Непонятно, но убедительно (с)/ Счастье в руки не дается (1/1)

— Спасибо, что пошёл со мной, Шелдон. Ты хороший друг!— Я рад, что ты так думаешь, именно это я и старался сымитировать.(с) Теория большого взрыва— Ну так в субботу я могу рассчитывать на свою свиту?— Слушай, я бы с радостью, но... не могу.— Леонард?— А... Я бы мог бы, но... Не могу.— Шелдон?— А я могу, но я не пойду. (с) Теория большого взрываCygnosic – Mad Desire — Вот, — протащив девушку через весь свой кабинет, распахнув дверь в дальнем его углу, Соболев выпустил женскую руку только возле широкого стола. — Ваше рабочее место на… тот срок, что Вы протянете тут под моим чутким руководством, — лицо мужчины выражало самую искреннюю заботу, только вот поджатые губы говорили об одном — он едва сдерживается, чтобы не рассмеяться в голос. — Прямо здесь?! — удивляясь, почему он едва не усадил ее на стол, Софья осторожненько вылезла из новой ловушки — между мебелью и грудью Альберта Мстиславовича. Взгляд ее как-то сам собой упал на огромный блестящий стол позади, лежащий на нем моток скотча, клубок ниток для сшивания папок. Проследив взор Снежинской, Соболев надел на свое лицо недоумевающую улыбку и, снова шагнув к ней, навис над застрявшей между столом и кожаным креслом девушкой: — Софья Михайловна, Вам что-то еще необходимо? Можно заказать, Вы только скажите, — обволакивающе грудным голосом проявляло беспокойство начальство. — Нет-нет, спасибо, — спотыкаясь о широкие ?лапы? кресла и неловко ?уезжая? руками за крутанувшейся его спинкой, сбивчиво бормотала девушка. — В самый раз. — Ну смотрите, — Альберт обаятельно улыбнулся. — Вон в той стороне, кстати, Ваша уборная, можете попытаться привести себя в порядок. — А Вы?! — не подумав, ляпнула Снежинская и, запоздало прикусив язык, закрыла один глаз. — Вы меня приглашаете с собой? — изящная бровь мужчины приподнялась вверх. — Нет, нет-нет, я только… уточнить хотела, где Вы себя… — Что я себя где? — не понимал Соболев. — Софья, право… часу не знакомы, а такие вопросы… — Да боже мой! — девушка схватилась руками за мокрые волосы. — Вам тоже ведь нужно… — Несомненно, — подтвердил Альберт, сдвигая в сторонку кресло между ними и продолжая наступать на свою жертву. — Вам нужно… себя в порядок привести… — выдавила из себя Софья, прижимаясь поясницей уже к подоконнику. Красивое лицо Соболева замерло над ее лицом, девушка с шумом втянула в себя воздух и, дрогнув, распахнула губы. — Не беспокойтесь, пара минут, и я снова Аполлон… — тихо прошептал мужчина, а она, не отрываясь, смотрела, как лежат на влажном его лбу мокрые черные пряди волос. — П-пойду… — с ужасом осознав, что у нее задрожали и колени, Снежинская вывернулась из очередной ловушки и бросилась к уборной. — М-м.. м-мда-а… — с усмешкой протянул Альберт и, бросив насмешливый взгляд на захлопнувшуюся дверь, вышел из кабинета своего секретаря. Он уже почти закончил переодеваться, сменив костюм на свежий, темно-серый, как в двери его кабинета настойчиво постучали. — Кого еще сегодня черти принесли? — недовольно рявкнул Соболев, застегивая запонку на правом рукаве белоснежной рубашки. Дверь тихонько приоткрылась, и в небольшой проем засунулась лохматая голова молодой женщины. — Здра… а-а-ас-с-сти-и… — простонала голова, окинув взглядом стройного мужчину, стоящего по центру кабинета, со второй запонкой, зажатой в белых зубах. — Шудя по пошерку… — шепелявя из-за инородного предмета в зубах и расплывающихся в улыбке губ, начал Альберт, одним глазом пристально следя за почему-то сползающей вниз по двери лохматой головой, вторым, впрочем, оценивая, как смотрится в обшлаге запонка, — Вы подруга Шофьи… Голова оживилась, исчезла в дверях, а после сменилась высокой девушкой целиком. — Здравствуйте, Альберт… мнэ-э… Мстиславович… — красотка, а незнакомка была именно красоткой, поправила темные волнистые волосы и белозубо улыбнувшись, сделала пару неуверенных шагов вперед. — Эк Вас… однако… — пространно высказалась девушка и сильно смутилась. — Что со мною не так? — вновь улыбнулся Альберт, внимательно рассматривая гостью. — Чума вообще! — как на духу призналась брюнетка и снова зачем-то поправила волосы. — Извините, меня зовут Виктория Левицкая. Я принесла одежду для… — тут Вика замолчала и с опаской оглядела кабинет. — А где? — В душе, — моментально ответил Соболев, демонически сыграв правой бровью. Лицо девушки окаменело, каре-зеленый взгляд впился в смеющееся лицо Мстиславовича. — Я… чота… не понимаю… — заикаясь, гостья сжала в руках пакет с такой силой, что плотный полиэтилен порвался под ее острыми ноготками. — Что? Уже?! — Викуля?! Викусь, это ты?! — едва не плача, позвали из-за неприметной двери, откуда-то справа. — Софочка?! — взвыла в ответ Левицкая и, цепляясь каблуками за шикарный ковер, поплелась к двери. — Софьюшка, где ты?!! Соболев, с полминуты смотревший на бесплатный театр, закатил глаза, вздохнул и накинул на себя пиджак. — Софья Михайловна, Ваш выход через пять минут. Вас проводит Валерий. Если лажанете, я Вас из этой уборной никогда не выпущу. В дверях секретарского кабинета показалось заплаканное лицо Снежинской, которую обнимала за шею и гладила по голове Левицкая. — Софочка, а ведь я тебе звонила! — Не слышала, ничего не слышала я, Викусик… — захлебываясь поверхностным дыханием, отвечала Софочка, сморкаясь в подружкин шарфик. — Понимаю, ну-ну, тихо-тихо! С таким красавцем я бы тоже ничего не видела-не слышала… — Цирк и немцы… — прошипел себе под нос Альберт, выходя из кабинета и готовясь к тому, что врать придется долго и много.George Michael – Freek Но Альберт Мстиславович цирка еще не видел. По крайней мере, в этой своей жизни. Тем более, от немцев. Цирк как раз разворачивался в большом конференц-зале, где собрались перепитые управленцы ?