1 часть (1/1)

Ему чудом не сломали нос. Да, это иначе как чудом назвать было нельзя.Кровь заливала рот и подбородок, капала на светлую майку, которая теперь уже была безнадежно испорчена. Запястье горело от крепкого захвата, предплечье чуть саднило. Часы показывали три часа сорок пять минут и тридцать две секунды. Тридцать одна. Тридцать.Поясница болела после столкновения с кирпичной стеной. Он неудачно приземлился на задницу и, кажется, потянул ногу.Опять придется брать отгулы. Опять просрочит оплату счетов. Опять будет не хватать времени.?— Эу, красопета! Не помирай мне тут только,?— голос человека, склонившегося над ним, доходит до его сознания словно через толстый слой ваты. —?Мне твои застопыренные часики нахуй не сдались. Живи, выблядок,?— чувствительный пинок по бедру заставил его резко дернуться. Голова съехала набок, шея будто бы превратилась в кусок резины.?— А чо мы его не обнулим просто? —?голос второго раздается где-то справа, у стены, где его обладатель справлял нужду.?— Босс приказал Принцессу не убивать,?— третий громко чавкал.Юра чувствовал, как скула пульсирует болью, как наливается новый синяк, как челюсть ощутимо хрустит при малейшем движении. Затылок пачкал кирпичную стену кровью. Опять придется потратить несколько часов, которых у него попросту не было, на лекарства. Пропустить бой на Арене, за победу в котором ему бы дали несколько дней. Которых хватило бы на оплату очередных счетов.?— Ты бы, Принцесса, лапки свои поменьше распускал,?— первый схватил его за волосы, заставляя приподнять голову и вперить мутный, бездумный взгляд в свое лицо. Отекшее, одутловатое, демонстрирующее все признаки ожирения. —?На что потратил время, которое получил за разбитый ебальник Чена?Юра не ответил. Хотя очень хотелось харкнуть ему в лицо и снова получить по морде.Его волосы резко отпустили, голова, ничем не поддерживаемая, снова завалилась на бок. В затылке начало тянуть еще сильнее.Он помнил Чена, мужика, который умудрился пронести на Арену кастет, за что и поплатился. Его выносили с ринга другие мужики, которых Яков Саныч важно именовал ?секьюрити?. На охранников они были похоже не больше, чем Юра на Якова Саныча. Двухметровые бугаи, затянутые в чёрное.Видимо, Чен так и не смог смириться с поражением, раз прислал отморозков, готовых напасть со спины, вооруженных кастетами и досками с гвоздями. Юра пообещал себе, что как только выйдет живым из этой передряги, если выйдет, сделает всё, чтобы ублюдка Чена даже с собаками долго не могли найти.?— Значит так, Феечка, хочешь жить?— плати.Его крепко схватили за запястье. А он даже не попытался вырваться. Знал, что бесполезно.На предплечье замелькали цифры. Первый отпустил его руку только тогда, когда на часах остался ровно час.?— Тебе этого хватит, чтобы найти ещё и не сдохнуть. Ты, блядина, живучий.На прощание его ещё раз наградили пинком в бедро. Юра еле слышно застонал. Он не мог его осуждать, скорее понимал. Сам бы ни за что не удержался.Стихли гулкие шаги в подворотне, хлопнули дверцы машины, взвизгнули шины, и спорткар сорвался с места, оставляя позади себя лишь клубы дорожной пыли и вонь жженой резины. Юра медленно выдохнул, с удивлением обнаружив, что всё это время задерживал дыхание. Ребра болели на каждом вдохе и выдохе, даже когда он пытался поднять руку.Нужно было вставать, если он не хотел обнулиться прямо здесь. Конечно, некролог на его имя в газете не напишут и не снимут телерепортаж. Но ему почему-то становилось стыдно от одной только мысли, что кто-то обнаружит его труп и подумает о том, насколько жалкой была его смерть. Не то, чтобы он ожидал, что сдохнет помпезно, в окружении белых орхидей, лежа на огромной кровати в своей дохуя дорогой спальне. Нет. Но хотя бы не так.Он заставил себя опереться правой рукой, которая болела не так сильно, как левая, о землю, подогнул ноги, упираясь коленями в тёплый асфальт. Наверное, ему повезло, что Ченовы ублюдки затащили его сюда, в подворотню, подальше от людских глаз и вечернего июльского зноя. Не успел он выпрямиться и нащупать рукой стену в качестве опоры, как его повело в сторону. Юра успел разъебать всю ладонь, пока безуспешно хватался за кирпичную кладку. Нового столкновения с асфальтом удалось избежать. Второго такого раза его нос просто не пережил бы.Сумерки сгущались постепенно, погружая город в неоновый мрак. Вывески загорались кислотно-розовыми цветами. То тут, то там мигали постмодерновские надписи, от которых Юру тошнило. В принципе, его тошнило абсолютно со всего. Видимо, сотряс ему обеспечили.Он снова посмотрел на часы. Минус десять минут на залипание в никуда, минус десять минут жизни.До дома ему было недолго добираться. А там уже можно и ?батареей? воспользоваться. Сколько у него есть в запасе? Неделя? Две? Трое суток придется отдать за коммуналку, еще день?— за лекарства. Два дня он потеряет, отлеживаясь, зализывая раны, а потом, когда лицо перестанет демонстрировать окружающим последствия ядерной войны, можно и на работу выйти. Конечно, работать в придорожной забегаловке не то, чтобы очень уж прибыльно, но не пыльно, да и с голоду не сдохнешь.Он шел и не переставал оглядываться. Казалось, что из любой проезжающей мимо машины может выскочить Чен и влепить кулак с кастетом прямо в переносицу. Юра представил, как замертво падает на дорогу, да так и остается валяться, никому не нужный. Утром его тело оградят черно-желтой лентой, везде будут машины Хранителей, кто-то скажет по рации: ?