2. Мечты и будни (1/1)

Дни тянулись медленно и неинтересно. Ничего не происходило, но этот факт скорее огорчал, чем радовал. Потому что мой внутренний мир находился в состоянии диссонанса и рассогласованности. И одинаково натянутый нерв от того, что к нему не прикасались, болел гораздо больше. Это все равно, что сидеть на бомбе с часовым механизмом, и не видеть таймера. Сколько еще осталось, секунда, час, месяц? Да поскорее бы она уже взорвалась! Потому что неопределенность губительнее.Итак, неопределенность довольно давно составляла девяносто процентов моей жизни. Хотите знать, как я это вычислил? Подошел к делу статистически. Из десяти заповедей, считайте сто процентов, я соблюдал только одну – не убий. С остальными девятью дела у меня сложились весьма посредственно и неопределенно. Вот вам и девяносто процентов.Почему я не убил? Случая не представилось.Шучу. Просто не хочется загреметь в тюрьму надолго, все-таки молодость проходит. А может, из-за того, что никогда по-настоящему не желал чьей-то смерти, не ненавидел. Как бы то ни было, это были последние десять процентов определенности в моей жизни, которые хоть как-то удерживали меня на плаву.Чего я хотел? Денег. Не самих бумажек, конечно же. А того, что они давали – отдыха, сытости, довольной жизни.Наверное, этого все хотят? Да только у меня страсть к зеленым бумажкам переросла в идею-фикс. Я подрабатывал, ввязывался в сомнительные предприятия, жил и выживал на улицах города и – мечтал. Безумно мечтал о деньгах. О том, как буду расплачиваться ими в дорогих ресторанах, как буду просаживать их в казино, как буду одеваться в роскошную одежду и жить в богатстве. Я до малейших деталей представлял себе виллу на побережье, с видом на океан. Нехилая такая вилла, со штатом персонала, скажем, в 50 человек. Садовники, дворецкий, служба безопасности, шеф-повар, официанты, горничные, личный стилист и парикмахер. Красота. По вечерам – пышные банкеты, знаменитые гости, легкие наркотики, подмешанные в выпивку. Запах дорогих духов и сигар. Зависть в глазах половины приглашенных. Сказка. Жизнь.Наяву все было иначе. Подработка, случайные связи, периодическое воровство в супермаркетах, ободранные старые джинсы и растянутая футболка. За квартиру, спасибо, платил брат. Брат у меня вообще классный, но с принципами – в этом мы с ним оба похожи. Он работает начальником информационной безопасности в самом крутом клубе в городе, приходит на работу при параде, весь из себя в отглаженном костюме и галстуке. Работа непыльная – в основном, связана с установкой камер в так называемых ?комнатах?. Знаете эти комнаты, обычно в подвале или верхних этажах, для уединения за отдельную плату? Главное, проследить за степенью вменяемости клиентов и не впустить в клуб журналистов. А уж там наркотики и драки – не его забота, на это есть специально обученные качки. Хотя, конечно, клуб, музыка, выпивка, до чего только не доходят в меру возбужденные и в меру молодые. Жак много баек рассказывал, как на камерах слежения засекали и журналюг, и любителей садо-мазо, дошедших до того, что на ?скорой? приходилось отвозить. На то они и люди, чего не бывает?Брат у меня человек семейный, с двумя детьми, но по поводу моей ориентации не парится: ?Живи, как хочешь?. Наверное, он у себя в ?Марсе? и не того повидался – поговаривают, в клубе есть отдельное меню и апартаменты для специальных клиентов. А уж насколько такая публика предпочитает парней, я знаю не понаслышке. Как-то и мне предлагали, но стало слишком уж противно.