Часть 1 (1/1)

Судьба — штука коварная. Стив знал об этом всегда. Она то не давала ничего, даже если он отчаянно молил, то давала всё, и даже больше, когда он уже терял надежду. И так раз за разом, по кругу, словно карусель. Только не та разноцветная, яркая и красивая, со звонкой мелодией и милыми единорогами, как в парке аттракционов, а какая-то извращённая, пугающая, где каждый поворот страшил и обещал перевернуть жизнь с ног на голову. Но ведь Стив солдат, причём не просто солдат, а символ спокойного будущего и, значит, не должен бояться того, что ждёт завтра. Он и не боялся — успел смириться и привыкнуть. Он боялся другого — упущенных возможностей. Он столько упустил, не замечал и только потом, спустя время, понимал, что же именно трепетало у него в ладонях, готовое стать частью жизни, если только позволить ему расцвести. Как тот поцелуй с Тони. Быстрый, смазанный, рождённый адреналином и сладким чувством эйфории: ?Мы живы?. Он мог бы стать большим, чем-то прекрасным и удивительным — сейчас это Стив понимал. Но тогда, дурак, убедил себя, что оно того не стоит, что это глупости и только, покачал головой, оттолкнул и произнёс слова, о которых жалел каждую минуту: ?Это ничего не значит?, получив в ответ кривую ухмылку и на долю секунды поймав взгляд карих глаз. С того момента для Стива в них не было тепла. А он не понимал — или не хотел понимать, — что каждый раз, смотря в эти глаза и не находя больше мягкого света, что-то в нём самом ломалось, медленно подкашивалось, покрываясь паутиной трещин. И наконец сломалось. Но не в Сибири, а гораздо позже. Когда раздался долгожданный звонок, но на том конце Стив не услышал голос, что терзал его каждую ночь. Он, разумеется, был рад узнать, что с Брюсом всё в порядке, но… Но для Тони слов припасено гораздо больше, и рвались они наружу так долго, болезно, что порой Стив не выдерживал и ночами шептал их в темноту, словно в горячечном бреду. Умолял, просил прощения, давал клятвы, заламывая пальцы, захлёбываясь воздухом. Твердил себе, что это просто репетиция, ведь рано или поздно он вернётся, они встретятся, что когда-нибудь Тони будет стоять перед ним, смотреть в глаза пристальным взглядом, пробирающим до самого нутра, прожигающим всё на своём пути, ищущим малейший повод и намёк уйти и не возвращаться больше. И Стив не мог позволить, чтобы он что-то увидел, что-то только ему понятное — Тони это всегда умел: выискать нечто несуществующее и сделать выводы, сумасшедшие, невероятные и абсолютно ошибочные. И Стив говорил себе снова и снова, что он совсем не сходит с ума от тоски и желания почувствовать его рядом, что он не грезит наяву и во снах о том, чтобы — безумие! — повторить тот поцелуй. Он только репетирует, потому что не хочет всё испортить. Опять. И, когда на экране высветилось ?Тони?, Стив был готов. Умолять, просить прощения, давать клятвы. Представлял на другом конце мира того, к кому рвалась душа каждый день. И почувствовал, как сердце гулко и больно бьёт в рёбра, пропустив несколько ударов, стоило услышать голос Брюса. И снова, когда увидел сводку новостей. Это казалось чем-то нереальным. И Танос с армией, готовый уничтожить половину Вселенной ради её же спасения. И Тони на другом конце уже не мира, а космоса. Лишь одно билось в мыслях: лишь бы живой. А он, Стив, потом, когда всё закончится — потому что всё обязательно закончится, — найдёт его среди миллионов планет, расшибётся, но найдёт и вернёт домой. Вернёт. Но кошмар никак не заканчивался. И карусель всё раскручивалась сильнее, превращая мир вокруг в мешанину звуков, цветов и запахов. Мерзких, металлических, тухлых. И безнадёжных. Стив и не думал никогда, что бессилие и отчаяние имеют запах. А они, оказываются, пахнут пеплом. И оседают им же на руках вместе с тихим и растерянным ?