Часть 7 (1/1)

Как ни странно, но узнавшие о бедственном положении девочки-полукровки эльфы проявили похвальную инициативу и забрали ее к себе. Дальнейшие тринадцать с лишним лет жизни Нилы оказались покрыты мраком, но Танарэс отчего-то был уверен: ничего хорошего в них не было. Не смеялись бы тогда мальчишки-сородичи — у эльфов вообще крепки семейные и родовые связи. Не оставили бы без поддержки в попытках ?вербовки?. Да что там — не было бы никакой учёбы, а только тихая, спокойная жизнь в ожидании замужества. Однако вот поди ж ты — отправили в Академию. И это могло говорить только о двух вещах — либо дар Нилы проявился рано и был столь силён и необычен, что эльфы пошли вопреки своим многовековым традициям, либо настолько не желали видеть дочь чужака-человека, что просто сплавили ?с глаз долой, из леса вон!? Получай образование, а дальше живи, где хочешь.А ведь с учётом эльфийского долголетия родни у нее должно быть немало... и для эльфов, как и для драконов, семейные связи значат очень многое. Вот вампиры — одиночки, обычно сильные привязанности возникают у них лишь к собственной паре или детям, если удаётся провести их через вампиризацию... Пара. У Танарэса никогда ее не было. Была сестра, понимавшая, чувствовавшая его, как никто. Были многочисленные короткие связи... давно. И ни одной из тех женщин, чьи имена, тела и лица давно стерлись из памяти, он не пожелал предложить разделить с ним вечность. Он так и не завел детей — и никогда о том не жалел....что происходит с ним теперь? Старость? Сентиментальность? Может, в этой девочке он видит лишь отражение себя? Ему было немногим больше, когда его обратили. И если бы не Нильсэм... вряд ли он дожил бы даже до десятой части нынешних лет.Танарэс встряхнулся. Он привык не спешить — куда ему было спешить, если сестру все равно не вернуть? Из многолетнего долгого забытья его сначала вывел случайно встреченный Халэнн, оказавшийся Риэль — слишком неравнодушный, слишком пылающий тем огнём жизни, страдания и мести, что в нем самом давно уже превратился в тлеющие угли... а вот теперь юная девочка с такими же серебряными волосами.У нее не было вечности впереди. Может быть, не было даже пары дней, если слишком заинтересованные и все еще остававшиеся неизвестными фигуры продолжат свою ?охоту?.Танарэс отправил еще пару информационных вопросов и задумался. С эльфами следовало поговорить, но его положение и вампирский статус не предполагали возможности быстрого проникновения на эльфийские территории. Пошли он сейчас запрос наместникам... с большой долей вероятности его попросту отклонят, а если нет... бюрократические проволочки касательно официального визита архивампира займут не одну неделю. Нужно было найти нейтрального посредника....и желательно обойтись без Санаду. Его подколы и возможные шутки отчего-то снова стали его нервировать.Кажется, последний раз это происходило лет семьдесят назад. Или раньше?Вааразарис был неболтлив — ценное качество для собеседника. Пожалуй, единственный, кто избегал междоусобиц и прочих личностных и политических дрязг. Один из сильнейших и старейших, он умудрился не обременить себя какими-либо обязательствами. Может быть, это и позволило ему идти сквозь столетия так, как другие идут сквозь месяцы и годы..?По крайней мере, с ним можно было посоветоваться. Не с Келтаром или Алиастисом — их клокотавшая внутри, спрятанная глубоко на дне нутра агрессивность всегда ему претила. И не с Изрель — их отношения были безукоризненно вежливы, она была умна и могла быть полезной, но один довольно давний и слишком личный эпизод навсегда лишил его возможности обращаться к ней с просьбами.Поэтому Танарэс отправился на встречу именно с Вааразарисом — к счастью, и это было еще одним несомненным его достоинством — у него было много свободного времени и почти всегда — согласие потратить маленький лоскут вечности на общение с Танарэсом. Насколько знал сам Танарэс, список подобных личностей был до крайности ограничен.