Неверным может ли быть тот, кто не любим? (с) (1/1)

?У вас, у?женщин, всё?не?как у?людей. А? Чем?мы?вас меньше любим, тем?больше вы?на нас?бросаетесь?. (с)?Кошка поймала птицу. Замучила, заиграла, искалечила, почти убила, прижала к?сердцу мягкой, без?когтей, лапкой, и?вылизывает. Этот мир?полон любви?. Макс ФрайHidden Citizens — Friction— Эрмет! — девушка мгновенно признала скользнувшего в колоннаду мужчину. — Эрмет, это ты?!— Не понимаю, это же пятый этаж?! — воин обернулся кругом и с высоты глянул вниз — в залу для торжественных приемов. — Зачем мне пятый… Впрочем… Ван усмехнулся и пошел дальше.— Эрмет! — прямо перед ассасином возникла асгардская колдунья. — Ты так надолго оставил нас!— На полтора дня, Иэсса, с каких пор в твоей бессмертной жизни полтора дня стали долгим сроком? — Изенре чуть склонил голову, с трудом сдерживая насмешливую улыбку.— Я живу твоей жизнью, — не подумав, объяснилась девушка и коснулась плаща мужчины, замершего на широкой груди.— А-а… Вот за что я люблю тебя, свет моих очей, так это за то, как ты умеешь указать мне на скоротечность моей скорбной жизни, — Эрмет рассмеялся и попытался аккуратно отодвинуть красотку с дороги.— Эрмет! — колдунья, осознав, что ляпнула не совсем то, что хотела, снова бросилась поперек мужчине и поджала красивые губки. — Не дуйся!— Прости?! — и без того превращенное в полный абсурд утро Ванахеймского Короля начало обретать поволоку абсолютного идиотизма. Изенре свел брови и с мольбой уставился на девушку, всем своим видом заклиная ее больше не раскрывать соблазнительного рта.— Ты стал таким… недоступным… таким холодным… — указательный пальчик колдуньи чеканил по груди Эрмета отрывистые уничижительные удары. — Стал Королем и позабыл обо мне!Ассасин, с трудом удерживающий смех, попятился от оскорбленной красавицы и оперся спиной о колонну, за которой далеко внизу раскинулась зала.— Иэсса, я пришел по делу. Никак не для плотских утех, — воин выставил перед собеседницей руки. — Я так понял, есть некоторые затруднения в Асгарде…— Без тебя все очень… затруднительно… — пела красотка, закусывая нижнюю губу; рука девушки уже плотно скользила по коже брони, выискивая крепления. — В некоторых вещах ты оказался попросту незаменим…— До такой степени?!! — охнул ван, соскальзывая с колонны и гибко падая поясницей уже на балюстраду коридора.Лицо мужчины озарила такая яркая, настолько белозубая и сексуальная улыбка, что, дико контрастируя с черными как смоль волосами и смуглой кожей, вынесла из головы колдуньи последние обрывистые мысли.Иэсса не обладала ни живым умом, ни достаточной мудростью, но уж что-что, а развлекаться она умела, как никто. На руку девушке играла и ее яркая внешность: густые черные волосы, белая как фарфор кожа, точеная фигурка и чудные серые глаза.— Иэсса… — предупреждающе-хрипло позвал Эрмет, перехватывая руки ведьмы, уже расстегивающие ремень его штанов.Колдунья отвела взгляд от пояса и, медленно подняв глаза на опасно окаменевшего под ее пальчиками мужчину, приоткрыла губы. Она прекрасно знала, что последует за этим кратковременным затишьем…Ладонь асиньи плавно скользнула еще ниже и частично накрыла твердую плоть, туго натянувшую кожаную ткань легких штанов.— Каэлбех*! — не без удовольствия успела услышать рычащее ванахеймское ругательство Иэсса, прежде чем Эрмет одним сильным движением подался вперед, и его жаркий рот накрыл ее дрогнувшие губы.Вскинув руки, девушка успела только вцепиться в густые короткие волосы, и тут же она была подхвачена за ягодицы, с дикой силой впечатана спиной в холодный гранит колонны. Обжигающий сладкий язык вана ворвался в рот колдуньи, легко прошелся по ровному ряду зубов и скользнул еще глубже, сплетаясь с ее собственным языком. Иэсса гортанно застонала и со всей силы потянула вьющиеся густые пряди, надеясь сделать хотя бы короткий вздох. Странно, но она успела забыть, каким бывает Эрмет, если ты нарушаешь его правила…Ведьма не добилась и капли свободы, более того — сильные руки мгновенно оставили ее ягодицы и метнулись вверх: одна перехватила сразу оба ее запястья, с хрустом впечатала их в мрамор колонны над ее головой, вторая удушающим жестом легла на шею; длинные тонкие пальцы ассасина впились в скулы пленницы, разворачивая голову Иэссы так, как было удобно мужчине. Эрмет и сам склонил голову, углубляя и без того жестокий, слишком грубый и мокрый поцелуй. Девушка безрезультатно дернула скованными руками, сдавленно всхлипнула и еще плотнее обвила ногами талию воина, притягивая его ближе к сладкой болью ноющему животу.