Глава 3 (1/1)

Я сидел в центре чаши, служившей мне тюрьмой, окружённый горами мяса и обломков панцирей.Я неподвижно сидел на одном месте и ждал смерти. Я яцхен. Мое тело было создано в биологической лаборатории базы ?Уран?. Создано несовершенным. Тело яцхена и человеческий мозг не сочетаются друг с другом?— кровь одного не подходит другому. Только благодаря Рабану я все это время оставался в живых. А теперь его нет, и мое тело стремительно убивает мой мозг. Не знаю, сколько осталось до конца. Несколько минут? Несколько часов? Я совершенно не помню, сколько прожили остальные пять яцхенов, прежде чем сойти с ума, а затем погибнуть. Я бы спросил об этом у Рабана, да не могу. Рабана нет. Я это чувствую. Я чувствую, что в мозгу что-то необратимо изменилось. Даже когда Рабан был в отключке из-за шокера Торквемады, такого ощущения в голове не было. Тогда он просто молчал. Просто молчал, словно ненадолго уснул или куда-то отлучился. А теперь его нет совсем. И больше не будет. И Направление отключилось. Совсем отключилось?— сколько ни стараюсь что-нибудь нащупать, ни черта не получается. Видимо, оно тоже было завязано на Рабана. Или он сам его на себя перевел?— этот мелкий гаденыш много чего у меня в организме перестраивал. Впрочем, мне сейчас не до Направления. На мозг волна за волной накатывает боль. Раскаленные шурупы. Ведро кислоты. Адское пламя. Все это и многие другие идиотские метафоры. Боль постепенно распространяется ниже?— все тело уже горит огнем. Руки двигаются как-то неправильно, хвост почему-то дергается, круги перед глазами плывут. Наверное, я уже начинаю сходить с ума. Это невозможно определить?— ведь каждому сумасшедшему кажется, что он нормален. Были бы здесь другие люди, я бы спросил их?— сумасшедший ли я? Может быть, я бы их съел потом. Хочу есть.… Вот ведь какая загогулина?— какой-то жалкий мозговой полип, крохотная фигня, которая меня все это время только раздражала, и такая большая потеря. Я бы погрустил о бедном погибшем Рабане, но какой в этом смысл, если я все равно скоро к нему присоединюсь?… В глазах совсем потемнело. Уже ничего не вижу. Ничего не вижу. Спустя, наверно, час или два я наконец-то привёл глаза к общему знаменателю. Зрение почему-то артачится?— цвета какие-то смазанные, точно рисунок пастелью. И в уши словно кто-то ваты натолкал. Чтобы проверить, как слышны звуки, я шлёпнул ладонью плашмя по полу. Та прошла сквозь белый мрамор, точно нож сквозь масло, даже ещё легче. В первый момент я не понял, что за фигня тут творится…, а потом уставился на руку. Молочно-белую призрачную руку. Свою руку.?— Квартплату надо было вовремя платить,?— ехидно подковырнули из-за спины.—?Я что-то слышал или я уже сошел с ума? —?осторожно уточнил я.?— Ты не сходишь с ума. И я тоже. Я наконец-то здесь?— там, где и должен был быть с самого начала. И тут я вспомнил, где слышал этот голос.?— Лаларту? —?недоверчиво воскликнул я.?— Лаларту мертв, глупец. Я?— это ты сам. Твоя истинная сущность. Я подскочил, словно уселся ненароком на электрошокер… и встретился взглядом с тремя багровыми очами. Раздвоенный язык облизнул хитиновые губы и слюнявые клыки, горделиво распростёрлись четырёхметровые крылья, левая нижняя рука почесала серый вздутый шланг с добрый локоть длиной, растущий между ног, и яцхен насмешливо отсалютовал мне, бестелесному.Странное ощущение?— видеть самого себя со стороны. Ужасно странное. Видеть не в зеркале, не на видеозаписи, а именно со стороны?— как совершенно другое существо. Не скажу ничего нового, но смотрюсь я редкой страхолюдиной?— неудивительно, что при виде меня все писались. Надеюсь, хотя бы взгляд у меня был подобрее. Сейчас эта яцхенская морда буквально дышит злобой.?