Диспетчер, квадрат два-два-один-бэ, у нас убийство. Мужчина, на вид двадцать лет, на часах тридцать минут. Значит, не ограбление?. Соседи, конечно, донесут до деда, что Юрка больше не вернётся. Но выдержит ли сердце Николая такую новость?Мимо пролетела дорогая машина, из открытых окон которой раздавались громкие звуки техно-музыки. Какая-то бешеная какофония, смешивающаяся с шумами улицы. Юра проводил ее взглядом. Такие автомобили были в их временной зоне большой редкостью. Обычно богатенькие детишки, у которых на предплечьях часы исчислялись не двенадцатью нулями, которых не пугал год, который был у них в запасе при ?включении? часов. Обычно такие прятали руки в длинных перчатках, или очень широких нарукавниках. С такими всегда был чуть ли не целый штат охраны, приставленный заботливыми родителями, в запасе у которых были целые века.Человека, способного жить вечно, Юра видел всего лишь один раз за свои двадцать семь лет. Толстый тип с зализанными назад волосами, жирным, лоснящимся лицом, в дорогом костюме приехал в их район из своей второй временной зоны на черной бронированной машине. Люди в черных костюмах и с оружием в руках не отходили от него ни на шаг. Он стоял на трибуне в центре их провинциального городка и вещал о том, как важно вовремя платить налоги, как важно выполнять государственный заказ и всё такое прочее. Ведь именно благодаря тому, что тут, в двенадцатой, самой последней и самой бедной временной зоне люди мрут как мухи каждый день из-за обнуления часов, они, богачи, могут жить долго, если не сказать, что вечно. Да, прямо так и сказал, насколько Юра мог помнить. После чего его закидали протухшими овощами с прилавков, и толстяк поспешно скрылся в своей машине. Полиция быстро разогнала собравшихся, а по домам до поздней ночи рыскали Хранители, думая, что назревает бунт.Но ничего не случилось. Как и на следующий день. Как и через неделю. И месяц, и год.Всем хотелось перемен, всем хотелось жить лучше, но никто не хотел лезть на рожон, никто не хотел вести революцию, шагая в первых рядах, рискуя первым схлопотать пулю в лоб. Именно поэтому все жили так, как жили. Продолжали работать на заводах за считанные минуты, буквально выживая. И каждый торопился, боялся опоздать.Юра спал по три-четыре часа в сутки, понимая, что лишняя секунда сна может стоить ему жизни, подрывался с кровати, бросал взгляд на левую руку, одевался со скоростью света, будил деда и, перехватив бутерброд на ходу, бежал на работу.Раньше он ездил на автобусе, но после того, как цену за проезд подняли с часа до трех, он стал ходить пешком. Вставал еще раньше и быстрым шагом добирался до работы вовремя, почти ни разу не опоздав за последние четыре года.Деду было немного легче. Его забирал заводской автобус, плата за проезд в котором была всего полчаса. Правда, ещё пару лет назад он был бесплатным. Николай Петрович отрабатывал свою двенадцатичасовую смену слесарем, стоя у станка, вытачивая детали, обнуляя использованные ?батареи?, в конце рабочего дня получал сорок восемь часов и возвращался домой. Юра приходил много позже, уставший и злой на весь мир, готовил скудный ужин на продукты, полученные на кухне кафе, у которых почти истек срок годности, и падал на кровать без сил и желания дальше существовать.Утром всё повторялось. В неделю у них было всего два выходных, которые Николай проводил в местном парке, выигрывая у других таких же людей в шахматы или карты минуты или даже часы, а Юра на Арене, где набивал морды другим, таким же как он, и получал за это время. Заработок зависел от количества ставок, от коэффициента.К Якову приезжали люди из временных зон вплоть до шестой. Хорошо одетые, на дорогих машинах, с ухоженными руками, не попорченными тяжелой работой. Их глаза жадно блестели, когда они смотрели, как очередной боец выхаркивает свои лёгкие кровавой массой на испоганенный песок, которым был засыпан пол Арены. Песок хорошо впитывал любую жидкость, которой вообще случалось проливаться здесь. Юра старался не думать, какую заразу он может проглотить вместе с песком.Интересно, понравится ли Фельцману, что дружки Чена хорошо так потрепали одного из его лучших бойцов? Но жаловаться он, конечно, не станет. Ему уже не десять, когда можно было прибежать к деду и наябедничать. Сейчас за такой донос можно снова не хило так огрести по ебалу. А этого ему хотелось меньше всего. Лучше он отыграется на ком-нибудь из них на Арене, имея на то полное право, в рамках незаконных подпольных боев, конечно.Казалось, он и сам не заметил, как преодолел весь путь до дома, успешно петляя по подворотням, путая следы на тот случай, если за ним всё-таки следят.Никто из ?ареновской? братии не знал, кто он на самом деле, где живет, с кем живет. Могли знать место работы, но с хозяином у него был свой договор, и Юра знал, что в случае чего тот его не выдаст. И не нужно было цепным псам Чена знать, что Юра живет с одним только дедом. Выглядел тот, конечно, так же, как и в день, когда заработали его часы. Высокий, хорошо сложенный, густая каштановая шевелюра. В детстве Юра всегда хотел быть похожим на него. А вырос похожим на мать. Те же светлые волосы, отросшие к пятнадцати годам до лопаток. Те же зеленые глаза. Николай говорил, что они напоминают цвет хвойных деревьев, росших на севере страны. То же стройное тело с почти что женской грацией.