Горница вождя (1/1)

Все до единого- и отроки, и детские высыпали на крыльцо?— встречать вождя, и смотрели во все глаза, как мы подходили.Возле крыльца Плотица подошел к воеводе, кашлянул и сказал:—?Ты, вот что… давай-ка отдыхать. А то, не хватало еще, заново сляжешь… Ноги-то побереги, пригодятся! Мы уж тут сами как-нибудь разберемся пока.Рядом Хаген подал голос:—?Дело говорит твой кормщик, Бренн… Зимушка, сведи-ка его в горницу да уложи отдыхать, он нам к вечеру понадобится только…Подоспела Велета, подошла, робко тронула брата за локоть, заглянула в глаза просяще.Воевода посмотрел на сестру, перевел глаза на Хагена, потом на Плотицу… и вдруг засмеялся и весело сказал:—?Ох и складно же вы все разом петь взялись!.. А хозяйка-то моя что скажет? —?улыбаясь, обратился ко мне.Я покраснела, вскинула на него глаза.—?Отдохнуть бы тебе, прилечь… Вон кашель-то как снова лютует! Да и ноги натрудил… А тут пока и без тебя управятся.Он улыбался, глядя на меня. Кивнул, обернулся к Плотице:—?Ну, коли так, быть по-твоему. Хозяйка велит отдыхать!..И обнял за плечи, склонился ко мне:—?Ну веди, хозяюшка. Дорогу помнишь?..Мы поднялись по всходу и воевода открыл дверь в полутемную горницу, пропуская меня вперед… Сердце снова колотилось у меня в горле. Да и было от чего- захожу в горницу к вождю в первый раз не как кметь или девка глупая, шутка ли молвить?— невестой… Ой, щур! В животе уже привычно сжималось и холодело. Кажется, меня даже начало трясти от волнения. Я зашла и остановилась несмело, робея и теребя в руках пестрый шерстяной поясок. Он ступил следом, закрыл дверь, повернулся ко мне…Я робко подняла на него глаза… Какое-то время он молча смотрел на меня, улыбаясь той особенной мягкой и чуть лукавой полуулыбкой, что появилась у него совсем недавно… у прежнего вождя такой я не могла упомнить. Я вдруг заметила?— на одной щеке, той, где не было шрама, у него появлялась милая ямочка, когда он вот так улыбался. А раньше вроде и не было… Вот шагнул ближе, поднял руку и обнял ладонью мое лицо, от прикосновения его пальцев за ухом по коже побежали мурашки. Он смотрел мне в глаза, и большой палец медленно гладил мою щеку, и мне снова захотелось закрыть глаза… Я замерла, в голове стало пусто, и во рту отчего-то совсем пересохло.Он тихо сказал:—?Дай хоть обнять-то тебя как следует… —?усмехнулся и светлые глаза блеснули в полутьме веселыми искрами. —?Неужто дождался?.. Я смотрела на него и дивилась. Уж такая это была улыбка… такая… и слово не враз подберешь описать. Допрежь и помыслить было чудно, что мой суровый воевода умеет так улыбаться… Усмешка-то его эта углом рта у него всегда хорошо выходила, да. Но вот такая… Скажи кто?— ведь не поверила бы… С такой мальчишеской хитринкой и одновременно так ласково… Я знала только, что последний раз он так улыбался, наверно, любимой жене… Я сглотнула. Щекам снова было жарко. В животе защекотало, будто затрепетали легкими крыльями бабочки…Если б он знал, как я ждала и одновременно страшилась этого… Что уж там?— я ведь и сама уже не могла дождаться, чтобы обнять его, прижаться, спрятать голову на широкой груди… Всем телом ощутить его тепло… Как же много раз в мечтах я представляла себе это и заранее замирала от сладкого предчувствия, не зная еще, кто Он… Не ведая, что смотрела на него каждый день и не видела… Ох. Как же я мечтала о нем… Я снова вспомнила, как увидала под елкой те самые его глаза, и как бежала за подмогой, умирая от леденящего страха… Поцеловала бы… К горлу снова подкатил тугой комок.—?Зимушка… —?тихо позвал он, и я вскинула глаза, опамятовалась?— неужто снова потерялась в своих мыслях, ой мне… Он смотрел на меня теми глазами из моих снов, и они снова будто светились в полутемной горнице. У меня перехватило дыхание. Я поняла каким-то чутьем?