Глава 46. История маленького эколога (1/2)

От лица Норрис</p>

Моя родная планета была настоящим раем. Раем созданным моим народом. Изначально всё было в точности наоборот: температура была низкой на столько, что вода застыла, но часто вырывалась из-под недр земли ледяными гейзерами, атмосферы почти не было, а источники пряности труднодобываемы. Но благодаря терраформированию планета согрелась и расцвела. Она превратилась в прекрасный сад, который одаривал нас хорошим урожаем и чудесными пейзажами. Природа была очень разнообразной, ведь удалось повысить её терраиндекс на самый высокий уровень. Удивительные животные и растения переливались пестротой красок, как и наша одежда. Да… Не всегда я носила это серое одеяние. Мы носили наряды с вышивками разных узоров, которые были похожи на символы природы. А цвета были самые разные, но в особенности было много жёлтого. Наша ближайшая звезда посылала сюда такого же цвета свои далёкие лучи. Когда-то они сюда почти не доходили, но пришёл мой народ и «протянул» их на планету, и теперь они тоже дарят жизнь этому маленькому островку в космической глуши…

Но произошла катастрофа. Не экологическая, поэтому мы сильно не расстроились. Другая. На распространение Сети жизни уходит много времени и сил, потому мы не могли вечно оставаться на одном месте и продавали свои владения. В итоге наша империя была уничтожена, но те «отростки» нашей цивилизации, что предпочли работать на другие империи, не оставили своего предназначения и продолжали создавать новые экосистемы на планетах. Мы не столько заботились о себе, сколько о том чтобы сохранить природу. Мы считали, что даже если наш вид исчезнет, останутся семена, которые мы посадили, они дадут ростки и через какое-то время оживят всё вокруг. Однако… кто знает, может те империи, которые покупали у нас планеты, уже разрушили то, что мы создавали с таким трудом?

Нам пришлось покинуть тот разноцветный мир, но в моей памяти он остался… таким. Сейчас же я не могу видеть цвета… По крайней мере глазами… И эта история о том, как я потеряла эту способность навсегда… Теперь я вижу всё только в сером цвете с разными тонами.

Меня взяли с собой на космический корабль. Моя мама в их экипаже была врачом. Мы бороздили просторы космоса, продолжая распространять Сеть жизни на планеты. На одной из них у нас был заповедник. Оттуда мы брали пару особей какого-нибудь вида и заселяли на другой планете, а потом возвращали обратно и привозили новых. На борту тоже было для них отведено место. В этом отсеке было много разных террариумов или клеток для животных, а также специальных грядок в больших сосудах для растений. За каждым мы заботились, не важно было плотоядное то существо, травоядное или всеядное. В экосистеме все нужны. Некоторых мы даже выпускали из клеток не надолго, можно сказать выгуливали, чтобы они могли пройтись. Но иногда для сохранения жизни приходилось идти на крайние меры… Но я этого тогда не понимала и была слишком наивной, считая, что можно подружится с любым существом, если захотеть… Так, у нас было одно более опасное животное. И оно было последним, что я увидела в цвете: с чёрной шерстью, красно-коричневыми шипами и полосами по бокам, и шестью такого же цвета глазами насекомого, большими жвалами, вместо передних конечностей у него были большие чёрные перепончатые крылья, а на задних конечностях — острые когти… Да, последние были действительно остры. Существо всем своим видом предупреждало, что к нему нельзя подходить. Оно жило в отдельном прозрачном ящике, у которого сверху было небольшое отверстие, чтобы кормить. Но мне казалось, что этому животному в нём тесно, и это не справедливо, что других животных выпускают, а его нельзя. Поэтому я в тайне от всех пробралась в отсек с животными. Открыла ящик и выпустила его. Он был небольшого размера, но выглядел точно настоящим монстром. Я была уверена, что смогу его приручить не смотря на это, но как только протянула руку… существо отпрянуло на долю секунды, а затем прыгнуло мне прямо на лицо… На борту послышался пронзительный крик. Мне было очень больно. Экипажу чудом удалось отцепить это существо от меня и самим не пострадать. Без колебаний было принято решение ликвидировать, так как обратно в ящик посадить они его не могли, а если не избавиться от зверя, он уничтожит и нас, и остальные виды на корабле. Я же некоторое время носила повязку на глазах. Боль не утихала, и я не переставала кричать.

