Гефестион идет на охоту! Глава 2. (1/1)

Я стал первым, кому поручили вести в поводу одну из двух маленьких крепких вьючных лошадок, которой хватило благоприличия не вгонять меня в краску и послушно пойти следом. В знак признательности я занял себя тем, что отгонял от нее мух и почесывал за ухом; это дало мне возможность на чем-то сконцентрироваться, так что я не чувствовал необходимости разговаривать с другими ребятами, которые все, казалось, знали друг друга очень хорошо. Александр некоторое время шел рядом с Кратером, с энтузиазмом обсуждая, кому какие обязанности следует поручить, когда мы расположимся лагерем.Очевидно, мы должны были полностью полагаться на свои собственные силы даже в том, что было связано с необходимостью разбить лагерь, носить воду, готовить и дежурить на страже – с нами не было слуг, и охраны тоже не было. Мне показалось, Александр рвется впечатлить Кратера своими организационными и лидерскими качествами; я заметил, как он обошел других мальчиков со словами ободрения. С определенным интересом я пронаблюдал реакцию Кратера – хоть Александр оказался не тем, кого я ожидал увидеть, но он был пригож, и в нем чувствовалась некая легкая робость, которая могла наводить на определенные мысли. Но молодой воин демонстрировал только вежливое внимание. Он был не особо красив, со своим загорелым лицом с крупными чертами и жесткими рыже-коричневыми волосами, но, возможно, Александра, до мозга костей маленького полководца в процессе становления, красота привлекала меньше, чем опыт…Я почувствовал удивление и смущение, когда Александр в конце своего обхода приблизился ко мне и пошел рядом. – Мы разобьем лагерь в полдень, – сказал он дружелюбным тоном, по-прежнему используя греческий, – тогда будет слишком жарко, чтобы идти или охотиться, но как только устроим в лагерь, сразу пойдем на охоту. Не думаю, что мы сегодня много раздобудем, но если попадется несколько кроликов или жирных птиц, нам этого хватит до завтра… Кратер великолепен, правда? – добавил он, поразив меня внезапной сменой темы. – Он служил королевским пажом и сражался в кавалерии гетайров в последней кампании моего отца. Я действительно рад, что он согласился пойти с нами, мы многому можем у него научиться… Всем надо знать, как выжить в одиночку, ведь так? Я хочу сказать, а что, если ты попадешь в ловушку на вражеской территории, как Ксенофон и его люди? Я взял с собой мою копию отчета Ксенофона о путешествии в Персию; я подумал, в ней найдется много полезной информации…Я слушал, не перебивая его никакими комментариями; мои ноги начинали болеть от неуклонной ходьбы вгору, и жара становилась изнуряющей даже под защитой шляпы от солнца, но я был полон решимости не оказаться первым, кто пожалуется. Когда Александр задал мне вопрос, я попытался ответить и почувствовал, что горло будто забилось и пересохло. Глазом не моргнув, Александр вытащил свой мех с водой и сделал глоток перед тем, как передать его мне.– Попей хорошо, – шепнул он, улыбаясь, когда я взглянул на него, – там, в лагере, будет много свежей чистой горной воды; Феникс знает эти холмы как свои пять пальцев, он охотится здесь с детства. Кратер просто хочет создать впечатление, что нам нужно экономить воду, чтоб мы выучились обходиться без нее…Я заколебался с чувством, будто Александр заманивает меня в ловушку, но к тому моменту я уже сделал добрый глоток воды и не мог удержаться от того, чтобы не выпить больше, наслаждаясь ее прохладой, текущей мне в желудок. В ответ я запустил руку в карман и извлек одно из двух сияющих красных яблок, что сберег с завтрака, предлагая его Александру. Тот нахмурился, но я увидел, как он облизнул губы. Потом с широкой улыбкой он поднял на меня глаза, взял яблоко и вгрызся в него, а позже ушел вперед, чтобы идти рядом с лошадью Лисимаха.