— он ждал, чтобы я сама обняла его, коли любо…Сердце сжалось?— неужто опять удумал, не захочу?.. Глупый, да знал бы, сколь я об этом мечтала все эти дни!.. Комок в горле почти совсем перекрыл дыхание, меня затопила горячая волна нестерпимой нежности… Более не медля, я шагнула навстречу и уткнулась носом в теплую широченную грудь, закрыла глаза… Легко легли мои ладони на могучую спину, пальцы робко погладили через ткань рубахи… Он замер, и рука, обнимавшая мою голову, застыла неподвижно. Еще несмело, почти не дыша, я обняла его крепче, прижалась щекой к груди. Я все еще очень боялась причинить ему боль, сама ведь перевязывала, каждый раз ежась от вида его ран…Он вздрогнул от моего прикосновения и я тут же испуганно дернулась, хотела отпрянуть…Не успела.Он уже обнимал меня сам, и как обнимал… Я задохнулась, сердце заколотилось бешено. Он сжал меня в обьятиях так отчаянно и крепко, словно я на его глазах превращалась в бесплотный дух и грозила исчезнуть, и он пытался меня удержать, спасти… Так обнимают после долгой разлуки любимую, источив сердце тоской безнадежного ожидания, уже и не чаяв увидеть… И столько горькой нежности и затаенной боли было в том обьятии, что и не высказать словами…Сердце разрывалось в груди, и мне снова хотелось плакать. От счастья… Крепко и бережно держали меня его сильные руки, пальцы ласково гладили мою голову, и губы прижимались к макушке… Слезы текли из моих глаз и я дрожала, всхлипывая, и гладила, гладила его по спине, ощущая, как вздрагивает под моей лаской его тело…Он судорожно вздохнул и стиснул меня еще крепче, вот уж воистину?— все косточки сладостно захрустели…Прошептал еле слышно в макушку:—?Неужто моя… насовсем?..Я улыбнулась сквозь слезы?— вот глупый, доколе ж будешь сомневаться?..Повинуясь порыву, я поцеловала его в грудь… и сама удивилась собственной смелости. Потерлась носом и снова прижалась щекой, блаженно закрыв глаза, и выдохнула:—?Твоя… Насовсем.Он коротко вздохнул, помедлил и глухо проворчал:—?И что, не боишься меня?..Я помотала головой и обняла его крепче. Ответила тихо:—?Не боюсь… Люблю.Сказала и испугалась… Слово заветное без спросу прыгнуло на язык.Знать, то сердце выговорило само, я и подумать не успела…Он чуть отстранился и потянул мое лицо вверх, заглянул в глаза… Я не знаю, что он там увидел, но в следующий миг он наклонился ко мне и я затаила дыхание… Его губы накрыли мои, и я забыла обо всем на свете… Это был уже не тот прежний поцелуй в неметоне, едва касаясь… Сейчас он целовал меня медленно и так же бережно, как раньше, но уже по-настоящему, ино… как целуют желанную и любимую, ожидая ответа… Ноги уже не держали меня. Сладкая истома заволокла пеленой рассудок и я уплыла в какое-то теплое забытье, сердце гулко стучало в груди и каким-то краем сознания я подумала и удивилась?— так вот как это бывает… Блаженное тепло разлилось по всему телу и я словно плавилась в его руках, как мягкий податливый воск от пламени.…Я очнулась, когда он ласково поцеловал меня в нос. Открыла глаза, не вполне понимая, что со мной… Нашла его глаза. Любимые очи мягко светились… Он улыбался и я снова ощущала прятное тепло его ладони у моей щеки.…Какой же он красивый, когда вот так улыбается… Как же я мечтала о тебе, мой долгожданный!.. Как жила без тебя… Мысли рассеянно плыли в моей затуманенной голове. Я медленно, как во сне, подняла руку и потрогала милую ямочку на щеке, легко коснулась багрового шрама, нежно погладила… Мне так хотелось коснуться его губами… Он накрыл мою руку своей, потерся щекой и поцеловал мою ладонь в самую серединку, подул легонько. Я улыбнулась?