Поблизости нашлась империя с архетипом учёных. Они могли сделать мне операцию, но у нас не было на неё средств. Однако был обходной путь… Мы пожертвовали большую цену, но нам не привыкать идти на крайние меры… У нашей расы на спине, примерно в области плеч, имеются два крыла, похожие на те, что есть у чешуекрылых насекомых. Учёные пообещали сделать мне операцию, если мы сможем пожертвовать науке их. Я кричала «нет! не надо этого делать», так как не хотела, чтобы ещё кто-либо пострадал, и в тоже время билась в страшной огонии от боли. Я не могла перестать кричать…

Я очнулась. Боль утихла. Голос попросил меня попробовать открыть глаза. Первый раз это было немного тяжело, но, приложив усилие, у меня получилось. Я лежала на кровати. Существа, предметы… всё было серым. Я поморгала несколько раз, а затем мне дали зеркало. Два белых механических глаза без зрачков и радужки смотрели на меня, но они были хорошо замаскированы под настоящие. Хирурги объяснили это тем, что многие космические империи с недоверием относятся к киборгам, так как существует целая империя у Центра галактики состоящая только из машин, поэтому скрыли искусственность моих глаз на сколько это было возможно, дабы защитить от дальнейших неприятностей.

Мы, конечно, знали о существовании этой империи, а именно — Гроксов, и, хоть нам никогда не приходилось с ними сталкиваться, доверяли Скрижалям Жизни, в которых очень много говорится про них, как о главных врагах природы.

В дверях появилась мама. Я отложила зеркало и кинулась к ней. Затем крепко-крепко обняла её. Но внезапно я дотронулась её плеч. На месте, где должны были быть крылья, я нащупала на спине только два выпуклых шрама. В испуге подняв голову, посмотрела ей в лицо. Она плакала и улыбалась, гладя меня по голове и поправляя чёлку. Я ужаснулась, и стала кричать ещё сильнее, чем когда меня терзала боль. Меня пытались успокоить, но я не унималась. После истерического вопля мне захотелось плакать, но я не могла… Поэтому просто потеряла сознание.

Очнулась я уже на корабле. Всё было спокойно. Экипаж убирал остатки того бардака, который появился тут из-за меня. Я вспомнила всё, что было до этого и снова попыталась заплакать… И снова очнулась. Всё было убрано. Но всё было серым. Куда делись те яркие цветы, которые я так любила? Теперь мне страшно к ним прикоснутся, ведь они будто побывали в огне и испепелились… Мне казалось, что стоит мне прикоснуться к ним лишь пальцем, как они рассыпятся… Я закричала — и вновь обморок. И так повторялось несколько раз…

Прошло время, и я привыкла в какой-то степени к своему зрению, однако не переставала грезить о том мире, где всё было цветным. Я читала книги. Много книг. Мне находили любые книги, хоть бумажные, что сохранились с далёких времён, хоть новые — электронные. В них я находила тот утратившийся цветной мир, ведь воображение и память у меня остались. Читая разные истории, я забывала, о том, как вижу на самом деле. Пробегаясь по строчкам со словами, я уже не видела слов — я видела картинку. Цветную картинку… Это было прекрасное времяпрепровождение… Однако стоило дочитать до конца или отвлечься, как мир тут же становился блёклым и бесцветным… Мне постоянно хотелось плакать. Иногда это было из-за сюжета, который я прочитала, а иногда просто от факта, что мне больно не иметь такой возможности. Но я больше не падала в обморок. Как я и сказала, это больно, но я научилась терпеть и «сдерживать слёзы».

Потом меня отправили учиться на Долмас. Я старалась весь день что-нибудь делать, погружаясь в процесс работы, которую делаю в настоящий момент, дабы не уноситься в печальные воспоминания. Приходя в своё временное желище в общежитии, вновь я видела перед глазами цветное прошлое и настоящие серое, но долго об этом не думала, так как сильно уставала и сразу же засыпала без снов.