— Не понял юмора,?— опасливо уточнил я, отступая на несколько шагов. Точнее не отступая, а как бы отскальзывая?— ногами я шевелил просто по привычке, для призрака они не более, чем видимость.?— Это потому что ты тупой,?— любезно объяснил ?второе я?. —?Это истинное могущество Древнего! Твоя мелкая смертная душонка перестала быть нужной, и я её… стряхнул. Как пепел с сигареты.?— А почему ты ещё живой? Без Рабана??— Эта мелкая пакость? —?пренебрежительно хмыкнул яцхен. —?Она мне только мешала. Стабилизировала твой разум. Не давала мне выходить на волю. Если бы ты знал, какое облегчение?— не чувствовать этой затычки в своём мозгу!?— В некотором смысле знаю,?— признал я. Всю жизнь мечтал избавиться от мозгового полипа?— но и подумать не мог, что это произойдёт так страшно. —?А нахрена ты штаны-то снял??— И они мешали,?— равнодушно молвил яцхен. —?И знаешь что??— Что??— Ты мне тоже мешаешь.Он с силой втянул в себя воздух. Я тщетно попытался зажмуриться, но тут же понял, что ничего не происходит. Яцхен озадаченно попробовал еще раз?— опять ничего. Он явно пытался сделать со мной то же самое, что я сам недавно сделал с бедным винджен, но у него что-то не получалось. Видимо, он еще не освоился со способностями. И тут меня словно что-то подтолкнуло. Я стремглав понёсся вверх, к краю мраморной тюрьмы, в безумной надежде, что противодемонические печати позволят оторваться. Я ведь больше не демон, в отличие от моего альтер-эго?— может, хоть они его задержат? В первый миг я даже подумал, что удача за мной?— из чаши я выпорхнул без усилий и ветром понёсся по коридору, уводящему куда-то вдаль. Однако, обернувшись, я увидел позади знакомый шестирукий силуэт. Яцхен явно нескоро должен был прийти в форму, однако уверенно шёл по моему следу, хромая так быстро, словно его за шкирку трясли. Хрен знает почему, но то, что удерживало в чаше меня, демоническому двойнику препятствовать отказалось. Сговорились они, что ли? Я попытался было воспользоваться своей невольной бесплотностью и сдёрнуть через стенку… однако ударился об неё, как вполне материальный объект. Блин. За спиной послышался рёв?— оглянувшись, я увидел, как яцхен исторгает из себя длиннющую струю кислоты, смывая со стен мешающие ему печати. Дважды блин. Я нёсся по этой каменной кишке со скоростью мысли, но тёмное альтер-эго всё равно умудрялось сокращать расстояние. И когда до оскаленной пасти оставалось метров пятьдесят?— пустяк для меня в лучшие мои деньки! —?он окончательно загнал меня в угол. Туннель заканчивался дверью?— но она была завалена какой-то непонятной мешаниной. Головы, лапы, хвосты какого-то непонятного зверья, явно мёртвого не дольше суток. Яцхен разинул пасть и ринулся на меня, точно реактивный снаряд. Я не нашёл ничего лучше, чем нырнуть в это месиво плоти целиком. И мир мгновено стал теснее. Ещё никогда в жизни я не был таким огромным. У меня оказалось бессчётное множество рук, ног, лап, крыльев, щупалец, когтей и шипов. Я видел и слышал всё вокруг себя одновременно. Я чувствовал себя на земле, в воздухе и под землёй?— кажется, я пустил корни, и их сеть расползлась больше, чем на километр. Я видел сотни унылых серых зданий вокруг себя, я чувствовал тысячи залов, комнат и комнатушек, заполненных мной и только мной. Правда, меня плотно сдавливала какая-то каменная коробка, а сердце?— одно из многочисленных моих сердец?— ныло и кровоточило, но это было неважно. Я снова имел тело, я снова жил! И до чего это было удивительное тело! Органы и конечности появлялись и исчезали, стоило мне только подумать об этом. На несколько мгновений я просто залюбовался. Самому не верится?