Юсал-газа? и трезвые гости Нового Уренгоя. Железобетонно-русские тоскливо-безысходные мордахи уже были разбавлены чуть покосившимся лицом Валевского и смуглым ликом наследного принца Саудовской Аравии, что, едва вошел в зал, сразу потребовал себе фиников и горячего кофе с корицей и кардамоном. От фиников всех русских, включая, собственно, Валевского, первого января закономерно воротило, но принцу на этот досадный факт было исключительно наплевать. Он вообще был какой-то мальца двинутый… Отбросив в сторону официоз, явился на встречу он не в традиционных белых одеждах и соответствующем головном уборе, а во вполне себе светском деловом костюме и, меланхолично поедая финики, смотрел теперь на всех с выражением царского снисхождения и жалости к убогим. И был бы он и впрямь истинным повелителем данного сейшена, если б в одно прекрасное мгновение двери конференц-зала не распахнулись, и в помещение не вошло что-то уже совсем потрясающее. — Тео! — Валерчик всплеснул руками и сделал вид, что ни разу не удивлен явлению. — Как… мы… рады? — вопросительная интонация выдала, правда, Николаича с головой, но и тут он не растерялся и, покинув свое место, обменявшись с гостем крепким рукопожатием, указал ему на два свободных кресла за столом. Смуглый принц, взглянув на вошедшего мужчину и сопровождавшего его товарища, подавился фиником, быстро опустил темные глаза и незамедлительно зажмурился. Плечи принца мелко затряслись не то от кашля, не то от чего-то похожего. Смерив саудита презрительным взглядом, от которого вся ?южная? сторона стола едва ли не покрылась льдом, незнакомец лениво-царственным шагом миновал зал и, сев в кресло, закинул ногу на ногу. Холодные серые глаза прошлись по всем без исключения присутствующим. Выглядел ?Тео? категорически эпично: высокий, стройный, мощный и удивительно красивый. Темные волосы мужчины были коротко стрижены, из-под густых бровей буквально светились самые надменные и яркие платиновые глаза. Затосковав уже через полминуты тишины, гость махнул рукой, ?задирая? рукав дорогого пиджака и обнажая шикарные швейцарские часы. Поведя черной бровью, мужчина поднял вопрошающий взгляд на Валевского, который, впрочем, заинтересовался вовсе не его персоной. Валерчик, склонив голову набок и подняв сразу обе брови, уставился на седовласого старика, что тихой тенью прошел следом за Мейером и сел рядом с ним, по левую руку от Тео. Ничего бы примечательного в старичке и не было б, коли б он ошарашенно-затравленными подслеповато-серыми глазами не смотрел на присутствующих и бочком не жался к эстонцу. Проследив опешивший взгляд Николаича, Тео незаметно поморщился, попытался выровнять расползающиеся в стороны губы и слегка толкнул старичка плечом. — Мой советник по газотранспорту, — громко, но лениво-томно представил Мейер своего спутника, и тот моментально собрал лицо в сосредоточенно-напряженную мордаху. Переборщив, правда, с важностью, старик таким суровым взглядом впился в Валевского, что тот качнулся от неожиданности в кресле назад. — Геннадий Анастасьевич Вислоухов. С противоположного конца стола раздался сдавленный тихий стон, все взоры обернулись в сторону и уставились на арабского принца, что, прижав кулак ко рту, продолжал деликатно кашлять. — Простыли, никак, коллега? — бесцветно-равнодушным тоном поинтересовался Тео, но тут же быстро отвернулся от затравленных карих глаз саудита и, в свою очередь прижав кулак ко рту, сдавленно попросил. — Воды бы мне… — Да… — втянулся в беседу слегка прих*евший Валерчик. — Нынче погоды прохладные стоят…Рахманинов Сергей Васильевич – Итальянская полька Взяв минеральную воду, Тео незаметно принюхался к запотевшему стакану и тоскливо свел брови. Что, естественно, не укрылось от ушлого саудита. — Слабенькая? — жалостливо уточнил смуглый красавец и, подняв вверх брови, закусил губу. Отпив из стакана, Мейер собрался с силами, повернулся влево и снова смерил араба смертельно-ледяным взглядом. — Что же Вы, Эльмир Салах Эль Дин, забыли-то в Сибири? Да еще зимой? — Впечатления! — отнимая кулак ото рта, быстро ответил принц, возвращая Тео такой же прохладный взгляд. — Интересно поглядеть, как уважаемая публика будет покупать топливо втридорога. — Ну то ж не нефть ваша, что в пять раз дороже, м? — вернул ?пас? Тео. — Нету ваших интернетов… — тихо бормотал себе под нос Геннадий Анастасьевич, вертя в руках ?айфон? и наставляя его на солнце. — Совсем их нету… Валевский, что глядел то на араба, то на эстонца, теперь уставился исключительно на старичка. Брови у Николаича поползли по лбу в такую высь, о которой раньше и не знали. — Не ведаю, что за колдовство… Зело мудрено… — шепелявил старец, разворачивая сотовый задней панелью к себе. — О! — уставившись в красиво горящее ?