— щекотно…—?Бреенн… —?позвала я медленно, неохотно возвращаясь из сладкого забытья. Вышло как-то нараспев, и кто-то другой во мне подивился со стороны?— будто и не мой голос…—?Ммм?.. —?отозвался он хрипло. Звук вышел из его груди низкий и вибрирующий, и я отчего-то снова покрылась мурашками. Ни дать ни взять огромный лесной кот мурчал и терся о мою ладонь, прося ласки.—?Прилечь бы тебе… отдохнуть с дороги… умаялся ведь,?— выговорила я непослушным языком, с укоризной заглянула ему в глаза.Он улыбнулся и снова, не торопясь, поцеловал мою ладонь. Низкий голос послал новую горячую волну по моей коже:—?Как велишь, хозяюшка…Склонил голову и шепнул мне на ухо:—?Ты уж постереги меня, не уходи…Я улыбнулась и прижалась щекой к его груди. Глупый… да куда ж я от тебя!.. гнать станешь, не пойду… Обняла его крепче, а вслух тихо сказала:—?Подле тебя буду… Уж ты не тревожься. Пойдем…Вот когда я посетовала на диковинные галатские обычаи устраивать постели прямо на полу. Несподручно то?— ложиться израненному, на лавке бы все ловчей … да и вставать легче потом… ну да уж как есть.Я помогла ему устроиться поудобней и сама примостилась рядом. Постерегу уж! Куда денусь. За праздник ведь желанный подле него быть… Вспомнила, как велел мне лечь подле себя на лавке, у меня дома, и невольно улыбнулась. Ох и дивно же все у нас с ним повернулось в одночасье… Я вспоминала его прежнего и никак не могла сложить вместе его нынешнего и того, на которого смотрела все время затуманенными первым ужасом глазами… Теперешний-то он был совсем нестрашный для меня. Ну вот такой, какой сейчас… наоборот. Ныне и сама не отойду ни на шаг, хоть гони. Да. А что прежний грозный воевода никуда не делся, то еще предстояло мне узнать и увидеть… Да про то в свой черед надобно будет сказывать. А пока я о том не думала… Уткнулась ему в плечо, пряча зардевшееся лицо, на котором цвела счастливая улыбка…Он отозвался сонно:—?Ммм?..Я помотала головой и прошептала, погладив его по плечу:—?Ничего, ничего… Ты спи, отдыхай…Он поцеловал меня в макушку, и я прижалась теснее щекой к его плечу, взяла за руку… Его пальцы медленно сжались и обхватили мои.Он спал, держа за меня за руку, а я лежала и думала. Я смотрела на висящие на стене старые гремушки из рыбьих пузырей и думала о его погибшей семье… За спиной пустовала постель Славомира, и, сказать по правде, мне было неуютно знать ее там. Мне казалось, его дух еще был где-то здесь и мог видеть нас… Я не обманывала его, но сейчас мне отчего-то было неловко перед ним… Не было на мне никакой вины, а вот поди ж ты… Я вспомнила, как он взял меня за колено тогда, под скалой, накануне сечи с датчанами, и слова вождя:—?Оставь девку!.. —?и мой тогдашний ужас… Сколько же самообладания понадобилось ему, чтобы терпеть все до последнего… И с ножом придумал, все надеялся уберечь девку глупую от беды, хоть так не пустить, куда лезла, бестолковая… А к Хауку в клеть пришел…. ради меня ведь. Пальцы о Спату порезал… У меня перед глазами снова встало то видение, я хорошо помнила его таким, как тогда?— полумертвым, словно присыпанным пеплом, с какими-то остывшими, неживыми глазами, он и двигался тогда уже так, словно наполовину не жил… Я поежилась и на глаза снова навернулись слезы. Я осторожно подняла голову и посмотрела на него. Он спал, ровно дыша, и лицо его было спокойно, грудь мерно вздымалась… Только скулы на худом лице обозначились резче. Не жалеет себя совсем… Я смотрела на него и сердце сжималось от бесконечной нежности и боли за него?