глава 18 (1/1)
Когда сознание Дечимо всё-таки соизволило вернуться, и Савада продрал глаза, всё превратилось в одну сплошную белую массу. Тсуна никак не мог сфокусировать взгляд. Но он напрягся, и буквально через пять минут предметы в комнате приобрели чёткость. И когда это случилось, Савада наконец разглядел, где он находится. Оказывается, Дечимо лежал в довольно просторной кровати с прозрачным балдахином. Стены были обклеены тёмно-зелёными обоями. На полу – такой же ковралин. Окна завешаны полупрозрачным тюлем. Закончив осмотр комнаты, Савада стал осматривать себя. Многое удручало: коленки забинтованы, ведь он спотыкался, пока его вели из темницы; рука под капельницей; лоб и губа неприятно зудели. Видать, сказывались встречи со стенкой и удар кнута.Тсуна невзначай скосил свой взгляд в сторону и очень удивился: возле кровати в мягком кресле светло-зелёного цвета сидел Рокудо Мукуро и дремал. Под глазами иллюзиониста занимались тени от недосыпа. Руки были скрещены на груди.?Сколько же я сплю, чтоб Мукуро был в таком состоянии? И что произошло после того, когда я отключился??— Эм... Мукуро? — совсем тихо произнёс Савада. Голос почти что сел.Рокудо вздрогнул и устремил свой взгляд на Саваду. А Тсуна просто диву давался — он никогда не видел такого волнующегося и тоскливого взгляда. Ну кто бы мог подумать, что этот человек может ТАК смотреть! Хотя... Это же другой мир. Здесь может быть всё, что угодно. Даже злой Дино-сан.— Знаешь, Тсунаёши-кун...— А-ась? — напугался Савада. Вот что значит — выпадать из реальности! Заикой можно остаться.— ...Не пугай так, пожалуйста, — произнёс иллюзионист, пряча лицо в ладонях.— То есть? — не понял Савада.— Ты чуть не умер. Тебя ели успели спасти. А потом, когда из тебя вывели весь яд...— Стоп-стоп! Какой яд?— Фосфорит цинка. Им был пропитан кнут этого коняги... — зло прошипел Мукуро. Вокруг него снова начала сгущаться тёмная аура.— Кого? — испуганно спросил Савада.— Гарцующий Мустанг. Ну, или Каваллоне Дино, — произнёс Рокудо с такой ненавистью, что по позвоночнику Дечимо прошёл холодок. — Но вернемся к тебе. После того, как из твоего тела убрали весь яд, появились осложнения. Ты в детстве болел пневмонией?— Да.— Оно и видно. Температура у тебя подскочила чуть ли не под 41 градус! Вчера кое-как смогли сбить. Хотя ты и не наш Тсуна, но всё очень за тебя переживали.Савада совсем сник. А на что он, собственно, рассчитывал? На такое же отношения, как и в его мире? С какого перепугу? По левой щеке Тсуны покатилась крупная слеза.— Ты чего, Тсунаёши-кун? — забеспокоился Рокудо.— Ничего страшного, — произнёс Тсуна, пытаясь улыбнутся. Но улыбка вышла слишком натянутой.— Нет, так дело не пойдёт! Рассказывай уже! Я ж от тебя не отстану!И Саваде ничего не оставалось, как выложить всю подноготную. В конце рассказа Мукуро не знал, как можно скрыть приступ смеха.— Всё-таки прав был Бьякуран, что Тсунаёши во всех мирах одинаковы. Они параноики и паникёры. Ну, вот честно, с чего ты так решил?— ...— Вот и я о том же. Так что не забивай свою голову всякой фигнёй. Это тебе вредно.— Что?! Да иди ты в пень! — даже обиделся Тсуна.— Шучу-шучу. Кстати о птичках: где ты умудрился набить шишки на лбу и рассечь губу?— Пару раз в поворот не вписался. А губа — это сделал Дино-сан...— Кфу-фу-фу, — только и произнёс Мукуро, перемещаясь с кресла на краешек кровати и проводя большим пальцем по повреждённой губе. — Вот скотина. Не хватало, что бы ты подхватил от него какую-нибудь бяку. А поврёждённое место надо продезинфицировать...— А разве уже не, — договорить Дечимо Рокудо не дал. Он припал к губам Босса и сразу ворвался своим языком в рот Тсунаёши. Савада хотел было сопротивляться, но когда иллюзионист начал посасывать ранку, он успокоился. Именно сейчас ему не хотелось вырываться из объятий хранителя. Для большего удобства Мукуро зарылся своими пальцами в пышную шевелюру мальчика.Но вскоре начал кончатся воздух, и им пришлось разорвать поцелуй.— А ты вкусный, Тсунаёши-кун, — сказал Рокудо, облизывая свои губы.— Да что...себе позволяешь? — выкрикнул покрасневший Савада.Но на этом моменте у Дечимо заурчал желудок. Тсуна покраснел ещё гуще, а Мукуро встал с кровати и, сказав, что сейчас принесёт что поесть, вышел.