Здесь же я познакомилась с Вэй. Она привлекала моё внимание среди всех существ, так как она была гораздо свелее остальных, за исключением глаз. И мне казалось, что она отражает всё окружение, потому что её кожа заметнее менялась для меня, в зависимости от обстановки в которой она стоит, или будто светилась. Это было для меня интересно, и я не раз пыталась представить какого же она всё-таки цвета. Однако старалась избегать Вэй, так как она однажды спросила меня, грущу ли я? И как же мне в тот момент хотелось разрыдаться (!), но я её плохо знала, и не стала рассказывать о себе ничего личного. В тот вечер, вернувшись домой, я не смогла заснуть, даже от того, что устала. И как она смогла разглядеть в моих ничего невыражающих глазах печаль? Я долго мучалась. Мне снова было больно, и меня вдруг осенило: что если Гроксы никакие не роботы, как написано в скрижалях? Они могут оказаться киборгами, которым тоже очень больно жить с такими модификациями тела… И если они наполовину живые существа, то… умеют ли они плакать? Я не спала всю ночь и думала об этом.

Вернёмся к Вэй. Иногда я избегала её, так как она любит задавать вопросы, однако сложилось так, что я начала сближаться с ней и её друзьями. И бывало, что мы учились чему-нибудь вместе или обсуждали книги… Особенно хорошо я стала общаться с её самым близким другом Робом.

Когда учёба на Долмасе закончилась, можно было продолжить учиться на космической станции, летавшей на орбите планеты. Здесь ученики продвигали свои проекты. В основном это были архетипы учёных, как Роб, или экологов, как я. Разумеется, были и другие, но с ними мне не довелось подружится. На космической станции у каждого ученика могло быть своё помещение, вроде собственной комнаты, где можно было отдохнуть, позвать других «в гости» пообщаться, или параллельно с учёбой разрабатывать свой проект, если он был, позаниматься своим хобби, так сказать. Это не составляло труда, так как уже везде, и на космических кораблях в том числе, действовала искусственная гравитация.

Однажды вечером (то есть, когда станция пролетала за планету, которая затмевала ближайшую звезду) я вернулась в свою комнату. Думала, что сразу усну, но внезапно по металлическому коридору прошёл некто сильно кашляющий и зашёл в соседнюю комнату. Он долго не переставал кашлять, и я начала волноваться.

— С тобой всё в порядке? — спросила я, когда раздвинулись двери соседней комнаты, и я увидела Роба. Он выглядел очень плохо. Под слипавшимися от усталости глазами были тёмные пятна, а по настроению Роб выглядел подавленным. Он сидел за тёмным столом, положив на него голову и спрятал её руками. Он уже успел снять своё пальто и повесить на крючок рядом с дверью. — Которую ночь ты не спишь?

Он снова закашлял, но в этот раз это не продлилось долго. Затем он повернулся и сказал:

— Прости. Я разбудил тебя своим ужасным кашлем. Не волнуйся за меня. Возвращайся к себе. Я уйду.

После этого он хотел снять пальто с крючка и выйти, но я остановила его.

— Постой, я не спала и… я хочу помочь.

— Мне уже не чем не поможешь, — усмехнулся Роб, и снова стал угрюмым. Вернулся за стол и решил рассмотреть что-то под микроскопом.

Я села рядом. Мы долго молчали. Но потом Роб вытащил стеклянную коробочку с жидкостью, которую рассматривал с увеличением, и хотел выбросить. Но и тут я не дала ему это сделать. Попросила тоже посмотреть. Там плавало множество одноклеточных.

— Ничего интересного. Просто ещё одни бесполезные экземпляры. — сухо сказал он. А потом тоскливо провёл рукой по лицу, будто хотел вытянуть его: — Ничего-то у меня не получается… Какой же я тупой. Бесполезный как эти…

— Не говори так. То, что тебе они пользы не принесли, не значит, что они не нужны. Не надо их выкидывать.

— Ну, хочешь себе забери, только мне надоело с ними возится, — взохнул он и протянул закрытую коробочку мне. — Заберёшь?

Я схватила её и тут же спрятала в карман. А Роб убрал микроскоп на место и хотел предвинуть к себе кружку с недопитым кофе. Мне опять пришлось вмешаться, и остановить кружку, пока он не сделал глотка.

— Не надо. Ты ведь устал. Тебе надо поспать… У тебя даже рука трясётся…

— Не указывай мне, что делать. Я не просил о помощи.

Он снова подошёл к своему пальто, но на этот раз вышел. Я предвинула кофе к себе и насыпала туда щепотку синей пряности, той которую на жарких планетах используют, чтобы быстрее заснуть. Затем я догнала учёного. Роб остановился на открытом месте около большого иллюминатора, прислонился к стене и закурил.

