Глава 1. Не очень хорошее начало (1/1)

Никогда не думала, что начну свой рассказ с того, что стеклянное сердце упало на мою голову и рассыпалось на тысячу осколков.Но так оно и было.—?Диана, ты как? —?испуганно пробормотал отец, подняв руки, будто его решили арестовать,?— Боже… Боже… что я натворил?! Боже, ты в порядке?!Вообще-то все было очень плохо. Я взглянула на свои окровавленные руки, пытаясь не разреветься на месте, как маленькая девочка.Но я была маленькой девочкой, которой всего-то навсего пятнадцать лет и шесть месяцев!—?Отвали от меня! —?рявкнула я, стряхивая с волос осколки стекла, когда он хотел помочь мне подняться с пола,?— Ненавижу тебя!Я осторожно встала на ноги и, кинув в отца самый презренный взгляд расплаканных глаз, поспешила в свою комнату собирать вещи.—?Господи, прости! —?крикнул он с соседней комнаты,?— Мне так жаль!Ну да. Ему было так жалко! Еще чего. А было ли ему жалко, когда он поднял на меня руку и задел эту чертову полку с наградами? Нет. Он тогда был в ярости.—?Ненавижу тебя! Не подходи ко мне! —?закричала я, глотая слезы, нервно собирая вещи своими дрожащими руками в рюкзак,?— Ненавижу тебя!Я собирала не только одежду, но и то, что мне не хотелось оставлять с этим тираном наедине. А именно фотографии моей матери и сестры, их работы, рукописи, в общем, все что угодно, связанное с ними. Это последнее, что осталось от нашей семьи. От Уильямсов.Я трясущимися пальцами смогла открыть маленький флакон с нектаром и выпила его. Но самое страшное было не в том, что с моего лба стекала кровь ручьем или то, что мои руки были все в крови, а в том, что нектар потерял вкус. Я больше не чувствовала мягкий приятный вкус бананового сока. А значит, я потеряла свой дом. Мне здесь было не место.Надев на спину рюкзак, окинув глазами в последний раз опустевшую комнату, в которой когда-то я жила вместе со своей сестрой, я поспешила выйти в коридор и через входную дверь покинуть помещение, а не как когда-то моя сестра Бекки?— через окно, выходящее на пожарную лестницу.—?Детка, прости меня… Я не хотел… —?умолял меня мой отец, встав у меня на пути к выходу.—?Слушай ты,?— прошипела я, смотря ему в глаза, пытаясь говорить ровно и властно,?— ТЫ МНЕ БОЛЬШЕ НЕ ОТЕЦ, ЯСНО?! Я НИКОГДА НЕ ВЕРНУСЬ СЮДА, ПОНЯТНО ТЕБЕ?! А свои извинения говори своей Люсинде! Иди создавай с ней новую семью! Ты ведь этого хотел! Ты не любил нас! НИКОГДА НЕ ЛЮБИЛ! Не прошло и года, как МОЮ мать упокоили в земле, а ты уже успел найти себе невестку! Я тебя НЕНАВИЖУ!!! Уйди с дороги!—?Я лишь хотел найти тебе новую маму… —?пробормотал он вслед мне, когда я, оттолкнув его от себя, вышла через дверь.—?НИКОГДА НЕ БУДЕТ ЕЙ ЗАМЕНЫ, ЯСНО ТЕБЕ?! —?зарыдала я, бегом спускаясь по лестнице.Когда я вышла из многоэтажного здания, то, не останавливаясь, бежала поймать такси. Кстати, на улице была почти нулевая температура, а я была в одной серой толстовке, под которой была оранжевая футболка Лагеря Полукровок, и в утепленных бриджах с кроссовками. У меня изо рта вылетал теплый пар во время бега за желтыми такси, пробиваясь сквозь толпу туристов, которых в рождественскую пору пруд пруди.Но, поняв, что это займет слишком много времени и тем более, что мой оте… Грегори мог побежать за мной вслед, то я просто решила дойти до ипподрома пешком. Конечно, до него было далеко, около получаса ходьбы и то, если повезет, но зато было время успокоиться и прийти в себя.Если вы еще не поняли, то да, это была я. Меня зовут Диана. Мне было пятнадцать лет, когда случилась эта невероятная… история.Вернувшись из Лагеря Полукровок в конце лета, я стала ходить в школу, как обычный подросток. Правда, по пути со школы перед тем, как поехать в больницу (а потом идти на кладбище) я всегда наведывалась к Салли Блофис а.к.