Глава 21. ?Последняя кассета.? (1/1)

Знаете, иногда тебе кажется, что никакого завтра не будет, что ты уснёшь и больше никогда не проснёшься, и из-за этого ты до последнего не закрываешь глаза. Чувство это чаще всего появляется без видимой на то причины, у тебя ничего не болит, лишь внутри как-то пусто. Сердце не срывается на бешеный ритм, пульс не учащается, ведь ты не боишься и в конце концов засыпаешь с мыслью о том, что ты больше никогда не проснёшься.Стайлзу хорошо знакомо это чувство, ведь, засыпая пятнадцатого апреля, он понимал, что это его последняя ночь. Конечно, он о многом жалел, считал, что чего-то сделать не успел, но отступить он уже не мог, слишком поздно давать заднюю. О своих чувствах он упоминал, когда рассказывал о каждой причине, как больно ему было, и лишь тринадцатая повествует о том, что он чувствовал на протяжении всего времени и в последний момент, лишь она говорит о том, что никогда не менялось.Девушка по-прежнему сидит на холодной земле, уронив голову на руки, уже около получала проливая слёзы на несчастный проигрыватель. Сложно сказать, что она чувствует сейчас. Ревность? Зависть? Ненависть? Может быть. Безграничную любовь и сожаление тоже.—?Лидия, что я могу сделать, чтобы ты перестала плакать? —?тихо спросил Стайлз, несмело положив ладонь на её подрагивающее плечо.—?Вернись! —?ответила она, резко повернув к нему голову и сверкнув злыми глазами. —?По-настоящему вернись, оберни время вспять и больше никогда так не поступай со мной. Не можешь? Тогда ты ничего не сможешь сделать для меня.—?Прости…—?За что? За то, что я слепая и ничего не видела? За то, что глупая и не понимала намёков или глухонемая, потому что не слышала и не могла ответить? Почему все те слова ты произнёс в динамик телефона, который не записывал?—?Я боялся,?— неторопливо начал объяснять Стилински, но девушка вновь его прервала.—?Чего? —?крикнула она. —?Я могла бы полюбить тебя хотя бы за твои слова. Никто никогда не говорил мне такого, никто не называл меня своей луной. Я так этого и не услышала.—?Но я могу сказать это сейчас хоть сотню раз.—?Зачем? —?прошептала она. —?Ведь ты не Стайлз, ты просто то, что от него осталось, частица души, которая привязана к банши и мечется между мирами, потому что миссия её хозяина не выполнена.—?Я не знаю, что ответить. Не думал, что ты когда-то скажешь мне подобное,?— сказал юноша, издав истерический смешок.—?Но это правда. Я не могу быть уверенной в том, что ты не просто часть моей сумасшедшей фантазии.Я влюбилась в плод своего воображения.—?Я не просто галлюцинация,?— юноша схватил её ладонь и положил на свою грудь, а девушка почувствовала кончиками пальцев сердце, бьющееся в грудной клетке парня. —?Я мёртв, но только для тебя я жив.—?Ты не проживёшь со мною вечность, правда ведь, Стайлз? —?охрипшим голосом произнесла она. —?Я боюсь слушать последнюю кассету, потому что не знаю, что будет дальше. Впервые я не знаю, что произойдёт через час.—?Просто слушай, хорошо? —?Стайлз поднял с земли последнюю кассету, вставил её в проигрыватель, и сам округлил глаза, услышав себя. Его голос звучал по-другому, хотя только вчера он записывал двенадцатую кассету.Девушка больше ничего не сказала, лишь тихо шмыгнула носом и отвернулась, собираясь смотреть куда угодно, только не на него. Она уже подозревала, что у этой истории не будет хорошего конца, что такой исход невозможен, а Стайлз просто сделал из неё зависимую.?Знаешь, я чувствую себя таким свободным и улыбаюсь, по-настоящему улыбаюсь, потому что могу сказать всё, что так долго хотел. Я с самого начала был уверен в том, что сделаю тебя последней причиной. Прости меня за то, что я заставил тебя всё это пережить. Дело в том, что ты единственный человек, которому я бы доверился, даже зная, что удар в спину я получу от тебя.