смешные сочинения (1/1)

?мы могли бы бежать. в летней тонкой одежде, с голыми ногами и беспечными улыбками скрыться за слепящей пургой, оставляя тяжелые двери алленштайна позади. поскальзываясь на заснеженных дорогах и хватаясь за мерзнущие руки, убегать от выбора и приказа умереть, смеяться в серое небо и оплакивать награжденных крестом посмертно…?—?с голыми ногами? по нашим-то сугробам,?— у фридриха веселый голос, когда он перелистывает страницу.альбрехт позволяет себе почти не уязвлённо хмыкнуть:—?художественное преувеличение. тебе не понять.он клеит очередное черно-белое фото рядом с именем-фамилией очередного мертвого немецкого мальчишки и глубоко внутри немножко рад, что не видит застывшего знакомого лица.—?брось, никто не сможет в шортах и тонкой майке далеко уйти от замка в такую зиму. не могу представить себе такого,?— ваймер смотрит на строки, но не сквозь них.альбрехт на удивление тоже упускает вложенный собой же смысл.—?мы могли бы проверить,?— полушутка срывается с губ необдуманно и забывается почти мгновенно. им нет смысла менять теплую форму академии на личные холодные вещи, но сидя здесь, в комнате, где альбрехт?— главный (хоть где-то отличился, но отец и мать все равно не оценят), они могут позволить себе представить.жизнь, где алленштайн, война и фюрер остаются безвредными призраками.—?это уже третье твое сочинение, в котором кто-то откуда-то бежит,?— фридрих хмурит брови, словно понимание этого дразнит его близкой догадкой. но он все равно не разгадает до конца.альбрехт пишет снова и снова; десятки сочинений, каждое на три тысячи слов и щедрую горсть несбыточных мечт, о том, каково это?— бежать от тирании, гнёта, удушения правилами и приказами, смерти. его главные герои?— безликие ?я? и ?мы?, чьи имена и личности растворены где-то между ручкой и бумагой. пейзаж чаще всего?— детская сказка, волшебный зимний ландшафт прямиком со страниц немецкого героического эпоса (в смятых черновиках ещё хрустят осенние листья?— раннее освобождение; кое-где смелая надежда дожить до весны?— побег под косыми лучами мартовского солнца).альбрехт пишет снова и снова и сам не понимает, что хочет себе сказать этим.(сам не понимает, почему однажды написал ?мы с фридрихом могли бы бежать?, а потом резко вычеркнул, проткнув ручкой бумагу, скомкал и выкинул неудачную попытку)альбрехт пишет, и каждое из его сочинений может отправить его на восточный фронт по приказу отца и немому одобрению директора.—?видимо, академия действует на меня не лучшим образом,?— штайн перестает делать вид, что его интересуют некрологи, и смотрит на улицу.колючий снег царапает стекла с той стороны покрытого изморозью окна. альбрехт почти слышит, как придуманные герои прячутся за метелью и весело смеются, пока он склоняется под невидимой тяжестью сырых стен.отец прочит ему службу в СС, мать кивает и гладит по щеке, смотря отсутствующим взглядом на старые портреты, а учитель-садист кричит ?ниже! быстрее! дальше!? и отводит взгляд от фридриха (и альбрехта рядом с ним).отсюда седьмой взвод однажды отправится на войну. альбрехт боится войны.поэтому снова представляет жизнь, где оставляет алленштайн позади. не один.—?возможно, тебе стоит прогуляться. хочешь, ночью опять улизнем из спален? —?у фридриха простые проблемы и простые решения, но штайн все равно не любит усложнять понапрасну.к тому же яухер больше не проявляет к их комнате особого внимания. порой альбрехту кажется, что если они выйдут из комнаты после отбоя прямо перед юстусом и уйдут из замка, тот и слова не скажет.так что штайн говорит: ?хорошо?, и думает, что прогулка всегда может превратиться в побег. однажды они смогут выйти из спальни после отбоя и не вернуться никогда.однажды?— и никогда.