а. мама Перси, которого я видела довольно часто на улице либо настигала его дома, в его комнате. Да, она была невероятной женщиной, которая всегда выслушала бы кого угодно, даже серийного убийцу, она, наверное, успокоила и налила чай, принеся синих печенек, погладила бы по головке (правда, сначала отругала бы) и сказала бы, что любит его. В общем, в какой-то мере она стала мне второй матерью. Но мою мать, Александру Джексон, никто не смог бы заменить.Вы спросите, что же с ней случилось? Она умерла. Осенью этого года. Она просто истощалась на глазах изо дня в день. И умерла. У нее был рак, как и у ее отца. Когда он заболел раком, то мой первый вопрос был таким: ?А оно передается??.Я не могла прийти в себя после того, как Грегори рассказал, какой диагноз ей поставили. Это было тогда, когда я вернулась домой из Лагеря Полукровок. Мне показалось, что мое сердце разбилось на миллиард осколков. Я закрылась в своей комнате и проплакала всю ночь, пытаясь себя убедить, что на этом жизнь еще не заканчивается. Еще после всего этого учебный год начался с особого экзамена, который потрепал мне еще сильнее нервы.Я медленно умирала изнутри, глядя, как болезнь безжалостно убивала мою маму день за днем. Я не плакала (слез больше попусту не оставалось, да и рядом с ней я всегда улыбалась), сидя рядом, когда она засыпала, измучившись от нестерпимой боли. На ночь я оставалась в Больнице Святого Фрэнсиса, и я чувствовала себя по-настоящему счастливицей, когда умудрялась засыпать на приставленных друг к другу креслах в комнате ожидания. Все дни растянулись, а календарь будто остановился. Все остановилось, истязая меня. Это было все как-то неправильно. Иногда я задыхалась, когда уверяла себя в том, что это просто кошмарный сон, что я проснусь и все будет хорошо.Когда маме стало лучше… я не стала обнадеживать себя полностью, чтобы на черный день не умереть от утраты. Через восемь дней она умерла. Произошло это быстро, что я даже не сразу поняла, что случилось. Я постоянно вспоминала наш последний разговор, перед тем как она ушла на тот свет.—?Я горжусь тобой,?— прошептала мама,?— Я всегда гордилась вами. Как жаль, что Бекки рядом с нами нет…Я не стала отвечать, что, мол, она в нашем сердце и всегда будет с нами. Это ложь. Все всегда говорят, что человек жив, пока его помнят. Но так больнее. Лучше просто отпустить и свыкнуться с потерей.Я посмотрела на свою маму, которая была красивой и страшно мертвенно-бледной в тот момент. Ее почти белые, некогда золотистые и длинные волосы были короткими, как у моей подруги Талии, а ясные голубые глаза немного стали отстраненными и пустыми, будто превратились в стеклышки, как у фарфоровой куклы.Я постригла волосы своей матери, когда на ее подушке начал оставаться шерстяной слой после каждой ночи. Ее золотистые волосы мы отдали в качестве донорства на парики онкобольным детям.—?Если я умру… —?прозрачная слезинка пробежала по виску моей мамы и упала на подушку, сделав мокрое пятнышко.От ее слов у меня сердце неприятно сжалось до скрипа в груди, а дыхание перехватило, но я все равно улыбалась, пытаясь не расстраивать мою маму.—?Мам… —?я взяла ее тонкую руку, накрывая своими ладонями,?— Не говори так.—?Ты сама прекрасно знаешь… мы прекрасно знаем, чем это закончится. Мне страшно за тебя, дорогая. Ты останешься совсем одна-одиношенька… как сирота.Последнее слово как лезвие прошлось по моему слуху и оглушило меня.—?А еще… ты изменилась, детка. И я не знаю в лучшую сторону ли. Мне страшно оставлять тебя одну. Я, конечно, верю в тебя, но я боюсь. Вдруг что случится?—?Проблемы?— это норма для нормальных полубогов,?— прошептала под нос я.—?Пообещай мне, что никогда не сунешься в большие проблемы,?— она приподнялась на локтях,?— Стань восьмой и живи спокойно. Слышишь?—?Восьмой… —?пробормотала я, положив подбородок на кулак, упершись локтем об колено,?— Что это значит? Ты мне объяснишь? Или как Нептун будешь молчать? Я не понимаю…—?