Глава 41. (1/1)
?Чтобы уйти от человека, нужно найти повод, а чтобы прийти, повод не нужен. Нужно просто прийти с открытой душой, и все?, мысленно повторил Роман, глубоко вздохнул, и совсем уже собрался нажать кнопку звонка, как заметил, что двери квартиры чуть приоткрыты. Это озадачило и встревожило Малиновского. Оставив пакеты с покупками у стены на лестничной площадке, он осторожно заглянул внутрь квартиры и прислушался.В комнате справа плакал, вернее, даже не плакал, а орал благим матом ребенок. Не успев подумать, что он делает, просто поддавшись инстинкту успокоить малыша, Роман бросился на крик и на какое-то мгновение остолбенел. В детской творилось что-то невообразимое. Длинная тощая сосиска неопределенного пола, извивающаяся, как гусеница, хваталась ручками за прутья кроватки и трясла ее с такой силой, что это грозило обрушить, или по крайней мере перевернуть всю конструкцию, вместе с матрасиком, колесиками и голубым балдахином. Игрушки были разбросаны по полу недалеко от кроватки, очевидно ранее они находились внутри лежбища, но были безжалостно выброшены наружу в знак протеста. При этом гусеница орала так громко и требовательно, что даже Малиновскому, никак не разбирающемуся в детишках, стало очевидно?— перед ним настоящий мужик, а не какая-нибудь кисейная барышня.—?Ты чего кричишь? —?поинтересовался Роман, опрометчиво взяв ребенка на руки. Сразу же захотелось зажать нос, но было поздно,?малыш так извивался, что даже одну руку страшно было высвобождать. Оставалось только выдохнуть:?— Фу… Ну, ты и воняешь. Навалил кучу?Ну, обделался-не обделался, о том история умалчивает, да и неважно это. Важно, что пацан перестал орать, как только оказался на руках и услышал вполне себе приятный, хоть и чужой голос.—?Агу… агу… —?раздалось из слюнявого рта, и это отчего-то невероятно умилило Малину. Захотелось крепко прижать к себе это маленькое чудо, даже амбре, распространяемое явно обкакавшимся Антоном, стало не таким отвратительным.—?Вот тебе и ага,?— усмехнулся он,?— тоже мне, мужик, не мог потерпеть пока мамка придет? Ладно, давай переоде… —?тут у него в голове что-то щелкнуло, и он не на шутку взволновался. —?Стоп! А где твоя мама? Почему дверь открыта? Что у вас здесь происходит?Роман положил ребенка в кроватку, собираясь обойти все комнаты, чтобы понять, что случилось и, возможно, оказать помощь, если она кому-то понадобится, но мальчик снова заплакал, и Малиновский, окончательно растерявшись, опять потянулся к малышу.—?Отойдите от ребенка,?— истошно завопил женский голос у него за спиной.Он вздрогнул, выпрямился, сделал пару шагов назад, обернулся и… пропал навсегда. Это была любовь! Любовь с первого взгляда.—?А-а-а-а-а?— вопил в своей кроватке мальчик.—?Что вам нужно? Как вы сюда попали? —?кричала невысокая пухленькая женщина, одной рукой прижимая к себе зеленоглазое чудо, завернутое в сиреневое полотенце, а другой лихорадочно ищущая что-нибудь потяжелее. —?Я сейчас вызову милицию.—?Не надо милиции. Маш, это я, Маугли,?— вырвалось у него раньше, чем он подумал.—?Идиот! Напугал до смерти,?— пробурчала Мария, успокаиваясь. —?А Настя где?—?Я не знаю. Дверь была открыта, я вошел, а ребенок плакал, вот я и…—?Держи,?— Машка, перебив Романа, дослушивать его не стала, сунула ему в руки сверток, пошла к кроватке. —?Обидели маленького,?— голос матери стал мягким и ласковым,?— бросили одного. Иди ко мне, солнышко. —?Взяв ребенка на руки она принюхалась и смешно сморщила нос, обошла Малиновского, словно на пути ей попался столб, и обернулась только в проеме двери. —?