Кто-то должен быть сильным... (1/1)

И когда он вконец уставал от чужих тревог, от бесцветных слов и бессмысленных обязательств — он скидывал мир, как плащ, и входил в уютный простой мирок, распахнув окно, где дрожали звёзды в небесной смальте. Когда он вконец уставал от мирской возни — он запирал свою дверь, открывал сервант, где стояли вина, и вспоминал двух женщин, которые были с ним, двух женщин, каждая из которых была ему половиной. У одной были тёплые руки и ласковые глаза, что вечно случались рядом, если от беды он на волосок. А другая — стройная как лоза и гибкая как гюрза — ускользала меж пальцев, как тонкий морской песок. С первой — целую ночь пил чай, говорил взапой, не касаясь, — люди чем-то же отличаются от зверей: А другую сразу кидал на лопатки и накрывал собой, чтобы хоть на час, не навек, — но сделать её своей. И одна была вся — его боль, его детский страх, он бы мог убить её, если бы был смелей; но являлась другая — верная, любящая сестра, — и он снова дышал, и они подолгу гуляли навеселе. На одну тратил жизнь и кровь, и столько душевных сил — только другая и знала, как он после бывает слаб. Ни одну, ни вторую он ни о чём не просил, — но одна его погубила, а другая его спасла. Где-то там, вдали от чужих людей, на краю весны, перед часом Быка, под сверкающей ранней луной, он вспоминал двух женщин, которые были с ним, — двух женщин, которые на самом деле были одной…Ракель НапрочьОна сказала: ?Не приближайся. Внутри темнота. Там прячутся мои демоны?.И он ответил: ?Подойди ближе. Внутри меня ад. Здесь могут жить твои демоны?. (с)David Garrett — Palladio— Где он?! Где?! — Роксана вырвалась из рук Шар’Аксла и горящими яростью глазами уставилась на Илив’мисс.— По делам, наверное, ушел. О Ллот, что Вы так взъелись? — некромант попыталась коснуться плеча девушки рукой.— Откройте мне порт!!! Открывайте порт в Асгард! — Ведьма схватила дипломата за грудки и с силой притянула к себе. — Ни минуты здесь не останусь!— Королева, порт здесь открывает только Малекит, Вам следует дождаться его и обговорить сложившуюся ситуацию, — темный предельно сдержанно и вежливо пытался воззвать к разуму эльфийки.— Нет никакой ситуации! — Роксана, которую трясло так, будто она вот-вот взорвется, отскочила от обоих дроу и бессильно зарычала. — Как угодно… Как угодно! Я открою порт сама!Не успели Илив’мисс и Шар’Аксл и глазом моргнуть, как Асгардская Королева миновала пиршественную залу, полную танцующих полупьяных дроу и, взяв короткий разбег, на ходу обращаясь в огромного дракона, взмыла с террасы в темную синеву сводов пещеры.— Проклятие! — Лив, ринувшись следом, свистом подозвала большую ездовую ящерицу и, ловко соскочив с окна сразу в седло, бросилась в погоню.Шар’Аксл, допив вино, поставил кубок на стол, обменялся парой слов с полулежащим в кресле гонцом, вежливо попрощался с присутствующими и, спокойным шагом покинув залу, скрылся с любопытных глаз соплеменников. Через секунду никому не видимый наездник на гигантской ящерице пересек большую площадь Мензоберранзана и скрылся в глухих пещерах.Догнать дракона даже на привыкшем к скользким камням и темноте звере оказалось делом непосильным, и дипломат, ориентируясь на запахи, настиг цель только спустя два часа. Медленно сойдя с животного, Шар’Аксл широко распахнутыми обалдевшими глазами уставился на ту картину, что совершенно без подготовки предстала перед его глазами.Воровского кладбища — того места, куда изначально попала Роксана, очутившись в Ином Пространстве, уже не существовало. Не было ни заброшенных могил, ни привычных трупов, ни живых разбойников-изгоев. Везде, где хватало взгляда, полыхал грохочущий огонь. Стены, своды, даже камни под ногами были охвачены плотными языками пламени, сквозь которые с большим трудом эльф увидел саму Королеву, израненную, окровавленную, что, щурясь от летящего в нее песка, каменной крошки, выпускала из ободранных до костей ладоней плотные столбы огня, целясь только в одну точку — ту стену, сквозь которую она когда-то прошла.— Фандрал!!! — перекрывающий даже жуткий треск огня и сыплющихся сталактитов крик заставил Шар’Аксла очнуться и, прикрываясь плащом от пламени, сделать пару шагов вперед. — Локи! Локи!!! — Светлая сотворила чудное скручивающее движение кровоточащими руками, и стена застонала, ?