Это твое предназначение, Диана. У каждого полубога есть свое предназначение.—?Я не хочу быть полукровкой… У меня никто этого не спрашивал! Почему такие как я должны мучиться, разрываясь между двумя мирами? Почему? Почему мой отец бог? Почему я не могу жить спокойно? —?я шумно выдохнула ртом и потерла лицо ладонью.Я задумчиво уставилась в окно, которое освещало помещение. Палата была одной из самых лучших в этой больнице. Койка находилась у просторного окна, из которого открывался вид на небольшой сад. Так же в здесь была личная ванная комната с большим круглым зеркалом. Напротив двери ванной комнаты и справа от входа находился большой белый шкаф, в котором могла поместиться целая страна. На противоположной от койки стене уместился столик, над котором висел маленький жидкокристаллический телевизор, а в дополнении ко всему этому на нем стояла банка с букетом ирисов. Все помещение можно было назвать белой кляксой с зеленым прямоугольником в середине и маленькой фиолетовой точкой с краю. Славу Богу, что в этой палате не было всяких нарисованных радуг и солнышек с облачками, которые были повсюду в этом отделении. Меня постоянно раздражали эти жизнерадостные картинки. Неужели они думают, что смотря на солнышко с глазками, можно поправиться от болезни? Нет, нужно крепко сжав зубы, ждать когда отпустит, бороться за свою жизнь.—?Знаешь, Герми, мне понравился тот молодой человек, который подарил эти замечательные цветы.Я вздрогнула и подняла голову, вопросительно смотря на маму, которая нежно улыбалась своими бледно-розовыми губами. Я поняла, что несколько минут сидела, молча, теребя свое ожерелье, разглядывая цветы, стоящие на столе.Меня передернуло, когда я поняла как она меня назвала. Мама очень редко называла меня Герми. Обычно она звала меня Дианой, ну или Ди. А Герми она меня звала очень и очень редко, в самых экстренных ситуациях. Например, когда я уходила в Лагерь Юпитера, она назвала меня так. Или когда я смогла подвигать пальцами спустя пятилетнего коматозного состояния.—?Тревис? —?спросила я, почувствовав, как сердце начало бешено биться у меня в груди,?— А-а… мы с ним познакомились в лагере.Одно только его имя заставляло мое сердце биться чаще, а на губах появлялась робкая улыбка от удовлетворения.—?Ты мне о нем не говорила.—?Из головы как-то вылетело,?— призналась я, устало вздохнув, упершись локтями в колени.Мама засмеялась. Искренне и звонко. Я почувствовала небольшую легкую пустоту у себя в груди, будто мои легкие с сердцем куда-то исчезли.Краска прилила к моему лицу, когда я поняла, что она видела наш поцелуй, когда он, приехав сюда, обнял меня как раз перед садом больницы.—?Он тебя поцеловал,?— сказала она, будто прочитала мои мысли.—?Ну… он мне нравится… и… я ему тоже… —?забормотала я, пытаясь объяснить ей все,?— Ну как бы… да, я слишком маленькая для отношений и тем более уж для поцелуев в губы! Но…—?Я не против ваших отношений, детка. Главное чтобы ты была счастлива.Я ошарашенно взглянула на маму, решив, что у меня начались слуховые галлюцинации, но она лишь улыбалась, прищурив свои голубые глаза.Затем я смогла рассказать ей о наших отношениях, не скрывая того, что у нас были поцелуи в губы. Время так быстро и незаметно прошло, что к концу моего рассказа на улице уже потемнело, а в палате включился свет. Я неожиданно поняла, что держу закрывшую глаза маму за оледеневшую руку. Через несколько секунд до меня дошло, что она уже не со мной. Осмысление произошедшего произошло будто по щелчку и я вышла из себя. Врачи немедленно прибежали и не давали мне подойти к маме, пытаясь реанимировать пациента. Я очень долго отбивалась от успокаивающих меня медсестер, орала во все отделение до потери голоса, царапалась, потеряв голос, шипела и брыкалась, даже умудрилась разбить лампу, содрать обои в коридоре и оставить следы от ногтей на диване. А когда я оглушила одну из медсестер, то я отключилась из-за транквилизатора, ибо две оставшиеся не растерялись из-за бушующей девушки. Вероятно, это был далеко не первый раз для них. Отчим говорил, что и тогда я отключилась не сразу, а его после этого инцидента чуть не вытурили с работы, но все закончилось штрафом.