В иллюминаторе виднелся большой полумесяц планеты с тонкими кольцами, а за ним почти скрылась гиганская звезда. Все на станции уже спали, но кто-нибудь из кураторов, которые так же дежурили, могли сюда зайти. Но пока что было тихо.

— Откуда у тебя сигареты? Вот почему ты кашляешь… Зачем ты это делаешь? Мало того, что тебя могут отчислить, так ещё и в могилу себя сведёшь… — недоумевала я, глядя в его светлые глаза. Он не собирался отвечать, и я выхватила сигарету.

— Эй… Может, я этого и добиваюсь? Отдай сюда! — тихо, но уже с раздражением сказал Роб. Он попытался отнять сигарету, но я её затушила и выбросила. Учёный вздохнул и достал другую, тогда я отобрала у него зажигалку.

— Да что ж такое… Дай спокойно сдохнуть…

— Перестань так говорить.

Он вернулся в комнату, а я пошла за ним. Вначале Роб был очень деликатным, даже извинился за свой кашель, который мог разбудить остальных. Однако чем больше я пыталась помочь ему, тем раздражительнее он становился. Но он ни разу не пытался меня прогнать, не смотря на сильную усталость, которую я наблюдала своим чёрно-белым зрением в этом мрачном существе. Теперь, когда в кофе была синяя пряность, о которой он не знал, я позволила ему выпить напиток. В то же время Роб решил поделиться, почему он не спит.

— У меня вот что не выходит из головы, — начал он, — Последний год на планете был очень странным. Точнее его окончание. Из МШЖ пропали два учебных летательных аппарата, и вместе с ними двое моих знакомых перестали попадаться мне на глаза. Невероятное совпадение. Что если они улетели на них? Поэтому Ют украл у меня голографическую карту? Чтобы смотаться? Знал бы я об этом… пошёл бы с ним. А Саймон ещё раньше… даже не предупредил. Как будто эта идея возникла у него моментально, и он ничего не обдумав улетел.

— Ты тоже хочешь улететь?

— Теперь уже видимо поздно. Из-за того, что я колебался, не решаясь предпринять рискованный шаг, осторожничал, как бы не попасться… Упустил свой шанс. А этим двоим, видать очень повезло.

— Зачем тебе улетать? — не понимала я. — Ты очень умный и вполне мог бы работать на свою империю или «за гранецей» на хорошей специальности. Помогать развивать планеты…

— Свою империю? Так её нет. Возможно я бы и нашёл работу, но… Я уже предпочёл быть пиратом.

— Пиратом?! — чуть не вскликнула я, что даже закрыла сама себе рот ладонью.

— Да. Наверное это звучит, как сумасшествие, но вообще-то я хочу долететь до Гроксов. Будь у меня империя, на которую я бы работал, несомненно получил бы задание развязать с ними войну. Но зачем их уничтожать, если можно их попробовать изучить?

— Так тебя тоже интересуют Гроксы? — удивлённо повернулась я к нему.

— Тоже? — так же посмотрел на меня Роб.

Я смущённо отвернулась. Неужеле он это серьёзно? Но потом он продолжил свои размышления, и сказал, что Вэй тоже однозначно выберет это направление. К тому же она тоже не появлялась ни в МШЖ, ни тем более на станции.

— А давай вместе придумаем, как отсюда улететь? — внезапно воодушевлённо предложил Роб, хотя голос был его по-прежнему хриплым, а веки вялыми. Он схватил меня за плечи и пытался разглядеть в них такой же энтузиазм, но я была лишь ошеломлена его словами, поэтому ничего не могла ответить. Роб протяжно моргнул, и сел обратно за стол. — Зря, я тебе это рассказал. Забудь всё. И не смей рассказывать другим…

Его глаза стали закрываться сами собой, а голова то и дело стремилась упасть, но он успевал дёрнуть ею и удержать. Он находился в том полусонном состоянии, когда борешься со сном, но рано или поздно, должен проиграть и погрузиться в сладкие грёзы. Должно быть, синяя пряность подействовала. Роб ударил себя по лицу. А затем ещё несколько раз с другой стороны, вслух заставляя себя проснуться.

