Глава 7. (1/1)

?То ли видится мне, то ли кажется, то ли старый колдун куражится, на меня мороку навел?,?— вот уже в который раз за день подумала Катюша, вспомнив слова Иванушки из ?Морозко?*. И ведь не просто так Пушкаревой ее любимая детская сказка вспоминалась, ей сегодня весь день Андрей повсюду мерещился, хотя это было совершенно невозможно.Во-первых, потому что он понятия не имел, где Катя может быть. Уж в этом-то она была уверена даже не на сто, а на тысячу процентов: раз она написала родителям, чтобы они не рассказывали, куда она улетела, то они ни за что, даже под пытками не выдали бы ее военную тайну. А больше о месте ее нахождения не знал никто.А во-вторых… Когда Катенька думала о ?во-вторых?, у нее холодели пальцы рук, резко учащался пульс, а на глаза наворачивались слезы, потому что она была уверена, что Андрей сейчас где-то в Индии вместе с Кирой, ведь именно туда они собирались отправиться в свой медовый месяц.Да, он сказал и ей, и ее родителям, что отменил свадьбу, и Вика тоже сообщила об этом Юлиане, но Катя прекрасно помнила, как Жданов с невестой по нескольку раз на дню то женились, то отменяли свадьбу, то снова-здорово, кричали:?— браку быть! Как поссорятся, так то он, то она забирали игрушки и шли в другую песочницу. Разве можно верить человеку, который вечером говорит:—?Потерпи еще чуть-чуть. Осталось всего каких-то несколько часов. Как только пройдет Совет директоров, Кира исчезнет из моей жизни раз и навсегда. Я тебе обещаю.Утром следующего дня:—?Кать, Катюша, я люблю тебя, и мне нужно будет обязательно сегодня с тобой поговорить. После совета. Для начала мне придется поговорить об отмене свадьбы с Кирой и с родителями, а потом мы поговорим с тобой. Ты подождешь меня?А уже через полчаса после этого Пушкарева сама, своими собственными ушами случайно услышала, как Жданов ее снова предавал.—?Куда я ее отправлю? —?спросил он у Романа. —?В какую командировку я могу Катю отправить?—?Не знаю, можно в Африку, в Антарктиду, в Лапландию к Санта Клаусу. Да, точно! Пускай у него там секретаршей поработает,?— издевательским тоном ответил Малиновский, а Андрей молчал. Молчал! —?Куда угодно, лишь бы только оттуда самолеты летали раз в месяц, чтобы она не смогла приехать и свадьбу тебе испортить.—?Как я объясню ей, что это нужно? —?вот что его волновало, как бы Катя с крючка не сорвалась. —?Она не настолько наивна, чтобы поверить в фиктивную свадьбу, в смысле фиктивный брак с Кирой.—?А ты убеди как-то. Давай-давай! Тебе же удалось как-то убедить ее сделать поддельный отчет, вот и действуй таким же образом. Подкрепи свои слова крепким поцелуем. Для верности номер в отеле сними, подействует безотказно.—?Достал, Малиновский. Дай спокойно подумать!—?Думай быстрее!—?Конечно, логика в твоих словах есть. Если Катя исчезнет на время, я почувствую себя свободно. Не будет этого груза обязательств, Кира успокоится. Ну, а дальше все пойдет по твоему плану*…Так что все эти его отмены свадьбы?— это не более, чем очередной план Малиновского по ?спасению рядового Жданова?, он сам об этом сказал. Поэтому в чем-чем, а в том, что и ?отмена? свадьбы и приход Андрея к ним домой, все это было частью какого-то Ромкиного плана, Катюша была уверена. Просто она еще для чего-то очень понадобилась Жданову. Правда, она пока никак не могла понять для чего, ведь она написала дарственную на ?НикаМоду?, но сомневаться в том, что извращенный мозг автора инструкции, знает ответ на этот вопрос у нее причин не было.