С того дня, как мама покинула меня, я больше не плакала. До этого чертового дня! Мой оте… короче ублюдок по имени Грегори Уильямс позвонил мне на телефон (да-да, у меня, у полукровки телефон!) и сказал, что нужно поговорить. Да, я звала его отцом, отчимом, ибо он же хорошо относился ко мне, к моей матери и к моей сестре. Главное слово?— относился.Я, собственно, как послушная дочь, пошла домой, попрощавшись с миссис Блофис и поблагодарив ее за теплый прием. Кто же знал, что все так обернется? Правильно, никто.Встретил он меня в гостиной нашей квартиры, деловито сидя на кожаном кремовом кресле подле телевизора.—?Привет, дочка. Как прошел день? —?спросил Грегори, делая вид заботливого отца.Если честно, то Нептун был в сто раз лучше него. Да, наконец-то я это признала.—?Отлично, па,?— ответила я, усевшись на противоположном кресле, кинув рюкзак и куртку на свою кровать в соседней комнате,?— Что-то случилось?Сегодня кстати был последний учебный день в этом году. Наконец-то наступили Рождественские каникулы!Я оглядела гостиную, которая почему-то после смерти моей матери стала жутко неуютной. Вроде бы, все выглядело классно: два бежевых кожаных кресла, большой белый жидкокристаллический телевизор почти на всю стену с акустикой, длинню-ющий синий диван в белую полоску, на котором мы с Бекки любили валяться и дурачиться, пытаясь убить друг друга подушками…—?Диана? Ты слышала, что я сказал? —?прервал меня из размышлений отчим.—?Прости, повтори еще раз,?— я мотала ногами от волнения, бегая глазами туда-сюда.Я нервно начала стучать ногами об пол, пытаясь отвлечься от напряжения.—?Я знаю, что ты… переживаешь из-за смерти твоей матери,?— мягко начал Грегори, тщательно подбирая слова,?— Мне так жаль, что так вышло… И я знаю, что ты проходишь пять стадий принятия… И ты сейчас на второй… Ты злишься на случившееся. Прости за то, что я вновь и вновь напоминаю тебе об этом, но мы должны быть вместе в такой период. Я… выслушаю тебя. Ты постоянно молчишь. Я волнуюсь за тебя, Диана. Что с тобой происходит? С тобой все хорошо? Я… не понимаю, что с тобой сейчас происходит. Возможно, у тебя депрессия из-за полового созревания или…Я, фыркнув, отвела взгляд наверх от лица отчима. Со мной было не все хорошо. У меня умерла мама. Я осталась сиротой. Одной. У меня не осталось семьи. Вся моя семья разрушилась в одно мгновение. Как у меня все может быть хорошо?Мой взгляд остановился на полке над телевизором. Это была не просто полка, а почетная. Там находились все награды моего отчима за годы работы кардиологом. Больше всего меня интересовало стеклянное сердце, которое красовалось на полке.—?Пап, давай сразу к делу. Мне надоело выслушивать соболезнования,?— я прервала его сопливую речь, выпрямившись в кресле,?— А еще постоянные беседы с Джеком. Мне они не помогают, а наоборот угнетают.Джек был моим психологом, которого нанял мой отчим. Я про себя звала его Джеком Потрошителем, а при отце говорила, что он похож на Джека Фроста. Выглядел он схоже. У него были серебристые волосы и голубые глаза, больше смахивающие на происхождение из стали. Джек был тощим и высоким, постоянно ходил в белой одежде, а сверху накидывал серое пальто. От него всегда пахло каким-то свежим воздухом, будто он перед тем как встретиться со мной прыгал в сугроб. Мы встречались иногда в его кабинете, а иногда и у нас, в квартире. Вы только представьте, у меня были встречи с психологом! Я никогда не была и не буду психом или непослушным подростком, который пьет алкоголь и употребляет наркотики. Я была простой ученицей старшей