Древнейший из вампиров принял его радушно, но сдержанно, и его красивое малоподвижное лицо, обрамленное золотистыми волосами, не дрогнуло в какой-либо из сильных эмоции. На столе стояла ваза с цветами — редкими, необычной формы, похожими на растопыренные ладони.Вааразарис всегда питал к цветам слабость.Он не здоровается, просто смотрит на Танарэса, считывая что-то свое — даже не владея ментальным даром, за столько прожитых столетий нельзя было не стать хотя бы просто проницательным.— Странно, — его негромкий хрипловатый голос разрывает тишину.— Что странно? — Странно видеть тебя таким.— Каким?— Живым, — уголки узких губ Вааразариса приподнимаются совсем чуть-чуть.Только те, кто знают его очень и очень давно, могли бы заподозрить улыбку.Тянуть дракона за хвост Танарэс не хочет: время. Что бы там ни бормотал древнейший, сегодня время действительно ощущается иначе. Оно пульсирует, тикает и тянет вперед. Разгоняет вязкую ядовитую трансформированную кровь внутри.— Мне нужно поговорить с эльфами. Задать несколько вопросов и получить на них ответы. Желательно, быстро.— Неприятных для них вопросов?Кто же их знает. Хотя... не смотря ни на что, они гордые. И эта гордость сильно похожа на ущемленную гордыню. Потерявшие свои исконные земли. Так и не вернувшие былую силу. Старающиеся держаться вместе.— Да, — признает Танарэс. — Не самых приятных. Тем более им неприятно будет выслушать их от меня. Мне нужно знать, чем я могу на них надавить. Или что пообещать. Или на кого сослаться.— Сослаться — не знаю, — сразу отвечает Вааразарис. — У меня нет таких знакомых. У меня уже очень много лет нет никаких знакомых. Надавить? Эльфами трудно манипулировать, они предпочитают ускользать от конфликтов. Разве что кто-либо из них даст тебе клятву на крови, но что для этого нужно сделать, страшно даже представить. Пообещать? Им нужны земли, но это не в наших силах. Надеюсь, твои вопросы не столь серьезны... Впрочем...Он смотрит на Танарэса, словно раздумывая, продолжать или нет.— Продолжай, — просит Танарэс.— Им нужна защита. Они слабы, — легкая презрительная гримаса искажает невозмутимость Вааразариса, как упавшая капля нарушает неколебимое спокойствие озерной глади. — Они ненавидят на нас за смерть, которую мы обуздали, за кровь, которая нам сладка, но более всего — завидуют. Нашей силе. Не тому, что смерть бежит от нас, а тому, что она всегда готова прибежать по свистку, словно домашняя голодная псина, и сесть у наших ног...— Что я могу им дать?Вааразарис пожимает плечами.— Яд.Танарэс посылает письмо одному из восьми эльфийских наместников, Тилориону. Его, как наиболее вероятный вариант для подобного предложения, указал тот же Вааразарис, вопреки своим же словам об отсутствии контактов и связей. Встреча была назначена — на нейтральной ?драконьей? территории, почему-то почти на границе с Озараном. Странно. Танарэсу всегда казалось, что эти слегка помешанные на всевозможной растительности ушастые создания должны фанатично любить тепло и влагу.Но здесь, в небольшой деревеньке, не имеющей даже отдельного толкового названия, было прохладно и сухо, и несмотря на то, что архивампиру было совершенно наплевать на подобные мелочи, хотелось инстинктивно завернуться в плащ и обхватить руками кружку с чем-нибудь горячим.?Проявление человеческой натуры, друг мой, — сказал бы Санаду. — Мы произошли от людей, и ничто человеческое нам не чуждо?. Эту фразу Санаду произносил довольно часто, а один раз признался, что вся полнота ее иронии заключается в том, что ее придумали в одном из немагических, чисто человеческих миров.Миров, где магии нет, и вампирам приходится питаться исключительно кровью. Миров, где и вампиров-то почти нет, но есть множество написанных о них книг. Санаду уверял, что в них очень смешные стереотипы...Внезапно Танарэс подумал, что выбор места встречи мог также быть обусловлен стереотипами о вампирах, их нелюбви к солнечному свету. Как глупо. Наложение крупиц сведений о Неспящих на целую расу.Эльфов, пришедших на встречу, было всего трое. Наверное, по эльфийским меркам это то же самое, что разговор тет-а-тет.