яблоко?, возликовал Анастасьевич. — Я уразумел! Дайте мне блюдце! — Геннадий Анастасьевич… — прошипел Тео, вежливо улыбаясь публике и незаметно толкая Вислоухого в плечо. — Возьмите себя в руки. Немедленно! — Блюдце… — Валерий кивнул помощникам, и через полминуты на столе перед старичком организовалось большое блюдо. — Подойдет? — заинтригованный Валевский даже склонился над столешницей вперед. — Добре! — выдал Геннадий Анастасьевич и на глазах изумленной публики положил ?айфон? на блюдо. ?Яблоком? вверх. — Занятно… — отворачиваясь к фикусу, максимально ровным тоном заметил Эльмир и сжал губы. — Я прошу прощения, а что Вы… — вопрошающе поднимая указательный палец вверх, начал Николаич, но тут же осекся и выпучил глаза. — Катись, катись, яблочко наливное, по серебряному блюдечку, — Анастасьич принялся наклонять тарелку, ?айфон?, в свою очередь, негодующе звеня, задергался в душераздирающих конвульсиях по посуде. — Покажи мне и города, и поля, покажи мне леса и моря, покажи мне гор высоту и небес красоту, всю родимую Арду-у-у-усь-матушку! — вовремя поправился старец, впиваясь скошенными набок глазами в тарелку. Тео быстро прикрыл посиневшие глаза и, закрыв рот ладонью, отвернулся к тому же фикусу, в который беззвучно ?вточился?, трясясь плечами, Салах Эль Дин. Китаец, что все это время меланхолично жевал какую-то водоросль и играл в новую ММОРПГ, вытаращился в экран, заполняя его весь своими внезапно ставшими большими глазами. Именно эту картину и застал вошедший в конференц-зал Соболев. Окинув действо взглядом, Альберт коснулся дернувшейся щеки и выразительно-испрашивающим взором уставился на окосевшего Валерчика. — А вот и наш Альберт Мстиславович, дорогой! — бросился к начальнику Валевский и отчаянно вцепился в рукав его пиджака.Золотой аккордеон – Карело-финская полька — Так… — выдернув руку из плена отчаявшегося Николаича, Соболев принял серьезный и сосредоточенный вид. — Валерий Николаевич, ебану… баб… барышню нашу… — синие глаза заслезились, — проводите сюда. Переводчик наш новый… штатный… — пояснил живописным серым глазам Тео бизнесмен. — Очень… хорошо… — Мейер медленно отнимал ладонь от губ, сверху донизу рассматривая Соболева трудно описуемым взглядом. — Рады… Вас… лице… — эстонец прикрыл глаза и плотно сжал губы. — …зреть… — закончил за коллегу принц, с третьей попытки поднимая красивые карие глаза на Альберта. — В добром… — …здравии… — помог арабу взявший себя в руки Тео. — Взаимно, — глядя на гостей, как на умалишенных, процедил Соболев и, подойдя ко столу, уселся во главе оного, аккурат напротив обрадовавшегося китайца. — Здравствуйте, Бэй Хуйцзы! Эльмир взглянул на Мейера, оба моментально опустили глаза в стол. — Засси-засси!!! — живо закивал с экрана заерзавший от восторга китаец. — Черт побери… — едва слышно прошептал принц, отворачиваясь к спасительному фикусу. — Замолчите! — сдавленно попросил Тео, поднимая блестящие глаза на смугляна. — Все мы сейчас проклинаем, поди, одного черта… — Предлагаю начать, — Альберт Мстиславович, игнорируя вялую перепалку, сложил руки на стол. — Итак, собрались мы сегодня, чтобы… — Нету интернетов… совсем нету… — проскрипел Анастасьевич, чем только сейчас привлек внимание Соболева к своим манипуляциям с телефоном и посудой. — Мнэ-э… — председатель правления ?Юсал-газа? вытаращил синие глаза на тарелку в сморщенных пальцах старичка. — Уважаемый… я предлагаю для начала… включить Ваш аппарат… — Сейчас будет тебе интернет, о, Эру! — простонал Мейер и полез во внутренний карман своего пиджака. Всучив Вислоухому личный ?айфон?, Тео ловко склонился вниз, выудил из-под стола упавшие ключи от ?Майбаха? и сурово взглянул на Соболева: — Прошу прощения, начнем ли мы сегодня? — Девки-то, девки… простоволосы… — запричитал восхищенный дедок, склонившись над сотовым. — Рясы скудны… Вельми гнусно! — бледнея, вел репортаж с просторов интернета Анастасьич. — Стыдобушка!!! Эльмир, проявляя высшую степень заинтересованности, со скрипом и скрежетом подъехал на своем кресле к Вислоухому и, прижавшись к нему слева, тоже уставился в ?айфон? Тео. — Вообще-то я согласен тут даже и задержаться… — тягуче, на восточный манер распевая слова, признался принц, не отрывая глаз от телефона и медленно склоняя озадаченную голову набок. Подняв изумленный взгляд на не менее изумленного Мейера, Эльмир одобрительно поджал губы: — Коллега, а откуда у Вас, у Вас-то… кхм… такое… неожиданное… — араб мучительно подбирал слова, но разъезжающийся в истерической улыбке рот сильно мешал процессу, — телефон! — вымучил саудит и нервически моргнул правым глазом. — Да вот… — Тео закусил заалевшую щеку и сжал левую руку в кулак. — Есть на свете добрые люди… Друг преподнес. М-муд… Мудрейший человек. Эстонец, белея ликом, только сейчас понял тайный смысл послания ?мудрейшего?. Как наяву вспомнилась ему и картина: ?