Стиви??. Стив не сдерживал слёз — никто не сдерживал. Зачем? Оплакивал всех и всё: друзей, брата, прошлое, будущее. И Тони. Ведь заполучить Камень Танос мог, только встретившись с ним. А Тони всегда сражался до последнего. Они оба сражались. Но надежда, глупая, наивная, теребила раны. И от этого было только хуже. Он не должен сдаваться, опускать руки. Он должен бороться и всё исправить. Но без Тони не мог. Знал, что должен, но не мог. Заставлял себя просыпаться, что-то делать, идти вперёд, вести за собой. Он же лидер. Но ночами силы покидали. Разом, стоило только лечь на кровать и коснуться головой подушки. Сердце ныло и тянулось сквозь световые годы к тому, кто своё сердце уже отдал. И не ему, не Стиву. Но Стив не злился, да и права не имел. Он упустил шанс, и винить в этом, кроме себя, некого. Тони с Пеппер красивая пара, а Стив не идиот, чтобы на что-то надеяться. Только вот сердце, тоже наивное и глупое, всё равно упрямилось. И он бы пережил это, справился. Но сны сводили с ума. Яркие, красочные, полные чувств. Сны, в которых Тони улыбался ему, обнимал его, целовал его, а после шептал припухшими красными губами сладкие слова. Всё это рассыпалось пеплом по утрам, когда он открывал глаза и видел серый потолок. Всё это разбилось вдребезги, когда Тони рухнул из космического корабля в его трясущиеся руки, а потом в объятиях Пеппер обрёл дом, семью. Всё это осколками кромсало сердце, выворачивало наизнанку рваные клочья души, когда Тони улыбнулся в последний раз и обрёл вечный покой. После всё потеряло всякий смысл. Рассыпавшиеся в прах вернулись. Мир спасён. И, наверное, жизнь одного человека — это мизерная цена, Стив ведь сам говорил, что нельзя спасти всех. Но тогда он ещё не осознавал, что для кого-то один человек может стать целым миром. Миром, который так никогда и не стал по-настоящему его миром. Всё потеряло всякий смысл. Душевные терзания, тайные желания, хрупкие надежды. Он имел семью, дом, жизнь. Настоящую, яркую и прекрасную, как карие с золотинкой глаза. И он всё потерял. Потому что испугался сделать шаг, потому что не сумел себя заставить произнести: ?Давно хотел это сделать? — вместо ?Это ничего не значит?. Судьба снова выиграла. Стив снова проиграл. И, наверное, поэтому, поднимаясь на платформу, чтобы отнести Камни в прошлое, он решил не возращаться. Потому что опять испугался. Жить в мире, где больше нет Тони Старка. Жить, видя боль потери в карих с золотинкой глазах его дочери. Жить с пустотой в сердце. Нет. Она разъесть его изнутри, а потом выплеснется и затопит всё вокруг. Но там, в прошлом, у него будет шанс заполнить эту пустоту и снова дышать. Эгоистично. Но Стив думал, что заслужил хоть немного побыть эгоистом. Он улыбнулся Сэму, улыбнулся Баки. Брюс запустил машину, и Стив глубоко вздохнул, пытаясь унять бешено стучащее сердце. ?Прощай, Тони?, — пронеслось в мыслях, а после там стало пусто, потому что внезапно что-то сбило Стива с ног. Кто-то, точнее. С матерным шипением и болезненным стоном вылетел из яркой вспышки света прямиком на Стива и распластался на нём. Краем глаза он заметил, как к нему подорвались Сэм и Баки, спихнул с себя ношу, откатился, перехватив молот, и замер. На платформе лежала темноволосая женщина, потирала ушибленный бок и явно не намеревалась нападать, так что молот Стив опустил, но расслабляться не торопился. Мало ли. Наташа с виду тоже была хрупкой женщиной, но могла голыми руками уложить целый отряд. При воспоминании о Наташе заныло в груди. Стив сжал рукоять молота сильнее и собрался с мыслями. Сэм и Баки стояли у самого края платформы. Они обменялись взглядами, и Баки кивнул Стиву, дав понять, что они оба наготове. Женщина в это время поднялась и, держась за плечо, осматривалась. По Баки и Сэму она лишь мазнула взглядом, а вот на Стиве задержалась, обвела его глазами с ног до головы, остановилась на молоте, вздёрнула бровь и усмехнулась. Женщина подняла взгляд, и Стив едва устоял на ногах. Карие с золотинкой. Совсем как… — Б-Брюс? — выдохнула она, увидев Брюса. — Какого?.. Боги. Что с тобой… — Она явно была обескуражена. Брюс же, судя по выражению его лица, женщину не узнал. — А что стало с твоими кудряшками? Это привело Стива в чувства. — Кто ты? — спросил он, но женщина не отвечала, а продолжала смотреть на Брюса со скорбью, словно в самом деле скучала по его кудряшкам. Что за нелепица. — Кто ты? — снова спросил Стив, в этот раз жёстче. Женщина наконец повернулась. — Тони. Меня зовут Тони Старк.