— Прекрати! — прошептала я, — Не бей себя. Не понимаю, зачем ты причиняешь себе боль? Идём, твой организм сам подсказывает тебе, что уже пора отдохнуть. Зачем сопротивляться?

Роб поднялся и поковылял к кровати. Хоть дорога до неё была столь невелика, он чуть не сбился с ног, а когда дошёл, сразу забылся. «Что за безрассудное существо? За что он так себя не любит?» — думала я, пока смотрела как он спит. В его существе есть что-то такое одновременно и притягивающее и отталкивающее. Роб очень быстро заснул. «Даже ботинки не снял, » — подумала я, посмотрев на его ноги, а затем сняла обувь. Внезапно меня будто кто-то ужалил, и я вздрогнула: его стопы напоминали мне лапы того самого животного, из-за которого я потеряла цветное зрение, но три передних пальца Роба были более аккуратными, на них не было больших когтей. Вообще его стопы напоминали ещё лапки маленьких наземных птиц. И теперь он весь казался мне совсем как птичка… только не летающая… Я стала рассматривать лицо спящего. Его несколько загнутый нос — точно клюв, а тёмные волосы такие жёсткие, прямо как перья. Я хотела аккуратно стянуть с головы шапку, но Роб внезапно, сквозь сон поймал её, когда волосы на голове распушились во все стороны, словно одуванчик. Он повернулся на бок и прижал шапочку к груди, крепко сжимая её длинными ладонями. Даже во сне Роб не растрачивает своей серьёзности. Я думала уже уходить, но вдруг заметила ещё одну особенность его вида. Под плащём не было видно, однако теперь заметила, что у него под кожей будто две пары ключиц. Вторая пара заворачивалась назад, как будто в ходе эволюции могла развиться ещё одна пара конечностей или, возможно… крыльев? Я понимала, что уже слишком долго его рассматриваю. Пора уходить. Но моя рука сама по себе потянулась к его плечам. Вторая пара ключиц оказалась немного бугристой.

Роб схватил мою руку! Я напугалась и сразу постаралась вырваться из цепкого захвата, но он не просыпался, только немного нахмурился и снова его лицо стало спокойным и серьёзным. Мне нужно уходить — тоже ведь не отдохнула. Только перед этим, я решила оставить ему на завтрак фруктов, которые вырастила в своей комнате. Некоторые уже давали плоды, поэтому думаю не плохо было бы с кем-нибудь поделиться. На его столе, рядом с микроскопом, поставила тарелку с фруктами и оставила записку, затем поспешила удалиться.

На следующий день он поблагодарил меня за угощение, и мы вновь стали разговаривать, параллельно занимаясь своими делами. Я рассматривала организмы под микроскопом, которые Роб мне отдал, а он что-то паял. Он постоянно говорил о таинственных киборгах, живущих у Центра галактики. Мне не очень было понятно, почему он с таким восторгом отзывается об имплантах, что даже сказал такую ужасную вещь, что специально хотел бы лишиться своей живой конечности, чтобы заменить её механизированной.

— Быть киборгом не так здорого, как ты думаешь. Вот, я… тоже киборг.

Роб повернулся в мою сторону с озадаченным видом, и словно забыв о своём деле, поджёг рукав пальто, но быстро потушил ещё не разгоревшееся пламя… и расстроился — не в этот раз.

— То есть как, ты киборг?

— Посмотри внимательно на мои глаза.

Он удивлённо разглядывал их и даже пытался аккуратно дотронуться, чтобы убедиться, что они действительно не мои. Я рассказала, что вижу всё серым. Любопытный учёный стал задавать ещё множество других вопросов, например, на сколько чётко я вижу окружающий мир или почему мне не сделали цветное зрение, ведь это вполне возможно, даже предложил, чтобы он сам это исправил. Я отказалась, так как больше не хочу как-либо изменять своё тело, уже созданное как надо по задумке природы, и потому, что ещё не сильно ему доверяю, боюсь, что что-нибудь пошло бы не так. Тогда Роб рассказал, о том как он играл с Вэй когда-то, до того как стал учиться на Долмасе. Вэй чем-нибудь хорошо завязывала глаза, чтобы ничего не было видно. А Роб протягивал ей цветной карандаш. Суть заключалась в том, чтобы Вэй смогла угадать на ощупь температуру цвета карандаша, или назвать сам цвет.