пошла? длинными глубокими трещинами, Роксана рухнула на одно колено, но ладоней не опустила.— Лив… — эльф, щуря слезящиеся от дыма, гари глаза, стал искать колдунью. — Лив…— Я здесь… — девушка выползла из-за широкого сталагмита и, быстрым жестом ухватив мужчину за рукав, утащила в свое укрытие.— Сильна… — Шар с ужасом глядел на Светлую.— До жути… — Илив’мисс сглотнула. — Только как ей объяснить, что так она ничего не добьется?— Никак, — дипломат смотрел на новые потоки огня. — Подождем, когда она все же проломит межконтинентальную брешь. — Что она завелась-то?— Понятия не имею, — Лив брезгливо дернула уголком рта. — Сам выразил ей свою симпатию. На ее месте любая бы плясала от радости, а эта…— А эта испугалась… — мудрый эльф поджал губы и с еще большим вниманием уставился на Королеву.— На испуганную она не тянет. Я бы назвала это бешенством.Шар неопределенно повел правой бровью.Раздался жуткий треск, перешедший в оглушающий грохот. Стена, уступив мощным ударам огня, задрожала, грозя обвалить и свод, и все кругом, накренилась и, замерев на мгновение, взорвалась тысячами мелких осколков. Обрушив последние сталактиты, погас беспощадный огонь. Роксана, рухнув на колени, медленно опустила руки и не мигая смотрела на то, что открылось перед нею в проломе: искрящийся слюдой берег, усыпанный крупными сапфирами и топазами песок, ночное море, окрашенное светящимися водорослями в сказочный темно-изумрудный цвет…Zbigniew Preisner — Effroyables Jardins— Море Спокойствия, — Шар’Аксл, тихо подошедший сзади, замер с мечтательной улыбкой на губах. — К зиме оно становится изумрудным, — взглянув на руки девушки, дипломат обернулся. — Лив, помоги.Некромант, оправив опаленное платье, подошла к опустившей голову Королеве, села рядом и, взяв искалеченные ладони в свои руки, что-то беззвучно зашептала.— Дождитесь Малекита, он вернется, откроет портал… — голос темного был умиротворяюще тихим и мягким. — Вы не сумеете уйти отсюда вот так. Уверен, что Вам позволят покинуть Мензоберранзан, если Вы того захотите. Заложников наш Царь никогда не держал, тем более — женщин, — тон дроу стал немного подтрунивающим. — Хотя вот самому в таковой роли ему бывать приходилось.Аккуратно подняв Королеву с земли, Шар’Аксл свистом позвал своего питомца и, аккуратно усадив девушку в седло, устроился позади нее.— Лив, сделай с этим что-то, — Шар кивнул на пролом. — И быстро.— Попытаюсь… — некромант с растерянностью смотрела на разрушенную стену, — пришли мне из школы Магии старейшин…— Кого именно? — дипломат, отъехав в сторону, обернулся на подругу.— Всех… — Илив’мисс беспомощно указала руками на камни.Добрались до ?Парящего Дворца? они достаточно быстро, всю дорогу мужчина что-то рассказывал-рассказывал-рассказывал, успокаивая, правда, и так хранящую молчание Ведьму. Иногда переходя на родной язык, Шар’Аксл сильнее прижимал к груди девушку и тогда чувствовал, как пропитывается его камзол чем-то горячим, соленым.— Ничего страшного, все хорошо, — мужчина, правой рукой управляя умным зверем, левой аккуратно гладил взъерошенные волосы, спину Королевы. — Я думаю, Вас расстроило то, что случилось на ужине. Но поверьте мне, такое м-м-м… взаимопонимание, что Вы нашли с нашим Владыкой, — не зло и не проклятие. Минус вашего Пустого Мира, а особенно Мидгарда, Асгарда и Юсальфхейма, в том, что в вас с младых ногтей впрессовывают совершенно лишние правила и нормы поведения. Нам проще, в каком-то смысле… Мы берем то, что можем взять. А вы вечно барахтаетесь во внутреннем конфликте — между тем, чего хочется, и тем, что нужно; тем, что принято делать, и тем, о чем только мечтается… И никогда не можете выиграть, отсюда и груз сожалений перед тем, как остановится сердце. ?А я бы мог, я бы хотел, я бы поступил иначе…? Но верни снова полную жизнь — все по-прежнему: стандарты, привычки, мнение окружающих — таких же беспомощных калек. А самое забавное состоит в том, что инвалиды эти духовные терпеть не могут тех, кто ломает клетку своей жизни и строит, скажем, ковер-самолет. Сию же минуту они заклеймят ?