Изенре, отреагировав на голодное нетерпение, лениво улыбнулся в поцелуе и несколько раз с силой толкнулся языком во влажный рот колдуньи, имитируя акт любви. Иэсса зарычала и задрожала, зажатая холодным камнем и настолько же обжигающим огнем, исходящим от большого, гибкого тела лучшего из всех ее мужчин.И он отстранился…Асинья едва не взвыла и от облегчения, и от рванувшего в легкие воздуха, и от ломающего кости разочарования. Но передышка была секундной: освободив ее руки, Эрмет подкинул ее выше, заставляя проехать спиною по колонне; колдунья приоткрыла глаза, и ноги ее инстинктивно еще крепче обхватили мощное тело мужчины — снизу вверх, из-под полуприкрытых длинных ресниц на нее смотрели потемневшие до черноты яркие глаза… В нос ударил сумасшедше волнующий, дьявольски притягательный аромат, которым и обладал только он — смесь из запахов кожи, стали, чистого мужского тела, горячего песка, солоноватого шлейфа лошадиного пота, табака, едва ощутимого аромата кофе на дурманящем полотне мускуса и шафрана…Охнув, Иэсса потянулась было рукой к сумасшедше красивому в страсти лицу, но Эрмет, снова опередив ее, прикрыл глаза и, опустив голову, заскользил по тонкой, бархатной девичьей коже вниз, царапая жесткой щетиной изгиб шеи, ключицы, ложбинку между грудей, оставленную смелым вырезом традиционного асгардского платья.Асинья запрокинула голову, вцепилась в плечи мужчины до боли в костяшках пальцев и, сжав зубы, захрипела от наслаждения. А губы Эрмета уже нашли грудь девушки, непривычно мягко коснулись ее через тончайшую ткань; Иэсса распахнула сухие губы и, не выдержав смешанной с восторгом муки, тут же закричала в вовремя накрывшую ее рот широкую ладонь — белоснежные зубы ассасина осторожно сомкнулись над твердым соском. Задыхаясь от жажды, от тоски по изводящему ее телу, колдунья со злости прикусила соленую кожу руки, закрывавшей рот.И прокляла Эрмета в тысячный раз: в воздухе буквально сгустился его усилившийся аромат — сладостно-терпкий, с легкой горчинкой.Обессилев, едва не сходя с ума от желания, с трудом понимая, что происходит, и что он вытворяет с ее телом, Иэсса опустилась на пол и, благодарная, потянулась вверх — к припухшим, изящно очерченным губам; руки девушки успели даже коснуться горячей кожи и провести по колючей поросли на потемневшем лице…Но снова в коварной усмешке обнажились влажные зубы, колдунью развернуло и бросило на колонну. Сильные пальцы рванули в сторону платье, стягивавшее грудь, и Иэсса вновь бессильно застонала, почувствовав, каким жутким холодом обжигает ее ледяной гранит, каким невыносимым жаром обдает ее прислонившееся к ней сзади тело. А потом снова затрещало платье, безжалостные руки выгнули ее в пояснице, прижимая к паху мужчины, освободившаяся ладонь, вцепившись в волосы и припечатав их к колонне, не давала даже пошевелиться. По бедрам девушки, поднимаясь выше и выше, заскользила горячая, чуть шероховатая ладонь.Иэсса застонала и, как могла, подалась назад. И запоздало поняла — Эрмет перестал даже дышать.Кое-как скосив один глаз на мужчину, она поняла, что ассасин с интересом, даже каким-то недоумением смотрит вниз, чуть перегнувшись через балюстраду. Как был — с согнутой перед ним женщиной.— Эрмет? — колдунья непонимающе захлопала ресницами.— Т-ш-ш… — воин даже бровью не повел, все пристальнее следя за тем, что происходило внизу.— Эрмет?! — девушка нахмурилась. Меньше всего ей сейчас хотелось, чтобы ее ?ветер? переключался на малозначительные вещи.Рука, скрутившая из черных волос тугой узел, чуть напряглась, и Иэсса сквозь зубы ругнулась от боли.— Тихо, я сказал… — ван еще внимательнее уставился на собравшихся в зале. Из-за расстояния он, не обладая ни эльфийским, ни звериным ?ухом?, не слышал, о чем говорят собравшиеся, но прекрасно видел все до мельчайших подробностей.Видел побледневшее лицо восседавшей на привычном месте Локи Шилен, ее вцепившиеся в подлокотники руки и побелевшие костяшки пальцев. Видел самодовольные лица и расслабленные позы владык Ётунхейма и Муспельхейма, чуть удивленные мины свартальфхеймцев.Картинка, в общем-то, была довольно показательной… Дорога пешком заняла бы слишком много ценного времени.Ванахеймский Король мгновенно выпустил из своих рук колдунью и быстро застегнул штаны.— Эрмет?! — с трудом держась за колонну, Иэсса обернулась к воину.— Прости, — ван в тени колонны невидимой кошкой одним махом вскочил на перила и схватился рукой за длинный — до границ второго этажа — стяг Ётунхейма. — Мне пора!— Эрмет Изенре!!! — с шипящим рычанием кинулась к воину девушка, но перед ее глазами сверкнуло лезвие ванахеймского ятагана, треснула почти до основания разрезанная ткань, и исчез, слетев с перил, и сам Эрмет.Благополучно спрятавшись за знаменем Ледяного Царства, Король неслышно пролетел до второго этажа, где и приземлился, накрывшись так вовремя оборвавшимся геральдическим знаком йотунов.— Это еще что? — Владыка Ётунхейма с удивлением поглядел на унижающее его достоинство падение стяга. Полотна остальных миров как висели с пятого этажа, так и оставались на месте.— Не иначе — Знак Провиденческий… — один из темных эльфов, что сидел напротив йотуна и выполнял функцию царского заместителя, рассеянно проследив опадание стяга, пригубил вино, — в подобных случаях наш Господин говорит, что кто-то ох*ел, и его непременно накажут.— Я в ваши примитивные приметы не верю! — рявкнул йотун и снова поглядел на напуганную принцессу.— А в таких случаях Царь грустнеет и вздыхает: ?Хуже дурака только дурак с инициативой…? — эльф тоже загрустил и подлил себе вина.— Знаешь, куда иди со своим Царем? — йотун стал синее прежнего и подался через стол к темному.— Погоди, я запишу… — красавец-дроу небрежно закинул ногу на стол и выудил из-за голенища клочок бумаги и помятое перо, — надо же Малекиту передать все в точности… — мужчина белозубо улыбнулся великану и, достав из-за пояса кинжал, разрезал себе ладонь, окунул в кровь перо, — продолжай… — лавандовые глаза с готовностью уставились в красные.Омун проглотил слова и, не выдержав безмятежного фиалкового моря чужих глаз, снова обернулся к приободрившейся Шилен.— Здесь нет сейчас Малекита, нет Роксаны, нет даже Верховного Бога… — йотун расплылся в плотоядной улыбке.— В Свартальфхейме осталась миллионная армия темных эльфов. А перед вами, мой холодный и скользкий друг, сидит дочь Лафейсона и сильнейшей из Ведьм, — снова вставил пять своих копеек хорошо проинструктированный дроу, откидываясь в кресле и закусывая перо феникса. — А у нее есть козыри в рукаве.МРФ [Вальсирующие во тьме] — ЛабиринтШилен со смесью непонимания и благодарности поглядела на безмятежного мужчину. До какой степени он уверен в себе, в своем Царе… как предан ему… Почему она не родилась дроу? Почему она не может хотя бы служить ему так же?Воспоминания о Малеките окончательно деморализовали принцессу, и она с трудом удержалась на троне. Хотелось бросить все и всех, хотелось, как маленькой девочке, сбежать в свои покои и зарыться под одеяло, хотелось позвать маму и папу… Хотелось, чтобы на месте этого обжигающе красивого дроу сидел другой… Если бы он был здесь…Губы Шилен снова задрожали, и она опустила взгляд. Все, что она знала, что любила, в одночасье рассыпáлось перед нею, как будто песочный замок, на который налетела пустынная буря. Не осталось ничего, в чем она могла быть уверена, не осталось ничего, за что она могла бы ухватиться…Самый нужный ей мужчина ушел, не оставив и крупицы надежды, ушел, забрав с собою ее мать — ту опору, что всегда была рядом. Он не просто отказал ей во взаимном чувстве — он отнял у нее один из несущих столпов такой правильной и простой ее жизни. Но и винить его принцесса не способна была теперь. Потому что, даже мучаясь собственным горем, представить не могла, что носит на своих плечах Але’ррет. И его пример, пример того, какой безмерной силой может обладать живое существо, каким запредельным терпением, преданностью и упрямством, — ковал сейчас из хрупкого, податливого, мягкого сердца юной Ведьмы самый прочный и несгибаемый стержень. Но сколько боли приносила эта ковка, сколько муки…Эти дни нельзя было сравнить даже с Адом. Ее словно резали и гнули, докрасна жгли и кидали в кипящее масло, затем, едва живую, опускали в студеную воду… Раз за разом, час за часом… Сколько раз она хотела убить себя, сколько раз минутами держала у своего сердца клинок… Но вспоминала глаза Малекита, вспоминала то, что теперь видела в них, и кинжал падал из ватных рук, и сама она валилась навзничь и, закрыв лицо подушкой, чтобы никто не слышал, рычала-выла в расшитую золотом ткань. Она вспоминала свою мать, которой только предстояло пройти подобные пытки, вспоминала отца, запершегося в своих покоях и не пускавшего никого, даже дочь… В конце концов, она страдает лишь от неразделенной любви, но что ждет этих троих… И Шилен снова вставала и шла в лазарет, в казармы, в школу — туда, где была нужна.А потом, прознав о болезни Верховного Бога и отсутствии Королевы, пришли гости. Потребовали собрать нечто вроде экономического форума, или…Что она могла знать о каких-то налогах, поставках, ссудах? Принцесса никогда не вникала в эти скучные подробности, понятия не имела о том, как ведется торговля, кто что поставляет и куда.Вытащить Лофта из покоев не вышло — он просто молчал. Фандрал пришел к ней. Да Господи, если бы речь еще шла о медицине!!!И сейчас, сидя перед этими влиятельными господами, Шилен не могла понять практически ни слова из того, о чем они просили, а, похрабрев, и требовали. Хотелось встать и рявкнуть, а лучше — испепелить их на месте. Силы бы у нее хватило.Но принцесса понятия не имела, может ли она их убить или это повлечет новый виток войны? Как тогда воевать? Бежать к Аррафиру?! Юсальфхеймский Король никогда не вызывал у Шилен желания искать защиты, Бог знает, почему… Нет, когда она впервые увидела его, она обалдела от его мужественной красоты, от его мощи, от того, как он вел себя, но практически сразу опьянение исчезло, как не бывало. Дело было даже не в том, что он на ее глазах едва не убил Малекита. Илтаар как-то сразу выставил между собой и ею невидимую преграду. Да, Шилен успела подумать и об этом… И пришла к выводу, что все дело в ее отце, в том, что она дочь Локи и Роксаны. И так по-девичьи наивно решила, что для нее Аррафир опасен, хотя и тянуло ее к нему. Ей хотелось поговорить с ним, хотелось, чтобы он улыбнулся ей, но Светлый избегал и взглядов, и общения с глазу на глаз. В итоге она решила, что он делает это сознательно — чтобы не сорваться и не убить ее…Она не была влюблена, хотя все предпосылки для влюбленности в этого мужчину существовали. Она просто… тянулась… Как к чему-то очень интересному и мудрому — как ее мать. А сейчас являться в Юсальфхейм значило подписать себе смертный приговор. После того, что сделал Локи, после того, как Илтаар об этом узнал… Все, что связано с именем Бога, вряд ли будет долго дышать юсальфхеймским воздухом, и Шилен прекрасно понимала теперь чувства Аррафира.Черт, она понимала каждого: Аррафира, Себастьяна, маму, Малекита… Она понимала мотивы всех, кроме своего отца…Но и к нему она приходила не раз, стояла у его дверей, умоляя пустить, изводясь от страха за его жизнь, пытаясь хоть как-то помочь, хотя и не представляла, что она может сделать. — Думаю, в плане ссуд Ётунхейму и Муспельхейму мы пришли ко взаимопониманию, Асгардская Владычица? — Омун снова поглядел на задумавшуюся Шилен.— Я бы еще поговорил по поводу снижения налогов на торговлю, — подал голос Владыка Муспельхейма, хитро взглянув на йотуна.Дроу закатил глаза и, закусив перо, уставился в потолок. Он здесь был не для того, чтобы чего-то просить или требовать. Тем более, что Царь его никогда ничего не просил и, тем более, не требовал. Темный эльф улыбнулся и скосил уставшие глаза на двух мужчин. ?Как же вы живете?? — явно спрашивал у них жалостливый лавандовый взгляд.— Постойте… — принцесса чуть подалась на троне вперед, — я девушка примитивно устроенная и умом не блещущая… — Шилен постаралась сотворить придурковатое выражение лица; учитывая свинцовую тяжесть последних дней и безумную усталость, сделать ей это удалось вполне. — Но не припомню, чтобы мы ?пришли ко взаимопониманию?. Я только выслушала вас, не более.— Прекраснейшая Шилен, Вам нужно только расписаться в документах, что Вам подаст мой слуга! — Омун пнул к принцессе своего великана. — Теперь я бы хотел переговорить на тему укрепления дружественных связей меж нашими мирами!— Укрепление — это хорошо… — ведьма снова съежилась в богатом кресле, нервно сжимая в кулачки готовые взорваться огнем пальцы.— Изумительно, что Вы это понимаете, — заулыбался йотун, — потому что зависит оно от нас с Вами…— Я не стану Вас убивать, и мы сохраним мир? — предположила Шилен.— Я готов предложить Вам свое сердце! — выдохнул хитрый Омун.Дроу от неожиданности уронил перо, несвязно извинился и полез под стол за писчим предметом. Из-под стола донесся сдавленный кашель, больше напоминавший, правда, смех, сильно нарушивший интимность момента. Через секунд двадцать показался и чуть взлохмаченный и даже слегка посветлевший кожей темный эльф, что, чинно сложив перо на стол, оперся локтем о столешницу, закрыл половину лица и рот ладонью и с поволокой во взгляде, смаргивая слезы с длинных ресниц, уставился на присутствующих.— Прстите мою бесткность… — через силу, не отнимая руки от лица, мурлыкнул дроу и зажмурился, едва заметно тряхнув головой. Ллот знает, чего стоила ему эта выдержка. — Обычно я не плачу, но тут… так трогательно… — дроу махнул свободной рукой и окончательно ?утопил? лицо в ладони.Омун с ненавистью поглядел на темного и обернулся к отвесившей челюсть Шилен.Lex Dumitru — The Persian JadeЭрмет, благополучно миновав бесконечные коридоры, на последней длинной лестнице уселся на перила и стремительно съехал вниз, ловко соскочив на пол, широкими шагами направился к дверям, у которых застыл бледный как смерть Фандрал.— Что происходит? — на ходу поправляя броню, приводя в порядок штаны, издали уточнил у Стража Изенре.— Да бл*ть… — растерянно, одними губами прошептал Хранитель, явно обрадованный явлением вана.— Отворяй! — приказал Эрмет, равняясь с асом и оправляя плащ. — На месте сориентируюсь.— Простите за Кавказ… — Фандрал виновато свел брови.— Не парься, мне даже понравилось, — ассасин кивнул на двери.Створки распахнулись, и Эрмет, успев увидеть в сияющей глади древесины свое отражение, одним лихим, точным, неповторимо красивым движением правой руки ?причесал? непокорные волосы и ступил в залу.— Эрмет Изенре, Король Ванахейма!!! — едва не с щенячьим восторгом возликовал голос Фандрала.Шилен, что уже сама была похожа на белое полотно от ярости, растерянности и усталости, вскинула голову и обмерла. Впрочем, такая участь постигла всех, кроме снова настроившегося на меланхоличную волну дроу.В залу шел не прежний Эрмет-мальчишка, которого она знала, и даже не смертельно опасный ее спутник и верный защитник.Плавные шаги ног, обутых в высокие сапоги из тонкой кожи, были неслышны ее уху, принцесса подняла взгляд выше и задохнулась. Длинные ноги мужчины были затянуты в свободные кожаные штаны, подпоясанные на узких бедрах таким же черным кожаным ремнем и широким кушаком, расшитым золотом, прячущим за собой ножны украшенных драгоценными камнями ятаганов.Белоснежная, очень дорогая ткань рубашки с высоким воротником-стойкой широко открывала загорелую шею и изящно изогнутые ключицы. Распахнутый кожаный камзол добавлял легкой небрежности туалету. Плащ особого покроя, держащийся легкой вязью только на левом плече Короля-убийцы, довершал этот особый, не поддающийся описанию образ.На нем не было короны, но корона ему и не была нужна…Сделав еще пару шагов, Изенре остановился, чудным движением откинул голову назад и, медленно осмотрев собравшихся, слегка прищурился. На изумительно красивом лице мужчины заиграла уверенная, ослепительно белая улыбка, таким бешеным контрастом засиявшая на смуглом лице, оттененном тонкой рубашкой и черными волосами, что Шилен с трудом сглотнула и кое-как заставила себя отвести взгляд.— Прошу прощения за опоздание, — Эрмет снова медленно осмотрелся.— А Вы были приглашены? — Омун нервно заерзал в кресле.Перепетая болгарами турецкая песня – Веселая песня, зажигательная (ищите как хотите! /ржет/)— Ну… — ван прошел к свободному креслу и, плавно опустившись в него, с нежностью поглядел на принцессу, — слет-то у нас экономический, если я верно понял? — убедившись, что щеки ведьмы утратили прошлую бледность, Эрмет незаметно подмигнул Шилен и крайне серьезно поглядел на йотуна. — Как же не прибыть мне? Насколько я знаю… — Изенре поочередно смотрел то на муспельхеймца, то на синекожего, — самый большой процент товарооборота идет промеж четырех миров: Юсальфхейм, Асгард, Свартальфхейм, Ванахейм.— Но… — подал голос Омун.— Если набросать очень грубый список, то выглядит примерно так, — не унимался ван, — Асгард: медицина, технологии, оружие, транспорт, наука… — воин пощелкал пальцами в воздухе, будто припоминая что-то.— Маски для лица! — страшным шепотом подсказала приободрившаяся при виде старого друга Шилен.— Маски для лица, — с очень серьезным видом закивал Эрмет, загибая очередной палец, — вашим женщинам, между прочим, — ван кивнул на обоих великанов, очень кстати… так вот… — не обращая внимания на клекот и рычание, продолжал гнуть свои доводы ассасин; дроу снова уткнулся лицом в ладонь и мелко затрясся плечами. — Юсальфхейм: оружие! Причем не просто оружие, а одно из лучших! — уточнил дотошный ван. — Лучшая древесина, первоклассный янтарь, чистейшая родниковая вода, мясо, вино, северные травы, самая качественная пушнина, самая теплая и мягкая шерсть, бесподобная рыба, отличные драгоценные камни, серебро. Лучшее серебро, — Эрмет взялся за следующий мир. — Свартальфхейм — золото. Самое чистое, самое качественное. И этого было бы достаточно, но нет: лучшие изумруды, превосходные сапфиры, чистые, как слеза младенца, алмазы. Бериллы, гранаты, горный хрусталь, опалы, топазы… Медная руда. Лучшие произведения ювелирного и кузнечного дела! Кто сотворил молот Тора? Украшения, вышедшие из-под чьих рук, носят ваши прелестницы? Или не носят? — ван улыбнулся и махнул рукой. — Все магические изобретения инженерной мысли — Свартальфхейм. Все ваши кольца для телепортов, свитки исчезновений, свитки восстановлений, пергаменты стихий, чокеры и заточенные в них животные-спутники. Лучшее полотно, канаты, нитки. Яды… Но оружием, оружием мирный Свартальфхейм никогда не торговал — ни у кого не покупал и никому не продавал… — Эрмет с укоризной поглядел на дроу, тот лишь вздохнул и, покорно свесив голову, развел руками, мол, ?да… миролюбивый мы народ, сами страдаем…?Шилен перевела дыхание и осторожно глянула на побагровевшего муспельхеймца.— И Ванахейм, — Изенре откинулся в кресле. — Топливо, оружие, специи, лучшие кони, шелк, парча, жемчуг, безупречное стекло.— И к чему этот посыл? — даже не сказал — прорычал Владыка Муспельхейма.— К тому, — безмятежно ответствовал Эрмет, — что я не пойму, что на экономическом ?форуме? делаете как раз вы. Ну хорошо, Муспельхейм: вулканическая порода, базальт и прочее… Пемза, да… — ван попытался стереть с лица улыбку. — А Ётунхейм? Со льдом в мирах проблемы нет — взбешенный Верховный Бог периодически радует народонаселение льдом бесплатным, — воин все же рассмеялся. — Драгоценные камни? Так по степени качества они не могут даже стоять на одном столе со свартальфхеймскими; даже если бы я захотел одарить новую пассию ожерельем из бриллиантов и при этом хорошо сэкономить, я бы купил у них, — ассасин указал на дроу, — цирконий, и их умельцы сделали из него бы такое украшение, что и вы бы не отличили подделку. Вы же здесь явно для того, чтобы воспользоваться случаем и потребовать выгод себе?— Вступлюсь за коллег! — подал голос темный эльф и сделал страдальческое лицо. — Это сваты!— Не понял… — Эрмет медленно обернулся к дроу.— Во имя дружбы народов, — начал темный и, ?споткнувшись?, продолжил, — благородный Омун предлагает брак дочери Локи и Роксаны.Темная бровь Изенре плавно поползла вверх, он с недоумением поглядел на заново побледневшую Шилен и выкатившего широкую грудь колесом великана.— Боюсь…— ассасин прокашлялся, — боюсь, и тут Вы уйдете ни с чем, — ван поглядел на принцессу с такой нежностью во взгляде, что та задержала дыхание, — по всей видимости, Вас забыли проинформировать, что принцесса уже двадцать лет обещана мне… Иначе зачем мне было так ушатываться на службе у Локи? Шилен? — мужчина лукаво вскинул черную бровь, и этот легкий жест выбил из груди девушки оставшийся воздух.— Это правда… — неожиданно даже для себя призналась принцесса и, с трудом оторвав взгляд от потрясающе ярких карих глаз, посмотрела на визитеров. — Полагаю, темы для визита исчерпаны-с?Через несколько минут милое общество кучно покинуло залу, оставив на троне едва живую от впечатлений Шилен и сидящего на прежнем своем месте Эрмета.Alp Yenier — Günahkar — Ali Yusuf ve Asl?hanВан тихо поднялся и бесшумно подошел к принцессе.— Если я перегнул палку, то прошу меня простить, я не дипломат все же, и случившееся только доказывает это, — Изенре встал у трона на подобающем расстоянии.— Ты не дипломат? — принцесса подняла на мужчину замученный взгляд. — Если бы ты не пришел, я бы убила их. И вот чем бы это обернулось, даже не представляю… Господи… — ведьма накрыла лицо ладонями и опустила его на колени.Только сегодня, только сейчас, особенно после шутливого его предложения руки и сердца, Шилен смогла посмотреть на Эрмета другими глазами. Он никогда не допускал подобных вольностей, да даже легких намеков на то, что он мужчина, видящий в ней не принцессу, не дочь Бога, а женщину. Но вот сейчас… Сейчас в ее мозгу с калейдоскопической скоростью полетели те короткие, но невыносимо нежные объятия, что он дарил ей, те полные тоски и отчаяния взгляды, которые она беспощадно редко успевала замечать, прежде чем опускались долу карие глаза. Которые раньше она могла списать на тысячу и одну объективную причину, но которые — теперь-то она знала, пережив это на собственной шкуре, — ни на что нельзя списать…Она пыталась ненавидеть Малекита за его холодность, за то, что он оттолкнул ее любовь, отказался от ее сердца. Но чем же лучше она?— Вам плохо? — ван, кратко подумав, все же сделал лишних три шага и, помедлив еще, коснулся плеча колдуньи рукой. — Что здесь происходит?— Тебя так долго не было! — Шилен вскинула на мужчину полные слез глаза. — Почему тебя не было так долго?!И задай ей самой вопрос — не ответила бы ведьма, о чем именно она спрашивает бывшего слугу…— В Ванахейме была война… — попытался высказаться ассасин, но тут же понял — что бы он ни рассказал сейчас, это никак не объяснит его отсутствия в глазах принцессы. — Простите меня…Шилен махнула рукой и резко поднялась с трона; перед глазами все поплыло, и, если бы не ловкое тело вана, колдунья неминуемо бы рухнула ему под ноги.Перепуганный Эрмет подхватил девушку на руки, быстрым шагом покинул залу, отказавшись от услуг Фандрала, сам понес ее в личные покои.— Неужели все так плохо? — прижав хрупкое тело принцессы ближе к своей груди, Изенре обеспокоенно глядел на то, как она зарывается лицом в его плащ и беззвучно плачет.— Все развалилось, Эрмет, — Шилен крепче ухватилась за отворот мужского камзола. — Все развалилось… И в этом никто не виноват…— Кто-то всегда виноват, — ассасин свернул в очередной коридор и, пройдя десяток шагов, ногой распахнул двери спальни. Миновав расстояние до постели, убийца аккуратно опустил девушку на кровать и хотел было встать.— Куда ты?! — ведьма испуганно ухватила мужчину за рукав и тут же отдернула руку, будто обожглась.— Виноватых всегда мудро назначает Ваш отец, — Эрмет беззаботно улыбнулся. — Мне нужно поговорить с Богом.— Он не станет говорить с тобой, он ни с кем не говорит, только сам с собой, — Шилен присела и схватилась рукой за голову — комната перед нею снова поплыла кругами.— Значит, мне нужен Фандрал, — Изенре сделал несколько шагов к дверям и бросил на принцессу внимательный взгляд. — Вы в порядке сейчас?— Да-да, ступай, — Шилен обернулась к Королю и, благодарно улыбнувшись, пару раз согласно кивнула. — Все хорошо, увидимся потом, — помолчав, ведьма подарила ассасину новую — уже искреннюю мечтательную улыбку. — Я очень рада, что ты стал Королем. Ванахейму крупно повезло. А теперь иди, я хочу отдохнуть.Она легла и отвернулась к окну. Шагов слышно не было, но спустя короткое время колдунья узнала тонкий напев дверных петель и поняла — Эрмет ушел.Прикрыв глаза, Шилен крепче вцепилась в подушку и задрожала так, будто в покоях стоял лютый мороз.Трясущейся рукой принцесса нащупала край шелкового покрывала и потянула его на себя, прекрасно, впрочем, понимая, что даже толстые юсальфхеймские одеяла ее сейчас не спасут.Но и эта прохладная, скользкая ткань каким-то чудом сама выскользнула из пальцев и ?утекла? куда-то вниз. И это стало той самой ?последней каплей?… Когда долго терпишь самые жуткие мучения, стоически пытаешься побороть и их, и себя, и весь мир, распадающийся на твоих глазах на миллионы кровавых брызг, когда сам едва стоишь и хрипишь от боли, но все еще готов воевать с кем угодно, против чего угодно, потому что так надо, потому что ты сильный, потому что больше некому… всегда наступает тот дурацкий момент, когда ?льется через край?. Скажем, ты завариваешь пакетик с чаем, а у него рвется ниточка… И с этой ниточкой рвется все в тебе, будто и не хваленый стальной стержень внутри когда-то был, а вот такая же нить, только от пакетика, который заваривали пару десятков раз — хлипкая, черная, сухая. И летит в стену и чашка с кипятком, и пакетик, и сахарница, и ты падаешь на пол, заливаясь самой настоящей истерикой, которой бы никто и никогда не поверил. Господи, пакетик с чаем порвался… беда ли?Шилен медленно подняла руки к лицу, царапая ногтями кожу, вцепилась ими в волосы и, согнувшись в клубок, беззвучно закричала.— Последний раз я такое видел в детстве, когда не поделился с Вами грушей… — задумчиво-шутливый, но выдающий себя пленительной хрипотцой голос зазвучал совсем рядом.Ведьма подскочила в постели и от растерянности забилась к ее изголовью: на кровати сидел Эрмет и внимательно смотрел на нее, как с книги считывая с широко распахнутых зеленых глаз то, чего она ему не поведала сама.— Ты… — колдунья дрожала как осиновый лист.— Идите ко мне? — никогда бы раньше ее Изенре не распахнул вот так просто объятия, не позвал бы в свои руки. Почему же он не делал этого прежде?!!Шилен отчаянно замотала головой, истерика в ней набирала новые и новые обороты.Alp Yenier — Sevdam Alabora — Zeynep G?khan— Ну хорошо, — мелькнула белозубая улыбка, ван кошкой подался вперед. И как-то так вышло, что она уже лежит на его коленях, как ребенок, поджав ледяные ноги, вцепившись руками в камзол, зарывшись в его грудь, полностью помещаясь в мощном кольце теплых рук.Уютно, расслабляюще пахло от него кожей, оружием, сухим пустынным песком, Яманом, чем-то солоновато-терпким и… кофейным. Под ее рукой, даже сквозь броню и рубашку, ощущалось биение сильного мужского сердца — ровное, спокойное, убаюкивающее.— Эрмет… — все еще стуча зубами от холода, несвязно бормотала ведьма. — Эрмет, я ведь живая?— Шилен? — сердце мужчины сбилось с ровного ритма, застучало громче, чаще. — Ты что, Шилен?— Я живая? — совсем неслышно, в завитки волос на его груди шептала принцесса. — Живая еще?Изенре мягко отклонился назад и, приподняв девушку, обхватил ладонями мокрое лицо.— Поч-чему я ж-живая?— Шилен? Гёнессим*? — от волнения переходя на родной язык, спрашивал Эрмет, вглядываясь в остекленевшие изумрудные глаза ведьмы. — Шшен тек коркми*… Я всегда буду с тобой…— Поцелуй меня, — одними губами попросила колдунья, из-за слез не видя, как меняется красивое лицо перед нею, смыкаются в тонкую нить мягкие губы, сходятся над переносицей густые брови.— Ангел мой… — Эрмет, так и не выпуская лица Шилен из теплых ладоней, чуть отстранился назад, едва заметным отрицательным жестом повел головой.— Поцелуй… помоги… — интуитивно, уступая своей женской природе, погибающая ведьма хваталась за то, что могло ее спасти. Хваталась, как умела, как подсказывали ей инстинкты, кровь ее матери.— Я не могу. Жизнь моя, ты сильно устала… — побледневший Изенре попытался отодвинуться чуть дальше, но Шилен подалась на нем вперед и, уложив ладони на его виски, таким беззащитно-сдающимся, полумертвым движением ?легла? лбом на его лоб, что у вана дрогнули руки.— Я не устала… я пропадаю… — голова девушки в отчаянии качнулась назад.Рука Эрмета нежно легла на затылок ведьмы, снова привлекла ближе к его лицу.Прошла, наверное, минута, после которой он все же распахнул темные глаза.— Ты только ничего не бойся… — ассасин скользнул горячими губами по виску Шилен, замер мягким, долгим поцелуем на ее скуле, — с тобой никогда ничего не случится… — обжигающий рот коснулся щеки колдуньи, стирая слезы, — потому что у тебя два сердца… — убийца замер, оборвав и ласку, и их давнюю песню, поднял голову и посмотрел на принцессу. И она задохнулась новым колючим комком подкатившихся к горлу слез — в блестящих черно-карих глазах Эрмета была самая искренняя нежность, самое сильное желание защитить.А потом он прикрыл длинные ресницы и медленно склонился совсем близко к ней.Мягкие губы невыносимо нежным, невыразимо ласковым и теплым прикосновением тронули ее верхнюю губу, плавно скользнули по ней и коснулись нижней губы. Потерявшая голову Шилен смутно чувствовала, как из-под бережных пальцев на ее затылке, негрубо натягивающих волосы, бежит по ее спине хоровод обезумевших мурашек, рассыпается по руками и ногам, колючими иголочками звеня уже в стопах и ладонях. Колдунья робко приоткрыла губы и откуда-то издали услышала свой изумленный стон, последовавший за ним хриплый мужской выдох.Взяв в плен нижнюю губу девушки, Эрмет заскользил по ней бархатным языком, слизывая соль и оставляя свой терпко-сладкий, кружащий голову вкус. И только когда он понял, что тело, скованное его руками, дрожит уже не от холода, когда пальцы Шилен вплелись в его волосы, инстинктивно желая углубить поцелуй, когда вся она раскрылась перед ним, ассасин диким усилием воли оторвался от жаркого рта ведьмы, напоследок коснулся распухших ее губ медово-тягучим поцелуем и прижал голову девушки к своей груди, укачивая и целуя пышные рыжие волосы:— А второе сердце дал тебе я.Носи в груди мое шальное сердце…Через пару часов, оставив спящую принцессу в ее покоях, взлохмаченный, расстроенный, неудовлетворенный, сбитый с толку и оттого злой Эрмет вышел в коридор и ошалело уставился в окно.Ощущение было странное, будто он наступает на грабли, но какие именно грабли, ван признать никак не мог.— Как мило… — женский голос вывел его из состояния прострации; убийца обернулся и увидел Иэссэ, что стояла, прислонившись спиной к перилам дальней террасы. — Но меня это не очень волнует… — мурлыкнула девушка, увидев, как опасно сузились темные глаза мужчины, — продолжим? — асинья выпустила перила и, покачивая бедрами, направилась к ассасину.— Продолжим, — Изенре пошел по коридору ей навстречу.— Эй! — удивившись, как быстро он проскочил мимо нее, Иэсса даже подпрыгнула на месте. — Эрмет! Если я скажу о том, что видела, Локи?!— Сперва попробуй войти к нему в покои! — рявкнули ей издали.— Тебе лучше не попадаться ему на глаза! — продолжала угрожать, в бессилии сжимая складки платья, ведьма.— Именно это я сейчас и намерен сделать! — уже из коридора, ведущего к покоям Лофта, ответствовал Эрмет.?Ты только не бойся.С тобой никогда ничего не случится, потому что у тебя два сердца.Если вдруг на секунду замрет одно, то рядом забьется второе.Одно из них дала тебе твоя мать.Она смогла это сделать потому, что двадцать пять лет назад сумела полюбить, полюбить...Ты не смейся, это очень трудно — полюбить.А второе сердце дал тебе я.Носи в груди мое шальное сердце.И ничего не бойся.Они рядом, если замрет на секунду одно, то забьется второе.Только за меня не волнуйся, мне легко и прекрасно идти по земле, это понятно каждому.Мое сердце в твоей груди.И я очень тебя люблю!? (с)Каэлбех* (вымышл. ван) — СукаГёнессим (вымышл. ван.) — Солнце моеШшен тек коркми — Ты только не бойся