— сколько же пришлось ему пережить… И как жестоко он сам себя гнул, как немилостив был перво-наперво к себе, не к кому –нибудь… А я-то дуреха, все мнила его суровым ко мне, безжалостным величала… Того не ведала, глупая, как он сам себя морил мало не насмерть… Я вспомнила сказанные когда-то о нем слова Хагена:—?Он вождь… Ему и так нелегко…Как же ему было тяжело все это время… Это какой же могуты надобно?— вынести такую-то ношу?.. Мыслимое ли дело……Сколько же в нем было нерастраченной нежности, сколько любви… такой пронзительной и бережной, словно бы я была хрупкой тростинкой и он мог ненароком меня сломать… Какими нежными умели быть вот эти словно бы кованые из железа пальцы… Я держала его за руку и мне нестерпимо хотелось прижать ее к груди и целовать без памяти эту тяжелую и такую красивую мужскую руку … Слезы душили меня. Я глотала их, заходясь в беззвучном плаче, и старалась изо всех сил не всхлипывать, чтобы не разбудить его… Я тихо гладила его руку, прижимаясь губами к его плечу, закрыв глаза и зажмурившись…Все будет хорошо.Теперь все будет хорошо.Мы нашли друг друга и теперь уже никогда не расстанемся… Я знала это сердцем безо всяких клятв.Мало-помалу я успокоилась и незаметно уснула. * * *Вечерю собирали в этот раз как большой праздник.Я уже знала наперед, вождь посадит за стол рядом с собой, и сама не зная, отчего, волновалась. Конечно, это было радостное волнение. Коли и был кто еще в крепости, кто не знал о нас с вождем, возвращение наше само говорило без слов. Бояться-то мне было нечего… Но волноваться по-девичьи перестать я не могла.Я надумала надеть к вечере одно из моих заветных узорчатых платьев, что вышивала когда-то с тайной мечтой о Нем… Платья так и ждали меня в кузовке в нашей с Велетой горнице. Сказать по правде, в последнее время я больно озаботилась тем, как выгляжу. Уж так хотелось мне нынче быть милее и краше, как никогда прежде того и не бывало… И что занятно?— допрежь ведь и не мыслила особо о красоте своей. Не задумывалась. Хоть и не первая краса на деревне была, а все ж парни заглядывались да не последней почитали… То пока дома жила. А коли вспомнить жизнь мою в дружине… Стыд сказать! —?за воинскими трудами я и вовсе думать забыла о девичьем, в кого превратилась… Все в мужских портах да в кольчуге перед ним щеголяла… И какой только он меня не перевидал! А на корабле-то… Ой щур… Запоздалой горячей волной накатил стыд. Память услужливо подсунула мне летошнее видение?— как смотрела на отражение свое в озерце да сокрушалась, и сама над собой зло насмешничала?— ишь, о чем возмечтала… еще нравиться хотела, а глянуть страшно?— и впрямь девичьего чуть, кости одни да жилы… Ох. Никогда-то я не была по-девичьи кругла да бела, а за время хождения в дружине совсем исхудала, на кого стала похожа… Вот уж невестушку нашел воевода, привычно насмешливо скалился кто-то другой внутри меня. Да… Тут я вспомнила, как он меня обнимал сегодня, и насмешливый голос сразу умолк, пристыженный… Сердце скакнуло и погнало по венам горячую живую радость. Вот хоть и не бела да кругла, а люба все равно… Да и мыслимо ли по-другому? Кто только за внешнюю красу любит, тому что за цена самому… то и любовью язык назвать не повернется.Я заглянула в горницу к Велете. Она была там, сынков укладывала. Один малой уже спал в зыбке, которую качала неразлучная Огой, второго Велета баюкала на руках. Завидев меня, она радостно вспыхнула, поманила меня зайти. Корелинка Огой тоже была рада мне, и смотрела на меня, не решаясь подойти. Я сама обняла и расцеловала девку. Присела к Велете, обняла ее за плечи.Сестренка вождя прижалась щекой к моей щеке, зашептала горячо:—?Зимушка… как хорошо, что пришла, радость –то какая!..Смышленая Огой догадалась?— поговорить нам нужно, и подхватилась:—?Я покамест вниз сойду… помогу на стол собрать?