Солнце уже поднялось высоко, когда Лисимах приказал нам остановиться. К концу нашего марша разговоры замерли, поскольку все оставшиеся силы были направлены лишь на то, чтобы поддерживать нас на ногах. Однако, как только мы стряхнули свои мешки и занялись устройством лагеря, новая волна энергии пронеслась по отряду. Хотя именно Александр указывал каждому его обязанности, я заметил, что старый Лисимах наблюдает за царевичем таким проницательным взглядом, которого я от него не ожидал. Он не вмешивался и даже не подал ни единого внешне выраженного знака одобрения, но я видел, как Александр несколько раз бегло посматривал на него, будто в поисках поддержки. Гектор и Никанор должны были установить палатки, Кассандр и Леоннат собирали дерево для костра, Иоллас и Пердикка заботились о лошадях, а я и Александр направились принести воду.Весь этот процесс показался мне воодушевляющим, но все же я был рад, когда мы добрались до ручья, и можно было плеснуть в разгоряченное потное лицо холодной воды перед тем, как напиться вволю. Я повернулся к Александру, ощущая сильное искушение толкнуть его в воду, но остановился, завидев, как он крадется вдоль берега, словно преступник, держа воду в пригоршне и осторожно отпивая по глотку. Все-таки он настолько странный..., я не был уверен, как он отреагирует на подобный розыгрыш.Когда мы вернулись в лагерь, нагруженные булькающими мехами с водой и полными до краев ведрами, Кассандр и Леоннат самодовольно стояли на коленях перед пылающим костром, а Гектор распаковывал свертки с провизией, уже вытащив большие куски сушеной оленины и свинины, и кувшин крепкого белого вина. Я сел рядом с остальными, горя нетерпением наброситься на еду, но Александр извлек другой сверток и разложил его содержимое передо мной. – Я сказал поварам собрать побольше хлеба, сыра и фруктов для тебя, Гефестион, – весело пояснил он, – я знаю, что на юге не едят много мяса… вот, я приберег немного воды тебе для вина, знаю, ты не пьешь его неразбавленным…Я пробормотал слова благодарности, пытаясь игнорировать ухмылки других мальчиков. Александр улыбнулся мне, не замечая моего унижения.– Звучит так, будто этим грекам надо стать покрепче, – проворчал Кратер по-македонски с другой стороны костра. Я склонил голову, чтобы скрыть горящие щеки, и бросил на царевича косой негодующий взгляд.– Кто останется на страже первым сегодня ночью?– Я останусь, вместе с Гефестионом, – немедленно ответил Александр, и к моему все возрастающему раздражению похлопал меня по колену, будто я нуждался в подбадривании.– Ты можешь и сегодня днем на охоте тоже пойти со мной, Гефестион, – радостно продолжал он, – я приучу тебя охотиться с македонским копьем! Ты мало бывал на такой охоте, правда? Не беспокойся, я покажу тебе, что делать!– Возможно, это Гефестион мог бы научить тебя паре полезных вещей, Александр, – внезапно заговорил Лисимах, с любовью улыбаясь своему подопечному. – Твой лук очень хорош, сын Аминтора…– Лук играет свою роль, но он не может сравниться с копьем – или с сариссой, – безапеляционно заявил Кратер, отхлебывая вино. – Подумай о Гомере, – продолжил он с хитрым блеском в глазах, который был мне не совсем понятен, – кто был лучшим воином, Гектор или его шкодливый братец Парис?Лисимах и Александр обменялись понимающими взглядами.– И все же Тевкрос, сын Телемона, был определенно столь же храбр и находчив, как его брат Аиас, – провозгласил учитель, – Гомер упоминает, что оба они сражались бок о бок, великолепная команда: Тевкрос прятался за щитом брата и перебил много троянцев своими стрелами… Конечно, боги, в их бесконечном таинстве, были жестоки к Тевкросу… К тому же, конечно, ты знаешь, кто была его мать?– Гесиона, дочь Лаомедона! – с готовностью выкрикнул Гектор. – Лаомедон был царем Трои и отцом Приама!– Очень хорошо, сын Пармениона, – согласился Лисимах, – но можешь ли ты сказать мне, как она стала невестой Телемона…?Пока мальчики соревновались друг с другом в ответах на его вопросы, мы прикончили остатки еды и начали планировать дневную охоту. Я не мог удержаться от благодарной улыбки в сторону Лисимаха за мое своевременное спасение и от хорошей порции брани за спиной Александра по этому же поводу. Невозможно расслышать движение в лесу, если говорить в полный голос, поэтому, хоть по настоянию Александра я и отправился охотиться с ним в паре, мне предоставилась возможность размышлять в одиночестве. Я не был силен в охоте; я хорошо стрелял по открытой неподвижной цели, но не по закамуфлированным или быстро движущимся мишеням, прикрытым ветками и лозами. И в движении украдкой по лесистой местности я тоже был не мастак. В конце концов, я наткнулся на зайца почти случайно. Он сидел на четвереньках на маленькой прогалине, грызя жесткую траву; когда я по ошибке вышел на свет, заяц уселся прямо, навострив уши, но я сумел задержать дыхание, и после минутной неуверенности он успокоился. Двигаясь как можно мягче и быстрее, я поднял натянутый лук.