ли, его удобнее в руке держать… эй?Ифань вдруг поднимается из-за стола, одевая своё пальто и, бросив ?Сейчас вернусь!? - выходит из кафе.Ифань и правда возвращается минут через десять с простеньким пакетом в рождественских венках и протягивает его Бэкхёну. Парень заглядывает в подарочный пакет и замирает, прислушиваясь к ощущениям внутри от разливающегося по всему организму тепла. Внутри пакета пара коробок цветных карандашей и крохотная открытка с упряжкой оленей.