сумасшедшего? и выльют на него всю свою желчь и воду. Воду — потому что вместо крови у них в жилах течет гнилая мертвая вода. Вы замечали таких? Конечно, замечали… И пили вместе чай, вино… И Вас ели они вприкуску к тому вину, что Вы наливали им, в Мидгарде, в Асгарде… А сердца ваши так глупо устроены, что именно этим мертвецам вы и хотите понравиться и сделать ?хорошо?, подчиняя свою жизнь их правилам и желаниям.Рука мужчины мягко, нежно перебирала волосы девушки, а потом осторожно прижала голову Роксаны ближе к груди — ящерица большим прыжком миновала очередной опасный обвал.— В Юсальфхейме, насколько я его помню, тоже в этом плане было без огня… Пока существо, убившее меня, не обернулось к тем, кто за глаза корил его и царапал его спину копьями. Аррафир сумел за сотни лет переломать все, что существовало до него тысячелетиями. А теперь его обожают и враги, и друзья. Для дроу пасть от его руки — лихая и достойная смерть. Только начинал-то он с себя, и я смотрел на эту борьбу. Можно сказать, впритык я видел ее. Не скажу, что хотел бы повторить. Но глаза его помню до сих пор, их выражение, когда он убивал невиновного, когда ломал систему, сам образ ?Светлой Души?. Я думаю, он не меня убивал тогда, да даже не Малекита, а себя… Я не знал, что он сын Царя, но… должен был узнать, понять. Очень хотелось бы с ним встретиться сейчас, снова посмотреть ему в глаза. Если бы не эти потешные войны между нами, мы могли бы стать большими друзьями. Мы приехали.Шар’Аксл спешился, снял с седла Королеву и, деликатно приобняв ее за талию, намеренно стараясь не касаться пальцами оголенной платьем спины, повел все еще молчавшую девушку во дворец.— Не делайте так больше, — совсем тихо попросил дипломат, ведя Роксану по коридору. — Этот пролом мог стать опасной брешью в обороне на уровне Ванахейма и Асгарда. Если бы что-то случилось с Малекитом, если бы он допустил ошибку в этот момент, если бы не явились я и Лив, Ллот знает, чем бы это могло окончиться. Вам помочь привести себя в порядок? — Шар приоткрыл для Ведьмы двери покоев Малекита, уловив едва заметный отрицательный жест, дроу улыбнулся и склонил голову. — Я буду рядом, — сделав легкий шаг назад, мужчина закрыл двери, оставляя Роксану в одиночестве.OST Мастер и Маргарита — Букет печалиПрижавшись спиною к дверям, Королева тихо сползла по ней на пол, бессмысленным слепым взглядом стала рассматривать свои руки, покойно лежащие на коленях. Под действием краткого заклинания некроманта хрупкие кости пальцев снова покрылись плотью, но не белоснежной тонкой кожей — кисти девушки, потеряв чувствительность к боли, стали мертвенно-сероватого оттенка, с едва заметными синюшно-черными пятнами разложения. Губы Ведьмы дрогнули и растянулись в сумасшедшую полуухмылку. Подняв правую руку перед собою, Роксана, склонив голову набок, долго рассматривала ее на свет, медленно сгибая и разгибая пальцы, поворачивая ладонь то одной стороной, то другой, пока не затряслись ее плечи, и Колдунья, накрыв голову искалеченными мертвыми руками, не уткнулась лицом в колени.Просидев так еще несколько минут, Роксана отняла ладони от мокрого лица и, словно вспомнив что-то, стала неловкими, чужими пальцами что-то искать на груди. Достав из-за корсажа небольшой флакон, девушка, резко поднявшись и тут же упав, все же подскочила на ноги и бросилась к большому столу Малекита, грубо разбросав письменные принадлежности, опрокинув из сосудов какие-то темные и светлые шары, книги, дернула из вороха манускриптов первую же попавшуюся чистую бумагу и, рухнув с нею на пол, трясущимися пальцами откупорила фиал, капнула на едва колышущийся от сквозняка желтоватый лист одну каплю алой крови.Поведя руками над листом, Королева закрыла глаза и зачитала заклинание, которое и не использовала раньше никогда, да и не планировала использовать…Открыв глаза, Ведьма крупно задрожала и, словно не веря, словно боясь спугнуть иллюзию, потянула руку вперед — к ногам высокого черноволосого мужчины, что смеющимися изумрудными глазами смотрел на нее сверху вниз и изо всех сил скрывал лукавую улыбку.— Локи… Локи… — Роксана, заливаясь беззвучными слезами, все тянула и тянула руку к мужу, пока обезображенные пальцы не коснулись видения, не прошили его насквозь, и не дрогнула вся иллюзия целиком, а ?