Это началось ещё с младших классов?— моя ненормальная любовь, которая больше похожа на одержимость. Строил в голове судьбу с тобой, а на деле даже не всегда здоровался, потому что боялся выйти за пределы своей фантазии. Я не допускал мысли о том, что ты будешь с другим, но и сам подойти не мог, поэтому просто наблюдал со стороны, как строится твоя жизнь и рушится моя.Я не думал, что смогу кого-то так сильно полюбить такой чистой любовью, чистой потому, что мне было достаточно того, что ты просто позволяла смотреть на себя, позволяла мечтать. Я называл себя самым счастливым, когда ловил твой взгляд и иногда улыбку. Возможно, я помешанный и сумасшедший, но я всегда хотел, чтобы ты просто была счастлива, хотя и понимал, что это счастье будет не со мной.Чем дальше по списку имя человека, тем больше участия он принял в моём решении. Прости за то, что я заставил считать тебя себя виноватой, заставлять перебирать в голове события, чтобы понять, что ты сделала не так, в чём твой грех. Суть в том, что ты не виновата. Ты стала последней лишь потому, что только тебе я мог доверить всё это, хотел, чтобы именно ты прослушала все кассеты и узнала мою историю. Может быть, хотя бы ты не будешь считать меня глупым неуравновешенным подростком, который сам придумал себе проблемы.Моя любовь к тебе?— то единственное, что регулярно поддерживало мою жизнь. Ты являешься одной из тех причин, которые я вспоминаю сейчас, которые пробуждают во мне сомнения.Я часто вспоминаю наш последний день, ту встречу, когда мы в последний раз были только вдвоём, и я не могу перестать прокручивать в голове это короткое воспоминание.? 16 апреляСолнце палит с такой силой, словно действительно хочет поделиться своими горячими лучами в последний раз. Ветер не смел тревожить листья высоких деревьев. Всё вокруг, казалось, прощалось с ним, хотело подарить ему хоть немного счастья напоследок, но он продолжал игнорировать это, не считая погоду хорошим знаком.Стайлз лишь смотрел в окно, подняв голову и пытаясь увидеть наверху что-то помимо полупрозрачной шторы. Наконец, в окне появился силуэт, а через секунду парень увидел явные очертания девушки. Она подошла, раздвинув занавески, и Стайлз едва успел прижаться к дереву рядом с её окном. Она не должна его видеть сейчас: банши в ней что-то почувствует и начнёт бить тревогу, а Стилински не готов всю оставшуюся жизнь считать себя трусом, потому что не смог сделать последний шаг.Лидия прищурила глаза, случайно бросив взгляд на пылающий диск солнца, начала оглядываться в поисках источника приятного запаха и, наконец, опустила голову, смотря в одну точку на подоконнике. Три веточки свежей белой сирени едва заметно подрагивали, маленькие невинные цветочки прогибались под тяжестью росы.На её лице медленно расцвела улыбка, раскрылась яркими красками. Она взяла в руки нежные веточки, приблизила их к лицу, вдыхая любимый аромат, посмотрела вниз, и, возможно, если бы она уронила взгляд чуть раньше, то смогла бы увидеть человека, который дарит ей кусочек счастья каждое воскресное утро весны.Но лицо парня скрыто чёрным капюшоном, а худой силуэт невозможно рассмотреть из-за преграды в виде дерева. Лидия не изучает долго периметр, занимает свою голову мыслями о том, куда бы поставить цветы, а Стайлз, словно чувствуя, вышел из-за дерева, едва отвернулась она. Лидия ушла и не заметила его, и в глубине свой чёрной души он счастлив, что она не увидела всей той боли, что он скрывает в своих глазах за пеленой фальшивого счастья.