Не скучайте там, дети мои!? и отеческий такой хлопок по плечу… Получается, что… что он просчитал все, даже это?! Соболев, почуяв, как у него отнимаются руки, поднял чернеющий взгляд на экран прямо перед ним и тяжело выдохнул: Хуйцзы, разом бросив и ММО, и водоросль, косил глаза через экран на злополучный телефон эстонца. Русские, мучаясь похмельем и каким-то слишком уж сложным содержанием конференции, растеклись по стульям, лишь иногда издавая жалобные стоны.R.P. Patnayak;Shreya Ghoshal – Auna Adhi Nena Никто даже не успел уловить, как оказался за спинами араба и старичка Альберт, как телефон Мейера всплыл в воздух, а потом, заткнувшись виброрежимом, опустился обратно в карман Тео. Но уже чуть более ясно запомнилась страшная картинка: ухватившийся одной рукой за подголовник кресла Эльмира Соболев тащит, собственно, Эльмира через зал к его прежнему месту. Резко опустив стул и едва не выронив из него ?ездока?, Альберт Мстиславович, не меняя холодного выражения лица, убрал стоящие перед саудитом финики, донес их до Геннадия Анастасьича, со звоном поставил серебряное блюдце перед ним. На мгновение бизнесмен исчез, и тут же перед Анастасьичем рядом с финиками оказался намекающий моток широкого скотча. В конференц-зале воцарилась мертвая тишина, в которой Соболев и занял свое прежнее место. Медленно подняв руки и уложив их на стол, Альберт склонился чуть вперед. — Приступим. Дверь тихонько приоткрылась, и в зал, скромно держа в руках большой поднос со стаканами и черной папкой, растерянно вступила миниатюрная темноволосая девушка.Присутствующие, еще не отойдя от пережитого шока, уставились на нее с абсолютно разным выражением в глазах. Русские, привычные к лихим пи*дюлям — с вялым интересом, а вот араб и эстонец даже медленно отъезжали в своих креслах от столов и безотчетно склоняли головы набок. Проявляя почему-то абсолютную синхронность и солидарность. Красавицей гостью назвать, конечно, было нельзя: новый темно-серый костюм, правда, в противовес испорченному сидел на ней очень ладно, открывая юбкой худенькие, но привлекательно-стройные ноги почти до колен. Волосы были убраны в идеальный пучок, оставивший, однако, несколько непослушных прядей, забавно, как-то совсем по-юношески обрамляющих бледное лицо. Что осталось в ней прежнего, так это неизменные очки в черной роговой оправе. В общем-то выглядела она вполне штампованно и скучно-деловито. Но было в ней что-то такое… Такое. Отчего глаза от нее отвести было ну очень сложно. А каждый из присутствующих мужчин, почувствовав примерно одинаковый спектр эмоций, остановился на перевешивающем все желании — подойти к ней и забрать у нее тяжелые вещи. Спрятанный за стеклом темный взгляд девушки скользнул по Мейеру и Эльмиру. Снежинская неслышно всхлипнула и на мгновение опустила пушистые смоляные ресницы. Соболев, повернувшийся вслед за коллегами к дверям, приготовился было отчитать новую подчиненную самым жестким образом, но, глянув на Софью, с удивлением для себя понял, что клокотавшая в нем дикая злость стала рассеиваться, да и весь зал перестал искрить напряжением назревающей грозы… И тут Альберт, пропустив несколько секунд самоконтроля, ощутил практически невыносимую головную боль и жар. А Софья Михайловна, тем временем мягко ступая по полу, подошла к Геннадию Анастасьевичу и, выудив из безразмерной черной папки включенный планшет, положила его перед старичком. Через мгновение в одном ухе у, простите, Вислоухого оказался наушник, и старец с выражением на лице неописуемого восторга погрузился в передачу, повествующую о подготовке семян тыквы к посеву посредством замачивания оных в однопроцентном растворе марганцовки. — Добрый день, — на эстонском пробормотала девушка, склоняясь на сей раз через плечо обомлевшего Тео и выставляя перед ним высокий бокал. — Прошу Вас, попробуйте армази. Не беспокойтесь, наша компания знает о Вашем категорически отрицательном отношении к алкоголю! Это восхитительное безалкогольное вино. Мейер, постепенно приходящий в себя, медленно поднес к щеке ладонь и, опершись на локоть, умиленно подняв брови, рассматривал скромную помощницу Соболева. А та уже, миновав расстояние, причалила к как-то опасливо задвигающемуся от нее в глубины кресла Эльмиру. По всему было видно, что араб переживает один из самых нелегких в своей жизни когнитивных диссонансов… Проследив его короткий, оценивающий, чисто мужской взгляд, скользнувший по ее обнаженным ногам, Софья поймала опешивший карий взор принца и, аккуратно повернувшись спиной к Альберту Мстиславовичу, едва заметно подняла левую бровь. Саудит медленно перевел стеклянные глаза на Мейера, что, так и ?отлеживая? свою руку щекой, с выражением безграничного восторга рассматривал нового соболевского секретаря. — Салам, — поздоровалась девушка и, склонившись через плечо мужчины, выставила перед ним бокал. — Хушаф… Молочный напиток из фиников, — задержавшись грудью у плеча Эльмира на мгновение дольше положенного, девушка не без удовольствия, мелькнувшего за стеклами очков, дождалась, когда почти впритык к ее лицу повернулось побелевшее смуглое лицо. — Приятного аппетита. Надеюсь, визит в наш холодный край оставит Вам самое незабываемое впечатление и массу чудных открытий… — Не сомневайтесь даже… — хрипло прошептал Эльмир, с трудом отворачиваясь от Снежинской. Очень быстро секретарь председателя правления ?Юсал-газа? обошла всех присутствующих, расставляя бокалы. Взамен обычной воды русские получили ?