Бог? не улыбнулся и изумленно не вскинул брови: ?Родная??.— Локи!!! — страшный хриплый рев разнесся по покоям Але’ррета, задрожали стекла в шкафах, Королева, зажмурившись, вцепилась себе в лицо ногтями, до крови царапая кожу, слегла в ноги еще раз дрогнувшей и начавшей таять иллюзии и, свернувшись в маленький калачик, притихла.Пролежав так около часа, Колдунья приоткрыла мутные глаза и взглянула на ворох книг, пергаментов, чудных шаров, разбросанных перед нею. Скользнув взглядом по манускриптам, Роксана увидела небольшой кинжал для бумаги, и сухие потрескавшиеся губы девушки растянулись в какую-то даже облегченную улыбку. Высвободив из-под спины онемевшую руку, Ведьма поморщилась и потянулась к оружию.?Ты меня прости, пожалуйста…? — Я отказываюсь от бессмер…Синюшные, с трудом гнущиеся пальцы коснулись костяной рукояти, и Королева вскрикнула от жгучей боли, пронзившей всю руку, до плеча.?Роксана!!!? — то ли в покоях, то ли в ее поплывшей голове взревел страшный, леденящий кровь голос, не узнать который было невозможно.Ведьма отдернула руку, отшатнулась назад и, поскользнувшись другой ладонью на чем-то круглом, маленьком, опрокинулась на спину. Зашипев от боли, от злости, от отчаяния, Роксана ухватила небольшой шарик, что впился в ее руку, и с силой, с надрывным криком бросила его от себя.— Я отказываюсь… — слова замерли у нее на языке, а перед глазами измученной Королевы из разбившегося светлого шара поднималось вверх легкое, будто бы совсем невесомое, полотно. Развернувшись у разбитого шкафа, ?пелена? дрогнула, а на нем, словно каком-то чудном проекторе, забежали чужие воспоминания.OST Мастер и Маргарита — Ария Маргариты Юный, совсем юный черноволосый эльф, не больше десяти лет, стащив явно отцовское оружие, неловко пытается поднять большой щит перед собою, закрываясь от грызущего вишню бурундука. Но щит, преодолевая сопротивление еще тонкой руки, падает вниз, прямо на красивое лицо с широко распахнутыми в недоумении глазами… Падает щит, падает и эльф под ним, из-под бессердечного металла сначала раздается хриплый вой, а потом показывается и сам ?воин? с очень выразительными синими глазами, с разбитой моськой, с хлещущей из носа кровью…Роксана, в груди которой задрожало что-то очень теплое, очень сильное, привстала на колени и, умиленно сведя брови, коснулась рукой задрожавших губ.?Дать бы ему подзатыльник… Дурак…?А захотелось обнять, захотелось крепко-накрепко прижать его к себе, вдохнуть его запах, зарыться лицом в лохматую голову и никогда, ни за что на свете больше не отпускать от себя.Больше?И тут же к маленькому Аррафиру бросилась красивая светловолосая девушка; по взъерошенному затылку мальчугана прилетел тот самый подзатыльник, а Светлая, пытаясь сохранить суровое выражение лица, уже прижимала сопротивляющегося ребенка к груди, прятала в его растрепанных волосах счастливую улыбку.— Ну мама…Ведьма, окаменев, так и смотрела в уже свернувшееся полотно, что мягко вернулось назад, на пол, к светлому шарику, исчезло в нем.Остекленевший взгляд Роксаны опустился на пол, она осторожно взяла в руку еще один, такой же светлый шар и интуитивно-бережным движением подбросила его вверх и перед собой.Сфера пропела волшебным серебряным звоном, и распахнулось новое полотно.Терраса, широкая, большая, выходящая к какому-то жуткому обрыву, а на перилах ограждения сражаются двое мужчин.Малекит и Аррафир. Захваченные поединком, они словно танцуют на огромной высоте, на тончайшей вязи металла, нападая друг на друга и отражая молниеносные удары мечей. Темный Эльф, неуловимо быстро склонившись под скрестившимися над его головой лезвиями скимитаров, наносит подлый удар по правой ноге Светлого, тот, рыкнув, теряя равновесие, валится спиной с террасы, но успевает заехать рукоятью меча по красивому оскалу дроу:— Сука!— Балда! — плюясь кровью, Царь в последний момент хватает Аррафира за сапог и с силой забрасывает сына наверх, на перила. За что и получает второй удар в челюсть и едва не пронзившее сердце острие скимитара.— Ну?! Ну чего там? — во все тридцать два зуба ослепительно улыбается Илтаар.— Да держи! — ловко увернувшись от клинка, ухватив Короля за грудки, Малекит наносит тяжелый удар с головы прямо в нос Светлого. — Нормально, пацан?