Уходя, он не оборачивается, не пытается встретить взгляд любимых глаз цвета свежей зелени. Он не мечтал о последнем её слове, тем более об объятии. Мысль о том, что в последний раз она смотрела на него тогда, когда он в слезах пришёл к ней домой, не в силах нормально связать слова и объяснить, что случилось. Тот самый день, когда он обрёл неожиданную надежду на спасение и через секунду потерял её.Друзья не заставили себя долго ждать, встретили его дома и, к удивлению, Стайлза, не пытались отговорить его. Впервые они поддержали юношу в этом деле, завуалированно сказали, что примут любой его выбор. Он смотрел на них, сканировал взглядом, пытаясь запомнить каждую черту, потому что именно эти люди помогли ему прожить хотя бы этот год, и он не мог так просто с ними проститься.Когда Тео и Айзек ушли Стайлз около минуты стоял на месте и смотрел на дверь, за которой они недавно скрылись. Он часто заморгал, когда держать глаза открытыми стало сложно из-за накопившихся слёз, потому что кто-то по-прежнему держит его в этом мире, а кто-то зовёт на ту сторону. Он не может нарушить данного им обещания. Каждый раз, когда он приходит на кладбище, он говорит Эллисон о том, что скоро они встретятся, поэтому отступать сейчас он уже не намерен. Стайлз пропустил ту остановку, на которой можно было сойти, теперь только конечная.Мысли запутались, в глазах периодически темнело, а голова кружилась от волнения. Он будто был в небытие, но продолжал ходить по дому и собирать нужные вещи. Юноша остановился возле зеркала в ванной, сделал глубокий вдох и сжал кулаки. Он резко поднял голову, вглядываясь в глаза напротив, изучая взглядом синяки от недосыпания, бледную кожу, украшенную россыпью тёмных родинок. Скептически смотря на белую футболку и синие джинсы, в которых ему придётся сделать свой последний шаг. Наверное, одежда должна быть красивей, это будет как-то символично, но ему совершенно плевать на то, каким его найдут здесь.Стайлз протянул руку, чтобы включить устройство, которое запишет его последнюю речь, но случайно бросил взгляд на телефон, лежащий на стиральной машине.Он групец, если сделает это, глупец, если он вновь думает о том, что всё ещё можно вернуть назад, что ещё можно остановить поезд, который направляется в пропасть. И юноша вновь ставит себе условие, говоря, что он переступит через себя, что он сможет продолжить свою бессмысленную жизнь, только…—?Лидия, пожалуйста, возьми трубку.Его голос дрожит, тело бьёт озноб, и, кажется, он вот-вот начнёт задыхаться. Свободная футболка болезненно сдавливает тканью где-то в области груди, сжимая сердце, превращая его в из последних сил бьющийся комок. Он уже не сдерживает слёз, срывается на рыдания, потому что бесконечно длинные гудки не прекращаются, похоже, они уже просто звучат в его голове. Похоже, он сошёл с ума, похоже, это действительно конец.Стайлз аккуратно кладёт телефон на раковину, но звук, который едва сможет услышать нормальный человек, кажется ему слишком громким. Его движения медленные, как будто всё, что он делает, из последних сил, как бы иронично не звучало, но это правда. Он вновь бросил взгляд на сломленного человека в зеркале, в котором, как бы он не пытался, не мог найти себя.На раскрытую ладонь упали сначала несколько таблеток, а затем они превратились в горсть. Можете называть его слабаком за то, что он выбрал самую безболезненную смерть. Стилински прикрыл глаза, прокручивая в голове план действий. Тео и Айзек придут сразу после того, как грудь юноши больше не будет вздыматься, заберут кассеты, красный дневник и зелёную папку, не оставят за собой никаких следов.