Положи ее вон в ту кроватку, ладно? Только не разворачивай.—?Я ее подержу, можно?Мария неопределенно пожала плечами и скрылась из вида. Ромка даже дыхание затаил оставшись один на один со своей любовью. Он и сам не мог понять, что с ним происходит, но за одну беззубую улыбку, за один осмысленный взгляд этой малышки, он готов был отдать свою жизнь без остатка, словно это была его родная дочь.?Какая потешная,?— с умилением подумал он, вдыхая аромат свежести и младенчества,?— головешка мокрая, рыжие волосенки торчат во все стороны, глазищи огромные, и слюнки текут. Наверное, зубки режутся. И не плачет на руках у чужого дяди. Умница и красавица?.Почему-то защемило сердце, а глаза защипало, хотя плакать совсем не хотелось, просто его впервые так накрыло и он совершенно не мог понять, что с ним происходит.—?Положите ребенка в кроватку,?— раздался очень тихий, очень злой и очень решительный женский голос.Роман поднял голову. В проеме двери стояла невозможно красивая и до одури смешная Анастасия, сжимая в руке револьвер, нацеленный ему прямо в лоб.—?Агу… Агу… —?тоненько залепетала девочка.—?Что вам нужно? Как вы сюда попали?—?Дежавю,?— не в силах сдерживаться, Ромка засмеялся, но не громко, чтобы не испугать Ксюшу.—?Я не шучу,?— девушка положила палец на курок. —?Положите ребенка в кроватку и отойдите.—?Настя, опустите игрушку. Думаете, я не отличу револьвер от зажигалки?—?Где тебя носит? —?гневно спросила Маша у сестры, влетая в комнату с сыном, завернутым в синее полотенце. —?Почему ты оставила двери открытыми? Как ты могла бросить Антона одного? И опусти уже свой пугач.***Дождавшись, когда Маша погасит настольную лампу, Настена выскользнула из постели, набросила халатик и метнулась на кухню. Очень важно было перехватить сестренку уже после работы, но еще до того, как она начнет расплетать волосы, чтобы пойти в душ, потому что только в это мгновение, в ?миг между прошлым и будущим?, как называла его сама Абалкина-старшая, можно было с ней поговорить по душам, ведь напряжение уже снято, а расслабление еще не пришло?— безвременье, его не жалко.—?Машк, а ты действительно простила его? —?забравшись с ногами на диванчик, укрывшись пледом и прижавшись к сестре, спросила Настя.—?Ты знаешь,?— Мария задумалась, пытаясь ответить честно,?— простила. И самое удивительное, что даже не заметила как и когда.—?Может, прошлой ночью, когда увидела корзину цветов и записку со стихами?—?Нет, конечно. Наоборот, вчера меня ужасно разозлило все.—?Что все?—?И то, что он приперся ночью, и эта пошлая записка, и претенциозная корзина с цветами, за которую он выложил неимоверное количество денег. Вчера меня раздражало и злило все.—?А сегодня?—?А сегодня я так испугалась, увидев мужскую фигуру, склоненную над Антоном, так панически испугалась, что… —?Маша искала слова, чтобы выразить свои мысли, но не могла найти. —?Понимаешь?—?Я поняла! —?улыбнулась Настя. —?Ты так испугалась за Тошку, что тебе было не до раздражения, злости или обид, когда выяснилось, что ему ничего не угрожает. Так?—?Примерно,?— легко рассмеялась Машка. —?Тем более, что у меня был другой объект для злости.—?Маш, ну, прости. Мне показалось, что дверь захлопнулась. Конечно я должна бы…—?Хватит тебе извиняться,?— перебила сестра. —?У всех когда-то случаются промашки.—?Не могу себя простить! —?на глаза Насти навернулись слезы. —?Хорошо, что все хорошо закончилось, а если бы в квартиру забрались воры, или кто-то еще похуже… А ты одна дома… С детьми… —?Настена расплакалась, представив, какая беда могла бы случиться.—?