— Мяу… — совсем по-кошачьи мяукает в ответ обиженный Король, утирая кровь с лица, пытаясь срастить сломанные кости.— Вот придурки-и-и… — даже не замечая, что не может отвести от них взгляда, что уже и сама невольно улыбается, глядя на их улыбки, вслух прошептала Роксана, прижимая руки к груди.— Дава-а-ай, потом марафет наведешь. Будем считать, что я ослепил тебя своей красой… — бросая в Аррафира платком, смеется Але’ррет.— Ты себя в зеркале видело, страшилище? — Илтаар поднимает мечи и, даря отцу жалостливую улыбку, склоняет голову набок.— Не. Боюсь, потом дрочить не перестану, нарциссизм — дорожка скользкая и липкая, если ты понимаешь, о чем я, — Малекит улыбается своей неподражаемой, невозможной улыбкой и подносит скимитар к шее сына. — Давай, говорю, сейчас нянька твоя из Крыма вернется, гундосить начнет.— Вот дура-ак… — заливаясь краской, Роксана замахала на полотно руками, и оно, обиженно заверещав, свернулось обратно в шарик.Этого, конечно, не стоило делать, это было нечестно и неправильно, но Королева вряд ли отдавала себе сейчас отчет в том, что происходит. Поглядев вокруг себя, девушка увидела, что черных металлических шариков куда больше, чем светлых, но был среди них один, что, казалось, вовсе не имел цвета. Осторожно взяв его в непослушные пальцы, Ведьма мягко подбросила его вверх. В отличие от своих ?товарищей?, шар медленно завертелся в воздухе, издавая очень нежную, но какую-то полную муки мелодию, а потом сфера раскрылась обрывистыми, словно их было очень трудно собрать воедино, картинками.Zbigniew Preisner — Damage FataleРуки мужчины, с тонкими, очень изящными и длинными пальцами, касающиеся смутно знакомого пакета, лежащего на полу.— ?Парламент?… — чуть охрипший от едва сдерживаемого смеха бархатный голос сбился на коротком всхлипе, — ?настоящая русская водка… очищена молоком…?Роксана, едва вставшая было на ноги, рухнула вниз как подкошенная; на лице Королевы остались только огромные, ошалелые, стеклянные глаза.На черной резине балюстрады эскалатора лежит тонкая ладонь, размером едва не с две ее ладошки… Из-под черного рукава мужского пальто виднеется манжета рубашки с чудной запонкой — края ткани сдерживает миниатюрный, очень тонкой, любовной работы рубиновый паук.— Два ящика? Цистерну? — тихо смеется незнакомец, глядя на нее из-под полуопущенных ресниц. — Мы взрослые люди, должны сторговаться.Ведьма, уже плохо видящая сквозь застилающую глаза пелену слез, махнула перед собой искалеченной рукой.— Вы врач?— Н-нет… — Вы учитесь на врача?— Да.— Вы не пожалели о своем выборе? — знакомая улыбка с приподнятым правым уголком рта.— Нет.Казалось, что большего ужаса, большей растерянности, большей муки испытать было уже нельзя…Роксана прижала ладонь ко рту и зажмурилась, замотала головой, но бархатный голос все лился и лился, вытряхивая из нее струпья, оставшиеся от сердца.— Вы пожалеете…— Никогда! Никогда не пожалею!!!— О, уверяю, Вы горько раскаетесь в своем выборе… — Малекит слабо улыбнулся. — Потом.?Не-ет…?Темная улица, ?повсюду поливает густой, промозглый ливень; редкие прохожие, проваливаясь ногами в глубокие лужи, бегут к автобусной остановке, чтобы хоть как-то спрятаться от потоков, хлещущих с затянутого черными тучами неба.А они стоят вдвоем посреди небольшой площади. И на ней нет ни капли… Сенная…— Это как?.. — она поворачивается к дроу и замирает в восхищении.Порывы холодного ветра взметают роскошные серебряные волосы Царя, рассматривающего унылый пейзаж. Абсолютно сухие шелковые пряди то летят в сторону, то непослушными волнами ложатся на изумительно красивое лицо, скользят по чуть приоткрытым изящно очерченным губам, путаются в слишком длинных и пушистых для мужчины черных ресницах.Дождь поливал как из ведра, шумел и грохотал по крышам, но ни единой своей каплей не касался их…— Эт-то к-как… — Вы потом поймете… — посмотрев вниз, увидев испуганный взгляд, Але’ррет ободряюще улыбнулся. — Сейчас нет смысла объяснять: во-первых, Вы не поверите мне и испугаетесь еще больше… во-вторых, Вы вскоре забудете все — и меня, и этот дождь, и эту ночь…— Я не забуду… — поддавшись интуиции, девушка делает свой первый шаг вперед — к сказочному мужчине. — Вы разбили мой ?