школы, учащейся на отличные отметки, душой компании. (Подумаешь, вырубила одну медсестру. Я была напугана! Не надо считать меня неуравновешенной дурой. Я же потом извинилась, да?) И еще я была и остаюсь полукровкой. Бывало, конечно, встретятся монстры, но я с ними справлялась. Я постоянно молчала, пытаясь выяснить в чем же я провинилась, раз осталась сиротой. Я занималась самобичеванием. Я молчала, пока психолог не начал говорить про мое неуравновешенное и нездоровое моральное состояние и намекать на психиатрическую больницу. Я не на шутку испугалась, ведь я была здорова, а меня могли забрать в лечебницу в качестве сумасшедшего психа. Тогда я начала отвечать на его вопросы, проходить различные тесты. В итоге… оказывается у меня была депрессия, вызванная потерями близких, вот это неожиданно, да? Еще всякая чушь типа пять стадий горя?— это его идея.—?Детка, прошло два месяца после… —?отчим устало провел ладонью по лбу и, странно изменившись в лице, остановил взгляд на мне, будто думал, что я смогу прочесть его мысли,?— Слушай, недавно я познакомился с одной девушкой. Она любит детей… Люсинда?— моя новая коллега. Она хотела отметить с нами Рождество, да и познакомиться с тобой… как следует. Если ты не против.Мне стало страшно и грустно, но не из-за того, что мы хотели уехать на каникулы в Сан-Франциско. Да, я была одержима мыслью вернуться в Новый Рим, домой. Но обиднее всего был тот факт, который до меня дошел.Я почувствовала как мое сердце начало ускоряться в груди, а слезы подкатили к горлу.—?Ты хочешь… заменить мою маму? —?тихо проговорила я, иначе он бы услышал, как мой голос сильно дрожал.—?Нет, детка… то есть да… но послушай…—?Ты не шутишь?—?Разве похоже, что я шучу? —?Грегори вопросительно поднял бровь.—?Пап! —?я вскочила с кресла и начала эмоционально размахиваться руками,?— Как ты можешь мне это говорить? Моя мама умерла совсем недавно… и…—?Детка, успокойся. Я просто хочу, чтобы ты… жила в полной семье.—?У меня уже никогда не будет полной семьи,?— холодно ответила я,?— Ты знаешь это.Ни у одного полукровки не бывает полной семьи. Если вы когда-нибудь встретите полубога, то не вздумайте заговорить об его семье. Это больная тема для таких как я.—?Я хочу создать для тебя новую семью. Нашу. Которая будет лучше прежней.—?Ты хотя бы себя слышишь? —?мои руки автоматически потянулись к груди, будто бы я его умоляла,?— Пап, как ты можешь такое говорить? Мы должны быть вместе, а это твои слова! Я не хочу чтобы кто-либо заменил мне мою маму! Не было и не будет такой женщины, способной сделать это! Ты разве не любил нашу маму? Как ты можешь…Горло сжалось, а в груди бешено забилось сердце. Я сморгнула слезы и протерла руками мокрые ресницы.—?Диана, перестань со мной пререкаться,?— отчеканил отчим, вонзив в меня взгляд зелено-карих глаз.—?Но пап!—?Перестань сейчас же и слушай, что я тебе говорю.Его глаза были не такие, как у Тревиса Стоулла, нет, совсем нет. Глаза моего отчима были холодными, а глаза моего парня излучали вечную радость и ребячество. Господи Иисусе, как я тогда по нему скучала…Я злобно взглянула на отчима. Мне надо было захлопнуть варежку, но я слишком сильно въелась и распетушилась.—?Вечно ты мне затыкаешь рот! Ты просто… просто… —?представив, что душу своего отчима, я сжала кулаки до такой степени, что костяшки моих пальцев побледнели, а ногти до неприятной боли впились в ладони. Как легко отнять у него жизнь. Всего лишь… вообразив, что кровь во всем его теле останавливает свой бег…Отчим внезапно покраснел, даже посинел и схватился за шею, издавая булькающие звуки.—?Диана… —?прохрипел он, падая с кресла.—?О, Святой Посейдон! —?взвизгнула я, когда поняла, что делаю,?