10 (1/1)

после слов адама джозеф передумывает куда-либо ехать. пока он не выяснит хоть что-нибудь о пэррише, он не покинет эту парковку и ему не позволит. вот же свалился на голову… кавински захлопывает дверцу машины, которую успел открыть до этого, и отходит на пару шагов, размышляя. пэрриш упомянул его зеленые волосы: такую прическу он носил в пятнадцать лет — в счастливое время бунтарства и непослушания. он был обычным ребенком с богатыми родителями: отец занимался всем и ничем конкретно, впрочем, это приносило много денег, поэтому никто не считал нужным интересоваться. матери было точно не интересно и постоянно скучно. джозеф рос сам по себе: плохие компании, где много бабла, тусовки и вечеринки. даже его возраст не стал непреодолимым препятствием. он, конечно, не получал всего, что было дозволено совершеннолетним, но отчаянное везение на добрых людей изрядно скрашивало его дни и ночи. счастье прозаически закончилось, когда кто-то увидел его в клубе и проболтался отцу. джозеф продолжал жить, по-прежнему беспечно, а потом… а потом его продали. ну, по-другому он назвать это не в состоянии. спустя месяц отец отвез его на стадион, вороны тогда играли в полуфинале, и весь матч джозеф гадал, к чему они приехали, потому что он никогда не любил экси, да и за отцом не замечал такой страсти. а после игры отец просто отдал его ниаллу линчу, тогда руководившему не только командой, но и теневым бизнесом. по договоренности? за долги? может, просто так, потому что единственный сын не оправдал надежд? джозефу было похуй. после такого поступка отец перестал существовать для него как человек. на следующий день были официальные пробы в команду. его взяли. надо ли говорить, что играл он, как дерьмо?..в этот день джозеф был со своей провокационной прической в последний раз. значит, адам…— ты был на отборе! ронан и мои зеленые волосы встречались вместе только в этот день. конечно, ты мог меня видеть и раньше с ними. меня, но никак не ронана. адам горько ухмыляется, смотря в темное небо — как человек, который вынужден вспоминать то, чего совершенно не хочет.— ты помнишь, как все было?— смутно.— нас было пятеро. выгнали играть на поле против действующего состава. один играл превосходно, трое сносно, еще один был настолько плох, что я даже предполагал, что это наебка какая-то. угадай, кого взяли в команду?кавински даже не надо угадывать. и не надо угадывать того, кто играл превосходно.— самый фееричный провал во всей моей жизни, — говорит адам, дрожа от негодования. — ты знаешь, сколько я пахал, чтобы хотя бы приблизиться к уровню ронана в то время? и что чувствовал, когда он, мой кумир, не сводил с тебя глаз, следя за каждым движением. да и за чем было следить? ты ничего не умел. а я… — адам быстро мотает головой. — я все отдал, чтобы оказаться там.кавински мгновенно подлетает к пэрришу.— ты нихуя не знаешь. даже понятия не имеешь. — палец кавински упирается адаму в грудь. еще немного, и он пробьет его насквозь. с каждым словом тычки становятся ощутимее. — строишь из себя жертву. твоя история — просто история мальчика, которому отказали. так бывает. веришь, нет, но ты пострадал куда меньше, чем ронан или я.— какая же ты сука, кавински, — говорит тихо адам. джозеф близко, он слышит и отпускает адама, снова отойдя на пару шагов.пэрриш трет лицо. напряжение, кажется, давит на кожу. — линч должен был выбрать того, кто достоин быть вороном,— так же тихо продолжает он.— да не мог он! — кавински взрывается, резко повернувшись. — его заставили, понимаешь?! так же как и меня. этот отбор… это фикция! в этом ебаном уравнении было три переменных: я, которого отправили туда, куда я совсем не хотел. ронан, который вынужден был принять того, кто оскорблял его святую игру одним своим видом. и ты, который просто оказался посреди этих разборок. джозеф закуривает.