живую? — потрясающе вкусный прохладный напиток, обладавший, как выяснилось, впечатляющей способностью бороться с похмельем. Подойдя к Соболеву, Софья как-то смутилась под его тяжелым взглядом, но все же коснулась дрогнувшей рукой оставшегося на подносе стакана. С вниманием параноика Альберт Мстиславович проследил, как хрупкая женская ручка снимала этот стакан с подноса и, пронеся его по воздуху, поставила емкость перед ним на стол. Встретившись с нею взглядом, мужчина, не разрывая зрительного контакта с подчиненной, коснулся основания стакана лениво зажатой в тонких пальцах ручкой. ?Монблан?, отрабатывая нецензурную цену в миллион долларов, послушно открыла в себе новые функции, и в абсолютной тишине стакан с водичкой ?отъехал? по столу от Соболева подальше. Правая бровь мужчины плавно приподнялась вверх. Снежинская, оробев окончательно, медленно-томно махнула ресницами, а потом губы девушки растянулись в самую нежную из улыбок. Глаза Соболева широко распахнулись, бровь тут же ?упала? вниз, захватив с собою во хмурь и вторую: на подносе, как выяснилось, стояла еще и большая открытая бутылка воды, к которой уже тянулись дрожащие пальчики Софьи Михайловны. Альберт Мстиславович, секунду поразмыслив, лениво крутанулся на кресле, раскинувшись перед брюнеткой, чуть вскинул голову и, неспешно подняв правую руку, уставил ее локтем на стол. Из-под длинных черных ресниц мужчины полыхнул синий огонь. ?Монблан? неторопливо-тягуче завертелся меж его ловких расслабленных пальцев. Софья прищурилась и, аккуратно сняв бутылку с подноса, нарочито медленно пронесла ее ?через грудь? мужчины, едва заметно склонившись и сконцентрировавшись на процессе, принялась доливать минералку в стакан шефа. Соболев сощурил правый глаз. — ?Рычал-Су?, — мурлыкающе-релаксирующим голосом пропела девушка, оборачиваясь к начальнику. Мужчина оценивающе покачал головой и закусил щеку. — Метко… — как-то двусмысленно ?признал? Мстиславович и, взглянув в невинные, но плохо различимые глаза подопечной, кивнул на место секретаря. — Может, ради разнообразия поработаем? — Как прикажете, — покорно согласилась девушка и, пройдя к своему креслу, незамедлительно разложив из своей папки документы, опустила глаза в бумаги. — Три грамма соли на один литр воды, — беззвучно шевелил губами Анастасьич, бурно что-то записывая цветным карандашом на листе, сворованном у зависшего Тео. — Перелить все один-два раза. Промыть огуречные семена и… — Антон... постой... водка же палёная! — А то! — радостно подтвердил Антон (с) Дневной Дозор— Ты там ещё не женился?— Нет, а что?— Отлично! И не надо!— Почему?— Поступила важная информация. Всё зло от баб!(с) Теория большого взрыва— Почему одет не по форме? Что-то не то: то ли прическа, то ли стрелки на брючках…— Нож в ботинке, сержант.(с) По соображениям совестиJenerik — Kiral?k A?k-Aydilge К концу совещания Альберт Мстиславович Соболев был едва жив и с трудом понимал, о чем идет речь. На автомате поддерживая беседу, мужчина с удивлением и некоторым напряжением отмечал странные ощущения, появляющиеся то в одной части его прекрасного тела, то в другой. Неизменным оставалось одно — в висках, налившихся тяжким свинцом, периодически что-то шумело и пульсировало, отзываясь учащенным и горячим сердечным ритмом. К горлу то и дело подкатывался неприятный горьковатый комок, из-за которого казалось, что бизнесмена вот-вот вывернет наизнанку. А еще очень-очень-очень сильно хотелось прилечь куда-нибудь в темное место. Альберт, концентрируясь на бумагах и онлайн-трансляции, вяло отвечал на вопросы, составлял какие-то планы, ослабевшими пальцами помечал что-то в своем ежедневнике. И про себя нехотя благодарил Софью, что, будто читая его мысли, умудрялась весьма вовремя и точно переводить огонь то на себя, то на Валевского. Откуда у условно юной девушки был такой опыт переговоров, Соболев подумать не успел, но не отметить его не мог. Отметил он и другое — новый секретарь его бесила жутко, и ни ее помощь, ни обновляемый стакан с прохладной водой, то и дело возникающий перед ним, не могли унять злости, бушующей в мужском сердце. И чем правильнее вела себя Снежинская, тем больше злился Альберт. Потому, едва Бэй Хуйцзы исчез с широкого экрана, магнат поднялся с места, наскоро попрощался с удивленными гостями и направился в свой кабинет. Ватно-размякшие ноги с трудом чуяли пол, и Соболеву приходилось рассчитывать каждый свой шаг, чтобы не рухнуть прямо в коридоре. Выказывать слабость перед самоуверенной стервой и шантажисткой было не в его привычках. Особенно если учесть, что слабости Мстиславович не испытывал в принципе никогда. — Не слышу ?спасибов?, — Софья Михайловна проследовала за утомленным начальством в кабинет и оправила волосы. — У нас клиника хорошая на первом этаже для сотрудников, — на автомате сбрасывая пиджак, ответствовало начальство, не оборачиваясь к девушке. — Московский лор-врач принимает. Я вас познакомлю. Снежинская застыла, кое-как прикрыв за собою дверь, и уставилась на широкую спину нахала. — Вы это… — брюнетка скрежетнула зубами. — Вы как бы… — Да-да, разумеется, я оплачу Ваше лечение. Интересно, абонементы к нему есть? — бормотал Соболев, шагая ко столу и на ходу кидая пиджак на кресло. — Влетите Вы мне в копеечку… — Да Вы даже не представляете, в какую! — Софью затрясло от гнева. — Вся страна на мое лечение вкалывать станет! Внешний долг вырастет! — Не льстите себе, Софья, — Альберт Мстиславович, добравшись до кресла, устало рухнул в него, сложил неприлично длинные ноги на стол, вальяжно забросил руки за голову. — В нашем государстве, слава богам, теперь разрешена эвтаназия. Мы Вас, если что, гуманно усыпим. Экономика должна быть экономной! Софья Михайловна, у Вас очки запотели… — Боже-Боже… — девушка прикрыла глаза и зачем-то вцепилась в правое ухо. — Как же я устало… Сколько проблем… Откуда столько проблем… — Да Христос с Вами! — рассмеялся Альберт, потягиваясь в кресле и уже предвкушая картину, в которой Снежинская, ломая каблуки и размазывая по лицу тушь, вылетает с вещами из ?