Парламент?! Я очень злопамятна!— Не настолько, — светлоглазый улыбнулся. — Но я молю Вас об одной вещи.— О какой? — а она все рассматривает и рассматривает необыкновенно красивое лицо незнакомца. — Когда-нибудь я попрошу Вас не оборачиваться… — мужчина чуть склонился к ней, сокращая расстояние, приковывая карий взгляд к сияющему полотну своих колдовских глаз. — Возможно, я стану Вам самым злым врагом. Возможно, Вам никак нельзя будет смотреть на меня. Возможно, мне никак нельзя будет просить… Но я попрошу. И Вы должны будете, как сегодняшней ночью и как всегда, услышать меня, пойти мне наперекор и обернуться… Вы обязаны будете обернуться. Иначе Вы убьете меня.— Я ничего не понимаю…— Я тоже… Но я разберусь, — блондин выпрямляется, мгновенно обретая свою прежнюю царственную осанку, даря ей игривую улыбку, протягивает руку. В темноте кровью блеснул рубиновый паук-запонка. — Чаю, моя Королева?Роксана, истошно, по-звериному закричав, подскочила на ноги, опрокинула тяжелый стол, разбив все фиалы и сосуды, схватила первое, что попалось под ходящую ходуном руку, бросила смолянисто-черный шар в ?полотно? и, забившись в угол между кроватью и дверьми, заткнула уши руками.— Нет!Моцарт — Симфония 17И на глазах полумертвой Королевы развернулось новое полотно, ?краше? прежнего.Тихий большой сад, полный изумительно-ярких, волшебных деревьев, с ветвей которых мягкими порывами ветра срывались маленькие бело-розовые лепестки и летели-летели они, укрывая черную землю ароматным бархатным ковром… В лицо охнувшей Ведьмы из ниоткуда, растрепав волосы, дунул теплый, влажный порыв, осыпая каштановые пряди благоухающим ?снегом?.— Шанайя… — родной, до дрожи, до боли в сердце родной бархатный голос заставил Роксану прерывисто вздохнуть и затрястись всем телом так, будто ее била сильная лихорадка. — У нас три минуты… Три…— Я все понимаю, я понимаю все… — другой, но почему-то очень знакомый женский голос звучал болезненным надрывом, едва слышным сквозь шум розовых ветвей. — Не нужно ничего объяснять. Ты вернись только, пожалуйста, вернись за нами… Халлаон не оставил меня, даже не зная, кто отец Аррафира. Он считает, что мы должны быть примером семьи, что мы — королевская чета, и такие мелочи не должны разлучать нас. Тебя не было… Я решила, что для моих сыновей так будет лучше… безопаснее…— Шанайя! — никогда бы не подумала Колдунья, что тон Але’ррета может быть таким… горьким, таким убитым. — Я забрал себе Мензоберранзан. Послушай, я не мог иначе… Если бы я позволил им взять верх, была бы беда.— Куда же ты сейчас? — из-за большого вишневого дерева вышла, придерживаясь рукою за мшистый ствол, едва стоящая на ногах Светлая Эльфийка.— Это очень долго объяснять, это не нужно объяснять сейчас, — за девушкой появился Малекит, да, это был он, но так непривычен был цвет его черных волос, с редкими снежно-серебристыми прядями, необычная худоба, растерянный взгляд лавандовых глаз. — За границами того, что вы знаете, есть еще миры, и грядет большая война, подобной которой еще не было… Я пойду туда… Но я не знаю, сколько времени это займет, Шанайя… Я не могу взять вас с собою, я сам понятия не имею, с чем нам придется столкнуться. Ясно только то, что металл там не в чести… Маги…— Мензоберранзан ты брал три года… — Шанайя слабо улыбнулась и сделала еще шажок от мужчины, будто боялась того, что будет, если он ее коснется; эльф опустил протянутую руку и склонил голову. — Ты не маг, Малекит, ты мечник, пусть и лучший. Как же ты сможешь… Возьми меня с собой!— Значит, смогу колдовать, — лавандовые глаза метнулись к бледному лицу девушки. — Значит, смогу. Ты останешься здесь, с сыном. Его нельзя оставлять одного, его ни на минуту нельзя оставлять одного, Шанайя, пока я не вернусь. Пожалуйста, душа моя… — мужчина все же сделал быстрый шаг и, схватив ахнувшую Королеву в руки, крепко прижал к себе. Шанайя, словно утратив какой-то невидимый стержень, тотчас же вцепилась пальцами в волосы, в шею Царя и, изо всех сил прильнув к нему, затряслась от беззвучных слез. — Шанайя… — голос Малекита дрогнул, надломился, Але’ррет склонил голову, зарылся лицом в мягкие волны светлых волос. — Кто-то из нас должен быть сильным… Я что-то не хочу. Давай, это будешь ты? — но Королева не сумела воспринять горькую шутку, хрупкое тело затряслось в руках Темного только сильнее, а из груди девушки вырвалось сдавленное рыдание.