Айзек будет задыхаться, пытаясь оторвать взгляд от ещё горячего тела друга, и Тео заставит его выйти, сказав, что справится сам. Тео соберёт все вещи, которые потом нужно будет распространить, и позволит себе нарушить правила и оставить след, в последний раз проведя кончиками пальцев по бледной щеке, очертив родинки. Он уйдёт, как будто здесь никого не было. А Стилински смотрел со стороны, наблюдая за тем, как приводится в исполнение его последняя просьба.Стайлз ещё раз проверил оборудование, окинул взглядом ванную, в которой всегда было холодно, и посмотрел на препарат, который поможет ему, убьёт тело, излечит душу. Он нажал на запуск и сделал глубокий вдох, готовясь к <i>последней исповеди.</i>?Когда я звонил тебе, я действительно подумал, что если услышу твой голос, то пошлю все планы к чёрту. Знаю, что этим я всё испорчу, но ты могла меня спасти, не будь я таким дураком, который боялся признаться в своих чувствах и который решил выговориться в последний момент так банально, по телефону. Но ты не взяла трубку, и, наверное, за это я благодарен тебе, потому что считать себя трусом всю оставшуюся жизнь я больше не хочу. Сейчас я уверен в себе и считаю, что это единственно правильный выход. Раньше я думал, что буду говорить: ?А, может быть, не стоит?? Но сейчас, стоя возле зеркала в ванной, всматриваясь в собственное отражение и держа в руках горсть таблеток, я задаю только один вопрос: ?Почему я не сделал этого раньше?? Это ведь так просто, а бороться я никогда не умел.Что я сделал полезного? Верно, ничего. Даже после своей смерти я по-прежнему буду делать больно людям. Я сломаю отца, Тео, Айзека, возможно, даже на тебя это как-то повлияет. Может быть, Скотт начнёт что-то чувствовать, но это лишь мечта.Меня зовут Мечислав Стилински, и мы подводим итоги. Эту запись прослушает лишь один человек, перед которым я ужасно виноват. Мои извинения не помогут тебе, ведь сейчас я думаю только о себе, о том, что сделали со мной, чего я не заслужил. Прости за то, что перевернул всё с ног на голову. Это моя ошибка, которую теперь поздно исправлять.Я слишком любил тебя, Лидия, поэтому и доверил тебе всё это, потому что я не хотел, чтобы ты думала, что я сумасшедший суицидник, ведь именно этой мысли придерживаются все. Они скажут, что своей смертью я просто пытался что-то доказать, и да, это одна из причин, но есть ещё одна, самая главная: я так больше не могу. Я так устал, по-настоящему устал, и это не просто уныние или тоска по ушедшему, это чувство, что завтра перечёркнуто, что я никто, просто капля в море.Сейчас, возможно, ты меня ненавидишь, но больше всего боли мне приносят именно твои чувства, поэтому, прошу, попытайся понять меня. Представь, что было бы, если бы я одумался. Я бы остался позором семьи, посмешищем школы, неудачником по жизни и конечно же подстилкой Дерека Хейла. Это именно те мысли, которые заставили меня проглотить эти грёбаные таблетки, каждую до единой. С одной стороны, я благодарен тебе за то, что ты не взяла трубку, потому что просто существовать и превращать свою жизнь в выживание я не хочу.Кажется, я слишком много говорю. Прости, просто я не в силах контролировать свои мысли, которые переполняют мою голову. Сейчас я чувствую всё острее: страх, ненависть к себе и окружающим, разочарование и любовь… к тебе, Лидия. Это глупое невзаимное чувство.Не плачь, Лидия, пожалуйста, не надо. Мне уже мерещится, что я слышу твои всхлипы. Я в порядке, теперь да. И я улыбаюсь, потому что всё, что я чувствую сейчас, это свободу, окрылённость, потому что никто больше не сможет меня ограничить. Я больше не буду ничего говорить, потому что это ещё не всё. Да, сил, чтобы сделать ещё что-то больше нет. Послушай меня, не отвлекайся, просто переверни кассету и узнай, что хранит в себе четырнадцатая запись.?