Юсал-газа?. — Какие у Вас проблемы? Чеснокодавку найти новую не можете?! Краска на кухонном радиаторе потрескалась?! Мыши валенки сожрали?! И тут Соболеву то ли привиделось, то ли взаправду глаза у его секретаря приобрели загадочный кровавый цвет. Мужчина замер и уставился на подходящую к нему помощницу. — Чеснокодавку? — Софьин голос зазвучал очень нежно, даже вроде бы ласково, и Мстиславович внутренне напрягся. — Да! Да!!! А когда я ее все же найду, я Вам, знаете, что этой чеснокодавкой отдавлю?!! — Снежинская вцепилась в краешек стола и наклонилась к шефу. Щеки девушки заалели ярким румянцем. — И краска потрескалась, да! Потому что из-за Ваших бизнесов мы все еще, как обезьяны, на бензине да газу!!! — Вы меня еще обвините в глобальном потеплении, эрозии почвы и вымирании редких видов мха!!! — Альберт резко сбросил ноги со стола и так же перегнулся через него к секретарю. — А что? Не так?!! — Софья оскалилась. Подходящего ответа у Соболева не было, но зато был справедливый вопрос. — А что же мы такие принципиальные и правильные пришли устраиваться на должность в моей компании? — мужчина встал и склонился над столом, едва не касаясь густыми волосами лба обомлевшей девушки. — А что это Вы мне вопросом на вопрос отвечаете?! — взревела Софья Михайловна. Дверь в кабинет слегка приоткрылась, и в нее просунулось заинтересованное лицо Валевского. — Скройся!!! — через плечо секретаря проревел Соболев, клацая белыми зубами. — Но тут арабские гости… — Вон пошли!!! — Альберт грохнул кулаком по столу, от чего стоящий на нем кувшин с водой подскочил, удачно, правда, вернулся на прежнее место, но обдал лицо Софьи Михайловны освежающими брызгами. Лик Валерчика моментально исчез, двери прикрылись, а из-за них раздался его радушный голос: — Друзья, господин Соболев очень рад встрече, сейчас нас отпускает, желает всех благ и приглашает вечером в ресторацию! — Так что же, Софья Михайловна, — напряженное лицо Альберта склонилось совсем близко к лицу Снежинской. — Какого черта Вы решили поучаствовать в гнусном деле? Не будет ли Вам ночами сниться замученный ягель?— ярко-синие глаза мужчины коснулись крупных брызг на очках секретаря, медленно скользнули к мокрым губам девушки. — У Вас совесть вообще есть? — Софья зачем-то чавкнула и отодвинулась подальше. — Конечно! Я же, как волшебник, мечты сбываю Ваши девичьи! На горло себе наступил, лишь бы Софья Михайловна была довольна! И беспрепятственно раскатывала по Уренгою на лучшей маршрутке! Вам, видать, недоступно, сколько рабочих мест я даю и какие налоги отваливаю в казну?! — А Вы, кроме как о деньгах, вообще ни о чем думать не способны?! — А о чем в Вашем присутствии я думать-то должен? — Соболев вскинул густую бровь и усмехнулся. Красноречивый взгляд мужчины скользнул по вполне штампованному облику подчиненной. — Оу! — девушка поперхнулась, отшатнулась от стола и приоткрыла рот. — Ага. Значит, у нас высокие стандарты. Поэтому в Вашем не совсем юном возрасте Вы еще не обзавелись семьей и детьми?! Альберт прищурился, потемнел лицом и медленно выпрямился. — Так вы все — мои дети, — нараспев запричитал бизнесмен. — Нет времени ни на что! Лишь бы одеты-обуты были! Горю на работе! — Ой, знаете ли! — Снежинская приосанилась. — Я вообще-то вот Вам в дочери никак не гожусь! Я старше Вас… — Софья Михайловна! — как-то проникновенно-скорбно оборвал секретаря мужчина и с тоской поглядел на девушку. — Тут такие новости… Это не совсем то, чем Вы можете гордиться… — Знаете что, господин Соболев? — помощница уставила на наглеца указательный палец, отступила назад, сняла очки и в упор поглядела на начальника. — Я подарю Вам на Рождество книгу. ?Современный этикет и светское поведение?. Будете каждый день читать натощак! Мужчина осекся, застыл и приоткрыл рот. Не сказать, что снятые окуляры как-то сильно улучшили вполне обычный внешний вид девушки или сделали ее преобразившимся лебедем невероятной красы. Но на худеньком и бледном лице личного помощника главы ?