Часть 2 (1/1)

— Мне страшно.— Отлично, так и должно быть.На самом деле, Уэйна еще пожалели. У него были завязаны глаза, он почти не почувствует боли и крови, а еще к нему штырем не станут пригвождать тело живой жертвы, которое потом придется расчленять. Ваксиллиуму такую поблажку не дали.— Помогите, я не хочу умирать! — в ужасе закричала девушка, крепко зафиксированная цепями. — Отпустите! Моя способность никому не мешает!Это была правда, но ее алломантическое золото в паре с ферухимическим Уэйна сделает второго почти бессмертным. А девушке придется умереть.— Пожалуйста, остановите все! Я ничего такого не хочу, — Уэйн дернулся, но цепи не дали ему сместиться даже на миллиметр. В гемалургии требовалась точность.Ваксиллиум знал, что пошел на риск, но иначе он не мог сохранить Уэйну жизнь. Инквизитор привел в кантон двурожденного и заявил, что это его единокровный брат от матери-аристократки, в которой не пробудилась террисийская кровь, зато передалась потомку. В любой другой ситуации такого объяснения, пусть и от заслужившего доверие инквизитора, не хватило бы. Но кантону требовался подопытный для нового эксперимента, а двурожденные являлись ценнейшей редкостью, особенно с таким мощным сочетанием сил. С тех пор, как перестали появляться рожденные туманом и ферухимики, создание идеального инквизитора значительно осложнилось.— Пожалуйста, не надо! — отчаянно молил Уэйн.Ваксиллиум хотел бы утешить мальчика или дать ему снотворное. Но не мог на глазах других инквизиторов.— В этот раз Ранетт превзошла саму себя, — подойдя ближе, прошептал Стожильный Майлз. — Идеальные пули, идеальный револьвер… Это революция в использовании гемалургии!Это трагедия.— Получить нового собрата еще никогда не было так легко. Тебе выпала честь, Ваксиллиум. Не промахнись.— Нет, не надо! — продолжал биться Уэйн.Ваксиллиум резко выдохнул, направил револьвер на алломантку и выстрелил. Пуля, специально созданная для этого, пронзила девушку насквозь и крепко застряла в теле Уэйна.Мальчик дернулся, всхлипнул и обмяк на цепях. Ваксиллиум все еще ничего не мог сделать.