Ветер неприятно щекотал мокрые от слёз щёки, его усилившиеся порывы заглушали биение её сердца. Воздуха катастрофически не хватало. Лидия посмотрела на кассету, покоящуюся в её дрожащих руках, перевела взгляд на Стайлза, на лице которого тоже застыли слёзы, потому что внутри него происходило что-то, неизвестное ей, ещё не раскрытое. Вновь пустой взгляд на проигрыватель с кассетой внутри, и она пытается понять, сколько времени ей понадобилось, чтобы осознать, что вот он Стайлз. Настоящий Стайлз?— на плёнке. А то существо рядом, что так сильно напоминает его, лишь заблудшая частичка души, которая со временем сойдёт с ума, к чему сейчас близка и сама Лидия.Девушка перевернула кассету, как и посоветовал ей реальный Стайлз, зависла на мгновенье, потому что поняла, что вот он конец. Нет, Лидия не планирует бежать резать вены, просто она словила себя на мысли, что банального завтра она не видит. Она нажала на кнопку, собираясь проститься с последней реликвией?— той вещью, что напоминает о Стайлзе, что уже ассоциируется с ним, является его символом.?Сегодня очень тепло, кажется, я снова ощущаю, как лучи греют мою кожу. Никто никогда не узнает об этой стороне кассеты, ни Тео, ни Айзек, только ты одна. У меня было два списка: причины, чтобы жить, и причины, чтобы умереть. Как бы иронично это не звучало, но ты в обоих из них.Я ушёл лишь потому, что причин, чтобы умереть, оказалось больше, и всё это время я рассказывал тебе о боли, которую я перенёс, но позволь мне поделиться с тобой именами тех людей, которые принесли в мою жизнь немного счастья.1. Ноа Стилински. Я знаю, что ты этого никогда не услышишь и тебе довелось узнать только о плохой стороне. Да, ты стал началом всего этого, но было намного больше хорошего. Я помню, как после смерти мамы ты не отходил от меня ни на шаг, хоть и пил столько, будто желал убить себя. Я помню, как мы вместе работали над каким-то особенно сложным делом, хотя мне было всего лишь двенадцать, и я скорее мешал, чем помогал, но тогда это тешило мою гордость. Я люблю тебя, пап. Спасибо, что жил для меня, прошу, продолжай жить в память обо мне.2. Лиам Данбар. Ты, заносчивый мальчишка, который постоянно раздражал меня. Я невзлюбил тебя лишь потому, что ты был лучше меня, способнее, выносливей. Возможно, если бы я остался, то мы бы могли стать друзьями, ну или хотя бы приятелями. Прости за то, что сделал тебя причиной, тогда я не думал, мной владели эмоции.3. Клэр Адамсон. Мы были знакомы совсем недолго, но мне кажется, что ты тоже меня запомнишь и будешь иногда прокручивать в голове, как хорошее воспоминание. Вы с Тео подходите друг другу. Да, я давно уже знал об этом. Прости за то, что в следующем году на рождество мы больше не соберёмся в лесу вместе.4. Скотт МакКолл. Хочешь верь, хочешь нет, но я был готов жить, надеясь на то, что всё ещё можно вернуть, потому что я не верю, что такая крепкая дружба могла разрушиться при малейшем дуновении ветра. И всё же спасибо за годы нашей дружбы. Я говорю это тому мальчишке, которым ты был до то, как стал оборотнем, потому что я помню того Скотта МакКолла. Альфа?— вожак стаи?