Велета кивнула ей благодарно и корелинка поспешно выскользнула из горницы, только платье зашуршало.Велета подняла на меня глаза. Лицо ее светилось неподдельной чистой радостью.Она порывисто обняла меня одной рукой за шею, прижалась щекой, зашептала горячо:—?Ой Зимушка, милая… Спасибо тебе! Уж как благодарить-то тебя, не знаю… рассказал мне все Ярун… Коли б не ты, не выжил бы братец любимый…Я обняла ее вместе с ребенком, что она качала на руках, прижала к себе. Вздохнула счастливо, тихонько ответила:—?Веришь ли, и сама не ведаю… Выходит, братец-то твой?— судьба моя долгожданная и есть…Помедлила, и?— чего уж таиться-то! —?шепнула ей на ухо:—?Люблю ведь его…Велета ахнула, подняла голову, глаза ее наполнились радостными слезами.—?Ой Зимушка… Радость-то! А я-то все глазам не верю… Как гляну на него?— все дивлюсь… Каким вернулся, не узнать! Другой совсем стал, как заново родился… Светится весь, что солнышко красное… А как смотрит-то на тебя! … Я таким его и не помнила уж, разве что … —?она осеклась, не договорила. Я поняла, что она хотела сказать. Большого ума не надобно… До того страшного дня…—?Любит он тебя крепко… —?тихо выговорила Велета. —?Давно любит… Мучался все, я-то мыслила, из-за гейсов своих… А он…Я сжала ее руку, и мы сидели молча, прижавшись друг к другу и покачиваясь вместе с младенцем у нее на руках, и я поглаживала ее по плечу…Мне захотелось спросить, как у них все с Яруном решилось. Я не сомневалась, видела, что помирились, но любопытство бороло. Шепнула ей, заглядывая в лицо:—?А вы-то с Яруном… поладили? Велета подняла зардевшееся лицо, улыбнулась робко и кивнула:—?Поладили… Я ведь простила давно его, все дождаться не могла… Не чаяла уж, что вернется, а тут… Я как лодью завидела, и его на ней… а вас нету… чуть сама в воду не прыгнула, ум потеряла… Насилу охолонули, Ярун на руках домой нес, силы оставили… Ну, а как рассказал все, опамятовалась. Подле тебя, ведала, с ним не случится худого…Дверь тихонько скрипнула. Мы разом подняли головы. Воевода зашел в горницу, улыбнулся, завидев нас, сидящих в обнимку. Подошел, бесшумно ступая, опустился рядом на лавку, обнял сестру за плечи, поцеловал пушистую голову. Она прижалась к его плечу, приникла… даже глаза закрыла. Выдохнула тихо:—?Братец мой любимый… Живой… Вот счастье-то…Он улыбнулся и поцеловал ее еще раз. Погладил по волосам, как ребенка…Я смотрела на них и тоже улыбалась. Мне было тепло и хорошо. Я была дома…За столом вождь, конечно, посадил меня рядом с собой. Велета сидела рядом и сама горела румянцем, глаза светились. Старый Хаген довольно улыбался в усы, кивал каким-то своим добрым мыслям. Дружина переглядывалась, все чего-то ждали, обмениваясь радостными взглядами и улыбками. Вождь оглядел стол, потом перевел взгляд на меня, сидевшую рядом, и улыбнулся. Все притихли разом и мне показалось?— от безусых отроков до степенных кметей затаили дыхание. Вождь молвил:—?Ну, други мои… Ныне радость у нас великая. Все слушайте?— Зиму Желановну величайте теперь хозяйкою, любите да жалуйте. Да в ноги земно кланяйтесь?— кабы не она, не сидеть бы мне с вами за этим столом. Посмотрел на меня тепло и добавил, улыбаясь:—?Ведовица моя отныне, единая.И таким голосом он это сказал… мне враз снова стало жарко.Обвел глазами радостные лица побратимов и неожиданно усмехнулся лукаво:—?Ну, а кто если обнять захочет по-братски, то можно. После уж подходите… Но боле не дам!Дружно грянул добрый смех. Кмети толкали друг друга локтями, переглядываясь, и радостные улыбки гуляли по лицам. Они все очень любили вождя, да и меня тоже успели полюбить. Я знала- все были рады за нас.