Глава 11 (1/1)
11 Оказавшись дома, Джун упала на диван и, сжав голову руками, наклонилась к коленям, сидела, чуть раскачиваясь, точно пытаясь убаюкать метавшиеся в голове мысли.Безобразная сцена то и дело всплывала из памяти. Джон накричал на нее, а она.. Она ударила его! И чтобы не говорила Кэт, все было не так просто. Она и сама лишь недавно начала разбираться в своих чувствах, каталогизируя свои ощущения, эмоции, воспоминания. Слишком многое их связывало, слишком много времени она провели вместе, слишком многие роли они сыграли друг для друга. Он для нее был наставником, почти отцом, другом и вот теперь открытие- самым желанным мужчиной. Она для него всегда была дорогой девочкой, отдушиной, наперсницей, другом, но.. могла ли стать кем-то иным? Джун не знала. Может у нее и был шанс, но теперь он с другой. Боль от этой мысли сковывала, лишала способности дышать, говорить.Она помотала головой, слезы разлетелись по щекам. Вдруг в ней родилась решимость позвонить ему, прямо сейчас. Выяснить все раз и навсегда. И пусть он скажет ей, что она значит для него. Джун казалось, что даже опасность того, что Джон мог отвергнуть ее была не такой страшной и мучительной как неизвестность.Схватив трубку, Джун наткнулась на мерцавшие цифры. Был первый час ночи. Она устала опустила трубку. Какой же она будет дурой, если начнет среди ночи требовать от него объяснений или признаваться в любви. А может он не один.Джун зашвырнула телефон, и легла на диван, свернувшись калачиком. Всё тело дрожало от напряжения, мысли путались, и предчувствие чего-то нехорошего, надвигавшегося помимо ее воли, вдруг прокралось в мозг, засаднило в сердце.-Завтра я все выясню,- пообещала себе девушка, и через некоторое время забылась тяжелым сном.Ей снился дождливый день. Она маленькая, бредет по лужам в своем красном плаще, загребая сапогами воду. Ей тоскливо и, кажется, она потерялась. Она хочет спросить дорогу домой, но вокруг никого нет. Лишь дождь, лужи и листья, много листьев, желтые, зеленые, красные, оранжевые. Точно причудливый ковер. Вдруг, вдалеке, в пелене дождя она замечает темную фигуру. ?Это Джон!?,- проносится у нее в голове. Она пытается кричать, позвать его. Но голоса нет. Бежит. Но ножки у нее маленькие, и ей никак не поспеть. А фигура становится все более неясной, размытой. Она уже задыхается от бега, но не может догнать его.Джун резко села на постели, она задыхалась, как будто и вправду бежала. Потом сообразила, что из сна ее вырвал настойчивый звон телефона. Девушка включила ночник, пошарила на тумбочке. Телефон не находился, но звонил, не переставая. Вспомнила, что в порыве отчаяния она зашвырнула его на пол. Протянула руку под диван, нащупала отчаянно вопящий кусок пластмассы.- Алло!,- голос хриплый, неустойчивый.- Алло!-повторила она чуть громче.- Мисс Нолти!От этого официального обращения ранним утром, у Джун перевернулось сердце. Последний раз такой же официально-равнодушный голос сообщил ей о том, что ее мать скончалась.- Да, это я,- дрожащим шепотом ответила она.- Это офицер Ксавье. Мы с Джоном Кензом работали вместе.? РАБОТАЛИ?!!? Джун показалось, что это слово взорвалось у нее в голове мегатонной бомбой.- Что с ним случилось?! Что с ним?!-теперь Джун кричала во весь голос.- Эй мисс, тише, тише, успокойтесь.- Что с ним?!- Джун словно заклинило.- В него стреляли. В его телефоне Ваш номер. Вроде других близких у него нет. Вы приедете?Джун потрясенно молчала. У нее было ощущение де жа вю. Сначала отец, теперь Джон.