Сегодня денег опять не было, а зарплату обещали только послезавтра. В холодильнике мышь повесилась, в животе еще пустей. Гиблое дело. Звоню моему последнему, Вили. Вернее, звоню и сбрасываю – на счету вряд ли наберется на разговор. Вили довольно быстро перезванивает. Договариваемся встретиться у него – хоть поем. И трахнут меня, но это уже так, само собой. Сдаю униформу строгой женщине, делающей соответствующую пометку в журнале, и выхожу на улицу. Падает мокрый снег, от чего у меня краснеет нос и волосы на голове висят влажными сосульками. Холодно, скользко и до противности промозгло. А впрочем, ничего удивительного для февраля месяца.Доезжаю до Вили без пробок, с огорчением поглядывая на бензомер: дозаправка бы не помешала. У Вила небольшая квартирка на окраине. В лифте куча неприличных, но веселых надписей. Моя любимая находится напротив кнопки восьмого этажа: ?Больше всего врут перед выборами, сексом и после рыбалки?. Вот уж не знаю, кто там живет, на восьмом, но демотиватор отменный.Знаете, почему я с Вили? По инерции, конечно. Но есть еще одна причина: мне с ним легко, понятно и совсем ни о чем не надо говорить. Он мгновенно оценивает ситуацию, шикает мне ?Иди мой руки!? и уже накрывает на стол. Ассортимент не густ, но приятно радует мой голодный организм. Здесь можно встретить какой-то салатик, картошку фри и бифштекс из полуфабрикатов. С жадностью набрасываюсь на пищу, а Вил сидит и наблюдает – он всегда так делает. Что потом? Он поставит тарелки в посудомойку, нальет для меня кофе и, пока я буду пить, выкурит сигарету. Дальше – поцелуй, единственный, который мы себе позволяем, в губы, смешивая вкус кофеина и табака. Стандартный поход в спальню с раздеванием по пути, мягкая кровать с чистыми простынями (Вили щепетилен до невозможности), ?раздвинь ноги, сучка?… Никаких ласк и французских поцелуев, один только бешеный темп да засосы. Столько раз, сколько это вообще можно вынести. После он снова покурит, а я уйду в душ. Пару раз я засыпал в ванной, обессиленный. Тогда Вил даже проявлял радушие и переносил меня на кресло в гостиной. Вместе мы не спали, для этого Вил слишком брезговал, а я – слишком не комплексовал: кресло так кресло. Всегда чужие, мы соблюдали два условия: 1) не лезть в личные дела друг друга; 2) заботиться о себе.Сегодня Вили идет следом в душ, поддерживает ослабевшего меня за талию, доносит до кресла. Он сейчас кажется даже более далеким и холодным, чем всегда. И, должно быть, слова даются ему нелегко: - Майк, давай расстанемся.Майк это я. И я не то, чтобы не хочу с ним порвать, просто это доставит много проблем. Я редкостный вымогатель, пока здесь еще есть то, что меня интересует. - Ты чего, Вили?!? Как?Устраиваю истерику часа на два. Наверное, параллельно отмирают полкило нервных клеток и хоть какая-нибудь надежда. Вили непреклонен. По крайней мере, я поел, и снова есть захочется мне теперь только через полдня. И будет новый день, и будет новая пища. Но это уже совсем другая история – история, в которой не будет Вили.Улица недружелюбно встречает привычной промозглостью, машина – прохладным водительским сиденьем и бензином на нуле. Достаю Marlboro Menthol, рука отчего-то трясется. Я не жалею о разрыве. Это просто в голову лезет горькая мысль: прежде чем выпроводить, он меня выебал. Что ж, значит, этой связью он пользовался как и я – с корыстным интересом. Прощай, Вили. Мы квиты.С тяжелого городского неба спускается мокрый и белый, как его, снег. Дорогу почти замело. Добро пожаловать в пробки, Майки. Реальность вас тоже не радует? А мне еще и сидеть больно. От сигаретного дыма першит в горле, никак не привыкну. И одновременно, никак не забуду ментоловый запах и далекий взгляд человека по прозвищу Седри. Что-то вроде одержимости. А в остальном, в жизни сплошная скука. И надо позвонить брату – занять денег.