— уже не был тем парнем.5. Эллисон Арджент. Наверное, это странно, что я называю имя мёртвого человека, как повод, чтобы оставаться живым, но помни, с тобой сейчас разговаривает покойник, так что не нужно искать логику. Эллисон хотела бы, чтобы я прожил достойно, чтобы хранил её память, и вспоминаю о ней даже сейчас, каждую ночь, когда пытаюсь заснуть, чтобы убить время. Элли, как бы я хотел, чтобы ты это слышала сейчас, чтобы я был по ту сторону, а не ты. Я слишком сильно не хочу тебя разочаровывать, но пойми, недостойный человек не может прожить достойную жизнь. Спасибо за всё и до встречи на той стороне.6. Айзек Лейхи. Никогда бы не подумал, что ты станешь моим другом, я считал, что всегда буду видеть в тебе только врага. Чем больше я отдалялся от Скотта и его стаи, частью которой меня по ошибке называли, тем больше я сближался с тобой. Ты удивил меня, став моей поддержкой и опорой, ты открыл мне глаза и заставил понять, что ты фактически такой же одинокий, как и я, только намного сильнее. Такие люди должны держаться вместе, но только не в этот раз. Ты не посмеешь пойти за мной, ты продолжишь то, что я начал и будешь защищать людей, только уже более легальным способом. Удачи. Я верю в тебя, малыш.7. Тео Рэйкен. Ты не был плохим человеком, просто никто не пытался рассмотреть в тебе что-то хорошее, а я решил попробовать. Просто один раз вместо сарказма ответил улыбкой, а вместо угрюмого молчания продиктовал домашнее задание по биологии. Ты?— единственное, о чём я не жалел в этом учебном году. Я даже не могу вспомнить всё то, что ты сделал для меня. Ты был тем человеком, который поддержал меня в этом сумасшедшем решении, сказал, что это мой выбор, никогда не указывал на то, что я слабак. Спасибо. Стань хорошим агентом ФБР вместо меня, спасай людей, которых должен был спасти я. Из-за тебя и Айзека я перестал верить фразе старый друг лучше новых двух. Присматривай за ним, хорошо? До встречи на другой стороне, только не приходи слишком рано.8. Лидия Мартин. Надо же, в каждом списке ты последняя причина. На этой стороне кассеты я будто разговаривал с каждым человеком персонально, но на самом деле просто вёл односторонний диалог с тобой. Я ведь мог ничего этого не делать и просто уйти, но я хотел заставить чувствовать вину каждую из причин и хотел объясниться перед тобой, потому что на кассеты ты попала, ничего при этом не делая. Ты спасала меня, сама того не зная день за днём вытягивала меня из грязи, заставляла жить. Ты была моим лекарством, а некоторые препараты вызывает привыкание, и я стал наркоманом, зависимым от дозы. Это нездоровая любовь на гране с одержимостью, и я понимаю, что это неправильно. А вдруг я сойду с ума и начну убивать всё вокруг тебя, пока не останусь только я один? Ты слишком дорога мне. Я бы предпочёл сгорать от невзаимной любви, чем мучать тебя, принуждать к чему-то. Ты заметила, что когда говорят, что любовь двусторонняя, это называют везением, а когда она не взаимная, считают обычной ситуацией. В этом нет ничего сверхъестественного, и я бы смог жить. Но больше не вижу смысла, он стёрся из моего сознания. Спасибо за то, что позволяла мне любит себя, спасибо за то, что ты не проигнорировала меня и дошла до конца, как бы не отговаривали тебя обстоятельства. Я люблю тебя, моя луна, возможно, ты бы тоже смогла меня полюбить, если бы я был немного сильнее и терпеливее. Кто знает, может быть, мой десятилетний план когда-нибудь сработал бы??Это действительно был конец. Осознание этого обрушилось на голову лавиной, когда голос замолчал. Девушка растерянно посмотрела на кассету, понимая, что сломалось что-то внутри. Этого Стайлз и хотел: чтобы она дослушала до конца и поняла, что он уже другой, нереальный, уже не её вовсе. Белые нежные цветы больше никогда не будут лежать на её подоконнике, а улыбка юноши больше никогда не согреет. Он умер, он больше не вернётся. Лидия подняла голову, зная, что он смотрит ей в затылок, дожидается какого-то ответа. Она не обернулась, выртерла одинокую слезу рукавом чёрной кофты и мрачно произнесла с обидой в голосе:—?Это никогда не было невзаимным.