— бедненький адам пэрриш, гляньте… — продолжает он, бросая полный злобы взгляд на адама. — ты жил свободным все это время, со своей бредовой идеей, что кто-то тебе должен за потраченные усилия, конечно, но ты был волен распоряжаться собой сам. знаешь, как жили мы? тюрьма строгого режима отличается от эдгара аллана только одним: там нет ебаного стадиона для экси. а в остальном точь-в-точь. ронан. кумир, ага? он несчастней нас с тобой в тысячу раз: у нас хотя бы было детство, а у него не было ничего, кроме чертовой клюшки. и у него по-прежнему ничего нет, только я, который поначалу презирал его так, что ты со своей деланной ненавистью и планом просто посасываешь в сторонке. — кавински начинает говорить уже тише и спокойней. — ты пытаешься разрушить то малое, что делает нашу жизнь сносной, пэрриш. в третий и в последний раз говорю тебе: отвали от линча. наступает тишина. по крайней мере, адам не слышит больше ничего: ни шума улицы, ни проезжающих машин, ни смеющийхся людей, выходящих из кафе. только тишина. слова джозефа лишают его способности саркастично защищаться. и вообще он не может что-либо ответить ему. пока не может. осознание маленькими шажками пробирается в его голову, и должно пройти время, чтобы оно развернулось там окончательным пониманием. а пока адам просто стоит перед джозефом, смотря на его расслабленную фигуру — будто сказанное освободило его, будто мысли уложились и стало легче, и… адам вздрагивает, когда кавински хватает его за запястье. адам, оказывается, совершенно не заметил, как подошел к джозефу и тронул его за плечо. он успел провести ладонью по оголенной шее и чуть по подбородку, когда рука была перехвачена. он вцепляется в толстовку джозефа мертвой хваткой. что он делает?.. кавински смотрит на него. он спокоен, но шарящий взгляд выдает сомнения и удивление, непонимание. в этом адам с ним солидарен — он сам действительно не понимает, какого хрена творит. ему бы отпустить джозефа, попросить подкинуть до лисьей норы и быстро попрощаться, пока кавински снова не пришел в ярость, но вместо этого он говорит:— я не хочу, чтобы вы с ронаном расставались. адам чувствует, как джозеф переступает с ноги на ногу. он все еще держит его за толстовку. ?только не уходи?, — говорит ему адам мысленно и вспоминает, как смотрел вчера на линча, думая так же. — хорошо, просто отлично. я рад, что мы все ре…— но я не отступлю.эти слова — полная неожиданность даже для адама. неясная мысль крутится в его голове, такая странная... и неправильная? определенно. он хочет, чтобы все осталось на месте между линчем и кавински, и в то же время хочет все разрушить между ними. он все еще готов выместить свои прошлые обиды на них, потому что навряд ли эта хрень когда-нибудь покинет его. но… очень много ?но? в этой истории для них всех.— ты звучишь ненормально. — кавински рассматривает его. ищет признаки шизофрении? адам тянет на себя толстовку, зажатую в руке, и джозеф непроизвольно наклоняется. он не такой гладкий и нежный, как ронан. его губы обветренные, с привкусом сигарет. и они раскрываются тут же, как адам касается их своими. джозеф груб, как и в первый раз, когда они целовались. и это настоящий джозеф, понимает пэрриш, — жесткий и нетерпеливый, быстро заводящийся, горячий, как адское пекло. он отстраняется, глубоко вдохнув.— ты точно, нахер, ненормальный! — говорит кавински, начав тоже дышать.— я что-то не заметил, чтобы ты был против. — определись, кому ты теперь мстишь. — ронану. тебе. возможно, себе.долгий взгляд кавински заставляет его разжать руки. оба молчат. потому что все сказано. и даже больше. они садятся в машину и едут обратно к стадиону. теперь джозеф решает побыть вежливым и возвращает адама туда, откуда взял. наверняка учтивость передалась ему воздушно-капельным путем. напоследок он говорит:— я тебе не верю, пэрриш.— я знаю. адам смотрит, как поднимается стекло, погружая кавински в темноту салона, как машина медленно покидает парковку, и, рыкнув, резво проносится по полупустой улице. кавински так же быстр, как ронан, но его машина движется рывками: резко сбрасывая скорость на поворотах и светофорах и стремительно набирая ее снова. адам провожает мицубиси взглядом, пока машина окончательно не скрывается из виду. поцелуи джозефа точно такие же: несдержанные, настойчивые и страстные.адам идет до лисьей башни пешком и думает, в какие ебеня ему податься, чтобы никто не мешал ему въезжать в то, что он уже натворил и что только планирует.