Тем не менее, несмотря на то, что Андрея никак не могло быть в Египте, Кате повсюду мерещился именно он. Началось это вчера, когда таксист подхватил ее на руки, а ей вдруг почудилось, что это… его руки. А сегодня, ей вообще пришлось шарахаться от каждой тени, причем с самого утра. Уже во время завтрака, вернее сразу после того, как они с Юлианой позавтракали и выходили из ресторана, к ним подошел высокий красивый мулат и молча протянул одной и второй необычайно красивые розы. Кате ярко-красную, а Виноградовой темно-бордовую. Юлька рассмеялась, но попыталась скрыть свой смех, уткнувшись носом в цветок, якобы для того, чтобы понюхать, а Катенька онемела, сердце ее ёкнуло, как ёкало всегда при приближении Андрея, и застыла совершенно непонятно почему.—?Ты чего окаменела? —?поинтересовалась начальница.—?Сама не знаю. Мне почему-то показалось, что… Нет, этого быть не может.—?Что тебе показалось, Катюша? —?ласково и в то же время как-то чересчур заинтересованно спросила Юлиана.—?Мне вдруг почудилось… что Андрей где-то рядом,?— выдавила из себя Катя и оглянулась на мулата, но того уже и след простыл.—?Это любовь, милая. Самая настоящая любовь. Ты его любишь, и он всюду тебе чудится… Или не чудится? —?пробормотала она последние три слова, но так, что разобрать их было невозможно. —?Я даже завидую тебе, девочка, как бы мне тоже хотелось так влюбиться.—?Вы шутите? Что мне дала моя любовь кроме мук, кроме боли и горя? Зачем она мне?—?Глупенькая. Какая же ты глупенькая, Катюша. Знаешь, если бы мне предложили всего один вариант?— любить или быть любимой, я предпочла бы любить, пусть даже безответно.—?Вы серьезно? Но это же… Это страдать, испытывать боль, мучиться. Зачем? Кому нужна такая любовь?—?Мне. Да, испытывать боль, да страдать, но жить! Понимаешь, жить! ?Пока страдаешь, ты ещё живёшь?. Погоди, я постараюсь вспомнить… Мммм. Вспомнила:Пусть завтра кто-то скажет, как отрубит,И в прах развеет все твои мечты.Как страшно, если вдруг тебя разлюбят,Ещё страшней, когда разлюбишь ты.Померкнет всё, и краски потускнеют,И потеряют запах все цветы.Тебя не любят. Есть ли что страшнее?Ещё страшней, когда не любишь ты.Пока ты любишь, жизнь ещё прекрасна,Пока страдаешь, ты ещё живёшь.И день тобою прожит не напрасно,А летний вечер всё-таки хорош.Пока ты любишь, это всё с тобою,И первый снег, и первая звезда.И вдаль идя дорогой полевою,Ты одинок не будешь никогда.Пусть завтра кто-то скажет, как отрубит,И в прах развеет все твои мечты.Не бойся, если вдруг тебя разлюбят,Куда страшней, когда разлюбишь ты.***—?Кто написал это стихотворение? —?заинтересовалась Катя.—?Гофф, давно, это песня, мама ее очень любила. Ладно, давай-ка отставим лирику в сторону. У нас на сегодня большие планы. И запомни, мы не должны выбиться из графика ни на минуту. Так что подчинение должно быть абсолютным. Я говорю?— ты выполняешь. Без расспросов и сомнений. Договорились?—?Если вы только не потребуете от меня чего-то нехорошего, например, устранить конкурсантку или станцевать стриптиз.—?Нет, не потребую,?— рассмеялась Юлиана.—?Тогда договорились.Катерина сразу собралась, достала блокнот и ручку, приготовилась записывать.—?Ближайшие четыре часа нам понадобятся для посещение салона красоты и поход по бутикам. К двум мы воз…—?А я зачем я вам нужна в салоне красоты и в магазинах? —?удивилась помощница. —?Советоваться со мной о покупках абсолютно бесполезно, у меня совершенно нет вкуса.—?