Родителей он уже потерял. И боялся представить, что с ним будет, если потеряет ещё и деда. Поэтому усердно скрывал подробности своей жизни, которая происходила за пределами Арены. Даже Яков знал о нем не больше, чем Юра позволял ему знать. Или же знал, просто не говорил об этом. И правильно делал. Плисецкий всегда считал Фельцмана умным мужиком.Юра приложил к домофону магнитный ключ, сморщился, услышав противный писк оного, быстро проскользнул в тёмный подъезд. Лифт был сломан последние лет пять. Лестницы словно смеялись над его телом, каждая клеточка которого, казалось, вопила болью на всю двенадцатую временную зону. Он шёл и считал ступени, как делал всякий раз, когда возвращался с Арены побитый и переломанный. Десятый этаж смеялся над ним гомерическим смехом. Юра материл его последними словами, называл самой грязной блядью в этом мире. Десятому этажу было плевать. Он был десятым этажом.К тому моменту, как он всё-таки преодолел все лестничные пролеты, ребра болели нещадно, лёгкие горели адским пламенем, а мир вокруг расплывался в разноцветных кругах.В квартире было пусто. Николай еще не вернулся с работы, кошки у них не было уже три года, а на девушку у Юры не было времени. В двухкомнатной квартире кроме них было только горькое одиночество.Юра включил свет в коридоре, привалился спиной к стене и принялся стаскивать обувь. Бросил мимолетный взгляд на часы. У него оставалось две минуты. Наплевав на кроссовок, шнурок которого затянулся в немыслимый узел, он прошел в свою комнату. Открыл ящик комода, на самом дне которого, под несколькими тёплыми кофтами, лежала ?батарея?. На удивление Юры, в запасе было две с половиной недели. Он приложил ?батарею? к руке, отсчитал себе двое суток и бросил устройство обратно в ящик. Вернулся в коридор, смял задник кроссовка другой ногой и отбросил обувь под вешалку. Снятие куртки заняло чуть больше времени. Мышцы рук трещали, казалось, от любого неаккуратного движения, локти не хотели выгибаться. Когда джинсовая куртка наконец была отброшена вслед за обувью, Юра сполз по стене на пол. Согнул ноги в коленях, положил на колени голову.В ушах всё ещё шумело. Как будто его по-прежнему били и пинали. Ушел, называется, с работы пораньше. Хотел успеть в кондитерскую до закрытия, купить на два часа торт ко дню рождения деда. Не каждый день двадцать пять исполняется в семьдесят третий раз.Юра быстро посмотрел на часы, которые висели на стене. Они, в отличие от часов на его руке, вставали только тогда, когда садилась батарейка. Настенные ходики показывали восемь вечера. Юра вскочил на ноги, стараяся не обращать внимания на тупую боль во всём теле, схватил ключи, две таблетки обезболивающего с тумбочки, валявшиеся на полу рядом с грязной курткой и выбежал из квартиры. У него было два дня, на хороший торт должно было хватить. До прихода Николая ещё два часа. Он успеет.На улице уже зажглись редкие фонари. У его временной зоны не хватало времени на то, чтобы обеспечить население бесперебойной подачей электричества в дома, что уж надо было говорить про уличное освещение. Но Юра жил здесь уже двадцать семь лет. Он наизусть знал каждый двор, каждую подворотню, каждый подвал, где играл ребёнком. Ему ничего не стоило в абсолютной темноте дойти до магазинов и обратно.Его путь лежал мимо местного бара, в который люди заходили, как только у них появлялась лишняя минутка. Пиво здесь подавали поганое. Юра считал, что пить его?— себя не уважать. Но стоило оно дешевле всего остального алкоголя, поэтому имело большую популярность среди завсегдатаев бара, потому как времени ни на что другое у них попросту не было. Сегодня здесь было шумно. Кажется, кто-то угощал всех за свой счёт.Юра не успел ничего подумать, как его ноги сами понесли хозяина к бару, дверь которого периодически открывалась и закрывалась, пропуская на улицу некоторое количество звуков толпы, живущей своей жизнью. У входа он увидел крайне пьяного Минами. Парень стоял, тяжело привалившись спиной к стене, и дрожащей рукой искал что-то в кармане куртки.?— Хэй,?— окликнул его Юра, подходя ближе. —?Что-то потерял??— Ага, просрал сто лет,?— японец икнул и наконец смог выудить старый, изрядно потрепанный мобильник.?— Что там происходит? —?Плисецкий кивком головы указал на дверь бара. —?По какому поводу все собрались?Минами, кажется, вообще не обращал внимания на багровый синяк на лице приятеля, на сбитые в кровь костяшки, на кровь в светлых волосах. Он был на столько пьяным, что даже не следил за собственным временем. Юре стало его жаль. Если он не поторопится домой, то скорее всего Хранители времени завтра на одной из улиц найдут именно его. Но здесь каждый был сам за себя. И подарить кому даже несколько минут дорогого стоило.?— Чувак какой-то пришёл. Парни сказали, что насчитали у него двадцать нулей. Угощать всех начал. Раздаёт целые месяца,?— Минами скривился. Здесь не любили тех, кто не знал цену времени. Этого парня можно только пожалеть, ведь скорее всего к утру его уже не будет в живых. Опять начнутся рейды по их зоне, будут искать убийц. Возможно, найдут. Возможно, нет. Но его смерть знатно подпортит всем жизнь.Юра хлопнул Минами по плечу и зашел в бар, проскользнув мимо охранника. Внутри действительно было очень много людей, они смеялись, пили, снова смеялись и снова пили. Юра протиснулся сквозь толпу ближе к бару. Бармен, его старый знакомый, заметив его, тут же помахал ему рукой.?— А, Юра! —?Гоша отвлекся от обслуживания очередного клиента и подошел к нему. —?Давно не виделись. Совсем перестал к нам заходить.?— Времени нет совсем, ты же знаешь,?— Юра сел на высокий барный стул, думая о том, что кондитерская всё равно работает до десяти.?— Знаю,?— кивнул Попович. —?Его нет ни у кого. Что пить будешь? Сегодня вон тот парень угощает,?— он указал на человека, сидящего в углу. Юра внимательно посмотрел на него, раздумывая, кто он по происхождению.?— Давай сотку чёрного,?— Плисецкий вытянул левую руку вперед, закатывая рукав, и на неудоменный взгляд Гоши ответил:?— Сам заплачу. Не нужны мне подачки мудака, который живет за счёт того, что мы дохнем здесь.Попович лишь пожал плечами, взял у Юры час и поставил перед ним рюмку с тёмной густой жидкостью. Хотел было вернуться к работе, но задержал взгляд на багровом синяке.?— Кто тебя так??— Мудак один шавок своих подослал,?— Юра передёрнул плечами, давая понять, что тема ему эта неприятна. Гоша кивнул, отвлекся, обслуживая нового клиента.Плисецкий пригубил ликёр, повернулся лицом к залу, рассматривая толпу, выискивая взглядом знакомые лица. Многих он знал как соседей, других?— по работе, третьих?— как коллег деда. Город их был маленьким, все друг друга знали. И невозможно было познакомиться с человеком так, чтобы у вас не было общих знакомых, чтобы вы не были заочно знакомы.Из общей картины выбивался только богатый незнакомец, сидевший в углу и медленно приканчивавший свой вискарь. Достаточно дешевый вискарь, отметил Юра.Парень, молодой, как и все здесь присутствующие, хмуро смотрел в толпу из-под густых бровей. В раскосых глазах плескалась эмоция, которую Юра никак не мог идентифицировать, да и не то, чтобы пытался. Левое предплечье незнакомца скрывал длинный рукав черной рубашки, дорогой на вид. Юра не сомневался, что вещь эта стоит столько, сколько ему никогда не заработать.Что-то в его облике и действиях было странным, не вписывающимся в общую картину. Что-то, что делало его непохожим на всех остальных. Плисецкий подумал, что даже если его одеть в более простую одежду и отправить работать на завод, он всё равно будет выбиваться. Но почему?Незнакомец резко повернул голову, словно почувствовав, что кто-то наблюдает за ним, и Юре пришлось столкнуться с ним взглядом. Тёмные гипнотизирующие глаза. Он вопросительно вскинул бровь, мол, чего пялишься. Юра скривил губы и отвернулся. Не хватало ещё с этим подраться из-за такой херни. Мало он в детстве огребал за ?пидора??Плисецкий так преувеличенно заинтересованно рассматривал коллекцию разноцветных бутылок, которой очень гордился Попович, что не заметил, как незнакомец оказался рядом с ним. Он облокотился о стойку, замер в расслабленной позе. Гоша подошел, поставил перед ним холодную бутылку того самого дешевого пива. Незнакомец протянул руку, счетчик забрал у него десять минут.?— Мне казалось, такие как ты без охраны не ходят,?— Юра мысленно дал себе подзатыльник за столь оригинальную попытку начать беседу.?— Такие это какие? —?незнакомец говорил тихо и медленно, растягивая слова, словно смакуя их, перекатывая на языке каждый звук.?— Богатые, долго живущие, дорого одетые,?— Юра пожал плечами.?— С чего ты взял, что я богат? —?незнакомец повернулся к нему, снова посмотрел в глаза, и Плисецкий наконец-то понял, что с ним не так, чем он выделялся из толпы.?— Ты слишком медленный. Это очень заметно. Ты не торопишься жить, зная, что в запасе у тебя не один год.Незнакомец поднял брови и внимательно посмотрел на него.?— Ты так уверен в том, что говоришь.Юра кивнул.?— Могу поспорить, что на часах у тебя больше двенадцати ячеек.Незнакомец усмехнулся и сделал глоток пива. Скривился.?— Хочешь сказать, что умеешь читать людей??— Нет. Прямо таки читать не умею. Но я повидал достаточно, чтобы уметь отличать настоящих говнюков от хороших людей.?— Правда? И кто же я, например? Говнюк, как ты выразился, или хороший??— Ты богатый, вот и всё,?— Юра опрокинул в себя рюмку, чувствуя, как на язык стекают последние капли сладкого ликера. —?А среди богатых хороших нет.Он слез со стула и направился к двери. Ему ещё нужно было купить торт для деда. И заскочить в аптеку за мазью от синяков. В последнее время она слишком быстро кончалась.?— Подожди,?— почти у самой двери его схватили за правую руку. Юра обернулся, чтобы в третий раз за вечер встретиться с тёмными глазами. —?Как тебя зовут??— Зачем тебе это??— Я Отабек,?— незнакомец отпустил его запястье и протянул свою ладонь. Юра посмотрел на его руку, словно опасаясь, что в ней вдруг может оказаться оружие.?— Юра,?— он пожал его ладонь. Она оказалась сухой и очень теплой.Отабек усмехнулся каким-то своим мыслям.С другого конца зала послышался какой-то шум, чьи-то крики, раздался грохот и дверь кладовки, в которую можно было попасть с чёрного хода, распахнулась. Юра выругался и скрипнул зубами. Жирный урод, с удовольствием пинавший его по ребрам еще пару часов назад, оглядывал толпу своими маслянистыми глазками, ища кого-то. Плисецкому очень хотелось верить в то, что не его. Гоша вышел из-за стойки, собираясь мирно разрулить ситуацию. Это отвлекло его преследователей, и Юра, не собираясь дожидаться очередной порции пиздюлей, открыл входную дверь и скользнул мимо охранника на улицу.Холодный воздух, не пропитанный потом и спиртом, тут же наполнил лёгкие. Плисецкий сделал несколько глубоких вдохов, настраиваясь на быстрый бег. Видимо, не суждено ему купить торт.?— Эй, что случилось? —?Отабек, как оказалось, вышел следом за ним.?— Видел тех амбалов в баре?Он кивнул.?— Они по мою душу пришли. Так что извини, но я сваливаю. И тебе того же советую. Это Охотники за временем. Им такие как ты нужны.?— Тебе, может, помощь нужна?Юра горько усмехнулся.?— У меня нет времени, чтобы потом отплатить тебе за твою помощь. Так что как-нибудь сам разберусь. Себе лучше помоги.Он развернулся на пятках и побежал в сторону дома, раздумывая на ходу, в какую подворотню свернуть первой. Боль отдавалась в рёбрах, но была уже не такой сильной. Видимо, алкоголь и обезболивающие возымели некоторый эффект.Юра надеялся, что шавки Чена всё же не заметили его.Юра никогда бы не подумал, что способен так быстро преодолеть столь длинную дистанцию за столь короткое время. Казалось, он совершенно забыл о боли в различных частях тела, ставшей наградой за стоически перенесенное избиение. Он концентрировался на своем шумном дыхании, безуспешно пытаясь контролировать его частоту, на топоте собственных ног в старых кроссовках с протертой подошвой, которыми он быстро перебирал по потрескавшемуся и сколотому асфальту, перепрыгивая через возникающие в свете фонарей ямы.Юра остановился, когда понял, что за ним никто гнаться и не собирался. Его не заметили или просто приходили за кем-то другим. Он прислонился спиной к холодной кирпичной стене какой-то подворотни, по воле случая ставшей его пристанищем. Дыхание всё-таки сбилось. Сердце металось раненной птицей в грудной клетке, ища путь на волю. Иногда Юре начинало казаться, что он чувствует пульс где-то в горле. Пряди волос, которые и так еле-еле держались в хвосте, выбились из прически от быстрого бега и теперь свисали у самого лица спутанными сосульками, неприятно прикрывая глаза. Юра заправил волосы за уши, напоминая себе о том, что неплохо бы постричься. Желательно налысо?— проблем меньше.Он посмотрел на часы. На петляние по дворам ушло десять минут, значит, сейчас примерно десять. Дедушка должен вернуться домой через час. А шанс купить торт он просрал из-за гребаного бара. Жопой же чуял, что не стоит заходить…Юра мысленно, не стесняясь в выражениях, обругал себя за этот опрометчивый поступок. Прислонился затылком к стене, практически впечатал голову в кирпичную кладку, ощущая каждый скол на обожженной глине. Это несколько успокаивало, отрезвляло.Почему-то из головы не шёл тот парень из бара. Его тёмные раскосые глаза. Бурят? Калмык? Хотя даже не это было так важно. Что он забыл в их зоне? Зачем пришёл в бар на окраине и начал раздавать свое время?Отабек. Его голос, взгляд и протянутая рука. Почему он? Почему именно Юра? Любой другой в этом баре хотел бы завести дружбу с таким как он. А он подошел к нему.Плисецкий тряхнул головой, сдул со лба ещё одну выбившуюся прядку, облизал сухие губы, на которых еще оставался вкус ликера. Стремный день, стремная неделя, стремная жизнь. Надо было понять, что все пойдет по пизде, еще тогда, когда он вышел на незапланированный бой, когда ему в противники выпал Чен, когда бойца перед ним размазали по оградительной сетке, когда у Чена в руке блеснул кастет, когда он не пропустил первый же удар, чем сбил противника с ритма.Но если быть совсем уж честным, подумал Юра, все стало плохо гораздо раньше этой недели.Где-то завыла сирена. Наверное, скорая, блестя проблесковыми маячками, несется к умирающему человеку. Может, пожарная машина спешит потушить очередное возгорание. Наиболее вероятно, что это служебная машина Хранителей времени едет на вызов в тот самый бар. Они приедут, оцепят территорию, соберут всех зевак и очевидцев в одну большую толпу и скажут не приближаться к месту преступления. Гоша будет метаться от одного офицера к другому, причитая, не переставая повторять, что это его бар, и нельзя ли быть поосторожнее. Внутри обнаружится абсолютный беспорядок?— перевернутая мебель, разбитые бутылки и стойкий запах смерти и алкоголя. В той самой кладовке на грязном полу будет лежать Отабек, вперев пустой, стеклянный взгляд в закопченный, сто лет немытый потолок. На его левой руке будут черные нули. Их будет явно больше двенадцати. Если тринадцать, то кто-нибудь из Хранителей обязательно скажет, что это не счастливое число. Майор Никифоров скривит губы. Ему не хочется писать отчет по очередному висяку. Всем, конечно, прекрасно известно, кто за этим стоит, люди еще не раз назовут имя Чена, но кому надо связываться с Охотниками?Слишком уже предсказуема была эта ситуация. Юре даже на секунду показалось, что он видит до мельчайших подробностей, как Никифоров будет кривить губы, как появятся мелкие складочки вокруг его рта. Слишком хорошо он изучил мимику это человека. Слишком часто он появлялся в их доме.Сирена стихла, машина уехала достаточно далеко. Юра отлепился от стены, вышел на улицу, не переставая оглядываться на каждом шагу. Путь домой лежал в направлении обратном тому, в котором он бежал. Почему-то он совсем не думал о том, как будет возвращаться, когда выбирал пути отступления.Юра выругался вслух. Ничем хорошим это ему не грозило. Только лишь обещало очередные проблемы. Хотя он не понимал, как может ещё больше проблем свалиться на его голову.Тело вело немного в сторону от усталости и от боли. Юра уперся руками в колени, согнулся почти пополам. Во рту тут же скопилась горькая слюна, Юра сплюнул. Ниточка слюны повисла на губах, Юра вытер рот рукавом куртки.Он плохо представлял, как пешком будет добираться домой, имея в запасе всего пару часов. Если только ему на голову вместо проблем не свалится какой-нибудь альтруист на тачке, что маловероятно.Где-то совсем рядом заурчал мотор машины. Звук становился всё громче, источник шума приближался. Юра замер, прислушиваясь. Мотор работал слишком хорошо, слишком чисто. Машина дорогая, на таких обычно…Вот блять.Юра не успел рвануть в сторону, чуть было не запутавшись в собственных конечностях. Из-за угла выехала черная машина, пиликнув сиреной, свет фар выхватил фигуру Юры из темноты, Плисецкий прикрыл рукой глаза, инстинктивно делая шаг назад и понимая, что его загнали в тупик. Водительская дверь открылась, человек, сидевший за рулем, вышел и оперся руками на дверь. Юра видел только его силуэт в плаще, видел, как он склонил голову на бок.?— Не ожидал тебя здесь встретить,?— знакомый голос.?— Никифоров, блять,?— Юра скривился, облегченно выдохнул и сделал несколько шагов вперед. —?Нахуй так пугать?Виктор усмехнулся.?— Видел, как ты бежал, решил, что тебе нужна помощь.Мать Тереза, бля, подумал Юра. Где ж ты раньше был.?— Это была вечерняя пробежка. Люблю, знаешь ли, размяться перед сном.Виктор покивал, не веря ни единому слову.?— А лицо тебе разбила подушка, я правильно понимаю??— Ага, простыню не поделили.Виктор ничего не ответил, только прищурил глаза. Его внимательный, испытывающий взгляд пробирал до костей. Юра неуверенно шагнул в сторону, собираясь обойти машину и выбраться, наконец, из тупика.?— Ну,?— он пожевал губу. —?Я рад был с тобой повидаться, пойду, наверное.?— Ты домой? —?Виктор вдруг оживился. —?Давай подвезу.И не давая возможности отказаться, он забрался в салон и изнутри открыл пассажирскую дверь. Плисецкий собирался уж было наврать, что ему надо заскочить ещё в одно место, но на него вдруг навалилась такая усталость, что стало абсолютно плевать. Времени у него оставалось всего ничего, а до дома спокойным шагом добираться пришлось бы не меньше часа.Он только махнул рукой, мол, что с тобой поделать, и сел на переднее пассажирское сиденье. Виктор удовлетворенно ухмыльнулся, переключил коробку передач и сдал назад.Они выехали на почти что пустынную дорогу, освещаемую несколькими фонарями. Никифоров сосредоточенно вёл машину, внимательно глядя на дорогу. Юра косился на него, краем глаза рассматривая его профиль.?— Как Николай? Как его здоровье?Казалось, вопрос застал его врасплох. Юра резко отвернулся и принялся рассматривать унылый пейзаж за окном, чувствуя себя так, будто его застали за вуайеризмом. Он звучно прочистил горло.?— Всё хорошо. Он себя нормально чувствует.?— Отлично,?— Виктор к нему даже не повернулся, только крепче сжал руки на руле, до побелевших от напряжения пальцев. —?А ты сам как??— Нормально.И снова давящее молчание. В глубине души Юра понимал, что нужно что-то спросить, просто из вежливости. Но в голову ничего путного не приходило. Плисецкий вздохнул, проводил взглядом небольшой магазин, и вдруг ему в голову пришла мысль.?— Останови у кондитерской.Если Виктор и удивился его просьбе, то вида не подал. Он молча притормозил, свернул на парковку небольшого магазина. Юра открыл дверь машины и, не оглядываясь, направился к входу. В голову закралась странная мысль о том, чтобы сбежать, но ни к чему хорошему это не привело бы. Виктор догнал бы его через пару минут, и у него бы появились вопросы. Пусть у них с Никифоровым что-то вроде нейтралитета, который приходится поддерживать, но всё же.Юра толкнул дверь кондитерской, звякнул колокольчик, в нос тут же ударил запах выпечки, которым, казалось, пропиталось всё, вплоть до пекарей.Девушка, стоявшая за прилавком и листавшая журнал, подняла голову и тут же расплылась в дежурной улыбке. Юра видел на её лице вселенскую усталость, затем перевел взгляд на полупустые витрины?— всё успели раскупить за день. Осталась парочкой тортов и какие-то пирожные. Юра указал пальцем на ближайший шоколадный торт.?— Сколько??— Сорок,?— девушка попыталась было посмотреть на его руку, но Юра сдернул рукав куртки, натянуто улыбнувшись.?— Отлично, упакуйте, пожалуйста.?— Конечно,?— она снова дежурно улыбнулась и принялась за работу.Она видела, на какой машине он приехал. Не узнать машину Никифорова было сложно. А уж какие слухи ходили про него, не знал, кажется, только глухой. Плисецкому было абсолютно плевать на свою репутацию и на репутацию Виктора. Никакие слухи про его ориентацию не смогут помешать Юре и дальше сражаться на Арене или обслуживать клиентов в той сраной забегаловке, в которой он тратил свою жизнь.?— Прошу,?— девушка поставила на прилавок перед ним картонную коробку, перевязанную простой лентой, и внесла на считыватель цену. Юра протянул ей свою руку. Минус сорок минут. Снова придется брать время из заначки. Он снова на мели, в долгах. И в полной жопе.?— Спасибо,?— Плисецкий постарался улыбнуться, не обнажая зубов. Не получилось.?— Ждём Вас снова,?— бросила ему в спину девушка, возвращаясь к журналу.Юра вышел из кондитерской, и все запахи словно отрезало от него. Снова запахло улицей, подворотнями и пылью. Виктор ждал его у машины, облокотившись поясницей о капот. Он курил, выдыхая дым так, словно его прямо сейчас снимают для рекламного ролика.?— Ты можешь курить как нормальный человек? —?проворчал Юра, подходя ближе. —?Или пиздуй в модельное, не заставляй обычных людей чувствовать себя убогими.Виктор скосил на него взгляд, усмехнулся и затянулся.?— Это ты что ли тут себя убогим чувствуешь??— Да было бы из-за чего.Он сел на капот рядом с ним, оставив торт на крыше машины. Юра поставил ноги на бампер, проигнорировал недовольный взгляд Виктора. Он откинул голову назад, посмотрев на небо.?— Я никогда не видел здесь звёзд,?— неожиданно произнес Виктор, тоже посмотрев вверх. –Первая зона настолько яркая, что её свет заглушает свет звёзд даже здесь.?— Я не видел звёзды вообще,?— откликнулся Юра. —?Не уверен даже, что знаю, что это такое. И не уверен, что смогу их когда-нибудь увидеть.?— Увидишь,?— ответил Виктор.Юра повернулся к нему, внимательно посмотрел на профиль Никифорова.?— Ты интересовался, как у меня дела, а я даже не спросил, как твои.Виктор продолжал смотреть вверх. Он усмехнулся, и Юра увидел в этом что-то тоскливое и ужасно горькое. Виктор затянулся, Юра смотрел, как дым растворяется в ночном воздухе. До них доходил свет уличного фонаря, и в этом свете лицо Виктора казалось восковым. Ветер трепал его белые волосы. Это платина, Юрочка, а не седина.?— Так что случилось? Опять разбежался со своим корейцем??— Он японец, Юрочка,?— отозвался Виктор, он щелчком отправил бычок в ближайшие кусты, ничуть не заботясь об опасности возникновения пожара.?— Да один хер азиат,?— отмахнулся Плисецкий. —?Что случилось-то?Виктор шумно выдохнул, пригладил волосы, поправил чёлку, лезущую в глаза. Юра почесал за ухом, чувствуя, как остывший капот начинает морозить задницу, как ломит суставы, как тянет мышцы. Ему бы прийти домой да завалиться спать, а не вот это всё.?— Он решил, что мы не подходим друг другу,?— Юра видел, каких трудов стоило Виктору сохранить непринужденный тон. —?Мол, его родители против.?— А он всегда слушается своих родителей? Сколько ему? Недавно двадцать пять исполнилось? —?Юра пытался вспомнить последнего парня Виктора. Как бишь его там? Кацуро??— Ему сорок три, Юрочка.Плисецкий скривился, пихнул Виктора в плечо.?— Ещё раз так меня назовёшь, побью.Никифоров усмехнулся, но ничего не сказал. Он пошарил рукой в кармане своего служебного плаща, достал пачку сигарет, из второго извлек зажигалку. Закурил.?— Родители спонсируют все его ?хотелки?. И если он перестанет делать то, что хотят они, то времени у него не будет. Вот он и решил расстаться со мной,?— произнес Виктор с горечью. —?Такие как он не знают, что такое выживание. Им это не знакомо. И они изо всех сил цепляются за богатство, которое, по сути, им не принадлежит.?— А не слишком ли он мелковат для тебя? —?Юра скосил на него взгляд. —?Ему всего сорок, а тебе под сотку. Стар ты, Витя, слишком стар для этого дерьма.Виктор не ответил.?— Если он дорожит родительским временем больше, чем тобой, значит, вам не по пути,?— философски изрёк Плисецкий. —?Если человек действительно любит, то он пойдет на всё. Плевать на мнение общества, на то, богат ли ты. Чувства сильнее этого.Виктор вдруг расхохотался. Почти истерически, и Юра не знал, можно ли это расценить как хороший знак. Никифоров смеялся, пока сигарета, зажатая между пальцев, не дотлела до фильтра и обожгла руку.Виктор зашипел, отшвырнул бычок, принялся трясти рукой, пытаясь унять боль. Но по-прежнему не мог сдержать смех.?— Чёрт, говоришь так, будто успел познать жизнь.?— За двадцать семь лет жизнь в двенадцатой зоне сталкивался, знаешь ли, с некоторым дерьмом,?— огрызнулся Юра. Он тут вообще-то помочь пытается, терпит Виктора и его страдания. А в награду что? Насмешки и издёвки. Да пошло оно всё. —?Подбрось до дома, дед заждался уж, наверное.?— Хэй,?— Виктор успел схватить его за руку прежде, чем он спрыгнул с капота. —?Не обижайся, я не со зла.?— Ага, как же,?— нехотя отозвался Юра, но остался сидеть на месте. —?У меня времени осталось немного, надо успеть пополнить, пока не сдох.?— На,?— Никифоров протянул свою руку ладонью вверх,?— возьми, сколько надо.Юра удивленно посмотрел на него.?— А вдруг мне нужно лет сто? Их тоже отдашь??— Если нужно, бери,?— Виктор пожал плечами, свободной рукой доставая из пачки третью сигарету.?— С чего такая щедрость? —?принимать помощь Юра не спешил. —?В чём подвох??— Ни в чём,?— Виктор прикурил сигарету, убрал зажигалку и снова протянул руку. —?Юри напоследок подарил мне тысячу лет. В качестве извинения.Плисецкий подавился воздухом.?— Как его имя??— Юри. Можно сказать, вы с ним тёзки,?— Виктор улыбнулся. Юра подумал, что на этот вечер таких грустных улыбок достаточно. —?Юри Кацуки. Наследник огромной, мать его, империи. Его отец вертится в таких кругах, куда нам, обычным смертным, вход воспрещён. Юри говорил, что у них в запасе миллионы лет. Если не миллиарды.Плисецкий закатал рукав куртки, слепо уставился на свои часы. Один час ноль минут и две секунды. Один час ноль минут и одна секунда. Один час ноль минут и ноль секунд. Пятьдесят девять минут и пятьдесят девять секунд.Пожалуй, он не отказался бы от халявного месяца. Или хотя бы недели.?— Так что бери, тебе нужнее,?— Виктор потянулся и взял его руку. Юра не успел даже ничего сделать, как на часах замелькали цифры. —?Боюсь, я спущу всё на выпивку и шлюх. А ты хотя бы деду поможешь.?— Вот уж кто действительно спустил сегодня всё, так это парень из бара Гошана.Виктор поднял на него заинтересованный взгляд.?— Ты о том парне, что устроил переполох среди Часовых??— Именно. Я еле ноги унёс,?— Юра хмыкнул. —?Надеюсь, ему удалось скрыться, иначе он валяется уже где-нибудь мёртвый. А я его предупреждал…?— Ты знаком с ним? —?Юра уловил излишнюю заинтересованность в его голосе и понял, что наговорил лишнего.?— Пф,?— фыркнул он как можно беззаботнее. —?С чего бы? Такие, как он, знаться не хотя с такими, как я. Я зашёл выпить, он там торчал. Я ему сказал, что если он спрячет свои часы, то до утра не доживёт. Он мои слова всерьёз не воспринял. А потом налетели люди Чена.Виктор молчал, внимательно глядя на Юру. Плисецкий скосил на него взгляд, Никифоров поджал губы и отвел глаза.?— По рации передавали, что Часовые снова разгромили бар, нескольких парней Чена взяли, но того, о ком ты говоришь, так и не нашли. Видимо, ему удалось уйти.?— Что ж, так лучше для него.Думать о случайном парне из бара совершенно не хотелось, но в памяти то и дело возникало его лицо: раскосые глаза, высокие острые скулы, волевой подбородок. Юра потряс головой, отгоняя непрошенные мысли. У него и так хватает проблем, не нужно добавлять к той куче дерьма, которую он пытается разгрести, ещё и красавчика-мажора из бара.Он его только что красавчиком назвал?Виктор слез с капота, потянулся, чтобы размять затекшие от долго сидения мышцы, оглянулся на магазин, в окнах которого ещё горел свет.?— Уверен,?— он усмехнулся,?— та продавщица уже всем растрепала, что мы спим вместе.?— Да плевать,?— Юра скривился. —?Мне это никак не помешает. А про тебя и так много чего говорят.?— Твоя правда,?— Виктор открыл пассажирскую дверь, поставил торт на заднее сидение. —?Поехали?Юра кивнул, спрыгнул на землю, потер ладонями замерзшую задницу.Виктор завёл машину, и вырулил с парковки, как только Юра закрыл дверь и пристегнулся. До дома было минут двадцать езды. Никифоров включил какую-то радиостанцию, на которой, не переставая, крутили попсовую песню. Через пару минут она даже перестала казаться Юре надоедливой, он принялся подергивать ногой в такт.?— Останови здесь,?— Юра указал на угол соседнего дома. —?Иначе потом из дворов не выйдешь, там ямы?— ужас просто.Виктор согласно кивнул и притормозил в указанном месте. Юра потянулся за тортом, Виктор молча за ним наблюдал.?— Не хочешь зайти? У деда сегодня день рождения, думаю, он будет рад тебя видеть.—?Спасибо,?— Виктор покачал головой,?— но как-нибудь потом.?— Хорошо,?— Юра помолчал. —?Вить, ты же знаешь, что если у тебя в жизни какое-то дерьмо случилось, то ты всегда можешь…?— Я знаю,?— оборвал его Виктор. —?Иди, Николай заждался.?— Спасибо, что подвёз,?— Юра открыл дверь и вышел. Затем наклонился, посмотрел на Виктора и добавил, кивком головы указывая на свою руку:?— Я твой должник. Чёртов должник, Вить.Никифоров слабо улыбнулся и кивнул. Юра захлопнул дверь, отошёл на несколько шагов и смотрел, как Виктор разворачивается. На мгновение свет фар ослепил его, и Юре пришлось прикрыть глаза предплечьем. Виктор помигал ему на последок поворотникамии свернул за угол.Плисецкий посмотрел на коробку с тортом в своих руках, затем поднял голову, чтобы увидеть в окнах их квартиры свет. Свет горел на кухне и в комнате деда. Юра подумал о том, что счета за свет выйдут в этом месяце чуть больше, но месяц, подаренный Виктором, приятно грел душу.Юра слегка повел плечами, чувствуя, как начинает отпускать обезболивающее, которое он выпил пару часов назад. Хотя было такое чувство, что прошла вечность. И прошлась она явно по Юрию Плисецкому. Затылок снова начинала покалывать боль.Он двинулся по направлению к подъездной двери, как вдруг боковым зрением уловил какое-то движение на лавочке у дома. Юра повернулся, чтобы попытаться разглядеть человека, которому предстояло провести ночь на улице в тусклом свете фонаря. Человек посмотрел на него в ответ.?— Какого чёрта? —?Юра подошёл чуть ближе. —?Как ты здесь вообще оказался?Отабек молча смотрел на него снизу вверх. Взгляд его прошёлся по всему его лицу, во взгляде появилось узнавание. И облегчение.?— Я заблудился.Юра удивленно вскинул брови.?— Не знал, куда идти, и оказался в итоге здесь.?— Тебе чертовски повезло, что Часовые не добрались до тебя,?— прошипел Юра, наклоняясь ближе. В нём неожиданно вспыхнула злость на этого человека. —?Что ты здесь забыл?Отабек смотрел ему в глаза, не отрываясь. Затем пожал плечами.?— Сказал же, я заблудился.Юра фыркнул, покачав головой. Тупица.?— И что теперь делать будешь?Отабек снова пожал плечами.?— Переночую здесь, затем вернусь домой.В свою первую временную зону, вот что услышал Юра.Плисецкий бегло осмотрел двор, они были совершенно одни. И им чертовски повезло, что Виктор не подвёз его до самого подъезда.?— Ты везучий,?— Юра хмыкнул. —?Пошли.Он направился к двери, набрал код, потянул за ручку.?— Куда? —?Отабек всё ещё сидел на лавочке.?— Не собираешься же ты на улице ночевать? —?он посмотрел на него через плечо.Несколько невозможно долгих секунд Отабек не сводил с него взгляд, а затем кивнул и поднялся на ноги.Что я творю? думал Юра, поднимаясь по лестнице и прислушиваясь к тяжелым шагам у себя за спиной. Что я творю?