Юсал-газа? и заметны-то теперь были только большие блестящие глаза. Колдовские, яркие, глубокие, цвета насыщенного красного дерева, опушенные удивительно длинными черными ресницами, лишенными какой бы то ни было краски… — Читать будем взахлеб, похоже, и вдвоем, Софья Михайловна, ибо Вы нарушили этикет упоминанием моего и Вашего возраста. Я молчу о том, что Вы все норовите откусить руку, которая Вас кормит, — голос Альберта стал непривычно глух, мужчина махнул рукой и медленно опустился в кресло. — Нóсите кожаные туфли, у Вас дубленка, отороченная лисой… Но перекладываете ответственность на того, кто более успешен, нежели Вы. Я, по крайней мере, плачу десятикратно за каждый труп… Вы уже, как говорится, или трусы наденьте, или крестик снимите. — Радуйтесь, что Вы не видали остальных моих дубленок, отороченных совсем другими существами! — Снежинская, моментально почуяв настроение начальника, скривилась и протерла обшлагом пиджака мокрые очки. — Вы очень неприятный человек. Откуда только повылазило все это? — Софья подняла взгляд на мужчину и, помедлив, как-то быстро надела очки. — Софья, не мучайте себя, — Альберт из последних сил откинул голову на подголовник роскошного кресла, улыбнулся. — Я по-прежнему готов переиграть наш договор. Я даже выплачу Вам вознаграждение за три месяца прямо сейчас. Можете уходить немедленно. Не нуждаюсь в дополнительном гласе совести, который Вы усердно пытаетесь изобразить. — Вам никто не нужен, так? — тихо уточнила Снежинская, утирая ладонью щеку. — Мне никто не нужен. Так, — мужчина повел бровью и поглядел на стол. — Смиритесь, Альберт Мстиславович, — после долгого молчания голос девушки зазвучал уверенно и насмешливо. — Я не спрашиваю Вас об отношении ко мне, о взгляде на мою внешность, о Ваших ценных переживаниях на мой счет. Я ухожу к себе в кабинет, ознакомлюсь с делами компании. Если что-то потребуется — я на связи с Вашим Величеством. Салфеточки нужны? Соболев поднял удивленный взгляд на подчиненную. — Салфеточки? — Боюсь, что сильно заляпаетесь, кусая свои локти! — девушка отвесила мужчине короткий поклон и пошла к своему кабинету. — Припадочный. — Внушает! — вслед ей воскликнул бизнесмен, провожая взглядом хрупкую фигурку. — Имейте в виду, что мой помощник не уходит с работы раньше меня. — О, не волнуйтесь! — не оборачиваясь, тихо ответствовала Софья. — Меня, как и Вас, никто не ждет. Стеклянная дверь за девушкой закрылась, и Альберт, сжав губы, глядел, как его секретарь обходит стол, садится на свое место и опускает голову на руки.Gogol Bordello – My Companjera Несколько часов он провел за работой, борясь с нарастающей головной болью, откуда-то взявшимся ознобом и подкатывающейся к корню языка горечью, которую бизнесмен, наконец, смог охарактеризовать чужим словом ?тошнота?. В довесок к неведомым ранее мукам изводила мужчину какая-то иррациональная ерунда, отдаленно похожая на чувство вины. Очередной раз раскладывая весь день по полочкам, Соболев в упор не мог найти того места, где повел себя с перегибом грубо. Но и отрицать того, что большую часть времени, что он провел с новым работником, его речи и поступки диктовались исключительно порывами необъяснимыми, он не мог. Взглянув еще раз за двери, Альберт увидел склоненную над планшетом Софью, ее растрепавшиеся из небрежного пучка волосы. ?Ладно, — бизнесмен мотнул головой и тут же об этом крепко пожалел. — Работа, только работа. Только три месяца. Только работа?. А Снежинская, быстро тарабаня пальчиками по экрану ?яблочной? продукции, вела отчет с мест кровопролитных боев. — У Вашего сына, папа, полностью поехала крыша! — как бы подтверждая отосланную мысль, девушка дополнила сообщение смайликом, таращащим глаза и хватающимся за голову. ?О-оу!? — пискнул ответ обновленного мессенджера, и Софья невольно улыбнулась. — А что-то из нового есть? Это известие мне подали еще вчера, — меланхолично ответил экран, и следом на все поле ?растянулось? изображение строгой, но недоумевающей старушки. — Нет, — быстро отбила Снежинская. — Ну и что ты планируешь делать? — помолчав, ?спросила? трескающая чипсы гифка Джонни Деппа. — Согласно намеченным планам. Сбить шифер окончательно, — девушка пожала плечами и коротко взглянула на сидящего за столом начальника. — Хорошо. Кстати, кто научил нашего эстонца посылать голосовые сообщения? — строго вопросил собеседник. — Это не я! — быстро ответила девушка и слегка побледнела. — Сам, видать, освоил, дотошный, как улитка. Но ведь ты же закачал ему еще и гейские ролики! — решила воззвать к совести друга секретарь. — Да будто я разглядывал! — собеседник помолчал. — Эта улитка твоя теперь мне с интервалом в десять минут раненым глухарем орет. Нежные натуры такие кругом. — Дак понимать же надо! — увещевала помощник. — В самый неподходящий момент он что-то клацнул, и оно все вот… заиграло радужными красками… А наш-то, знаешь что? Я, говорит, не ожидал от Вас такого, господин Мейер. Мне, говорит, простите, претит это извращение. Я, говорит, придерживаюсь в выборе партнеров традиционных устоев! Повисло краткое молчание, после которого в лицо Снежинской прилетел целый ?паровозик? из катающихся в слезах и гоготе смайлов. — Очень смешно! — обиделась Софья Михайловна. — Ну ты не расстраивайся! — опомнился собеседник. — Сбились настройки, бывает. Но на всякий привыкай к бабьей шкуре! — смайл игриво подмигнул несчастной. Девушка скрежетнула зубами и начала поспешно отбивать гневный ответ. — Ладно. Извини, красотка, я занят, руки скользкие, сотовый выскакивает… — пространно закончил разговор ?