Воевода посмотрел на меня, и такое солнце светлое сияло мне из его глаз, таким теплом грела ласковая улыбка… Я с трудом удержалась, чтобы не склонить голову ему на плечо и спрятать горевшее лицо.После вечери ко мне и впрямь стали подходить по очереди побратимы, всем хотелось поздравить меня, все благодарили и чуть не взаправду земно кланялись. Воевода смотрел да все посмеивался. К нему подсел Плотица и они толковали о чем-то втроем с Хагеном. Я все еще краснела и смущалась, не привыкшая к таким-то почестям и всеобщему вниманию…Твердята, мой оруженосец, тот совсем как на княгиню смотреть стал, подошел почтительно, в пояс поклонился. Я улыбнулась ему и шепнула:—?Не брошу тебя, уж не сомневайся! С завтрева начнем…Он отошел радостный. Мне кажется, он гордился и чуть свысока поглядывал на остальных отроков.Про Блуда и Яруна и говорить нечего?— подошли оба да и сгребли меня разом в обьятия, обнялись мы втроем… Побратимы милые! Куда ж я без вас… Я расцеловала обоих и крепко обняла. Вот дивно?— не родные мы по крови, а ближе братьев родимых! Я погладила обоих по буйным головушкам, шепнула:—?Вас-то воевода не погонит, братья мои навек!..Был тут и Некрас. Он не мог скрыть удивления. Мне казалось, я слышала его мысли. Наверно, он радовался, что тогда у озера все же не стал меня трогать…Он поклонился мне почтительно и отошел, ничего не сказав. Не дурак все же парень.Когда все разошлись, воевода подошел ко мне.—?Ну что, хозяюшка, умаялась?.. —?приобнял меня, погладил по щеке ласково. —?Ступай наверх, да уж гляди, горницу-то не спутай,?— он усмехнулся. —?Поняла уж, поди, что не отпущу тебя никуда?..Я смущенно кивнула:—?Поняла…Я уже догадалась?— он хотел один зайти в неметон. После такого-то избавления от верной смерти. У вождя с Богами свой разговор. * * *—?Дай хоть посмотреть на тебя… без косы-то,?— тихо вымолвил он, ласково подняв мое лицо за подбородок. Потянул узел платка и вот уже ткань подалась и сползла с моей головы, обнажив короткие остриженные волосы. Они еще совсем не успели отрасти и даже перевязать у затылка у меня их толком не выходило, как ни старалась. Рассыпались по волоску, и все тут… Беда с ними. Вот и сейчас непослушные тут же скользнули из-под платка…Он медленно запустил левую руку в густые пряди. Словно гребнем, расчесал мне волосы пальцами, отводя их от лица… Правая рука, закованная в лубок, мешала ему, но кончиками пальцев он все же коснулся и погладил меня по голове. От его прикосновения у меня побежали мурашки и я замерла. Он медленно водил рукой по моим волосам, касаясь и расчесывая их пальцами на все лады. Глаза мои сами собой закрылись и меня медленно окутала облаком сладкая истома. Как в тумане, я ощутила, как он склонил ко мне голову, еще миг… и коснулся губами моих волос… зарылся носом в русую гущину, вдохнул и замер… Я не могла пошевелиться. Вдруг он резко выдохнул мне в волосы и из его груди вырвался низкий гортанный звук, похожий на сдавленный стон, и пальцы, только что нежно гладившие, судорожно сжались и обхватили мой затылок. Он прижимался лицом к моим волосам и я чувствовала горячее дыхание на моей коже, по спине побежали мурашки и мои колени начали предательски размягчаться…Он раз или два глубоко вздохнул… И вот уже жесткие пальцы опять медленно перебирали взьерошенные короткие пряди у меня на затылке, и каждый раз, когда он ненароком касался открытой шеи, по спине моей волнами прокатывалась дрожь. Со мной творилось что-то неведомое, я совершенно ослабла и ноги уже меня не держали. Кажется, я покачнулась… Он обнял меня правой рукой, поддерживая, и я уткнулась лицом ему в грудь.—?Когда еще отрастет, коса-то,?— недовольно проворчал он мне в макушку, снова зарывшись носом в мои волосы. —?Ох девка… Ведала б, что со мной сотворила…