Секундой позже мимо меня просвистело копье и пронзило зайцу бок, пригвоздив его к земле. Он конвульсивно дернул ногами и затих. Я смотрел на него, потеряв дар речи от негодования, и в этот момент с другой стороны прогалины подошел Александр, выдернул копье и ловко свернул зайцу шею.– Теперь ты видишь, – усмехнулся он, увидев мой гнев, – что значит копье против лука! Не переживай, я не скажу Кратеру…– Я бы попал в него! – фыркнул я, вынимая стрелу из лука и с размаху засовывая ее назад в колчан. – Тебе нет необходимости выделываться! И ты можешь перестать говорить со мной по-гречески, я прекрасно способен разговоривать по-македонски!Александр уставился на меня. Я надеялся, вдруг он ринется в атаку, так что мы хорошенько подеремся, и я смогу задать ему честную взбучку – тогда, возможно, он перестанет обращаться со мной, как с какой-то маленькой греческой принцессой! Но он просто поднял зайца, вытер копье и направился назад в лес. Все еще пышущий гневом, я потопал за ним, даже не пытаясь заглушить свои шаги.Вернувшись в лагерь, мы не разговаривали. Александру удалось убить еще двух кроликов, а я подстрелил жирного голубя, но сыновья Антипатра успешно забили козу, и хотя Александр тепло поздравил их, ему плохо удалось скрыть огорчение, особенно когда Кассандр не удержался от возгласов ликования.Страдания Александра явственно возросли, когда он узнал о судьбе других членов своей команды. У Леонната и Пердикки дело дошло до драки из-за того, что Пердикка слишком часто пытался исправить охотничью технику своего товарища – теперь Пердикка демонстрировал великолепный фингал, а Леоннат разгуливал той особой походкой, которая, как я, увы, слишком хорошо знал, означала получение пинка в промежность, и обоих покрывали царапины от сучков и веток подлеска. Но в то же время было очевидно, что они не держали зла друг на друга; оба шумно резвились и обвиняли друг дружку, мол, ?дерешься как девчонка?, и ни один из них не проявлял видимого желания выслушать советы Александра насчет того, как они должны обработать свои раны. Потом мы обнаружили Гектора, совершенно голышом наклонившегося вперед рядом с костром, а Лисимах втирал в его покрасневшие ягодицы какую-то зеленую мазь. Мое сердце упало при мысли о том, что он, возможно, получил порку за возвращение с охоты с пустыми руками – правда, Лисимах не производил впечатление человека, который любит пускать в ход розгу, но насчет Кратера я не был так уверен. Однако выяснилось, что незадачливый сын Пармениона всего лишь упал назад, да прямо в огромные заросли кусачей крапивы. Абсолютно не смущаясь своей не слишком исполненной достоинства позы, он охотно рассказывал, как подвергся атаке гигантской птицы рух, и оставался блаженно глух к колким предположениям остальных, что эта птица, наверное, была всего лишь большим фазаном.Вся сцена казалась мне очаровательно забавной и вправду немного растопила мое сердце в отношении других мальчиков. Пусть хвастливые и грубоватые, они казались полными веселья; и теперь, когда у меня было время изучить их, я не думал, что они достаточно взрослые или достаточно зловредные для того, чтобы превратить мою жизнь в страдание.Александр, однако, по-прежнему наблюдал за ними с таким тягостным неодобрением, что моя раздраженность им моментально возросла до настоящей неприязни, особенно когда я увидел, как он обратил негодующий взгляд к Лисимаху, будто требуя того к ответу: когда же он призовет нас всех к порядку? Но его учитель только милостиво улыбнулся в нашу сторону, а потом отвел глаза, и тут я увидел, как щеки Александра сильно покраснели, и на лбу собралась озадаченная морщина. Я никак не мог понять, почему царевич воспринимает все это так серьезно, но он выглядел настолько ошеломленным, что мне стало даже немного жаль его.