папа?. — А что это ты там делаешь, пока со мной разговариваешь?! — возмутилась девушка, поспешно цепляя к сообщению гифку со смущающейся японской студенткой. — Не то, чего бы хотелось, — сотовый помолчал. — Звони, если что-то пойдет не по плану.OST любовь напрокат – ?lk Dans — Смотри-ка… какой чуткий и заботливый! — в сердцах прошипела Снежинская, бросила сотовый на стол и тут же подняла испуганные глаза — напротив нее стоял Альберт Мстиславович и очень-очень внимательно глядел на потухший экран телефона, потом на нее, снова на экран. — Ой… — Не отвлекайтесь, Софья, — посоветовал Соболев, впиваясь в лицо девушки хищным синим взглядом. — Годы бегут-годы летят, надо ловить удачу за хвост! Шел-то он и за тем, чтобы, может, извиниться, но как-то опять не срослось… — Вас вот послушать… — девушка задохнулась от удивления. — Так я со дня на день должна Богу душу отдать! — порывисто подскочив с кресла, секретарь вскинула руку, чтобы поправить волосы, и тут же случайно ?щелкнула? плечевым суставом. Лицо Альберта Мстиславовича застыло в гримасе, средней между едва сдерживаемым смехом и изумлением. Мужчина крепко поджал губы и как можно суровее нахмурился. Снежинская поспешно оправила юбку. — Счет, погляжу, на месяцы пошел… — сдавленно прошептал бизнесмен. — Встретим вместе одряхление, Софья Михайловна. Естественно — сперва Ваше. — Да Вы меня раньше времени-то не провожайте в последний путь! — помощница вскинула подбородок. — Я, в отличие от того, к чему Вы привыкли, по крайней мере, полностью естественна! — Вы к тому, что еще родные суставы на титановые не заменили? — Альберт Мстиславович снова уставился на худенькое тело собеседницы. — Это слышно, Софья. — Я с удовольствием сменю хоть все суставы, но только после того, как Вам пересадят донорское сердце! Своего-то нет! — Снежинская побагровела. — А при чем тут Вы и мое сердце? — искренне изумился Альберт, делая шаг в сторону уборной. — Главное, Софья Михайловна, чтобы сердце было у Вашего ?чуткого и заботливого? ухажера! Девушка обмерла от очень тонкого и верного замечания позабывшего обо всем мужчины. И очнулась только тогда, когда господин Соболев приоткрыл дверь ее уборной. — Нет!!! — не своим голосом заорала Снежинская и, спотыкаясь, бросилась к бизнесмену. — Нет! Что Вы делаете?! Не смейте! Нельзя! — Что, простите?! — поразился Альберт, ступая в небольшую комнатку и оборачиваясь к больше походящей сейчас на кошку помощнице. — Софья, Вы себя как чувствуете? — У Вас своя! У Вас там… — лихорадочно сбивалась со слов Софья, пытаясь протиснуться в узенький зазор, оставленный дверью и большим телом мужчины. — У меня кран протек… — начал зачем-то объясняться Мстиславович, но сбился, поняв, что начало объяснения слишком заезженно и крайне популярно в узких немецких кругах. — Нет! — взвизгнула Софья. — Дайте, я тут хоть… — Ой! — Альберт, которому и без того было жарко, как в пустыне, коснулся талии девушки и аккуратно сдвинул ее с места. Оба замерли, мужские ладони на долгое мгновение застыли на теле помощницы. Кашлянув, Соболев резко убрал свои руки и вошел в уборную. — Господи, будто у Вас тут… Э-э-м… — взгляд бизнесмена сразу же упал на витую серебряную перекладину под раковиной, на которой рядом с полотенцами висели махонькие женские трусики. Снежинская, коротко застонав, бросилась вперед, сорвала сушащееся белье и, скомкав его в дрожащих ладошках, поспешно спрятала за спиной. — Эт-то… — Соболеву стало окончательно душно. Синие глаза сами собой скользнули к полочке, на которой расположилась упаковка из-под кружевных чулок. Мужчина, не обратив внимания на вой, что издала подчиненная, сметая следы женских приготовлений, уставился на туфельки девушки, поднялся жарким взглядом выше по изящным тонким голеням к коленям и затупил на краю темно-серой юбки. — Мне нужно умыться… — бизнесмен сглотнул, оглохнув от шума в голове, что стал уже совсем нетерпимым. — Простите, я никогда не жил с женщиной, был неправ, — кое-как оторвавшись от созерцания обтянутых шерстяной тканью женских бедер, Альберт отвернулся, быстро открыл кран и плеснул себе в лицо ледяной водой. — Вас ни одна женщина не выдержит! — сипло выдохнула Софья, завороженно разглядывая, как напряглись под рубашкой мужчины мышцы спины, как струится меж его пальцев вода, как стекает она с лица и мокрых волос. — Послушайте, — пропустив колкость мимо ушей, заинтригованный Соболев взял с полочки полотенце, промокнул лицо и медленно опустил руку. — А у Вас там… — кулак с зажатым в нем полотенцем указал на талию девушки. — Вы… Гхм… — Альберт склонил голову набок. — А Виктория привезла Вам… все необходимое? Софья Михайловна как стояла с приоткрытым ртом, так и остолбенела. — Вы, что же… Думаете, что я… — заикаясь, начала несчастная, — тут перед Вами весь день… Ничего себе! Узнаю Россию! — девушка пришла в себя. — Первый день на работе, но спрашивают не о знании языков и бухгалтерии, а о том, ношу ли я… — Да нет же… — объяснялся, расплываясь в улыбке, мужчина. — Я не такая!!! — взвыла Снежинская, исходя бордовыми пятнами. — Хорошо-хорошо! — сдался бизнесмен, выставляя между ними руки. — Я, в общем-то, сразу это понял, увидев Ваши предпочтения! — Что-что?! — девушка подпрыгнула на месте. — Ничего-ничего! — мужчина одарил подчиненную ласковой отеческой улыбкой, но, аккуратно просочившись в двери мимо трясущейся брюнетки, моментально изменил тон на елейно-волнующий. — Работай, мой шкодливый котенок! Когда Софья, оторопев от нахальства, медленно развернулась, мучителя уже и след простыл. В сердцах сжав в кулачке комочек белой ткани, девушка клацнула зубами и швырнула трусики с вышитым на них котенком в сумку: — Сукин сын!