— Я не хотела…Мне действительно было страшно. Я посмотрела на свои ладони, не веря, что могу делать такое. Меня охватила паника. Я испуганно оглянулась по сторонам, пытаясь вдохнуть побольше воздуха, потому что чувствовала, что могу потерять сознание. Осознание совершенного давало полное право грызть совести меня, ведь я только что чуть не задушила человека, который заменил мне отца. И даже не только совести, но еще и ужасу. Я начала бояться самой себя.—?ТЫ?— МОНСТР! —?рассвирепел отчим, поднявшись на ноги, после того, как откашлялся из-за удушья.Слезы быстро появились в глазах, размывая все происходящее. Я не знала, что может быть ужаснее, чем собственный отчим, выкрикивающий такие оскорбления в мой адрес. Я даже не верила, что все это происходит со мной. Мне хотелось ущипнуть себя, крикнуть во весь голос, чтобы убедиться в реальности происходящего.—?В этой комнате чудовище это ты! —?парировала я. Я даже не поняла почему так ответила. Возможно, мне было очень сильно обидно.—?Ах ты мелкая… —?он замахнулся на меня рукой и каким-то невероятным образом задел ту награду.И все замедлилось. Я видела как солнечные лучи поблескивали всеми цветами радуги внутри этого стеклянного сердца, когда оно медленно, но верно приближалось к моей макушке.Я громко закричала, закрыв ладонями голову, готовясь к удару. Кажется, именно в этот момент во всем здании прорвало трубы.Статуэтка, ударившись об меня, рассыпалась на миллион кусочков по всему полу, вокруг упавшей на пол меня, разодрав кожу на моих руках и голове. Это падение стеклянного сердца показывало состояние моего разбитого сердца. Мой отчим предал меня и мою маму. А я ведь любила его и верила ему!Вернемся к же настоящему. Я, смахивая с глаз слезы, все так ли добралась до ипподрома. Элитный ипподром, кстати говоря, тут ежегодно проходит финал Тройной короны. Тут?— это ипподром Белмонт-Парк. Сюда впускают не каждого встречного. Все так ли были плюсы от работы Грегори. Ипподром выглядел как… огромный олимпийский стадион, только для скачек. По соседству с ним находилась конюшня, которая была похожа больше на автостоянку с отдельными кабинками-денниками.Я дошла до конюшен и пошла к знакомой, самой родной лошадке, которую я знала. Ей было около трех лет. Господи, через, что только мы прошли с ней…—?Эй, привет, Красавица. Давно не виделись, да? —?я похлопала темно-гнедую лошадь по морде,?— Ты же не против небольшой прогулки, верно?Она взглянула на меня своими умными темными глазами. Красавица была наравне со мной, и поэтому я чувствовала ее сильное теплое дыхание на своем лице.??— Привет, мисс!??— ответила лошадь, фыркнув,?— ?Что случилось? Вы чем-то расстроены.?Меня чуть удар не схватил. Я уже забыла, что могу разговаривать с лошадьми. Или они со мной.—?Мой отчим полное дерьмо,?— как ни бывало сказала я, выводя Красавицу из стойла,?— Ты как? Готова к небольшой прогулке?Мы вышли на паддок, находящийся на заднем дворе Белмонт Парка. Волей не волей, глядя на высоченную сосну, возвышающуюся в центре паддока, я вспоминала сосну Талии. Сосне, стоящей у ипподрома, было около двухсот лет, а той, посвященной дочери Зевса, было примерно лет десять.Через пару минут я уже неслась на лошади, после того как беспалевно ушла с ней из конюшни. За время, проведенное в Лагере Полукровок, я научилась немного управлять Туманом. (Спасибо детям Гекаты) И поэтому, весьма вероятно, Красавицу видели в качестве велосипеда.??— Куда направляемся, мисс???— спросила лошадь, грациозно перепрыгивая машину, которая заезжала на парковку ипподрома. Наверное, водитель был в шоке. Представьте себе, вы едете в своем автомобиле, никого не трогаете, а тут какая-то девушка верхом на велосипеде перепрыгивает над вами.Моя Красавица была самой быстрой лошадью, она много раз выигрывала скачки и конкурсы, завоевывая различные звания. Поэтому когда я скакала на ней, то в ушах был слышен только свист ветра. Не даром ведь она была чистокровной верховой.—?Ты знаешь куда,?— я ухмыльнулась, крепче удерживаясь за ее узду,?— в Лагерь Полукровок, конечно же.