Во-первых, вкус бывает, как природным, так и привитым, пора развиваться, пора учиться, Катюша. Если ты будешь работать у меня, вкус тебе очень пригодится, да и в жизни он не помешает. А во-вторых, это время мы будем тратить не на меня.—?А на кого?—?На тебя, девочка.—?На меня? Зачем? Нет-нет, меня все и так устраивает.—?Да? А меня?— нет. Мы с тобой работаем на конкурсе ?Самая красивая?, моя дорогая, и вид у тебя должен быть соответствующим. И вообще, ты обещала выполнять распорядок дня без расспросов и сомнений. Я же не требую устранять конкурсантку или танцевать стриптиз, правильно?Катеньке осталось только тяжело вздохнуть и кивнуть головой, и Юлиана отвела ее к Пьеру Дюкре, знаменитому не только своим именем, но и талантом, и действительно высоким профессионализмом, стилисту. А он церемониться не стал, тем более, что ни слова по-русски, английски, немецки или французски не понимал (а может, предупрежденный Виноградовой, делал вид, что не понимает), как Пушкарева не сопротивлялась, быстренько отобрал ее очки и начал над ней колдовать.И снова Кате показалось, что Андрей где-то рядом, теперь уже в пожилом, сгорбленном арабе, подметающем пол, ей почудилось что-то родное и близкое. Все это было так странно, что девушка и думать забыла о том, что она в руках стилиста, даже сопротивляться перестала, вот как ее озадачило, что в каждом встречном и поперечном чудится ей он?— Андрей Жданов, чужой муж, человек, не однажды предавший ее.—?Юлиана,?— позвала Катюша, уж больно ей захотелось поделиться своим сумасшествием с начальницей-подругой, но та не ответила, а головой вертеть никакой возможности не было, Пьер в это время орудовал ножницами, и шикнул на нее так, что она замерла.—?Готово,?— часа через три сказал стилист на чистейшем русском языке, подал Катюше очки и развернул кресло к зеркалу.—?Это не мои очки, вы перепутали! —?воскликнула девушка.—?Твои, Катенька,?— раздался голос Юлианы из-за спины,?— пока над тобой колдовали, я заказала тебе новые и даже успела их получить. Так что надевай их и посмотрись в зеркало.Очки-то Катя надела, а вот глаза закрыла, уж больно страшно было увидеть свое отражение. Однажды она уже пыталась измениться… Увы, результат превзошел ожидания?— над ней потешались все, кому не лень, и правильно потешались, она тогда стала похожей не то на павлина, не то на попугая. Второго такого эксперимента ей не пережить.—?Открой глаза! —?потребовал мастер, и Катя непроизвольно подчинилась приказу, распахнула глаза.И через минуту снова закрыла их, чтобы никто не увидел, как она плачет. А плакать хотелось ужасно, даже не плакать, а рыдать, до того обидной показалась ей шутка, придуманная Пьером и Юлианой. Зачем они вместо зеркала поставили прозрачное стекло, за которым сидела прекрасная, очень нежная и в то же время страстная, невероятно притягательная каким-то неземным магнетизмом не то Кармен, не то бесплотный Ангел? Даже очки у нее были такие же. Теперь Катя поняла зачем ей купили новые очки. Конечно! Ведь вторых таких, как у нее, они не смогли бы найти, и шутка бы не удалась. Но зачем? За что?—?Катенька, что с тобой? —?заметив слезинки на ее ресницах, забеспокоилась Юлиана.—?Не понравилось? Не надо плакать! Я все сейчас все переделаю,?— вторил ей мсье Дюкре.—?Шутка не удалась, я все поняла сразу! —?стараясь не показать свою боль, спокойно?сказала Катя, открыла глаза встала и пальцем показала на стекло.