— Не оставляй, я умоляю… пусть приходят, пусть… — цепляясь пальцами за черный камзол, сбивчиво, сквозь слезы бормотала Светлая. — Мы с тобою все сможем, вдвоем мы все сможем…— Шанайя-Шанайя… — Роксана, с застывшими на глазах слезами, сквозь их пелену даже не увидела, не поверила в то, что плечи мужчины дрогнули от непосильно тяжкого груза, легшего на его сердце. — Это не дроу, это не демоны, Шанайя. Существа страшнее, их не возьмет ваше колдовство. Прошу тебя, никогда, ни при каких обстоятельствах не покидай Юсальфхейм! Никогда! Сильнее тебя на этой земле нет никого. Она — твоя кровь, твоя плоть, твоя крепость. Не покидай Юсальфхейм! Я не могу остаться, за мною по пятам идет Смерть… Идет в наше пространство. Сбереги для меня себя и сына, и я обещаю, что сохраню для тебя твой мир. Я подарю тебе все миры…— Мне не нужны миры… мне ты нужен… — Королева, словно очень напуганный ребенок, поднялась на цыпочки и притянула Малекита еще ближе, зарылась лицом в его шею.— Что же ты делаешь… — едва слышно, почти беззвучно простонал Але’ррет, обхватывая ладонями мокрое лицо Светлой. — Ну что ты делаешь со мной?! Шанайя!Девушка, подняв тяжелый взгляд на Царя, тихо положила свои руки на его ладони и, на секунду прижав их к своему лицу, медленно шагнула назад, разрывая объятия.— Прости… Я не видела тебя три года… — стараясь не глядеть в измученные глаза Малекита, Королева попыталась улыбнуться, но вышло плохо, очень плохо. — Каждый день, как век… Каждый день, как век без тебя, — голубые глаза все же встретились с неестественно-блестящими, лавандово-алыми. — Мне все казалось, что ты рядом… — Я рядом, — Але’ррет с трудом перевел дыхание и таким неизбывно-нежным, таким ласковым взглядом коснулся лица Светлой, что у той снова подогнулись колени. — Я всегда буду рядом. Где бы я ни был. Веришь?— Верю… — Шанайя поспешно опустила мокрые глаза.— Послушай… — вопреки правилам, вопреки гласу разума, рука Темного все же снова потянулась к руке Королевы.Полина Агуреева — Колыбельная с четырьмя дождями— Папа!Жизнерадостно-звонкий детский голосок разошелся по саду, словно гром. Рука Малекита замерла на полпути, мужчина вздрогнул и с беспомощностью затравленного зверя поднял подслеповато-мутные глаза на окаменевшую от ужаса Шанайю.Медленно моргая, Але’ррет обернулся назад и, словно получив смертельный удар, отшатнулся к вишне, сильно ударившись спиной о бархатный ее ствол. Через весь сад, подпрыгивая и чудно перескакивая широкие клумбы, к ним бежал крохотный трехлетний мальчик, с короткими иссиня-черными волосами, ясными синими глазами. Босые ножки эльфенка поднимали за собою ворох волшебных бело-розовых лепестков, делая и его самого каким-то немножечко сказочным…Шанайя, взглянув на Малекита еще раз, застонала и, не сдержавшись, закрыла лицо ладонями, тихо осела на землю.Але’ррет, не отрывая широко распахнутых глаз от ребенка, даже не замечал, как, срываясь с дрожащих ресниц, катятся по его щекам крупные слезы. Он не дышал и не двигался. Он никогда не чувствовал такого счастья и такой боли. Он и сам был сейчас болью.— Папа! — все три года живший с Халлаоном мальчуган, ни разу не произнесший до этого времени ни единого слова, вопреки всему признал своим крохотным сердцем настоящего отца.С разбегу прыгнув на высокого мужчину, маленький принц обхватил ногу Темного Эльфа и прижался к ней со всех своих сил, едва ли доставая макушкой до голенища царского сапога. Шанайя, так и не отрывая рук от своих губ, подняла полные слез глаза на сына и зажала рот еще крепче.— Я подалок плинес!!!Малекит, наконец вздохнув, да так, что ему показалось, будто у него сожгло легкие, медленно поднял онемевшую руку и, занеся ее над головой сына, замер, словно боялся коснуться, словно его прикосновение могло очернить чистую душу. А потом ладонь дрогнула, Царь, сморгнув пелену слез, робко потянулся чуть ниже, едва затрагивая длинными пальцами теплый ворох черных волос.— Ллот знает, куда он пропал!!! — рявкнули на языке дроу где-то совсем близко.