Ну, все. Успокойся. Ничего же не произошло. Ты же не виновата, что сосед попросил переставить машину. Я виновата, я ее поставила неудачно.—?Нет, это я виновата, не проверила, захлопнулась ли дверь.—?Давай еще подеремся, выясняя, кто больше виноват, кто меньше. Все, Насть, успокоились и забыли, перестань плакать.—?Знаешь, как я испугалась, когда увидела Ксюху на руках у какого-то дядьки? —?младшенькая всхлипнула.—?Знаю, сама это пережила.Мария вытерла Насте слезы, затем, как в детстве, приложила к ее носу бумажную салфетку, сестры посмотрели друг на друга и, не сговариваясь, захохотали.—?Машк! —?отсмеявшись, сказала Настена. —?Мне показалось, что Ромка запал на детей, особенно на Ксю. Он даже с рук не хотел ее спускать.—?Мне тоже показалась, что он к детям неравнодушен. Знаешь, я вначале даже удивилась, что у такой бездушной скотины могут быть какие-то искренние эмоции к детям. А потом вспомнила, как ты маленькая к нему тянулась, как он искренне тебя жалел и любил, да и всех ребятишек в округе, и знаешь, поверила. Я поняла, что даже у самого отъявленного циника есть своя Ахиллесова пята.—?Вот было бы здорово,?— мечтательно проговорила Анастасия,?— если бы он и на тебя тоже запал.Сказала, и тут же прикусила язык, поняла, что не стоило этого делать, у сестры мгновенно испортилось настроение. Она закрылась, ушла в себя, зови-не зови, не докричишься.—?Поздно уже,?— едва выдавила из себя Мария.—?Не надо так, Машенька. Ну, пожалуйста, давай поговорим.—?Иди к себе, Настя, я в душ и тоже ложиться буду.***Кира, как и всегда, ворвалась в кабинет президента без стука, и сразу же выскочила назад в приемную, захлопнув за собой дверь. Невыносимо больно было увидеть Андрея, что-то бурно обсуждающего с Пугалом и при этом держащего ее за талию. А самое обидное, что они даже не заметили вторгшуюся в их пространство Воропаеву.Глубоко вдохнув и выдохнув несколько раз, Кирюша постаралась успокоиться, еще немного постояла, подумала и попробовала нацепить беспечную улыбку, но она получилась вымученной и кривой. ?Плевать?,?— подумала бывшая невеста Жданова и постучала о косяк.—?Войдите,?— не сразу раздался голос Андрея.—?Катя, простите,?— глухо и сухо, с порога произнесла Воропаева, глядя исключительно на бывшего жениха,?— я могла бы поговорить с Андреем наедине?—?Конечно, Кира Юрьевна,?— Пушкарева кротко кивнула и взяла со стола стопку каких-то бумаг.—?Кать, погоди,?— попытался ее остановить Жданов, хватая за рукав кофты.—?Вам надо поговорить, Андрюша,?— мягко, но решительно высвободившись, Катерина направилась в конференц-зал. —?А я пока проработаю документы.—?Ну, здравствуй! —?вздернула подбородок Кира.—?Привет, Кирюша,?— ответил он автоматически, с тоской глядя вслед ушедшей невесте.—?Не хочешь со мной даже поговорить?—?Поговорить? Почему бы нет. Поговорить можно, и извиниться перед тобой мне необходимо. А вот скандалить я точно не хочу.—?Мне твои извинения ни к чему. Я пришла, чтобы… Вот… Держи. —?Воропаева протянула сложенный пополам лист.—?Кир, ты уверена? —?прочитав заявление об увольнении, спросил Андрей. —?В ?Zimaletto? вся твоя жизнь.—?Я уверена! Не хочу, чтобы мне в спину смеялись, не могу спокойно видеть, как ты с ней счастлив. Мне очень больно и очень тяжело оставаться здесь.—?Прости меня,?Кира. Умоляю, прости меня. —?расстроенный и растроганный до глубины души, Жданов обнял бывшую невесту и начал смахивать слезы с ее щек.—?Не могу, пока не могу. Прошу об одном, спасите компанию.—?Это я тебе обещаю.Едва кивнув, Воропаева выскользнула из объятий Андрея и вышла в приемную, впервые в жизни не хлопнув дверью, а аккуратно ее закрыв…