Девушка напротив тоже встала, вытянула вперед руку и зашевелила губами, и все это синхронно. И только тут Пушкарева обратила внимание, что и Пьер, и Юлиана, оба с обеспокоенными лицами, смотрят на нее из… зазеркалья. Господи! Никакое это не стекло, а самое настоящее зеркало! И Катенька, до неприличия красивая, очень нежная и в то же время страстная, невероятно притягательная каким-то неземным магнетизмом, отражалась в нем вместе с Виноградовой и Дюкре.—?Мамочки! Это я? —?ошалело спросила она. —?Это действительно я? Не может такого быть!—?Ты! —?кивнула головой Юлиана.—?Ты, а кто же еще. Или ты думаешь, что у нас зеркала волшебные, отражают приукрашенную действительность? —?сердито спросил мастер.—?Я подумала, что вы решили подшутить надо мной, и посадили за стеклом какую-то красавицу.—?Ты точно ку-ку!Пьер выразительно постучал по виску пальцем, хотел было что-то еще сказать, но в этот момент за их спинами раздался голос, от которого Катя вздрогнула и резко обернулась. Нет, и это был не Андрей, а какой-то посыльный с кучей пакетов, еврей, судя по кипе на голове, бороде и красиво завитым волосам, свисающим с висков чуть ли не до ключиц, кажется, они называются пейсы.—?Кто здесь Юлиа… —?крикнул посыльный по-английски, да не договорил, выронил свою ношу и застыл с открытым ртом, увидев Катеньку.И она застыла, в который раз за день вспомнив ?Морозко?.***К обеду Катюша вышла в ярком легком открытом сарафане, красивой шляпке с большими полями и с макияжем. Правда, готовилась к этому долго, как к подвигу, несмотря на то, что выхода у нее не было никакого, уж об этом Юлиана позаботилась. Вначале они ?забыли? одежду, в которой Катя пришла, у стилиста, а он ?решив, что это какие-то тряпки?, ее выбросил. А потом… В общем Катеньку обокрали. И такие странные воры посетили ее номер, что даже жаловаться было стыдно?— похитили исключительно старые вещи, привезенные из дому. Вместе с чемоданом и похитили. А больше не тронули ничего. Вот так-то. Вот и пришлось к обеду выбирать что-то из нового гардероба, а там все наряды назывались одинаково: ?папин инфаркт?. Так что, сарафан-не сарафан, какая разница? А макияж... просто жалко было смывать такую красоту.Катька и так, и сяк перед зеркалом в номере крутилась, и все не могла поверить своим глазам. Но верь-не верь, а вывод очевиден: она красивая, она очень красивая, и не какой-нибудь кукольной красотой, а настоящей, живой, притягательной для мужчин. Вот сколько их чуть шеи себе не свернули, провожая глазами Катюшу, идущую в ресторан к обеду.—?Юлиана, а где Миша? —?поинтересовалась Катя, чтобы отвлечься от непреодолимого чувства присутствия Андрея где-то рядом. Не то, чтобы ресторатор ее волновал, но все же он был их будущим проектом, да и силу своей неотразимости очень хотелось хоть на ком-нибудь испытать. Так почему не на Борщове?Из рук официанта, наливающего вино в бокалы, выскочила бутылка и со звоном грохнулась о пол, обдав Юлиану брызгами с головы до пят.—?Вы что творите? —?вскрикнула она, подняв взгляд на молодого человека, хмыкнула и села на место.—?Madame, excusez-moi,?— пробормотал он, и снова голос показался Кате знакомым, но отвлечься она не могла, помогала Виноградовой промокать салфетками платье.—?Сам ты?— мадам,?— буркнула Юлька, встряхивая головой,?— иди отсюда, пока не…—?Добрый день,?— гнусаво перебил ее кто-то, поздоровавшись,?— я могу присесть?Катюша взглянула на говорившего и расхохоталась. Конечно, это неправильно, смеяться над чужой бедой, но она не нарочно, так получилось, уж больно комично выглядел Миша с распухшим носом и синяком под левым глазом…