- Мисс?-голос в трубке немного смягчился.- Вы меня слышите?- Да,да!-Джун очнуласьот ступора, бессильно опустилась на диван. Боясь ответа, спросила. –Он жив?- Жив, но рана серьезная.Джун с шумом выдохнула, было ощущение, что топор палача уже готов был коснуться шеи, но в последний момент удара не последовало. Пытаясь дышать ровнее, и до боли сжимая трубку, девушка спросила.-Где он? Что с ним?- Сейчас он в госпитале, ему делают операцию. Больше пока не могу ничего сказать.- В ка-каком госпитале?-голос отказывался повиноваться.- Святой Терезии.-Я еду!- Тогда жду,- на том конце провода облегченно вздохнули, словно выполнив тяжелую неприятную работу. –Спросите меня.В трубке раздались короткие гудки.Последующее не отложилось в памяти. Уже спустя много времени, она честно пыталась восстановить события того дня, но ей не удалось. Она лишь помнила, что была страшно растеряна и испугана до смерти. Все ее мысли и молитвы были о нем.
?Господи! Не отнимай его у меня! Пожалуйста, Господи! Пусть он живет!!!?,- лишь это билось у нее в голове. И по дороге в больницу, и тогда, когда она нашла офицера Ксавье, сообщившего ей эту страшную новость, и в больничном коридоре, где она, превратившись в статую, ждала исхода операции. Очнулась она лишь, когда медсестра тронула ее за плечо и сообщила, что операция прошла успешно, жизненно важные органы не задеты, хотя пуля прошла в нескольких сантиметрах от сердца. Джун смотрела в лицо этой женщины и не могла до конца уяснить себе то, о чем она говорила.- Мисс, все будет в порядке,- сочувственно улыбнулась ей сестра.- Организм молодой, крепкий, он выкарабкается.
И вот тогда до нее дошло, что Джон будет жить, что самое страшное позади. Девушка как-то неловко сползла по стене на пол, и разразилась рыданиями. Испуганная такой реакцией медсестра, бросилась за врачом, и Джун вкололи успокоительное.Но как только девушка пришла в себя, она тут же потребовала, чтобы ее пустили к Джону, и никакие увещевания или угрозы не могли на нее подействовать. Лишь вырвав у врача обещание, что как только Джона переведут из реанимации в палату, ей будет разрешено за ним ухаживать, и, получив от него клятвенное заверение, что раньше завтрашнего утра этого не случиться, Джун удалось отправить домой. В течение последующих дней она почти неотлучно находилась с ним. Джон то приходил в себя, впрочем, не вполне осознавая, где он находится, то опять впадал в забытье. Несмотря на уверения врачей, что все это вполне нормальные последствия раны и перенесенной операции, Джун с ума сходила от волнения. Часами просиживала у его кровати, держа за руку. И медсестрам никак не удавалось уговорить ее спуститься вниз и выпить хотя бы чашку кофе.Тот вечер, когда Джон открыл глаза и, наконец, посмотрел на нее вполне осмысленным взглядом, показался Джун счастливейшим из всех вечеров в ее жизни.Джон тяжело всплывал из забытья. Когда он разлепил веки, свет резанул как лезвие бритвы, и он тут же торопливо прикрыл их. Все тело нещадно болело, словно в нем не осталось ни одной целой косточки. Сначала он не мог понять, что же с ним такое произошло. В аварию что ли попал, было его первой мыслью. По-прежнему не открывая глаз, он попытался вспомнить. В голове всплыла сцена на парковке у колледжа. Он наорал на Джун, она дала ему пощечину! Они так плохо расстались. Тогда он подумал, что все было кончено. От этого воспоминания засаднило сердце. Джон завздыхал, заворочался.- Господи, Джон! Ты как?Знакомый, родной голос, с такой тревогой и заботой вопрошавший его, проникал в его измученное тело как животворящий бальзам.
Джон открыл глаза и совсем близко увидел огромные глаза его любимой девочки. Они были полны слез, но губы изогнулись в чудесной улыбке.Сейчас он мог бы поклясться, что никто никогда в жизни не смотрел на него с такой любовью и нежностью.- Джон, милый! Ты так напугал меня!- слезы все-таки нашли выход и побежали по бледным щекам девушки. Она порывисто наклонилась и припала головой к его плечу.
Джон не в силах поверить в происходящее, уже готов был приписать все это действию введенных в него лекарств. Но нет! Все было наяву. Он чувствовал ее тепло, и то, как слезы промочили насквозь его больничную рубашку, и ее запах, круживший голову.Джун отстранилась, и сквозь слезы опять улыбнулась.-Прости, я такая дура! Наверное, тебе больно, а я лезу с объятиями. – Она с нежностью погладила мужчину по руке.- Джун, -наконец-то ему удалось разлепить губы. Голос был тихий и хриплый. –Что случилось?- Ты был на задании, в тебя стреляли. Но сейчас все в порядке. