Потому я вхожу в глаза твои, как домой... (с) (1/1)

Ramin Djawadi – Hear Me RoarНе могу, говорит, больно будет всем, говорит, ты волшебная, да только плата за волшебство избивает дождями от зари до зари землю мою, на которой столько всего. Я растил, говорит, сады, возводил дома, приходили люди, просили огня и сил, и несли мне горе, рожденное от ума, ну, а я в ответ ничего у них не просил. Я вообще не просил ни бога, ни сатану, о каком-либо чуде, они рукотворны ведь — но с первой встречи смотрю на тебя одну, и подобных тебе вели на костер, под плеть, и клеймили железом, позором и черте чем, и была в этом правда между десятком кривд, но ты, улыбаясь, спишь на моем плече и я не могу не чувствовать, как искрит. Почему, говорит, пустыри тебе — алтари? Все оставим, забудем, сплюнем, пойдем вперед, отболи, отгори, отчувствуй и отомри, да ведь у самого никак вот не отомрёт. Мне пора бы уже катиться по склону вниз, уходить в закат, отходить в золотые сны, это чистой воды течет в тебе мазохизм — все дела мои в гору вкатывать до весны, и не то чтобы бегать, а просто существовать — закулисно, как серый маленький кардинал — нам мала эта грубо сколоченная кровать, даже раскинувший щупальца город мал для любви твоей, опоздавшей на полужизнь, что сравнять с полусмертью — все равно что с землей. Я взаимен к тебе, руку на сердце положив, ты повязываешь мне галстук живой петлёй, у меня только мертвые петли, сухи глаза, затвердевает кровь, каменеет плоть — ты все равно обовьешь меня как лоза, и сумеешь даже тогда меня расколоть. Свет, как опухоль, доброкачественный, во мне, я привык ходить, надежно укрытый тьмой — и тебе этот свет со стороны видней, потому я вхожу в глаза твои, как домой, не хочу уходить, не хочу тебя покидать, но и знать не хочу всех тех, кто тебя крадут, я не выслужил эту страшную благодать — забери ее, а то совсем пропаду. Не могу, говорит, и опять отвечает ей, потому что она не спрашивает ничего. И оба они — дети детей детей, и пунктирен их путь, но все равно — червон. Им, держащимся за руки, местный поёт халдей то ли малиновый, то ли черничный звон. Не могу, говорит, идти с тобой, и идет. Не могу, говорит, любить тебя, нетнетнет...Между ними то зимний сахар, то летний лёд.Дао,Да,превращённое в синий цвет.Стефания ДаниловаМалекит, очутившись, наконец, в своем дворце, устало потер глаза и, поглядев на встретившего его дроу, содрал с себя дорожный плащ:— Я притомился… — Царь широким движением ослабил вязь камзола на шее, — нужно расслабиться, Бергас.— Понял, — слуга чуть поклонился, — пять? — мужчина совершенно серьезно поглядел на Владыку.— Семь, — Але’ррет снял с себя рубашку.— Предпочтения? — Бергас подошел к выходу из покоев хозяина.— Все равно, — Малекит плюхнулся на постель и, сложив ногу на ногу, прикрыл глаза.***— Хеймдалль! — к Хранителю подошла напряженная, как струна, Шилен. — Во дворец Свартальфхейма, к Малекиту!— Но… — темнокожий ас растерянно поглядел на девушку, — Эрмет сказал никуда Вас без его ведома не пускать…— Ты ослушаешься моего приказа? — ведьма приподняла брови и шагнула к Хеймдаллю.— Дело в том… — мужчина умоляюще поглядел на принцессу, — что Малекит пусть и открыл свой дворец на ?вход?, я по-прежнему не вижу, что там происходит. Он не снял ?панциря?…— Так вот я тебе потом расскажу, — девушка улыбнулась и подмигнула Хранителю, — давай же, не трать мое время!Seelenzorn – WarumОсторожно надавив на ручку, Шилен бесшумно приоткрыла первую же оказавшуюся перед нею дверь и застыла как вкопанная. В огромной купальной зале, освещенной лишь скромным и неверным светом редких свечей, прямо по центру находился большой, выбитый в камне искусственный водоем. У самой кромки воды в откровенных позах лежало шесть порядком потрепанных, но довольных обнаженных девушек. Три прелестницы устало, но по-прежнему томно, сладко, с громким смаком целовали друг друга в губы, руки четвертой медленно, с нажимом ходили по груди распластанной на теплом камне пятой, лицо ее было сокрыто между длинных, стройных ног подруги. Шестая же, сразу бросившаяся в глаза, особенно красивая темная эльфийка склонилась над мужчиной, что лежал в воде.Шилен раскрыла рот и застывшими огромными глазами смотрела только в одну точку: на того, кто был явным хозяином положения.Обнаженный дроу был погружен в воду только наполовину. Раскинув сильные руки на ?бортик? купели, мужчина лежал в ароматной темной взвеси, расслабленно опершись спиною о край купели, откинув голову на каменный подголовник. Намокшие длинные волосы роскошным серебряным потоком струились по плечам и широкой рельефной груди. В теплом призрачном свете, причудливо отражающемся от черной водной глади, влажно мерцала кажущаяся сейчас бронзовой кожа, под которой, будто живя своей жизнью, ходили-подрагивали от напряжения выразительно очерченные, будто вышедшие из-под кисти художника мышцы.Запрокинутое вверх нечеловечески красивое лицо казалось бы выточенным из мрамора, если бы не ложились неровными, порхающими тенями на острые скулы длинные мокрые ресницы, если бы густые, изящно очерченные брови не сводились то и дело в гримасе не то боли, не то наслаждения, а сквозь улыбку приоткрытых, всегда так привычно строго поджатых губ, не ходил сейчас с трудом влажный, наполненный смесью пьянящих ароматов воздух. Мужчина с легким, едва слышным стоном чуть выгнулся назад, и капли, замершие меж бровей, сорвавшись вниз, с неохотой, медленно поползли по влажной то ли от воды, то ли от пота коже. Собравшись в крупные ручейки, стекли по скулам, щекам, рванулись искрящимися в огне дорожками к напрягшейся мускулистой шее, жадно сошли с нее на грудь и потонули в благоухающей водной глади.Девушка, что до этого нежно водила пальчиками по пленительному в этой своей черной страсти лицу, не выдержала и, склонившись совсем низко, широко раскрытым ртом припала к белоснежному оскалу. Мужчина отнял одну руку от бортика и, вцепившись в волосы на затылке эльфийки, с силой, совсем грубо и страшно притянул ее ближе, уверенно скользя в сладком рту партнерши мягким, искусным языком, углубляя и без того слишком откровенный, мокрый, томительно медленный поцелуй. Ошеломленная девушка закатила глаза, утробно зарычала, изогнулась голодной кошкой и тут же ахнула от боли и блаженства — вторая рука дроу скользнула между ее ног, плавно, сладко медленно вошла пальцами в гибкое, горячее тело. Красотка уперлась ладонями во влажную грудь Царя, но ни вырваться ей не удалось, ни разорвать жестокого, животного поцелуя, которым Малекит крал у нее воздух, крал остатки сознания и самообладания. И сам через несколько секунд выпустил растерзанные, блестящие от слюны чужие губы. Подтянутое тело воительницы выгнулось в пояснице, копна белых волос плеснула по воде, и девушка, запрокинув голову, испустила грудной, жаркий, громкий стон. Усмехнувшись, Але’ррет одной рукой мягко отбросил от себя обессиленное тело, снова прикрыл глаза и, судорожно вздохнув, с силой сцепил ровные зубы, ударяясь затылком о камень подголовника. Вода под ним, перед ним заходила частыми темными волнами; рука дроу скользнула ниже, по груди — к животу, паху, исчезла в густой душистой взвеси. Малекит отрывисто вздохнул, брови мужчины свелись в страшной муке, губы распахнулись, бархатным, пробирающим до костей хрипом хватая воздух; застыли, словно лезвия его скимитаров, остро очертившиеся мышцы, идущие от шеи к ключицам. Вода, взбесившись, заходила совсем частой и крупной рябью, все тело эльфа напряглось, натянулось очень молодой, очень гибкой и мощной стрелой; Але’ррет вцепился побелевшими пальцами свободной руки в борт купели, рвано облизнул губы, зажмурился… Опущенная в воду ладонь последний раз грубо, с нажимом подалась к паху…— Шил-л-л-е-ен!.. — с шумным стоном выдохнувший это имя голос, ?взрыва? которого никто никогда не слышал, тот тон его, который мог бы, наверное, убить своей невыразимой страстью, бархатно вытекающей из него звериной похотью, первобытным свирепым инстинктом, пригвоздил и без того сползающую по дверному косяку Шилен к месту.Голова мужчины медленно склонилась набок; прямо к девушке неумолимо обернулось восхитительное, дурманящее своей прорвавшейся силой, своим необыкновенным выражением бесстыже красивое лицо с налипшими на скулы, губы спутавшимися серебряными прядями. Губы Малекита исказились откровенно сытой, преступно греховной, потрясающей улыбкой. Приоткрылись веки, и из-под мокрых длинных ресниц на уже не дышащую принцессу взглянули умопомрачительно яркие лавандовые глаза с угасающими в них страшными, густыми рубиновыми всполохами.— …принцесса асгардская… — продолжил начатую в оргазме мысль Але’ррет и, взглянув на свой пах, аккуратно поднял вверх правую руку, на кулак которой оказался намотан тугой хвост белоснежных волос еще одной эльфийки. Девушка, подчиняясь движению своего Царя, мягко вынырнула из воды и, подарив ему жадную улыбку, хищно облизнулась. — Спасибо, милая, — Малекит, не выпуская девичьих волос из захвата, притянул к себе красотку и, склонившись к ее шее, будто бы благодаря, сомкнул острые зубы на мокрой коже, вырывая из упругой груди соблазнительницы едва слышный, сбитый стон, — ступайте теперь, у меня гости. Шесть девушек-дроу переглянулись и, кинув на Шилен насмешливые, оценивающие взгляды, поднялись с пола, ничуть не стесняясь ни своей наготы, ни оставленных на их телах многочисленных засосов и укусов, ни мягко стекающего по стройным бедрам вязкого, белесоватого семени.— А-а… — цокнул языком Але’ррет изящно поднимающейся из купели последней красотке, — я не думаю, что царевна изволит снизойти ко мне, — Малекит, приподняв брови, бросил короткий подтрунивающий взгляд на находящуюся в прострации Шилен, — потому придется мне выйти к ней…— Да, мой Повелитель… — одарив своего обожаемого Царя сладкой улыбкой, девушка, покачивая пышными бедрами, шагнула к небольшой кушетке и, ловко сорвав с нее небольшое полотенце, присев на одно колено, подала ткань мужчине.Малекит, плавно потянувшись, резко обрушился в воду, смывая с себя следы недавней оргии. Всплыв, Царь широким, небрежным движением тонких ладоней убрал с мокрого лица волосы и, без предупреждения поднявшись и выпрямившись под сдавленный выдох Шилен, шагнул к помощнице, что тут же ?обняла? его бедра белой махровой тканью, легонько подвязала ее над самым пахом, оставляя над белоснежной кромкой полотенца густую дорожку коротко вьющихся волос.Закончив с явно приятным для нее поручением, красотка поклонилась Царю и последней покинула купальную залу. Малекит повел шеей и молча пошел к небольшому столику, на котором стоял кувшин и несколько кубков.Seelenzorn – Was Du traumst— Вы знали, что я здесь?.. — ведьма, облизнув высохшие губы сухим, как наждак, языком, изо всех сил отводила глаза в сторону, — и продолжали?..— Ну, во-первых, твой запах, особенно сейчас, ни с каким другим не спутать, — Але’ррет взял в руку кувшин и спокойно разливал вино в два кубка. — Во-вторых, я тебя не приглашал. Явление твое не то, чтобы было неожиданным уж совсем, но не сильно к месту, — Царь искоса глянул на прилипшую к стене принцессу. — С чего я должен был прерывать свой отдых, тем более не доведя его до логического конца? Ты ведь не путаешь меня со своим светлым эльфийским принцем? — дроу попытался скрыть улыбку.— Из вежливости! — Шилен, лицу которой на смену невозможной бледности пришла ярко-пунцовая маска, поперхнулась то ли негодованием, то ли плохо скрываемой обидой, то ли ненавистью.— ?Протокол визитов?, — с нежностью поведал мягкий голос Але’ррета.— Что?.. — ведьма все же взглянула на Царя и опять задохнулась: абсолютно мокрый мужчина, стоящий у стола, опираясь на него гибкой поясницей, вальяжно попивал вино. С длинных, темных от воды волос по спине красавца к кромке полотенца бежали прозрачные, ароматные ручейки воды… И даже сейчас, в таком вот виде он не терял своей поразительной горделивой осанки, легендарной своей стати…— Документ, который подают мне каждое утро, — объяснил Малекит, ловя указательным пальцем каплю вина, стекающую по кубку, и отправляя палец в рот, — список визитеров. Тебя там не было точно, — дроу жалостливо улыбнулся, — о какой вежливости ведешь ты речь, моя принцесса? — не имеющий себе равных лавандовый взгляд снова ?выстрелил? в едва стоящую на ногах девушку.Специально делал это Але’ррет или нет, но тон его, манера его обращения ?моя?, да тот же проклятый стон ее имени так и ездили по кипящим мозгам несчастной колдуньи взад-вперед, взад-вперед, и сосредоточиться в такой обстановке она уж точно не могла, как ни старалась.— Ты… ты… — Шилен снова облизнула губы и поморщилась — во рту была самая настоящая пустыня. — Падший, грешный, циничный…— И все же ты здесь, моя смелая девочка… — резонно заметил Царь и, взглянув на руки девушки, чуть нахмурился, только сейчас заметив в ее руке знакомый предмет. — Ну Шилен… — губ мужчины коснулась легкая, нежная улыбка.Ведьма вскинула горящие глаза и шатнулась назад: к ней, отставив на место свой кубок и захватив нетронутый, мягким, невесомым шагом направлялся практически полностью обнаженный, босой, мокрый с головы до пят Царь Свартальфхейма.— Ч-что… — мгновенно растерявшая остатки уверенности и негодования принцесса сделала еще шаг назад и уперлась спиной в приоткрытую дверь, этим случайным движением нечаянно захлопывая ее.А Малекит, уже добравшись до своей ?жертвы?, навис над нею исполинской высотой и мощью своего тела, насмешливыми глазами вглядываясь в испуганное, затравленное выражение на юном, красивом лице асгардской царевны.Шилен показалось на секунду, что она меньше его, наверное, на треть — слишком высоким был Царь, слишком широкими выглядели плечи и грудь, слишком длинными — ноги.Але’ррет потянулся вперед и, не встречая никакого сопротивления, взял руку окаменевшей девушки в свою ладонь, мягко развернул ее маленькую, по сравнению с его, ладошку кверху, улыбнулся, рассматривая предмет, застывший в пальчиках ведьмы.— Сильна… — дроу, пытаясь стереть улыбку со своего лица, забрал с ладони Шилен непонятно когда отломанную ею дверную ручку, — так ненавидишь меня? — восхищенно улыбнулся, чуть склонившись и по-отечески заглядывая в снова смертельно побледневшее лицо, Малекит.Не дождавшись ответа, кроме как лихорадочно блестящего взгляда, Царь забрал отломанный инвентарь, вручил девушке ее кубок, выпустил похолодевшую как лед руку принцессы и, вернувшись ко столу, небрежно бросив на него черный отломок, снова пригубил вино.— Откуда… Откуда у Вас это?.. — неожиданно даже для себя подала голос Шилен, рассматривая короткий, не больше пятнадцати сантиметров, горизонтальный шрам на спине Малекита, застывший где-то на уровне последнего шейного и первого грудного позвонков.— Ты явилась сюда, чтобы оценить мои анатомические особенности? — Але’ррет с трудом не подавился вином и обернулся к красотке. — Я боюсь, у тебя может возникнуть море вопросов… — эльф тихо рассмеялся, рассматривая вновь заалевшую девушку.— Нет! — Шилен попыталась взять себя в руки и уставилась на одну из свечей, — я пришла узнать, какое Вы имеете отношение к нападению на Асгардский дворец. Меня едва не убил Ваш дроу. Хотелось бы понять, отчего я в немилости, и Вы сами не желаете испачкать руки в моей крови, — голос ведьмы наконец-то приобрел ее родной сильный, насмешливо-морозный оттенок.Царь опустил взгляд в кубок, сжал зубы; под натянувшейся бледной кожей заходили крупные, страшные желваки.— Если подумать мозгами, а не тем, чем вы, женщины, обычно думаете, — серебряная посуда со звоном поставилась на стол, — мне нет резона присылать трусливого доходягу для того, чтобы лишить тебя и твою матушку жизни. Я это способен сделать быстрее, чище и не в пример затейливее. То, что ваш смертный Эрмет умудрился убить одновременно и ванахеймскую богиню, и якобы дроу-наемника, говорит только о качестве этого наемника.— Их бы могла убить и я! — вспыхнула Шилен, переводя блестящий зеленый взгляд со свечи на потемневшие лавандовые глаза.— Их бы мог убить и пьяный в дрын Локи, — Малекит развел руками, — причем, пока спит. Объясняю еще раз для тех, кто не любит читать, — Але’ррет подошел к креслу и, взяв со спинки тяжелый, расшитый серебром черный халат, накинул его на себя, — то, с чем приходилось сталкиваться Трандуилу, Локи, твоей матери и Леголасу… Это… израсходованный материал. Те эльфы, что настолько не справились с нашим проклятьем, что одной ногой и без того стоят перед Вечностью, те дроу, что желали быть убитыми в бою. Настоящих дроу-наемников щелкать как орехи могут разве что Аррафир и Себастьян. Быть может, твой трезвый отец и Роксана. Обрати внимание, каждая из покинувших нас только что девушек, в принципе, способна убить Трандуила и Леголаса, — Царь виновато поглядел на девушку, — не в обиду. Твой Леголас действительно замечательный воин. Просто так уж сложилась жизнь. Зло всегда сильнее.— Тогда что же это было? — Шилен явно задыхалась: пары, исходящие от воды, дурманили мозг, и все меньше девушка понимала, что она говорит, что делает; перед взглядом осталось только нестерпимо красивое мужское лицо и светящиеся в темноте фиалковые глаза.— Я уже говорил на эту тему с твоим отцом, и тебе стоит… Шилен? — бархат голоса стал чуть звонче, напряженнее, покои перед глазами заплыли красивым темным туманом, по животу к паху потекло незнакомое, жаркое, дрожащее, сладкое тепло, — Шилен! — лавандово-черный вихрь завертелся, закружился, в нос ударил томный, пряно-свежий, знакомый по красивым снам аромат.— ?Дождь… — успела ?узнать? девушка, перед тем, как все погрузилось в желанную, медовую тьму, а ее тело подхватили чужие ловкие руки. — Мама…?Ramin Djawadi – Light Of The SevenСквозь сон снова засквозил родной, пьянящий запах, смешавшийся с чем-то дурманящим, мускусным…Не раскрывая глаз, Шилен потянулась руками к его источнику и, как маленький котенок, уткнулась носом в мягкую ткань, распахнула губы и, томно втянув аромат, прижалась к ней еще сильнее, закрывшись от всего света ворохом растрепанных волос.Наверное, спокойнее, теплее ей было только в руках матери, когда-то давно, в самом детстве. Девушка нежно улыбнулась и, все же приоткрыв глаза, замерла — она лежала на огромной, просто огромной чужой постели и обеими руками обнимала черную подушку. Тихо приподняв голову, принцесса окончательно упала духом — прямо перед нею, удобно скрестив вытянутые длинные ноги, в кресле сидел Малекит и задумчиво глядел на гостью. Не в пример прошлому разу, сейчас он был одет. И одет как всегда роскошно: изумительный, в прежней черно-кровавой цветовой гамме камзол, длинные, почти до колена черные кожаные сапоги. Мерцающие серебром в свете каминного пламени длинные волосы мужчины впервые за долгое время их знакомства были зачесаны назад, убраны в низкий, небрежный хвост; лишь на виски падало несколько прядей, открывая острые, изящные уши, выгодно обрамляя точеное, уверенное лицо.Шилен сглотнула и натянула кем-то наброшенное на нее покрывало повыше. Але’ррет приподнял левую бровь, молча встал и, лениво захватив с каминной полки кубок, прошел к постели, подал сосуд девушке.— Выпей, — так и застыв с посудой над кроватью, эльф принялся ждать.— Что это? — никак не могла собраться с мыслями напуганная и растерянная ведьма, бегая дивным изумрудным взглядом меж кубком и лицом Царя.— Яд, — вздохнул Малекит, — я так развлекаюсь, когда совсем делать нечего.Шилен свела брови, поняв, что, наверное, вопрос был действительно не к месту, не ко времени и вообще на редкость тупой.Протянув руку, принцесса покорно приняла кубок и отпила вкусный, ледяной напиток. Тело, разморенное, расслабленное, полное непонятной истомы, постепенно наливалось обычной силой, предметы перед глазами медленно становились ярче и четче…— Ты все же выбила из меня извинения, — Темный Эльф, забрав кубок, уселся в кресло и привычно сложил ноги, — прости. Я не должен был беседовать с тобой в комнате, полной моего… — Але’ррет чуть поморщился и, выдавив виноватую улыбку, поправился, — в купели. Но на этом всё, — бархатный, глубокий, почти вибрирующий голос дроу, утратив виноватый тон, вновь обернулся поучающей сталью. — Никогда больше не приходи к нам без согласования. Никогда не приходи к нам одна.— Вы так говорите, — Шилен приподнялась на подушках и глянула на свои дрогнувшие руки, — будто это не царский дворец, а паучье логово.— Это не паучье логово, — Але’ррет улыбнулся, — это намного хуже. Я снова поясню, — дроу облизнул губы и чуть подался в кресле вперед, опираясь локтями на собственные бедра, привлекая к себе внимание девушки. — Ты пришла к темным эльфам. К дроу. Существам, которые живут только тремя чувствами: страхом перед более сильным, звериным желанием убивать и животной страстью к близости. Понимаешь? — Малекит умоляюще приподнял брови. — Чудо, что тебя первым заметил я. И сейчас жива ты только потому, что я здесь самый сильный, и ты лежишь в моей постели.Прозвучало это всё очень логично, даже успокаивающим тоном, да только тот двойной смысл, что даже при желании нельзя не увидеть было в последней фразе Царя, вогнал Шилен в предобморочное состояние. Как назло, он сидел перед нею, покоряя своей рассудительностью, сдержанностью, да даже холодностью, но она-то перед глазами видела его сведенные в страсти брови, его жадный, влажный рот, испарину, мелкой дрожью мерцающую на большом, идеально красивом теле. И голос, что вычитывал ей нотации, сейчас стонал ее имя — обезоруживающе, сладко, возбуждающе…— Вы боитесь меня? — заплетающим языком, не сводя глаз с пары легких кожаных сапог и изгиба мужских бедер, едва слышно пробормотала Шилен.Малекит снова приподнял брови и тут же чуть нахмурился, растерянно улыбаясь:— Нет. А к чему ты… — Тогда какое из оставшихся двух чувств ведет Вас? — ведьма сглотнула сухой комок, застрявший в горле, и подняла измученный изумрудный взгляд на Царя, тут же встретив пристальный серьезный взгляд мужчины. И под ним вся смелость, вся решительность испарились, как будто и не было их, как будто она снова превратилась в очень глупую, очень напуганную девочку, заблудившуюся в лесу и встретившую там большого и страшного серого волка…— Чувство юмора у тебя явно от матери, — Малекит перевел дыхание и, медленно моргнув, улыбнулся, вставая с места, — Шилен… Ты забываешь, что я демон. Этого никак нельзя забывать.— В этом и беда… — девушка опустила глаза на покрывало.— Что? — Але’ррет обернулся, уже интуитивно, не глядя доливая в свой кубок вино из кувшина. — Поднимайся, соня, ты проспала здесь почти всю ночь.— А почему Вы спасли меня? — принцесса, вновь набравшись храбрости, подняла зеленый взгляд на мужчину.— Элементарно, — Царь взглянул на стол и ухватил оттуда кусочек нарезанной дыни, — ты дочь моего коллеги. Если бы тебя растерзали в моем дворце, был бы большой скандал. — И только?! — Шилен, не веря своим ушам, уставилась на Малекита.Але’ррет на это восклицание только притормозил с откусыванием очередного кусочка, потом недоумевающе поднял брови и, не дождавшись продолжения, пропуская непонятную девичью реплику мимо ушей, зажевал новую порцию дыни.— А то, что я провела в Вашей постели ночь?! Это ли не скандал?! — обиженная, оскорбленная до глубины души царевна, путаясь в покрывале, пыталась соскочить с высокой кровати на пол.— Да не… — дроу рассеянно махнул рукой с зажатыми в ней миниатюрным ножом для фруктов и кусочком сочной дыни, — это так… — мужчина собрал языком с лезвия прибора тягучий нектар и облизнул губы, — ты же цела и невредима… Во всех местах… Это подтвердит нюх любого зверя, любого чистого эльфа, демона или… дроу, — Але’ррет, утерев руки салфеткой, ухватив кубок со столика, снова опустился в кресло и стал рассматривать, как сползает с его постели дочь Локи, дрожащими руками оправляет свое измятое платье. — Постой, егоза, — губы мужчины расплылись в нежной улыбке, — я позову Эрмета, он проводит тебя.Услышав имя, Шилен вскинула на Царя бледное лицо и крепко, добела сжала сухие губы.— Кстати, как так вышло, — задумался Малекит, чуть нахмурившись и указав кубком на свою постель, — что он не уследил, и ты оказалась… в таком положении?— Эрмет по поручению отца… в Ванахейме… — девушка, наконец, привела в порядок платье и, выпрямившись, собравшись с силами, прямо, с ненавистью поглядела на расслабленного Царя, — какое Вам дело, где Эрмет? Какое Вам дело, кто меня заберет или не заберет?Малекит, чуть склонив голову, задумчиво поглядел на принцессу.— Правильно… — голос дроу звучал все так же спокойно и рассудительно, но в нем чувствовалась какая-то тонкая, едва заметная грусть, — мне нет никакого дела до этого. А тебе есть дело, принцесса? Ты знаешь, что после праздника в Лихолесье начнется полномасштабная война здесь — в Ванахейме, Муспельхейме и Асгарде? И, возможно, там — в Ином Пространстве? Ты знаешь, что сейчас с твоим Эрметом? Где он? Жив он? Тебе есть до этого дело? Или голубая кровь и белая кость не позволяют тебе переживать за того, кто не вышел родителями?— Вы чудовище… — Шилен, застыв и так и не шелохнувшись, полными слез глазами смотрела на мучившего ее демона. — Вы не представляете, о чем Вы говорите… Я не понимаю, откуда в Вас столько яда…— Пауки, — Малекит поднялся с места и быстрым, уверенным шагом дойдя до девушки, протянул руки к ее талии, поправил на ней узел тоненького пояска. — Ступай домой, принцесса! Вечером тебе предстоит очередной раз разбить сердце лихолесскому царевичу. И когда тонкое, почти прозрачное тело опустившей голову ведьмы растворилось в воздухе, Але’ррет скрипнул зубами и поглядел на постель:— Или Леголас все же соберется уже с мозгами и прижмет тебя к ногтю…Постояв так еще немного, Малекит усталым движением спустил с волос черную ленту и свалился навзничь на кровать, закинув руки за голову и уставившись в потолок. Через пару секунд крылья носа дрогнули, мужчина чуть нахмурился и, гибко приподняв спину, запустив под нее руку, вытащил из-под себя широкий, тонкий, практически прозрачный девичий платок. Махнув им в воздухе и втянув источаемый им легкий аромат, эльф набросил его на свое лицо и прикрыл глаза.