Але’ррет сдавленно охнул, на мгновение закрыл глаза, красивое лицо его исказилось до страшной маски. А когда Малекит распахнул глаза, Шанайя, испуганно вскочившая на ноги, не узнала любимого. — Прочь, щенок! — легко, почти незаметно согнув колено, Царь Свартальфхейма отбросил от себя болезненно взвизгнувшее маленькое тельце.Перелетев через оградку, принц с размаху упал навзничь на мягкую клумбу из небесно-нежных незабудок.— Королева, Ваш сын не в курсе этикета? — стоя уже во главе небольшого отряда солдат и послов дроу, вестников из Муспельхейма и Ётунхейма, Малекит усмехнулся.Шанайя, что прижимала к груди плачущего сына, с неподдельной ненавистью смотрела на Царя.— Мой сын в курсе добрых порывов сердца. В этом он похож на отца! — Королева вновь смерила Але’ррета гневным взглядом.Белая как полотно Роксана, прижав руки к вспотевшему лбу, с ужасом смотрела на то, как вынуждены были общаться любящие друг друга души. Но и прекрасно понимала теперь — вдвоем они преследовали только одну цель — защитить Аррафира… Учитывая политическую обстановку, плод такой запретной любви мешал абсолютно всем и был обречен на смерть. Заторможенно коснувшись чего-то непривычно теплого и вязкого у самой переносицы, Ведьма взглянула на пальцы и, никак не отреагировав, опустила руку, снова подняла затянутые кровавой пеленой глаза к полотну.Принц, как-то ловко вырвавшись из объятий матери, зло оттолкнув ее ладонь, уверенным шагом сошел с клумбы и, смахнув с волос мелкие цветы незабудок, подошел к Царю Свартальфхейма. Подняв недетски серьезные глаза на Страшного Темного, даже не понимая, что он сейчас делает с Шанайей и Малекитом, эльфенок вытянул вперед левую ручку, сжатую в некрепкий кулак. Медленно разогнув пальцы, ребенок плавно перевернул ладошку, и к ногам Але’ррета посыпались небольшие вишневые ягоды.— Ненавижу… — все же звонким, таким еще хрупким голоском процедил принц, выдержав полный муки и отчаяния взгляд, уже утративший даже намек на фиалковый оттенок. Остекленевшие глаза полумертвого Малекита были прозрачными, как слеза, и полны ими же.— Асфера! — Шанайя, сглотнув комок в горле, позвала оторопевшую няню и отвернулась прочь от любопытных взглядов смеющихся темных эльфов. — Забери принца!!! Быстро! Они его сейчас сожрут!— А в этом он на кого похож?.. — подтрунивающий, чуть хрипловатый голос Царя заставил ее обернуться и замереть: Малекит, изящно присев в ворох бело-розовых цветов, подбирал с земли одну из вишенок.Шанайя вскинула подбородок, но губы ее исказились едва заметной мечтательной улыбкой:— На него же… Я не видела мужчины отважнее…— Наверное, это потому, что дальше Халлаона дело не пошло! — хмыкнул кто-то из окружения Але’ррета.Шанайя, смертельно побледнев, хотела было что-то ответить, но успела только ахнуть: юморист уже висел за шею на вытянутой руке Малекита, задыхаясь в непомерно сильном захвате.Легко сжав большой и указательный пальцы, Царь сломал подданному шею и, бросив его к ногам остальных, спокойно процедил:— Раз вылезли из норы, учитесь разговаривать с теми, кто выше вас по статусу! — обернувшись к эльфийке, дроу поднял левую бровь и медленным, очень медленным жестом почтительно склонил перед нею голову. — Проводите нас на Совет, Королева?— Тело потом с собой забирайте! — огрызнулась Шанайя и, дернув плечами, направилась к выходу из сада.— Обещаю, потом я обязательно заберу все, что принадлежит мне… — только ей понятный перелив вроде бы холодного голоса сбил ровный шаг Светлой и заставил сердце забиться так, что оно набатом стучало уже где-то в ушах. — Вы мне верите?— Больше мне от Вас ничего не нужно, — девушка, задержавшись в дверях, коснулась руки Але’ррета пальцами и, опустив глаза, вошла во дворец. — С остальным я справлюсь сама.Королева не заметила, но увидела Роксана, что мужская рука, по которой пролетели тоненькие пальчики Светлой, была сжата в кулак добела, и из него, сочась сквозь тесно сведенные пальцы Царя, стекало на холодные плиты замка что-то тягучее, вязкое, сильно похожее на кровь. Сок раздавленной юсальфхеймской вишни.Первого и единственного подарка сына отцу, давшего свои всходы на проклятой земле Мензоберранзана много лет спустя.