Я могу быстро вспылить, но не сержусь долго, и в этот раз, когда я остыл, то пожалел, что так резко говорил с царевичем – возможно, я должен бы был чувствовать себя польщенным проявлением подобного внимания ко мне; возможно, за насмешками со стороны других парней стояла и доля ревности к тому, что мне оказана такая милость? Мне хватало амбициозности, чтобы желать добиться достойного места в этой македонской стае, и кроме того, возможно, возможно, в действиях Александра было еще что-то, кроме намерения играть роль гостеприимного хозяина… возможно, я нравился ему… действительно нравился ему… Я подумал о солнечных улыбках, которыми он одаривал меня, и нежных дружелюбных прикосновениях…Я начал наблюдать, как из животных вынимают внутренности, и меня стало немного подташнивать, так что я даже не потрудился скрыть свое облегчение, когда Александр внезапно сказал:– Я иду собирать травы для готовки… И кажется, я видел кое-какие съедобные грибы…– Я пойду с тобой, – быстро отреагировал я. – То есть… я ничего не понимаю в сборе грибов или трав, может, ты покажешь мне, что годится для еды…Александр посмотрел на меня безо всякого выражения, потом кивнул и пошел вперед:– Ну если ты хочешь…Мы отбыли в молчании, но когда оказались вне пределов слышимости, я схватил его за руку.– Александр, я… я сожалею о том, что сказал раньше… Я не хотел быть грубым, я знаю, что ты только приглядывал за мной…– Все нормально, Гефестион, – чопорно ответил Александр, а его глаза в это время бегло осматривали лесную землю. – Все забыто.– Ты позволил мне почувствовать себя как дома в кругу твоих друзей, – сформулировал я свою мысль, невольно перенимая его формальный тон, – и я признателен тебе.Александр кивнул. – Ты теперь один из моих друзей… Я хотел, чтобы ты знал это.Поощренный упоминанием дружбы, я рискнул улыбнуться.– Рад, что ты считаешь меня другом, Александр… Я думаю, это здорово… что я нравлюсь тебе… то есть, ты тоже нравишься мне…Я протянул руку и легко прикоснулся к его плечу.– Я думаю, ты нравишься мне больше, чем другие…Александр поднял на меня смятенный взгляд.– Нет, это не то, – выпалил он, – у меня нет фаворитов… это просто потому, что я действительно обещал твоему отцу присмотреть за тобой… а я очень уважаю твоего отца… и с моей стороны было бы неправильно не держать свое слово…Что ж, полагаю, я это заслужил, но все равно моя гордость была немного уязвлена. Я опустил глаза и понадеялся, что полный бликов зеленый свет леса скроет мой румянец.– Так что мы собирались искать? – пробормотал я.– Дикие травы… Они обычно растут возле ручья, и я там видел немного… о, вот они! – просиял Александр, наклоняясь собрать несколько больших бледно-желтых грибов. – Вот эти хорошие. Пойдем, мне кажется, я видел куст фиолетового шалфея у берега ручья… Говорят, Аристотель очень интересуется такими вещами, – заметил он, разглядывая грибы, – растениями и животными, и грибами, и как они растут и размножаются; я слышал, он даже препарирует их, расчленяет слой за слоем… и делает с них рисунки…Интересно, чему он научит нас…Я издал глубокий вздох, спрашивая себя, научит ли меня Аристотель тому, как понять Александра, классифицировать и каталогизировать его, и даже, возможно, препарировать для изучения. Может, если его вскрыть, там не окажется ничего особенного – всего лишь скучный, лишенный воображения, полный сознания собственной важности педант, у которого отсутствует чувство юмора. Но мне в это не верилось. Мысль об Аристотеле, испрашивающем разрешения препарировать маленького царевича в той обтекаемой эксцентричной манере, в которой, как я воображал, ведут себя все философы, и ошеломленно выслушивающем гневный ответ царя и царицы, заставила меня тихо улыбнуться самому себе и подняла мне настроение. – Так как называются эти грибы? – поинтересовался я.В следующей главе. По окончанию первого дня охоты Гефестион раздумывает над загадкой Александра и пытается произвести небольшую разведку. Но в то же время, его мысли обращаются и к более приятным вещам…