— неужели это я такой могучий? Точно так же я, бывало, не мог поверить, что действительно лечу. Яцхен лихорадочно замахал крыльями и отшатнулся, когда мои руки и головы живой волной потекли по коридору.?— Помнишь, мы с тобой вместе ели демонов? —?задал риторический вопрос я. Ещё бы он не помнил, трёх часов пройти не успело… —?Как они тебе на вкус??— Вкусные,?— не удержался от голодной усмешки альтер-эго. —?Ещё хочу.?— А по-моему, мерзкие,?— поделился я впечатлениями. —?Свинина лучше. Но вот насчёт последнего я с тобой согласен! В следующий момент море меня накатило на яцхена, заключая его в удушающие объятия. Его когти засвистали, рассекая меня раньше, чем успевали коснуться, он выплюнул огромный столб огня, пробуравивший во мне длинный обугленный туннель. Но всё напрасно. Я сдавил его питоньей хваткой, и когда одна конечность осыпалась пеплом или гнилью?— на её место вставали две. Я почувствовал, как трещит под моим напором мой бывший хитин, как брызжут ядовитая кровь и целебный краевин. Демонический двойник до последнего царапался и исторгал проклятия, но щупальца обратились студенистым веществом, из которого некоторые скаты производят электроразряды.?— Раз, два, три?— ёлочка, сгори! —?провозгласил я, шарахая яцхена током. Он страшно закричал в последний раз и заткнулся, превратившись в корявый уголёк. Тушку я, не церемонясь, закинул в рот?— нарочно отрастил для этого акулью голову. Проглотил, даже не жуя, и запоздало подумал, что надо было получше распробовать вкус. Но интерес к ?второму я? быстро прошёл?— мне надоело чувствовать себя сжатым со всех сторон. Интересно, если я так легко расту, значит, должен и уменьшаться? Сказать, что я сделал это по щучьему велению?— значит, не сказать ничего. Меня словно поставило на обратную прокрутку?— мышцы, рога, кожа, панцири втягивались… куда-то. Их просто становилось меньше. Я спохватился, что сейчас могу попросту исчезнуть?— исчезнуть, не пожив даже в третий раз толком?— и сосредоточил внимание на комнате, которая мне понравилась больше всего. На двенадцатиугольном зале с нумерованными креслами вокруг большого стола. Конечно, такая груда живого мяса не могла пропасть в никуда. Я методично втягивал лапы и щупальца в окна и двери?— одно за одним, одно за одним. Интересно, что это за хреновину устроили колдуны прямо в сердце своей столицы? Из всех виденных мною живых существ новое тело занимало почётное второе место по величине?— сразу после того мира, где весь космос представляет собой циклопический организм. Но минут через десять я таки собрался в нечто компактное. Правда, жизнь во мне по-прежнему кипела, заставляя выплёвывать всё новые и новые уши, печёнки, мандибулы и сяжки. Я попытался обойти… обползти вокруг стола, и пресмыкаться на пузе мне не понравилось. А если попытаться превратиться во что-нибудь с ногами? Я долго и увлечённо эксперементировал с новыми и новыми обличьями?— моё тело оказалось просто создано для трансформаций. Сперва было адски трудно удержаться в одном виде дольше нескольких секунд, но постепенно я всё же насобачился. В конце концов я решил потешить свою ностальгию и принял привычный облик яцхена. Тело приняло требуемую форму охотно и даже радостно. Подумав, я сорвал с окна штору и повязал вокруг чресел, после чего с удовлетворением почесал возмужавшую промежность. Ещё я убрал с башки гребень и отрастил взамен семь кривых шипов, больше всего напоминающих корону. Не помню, где я такое видел, но мне оно оказалось неожиданно к лицу. Потом я завис под потолком на остатках люстры и погрузился в полудремоту, ожидая прибытия хозяев. Креол Креолыч уже давно заслужил пару ласковых…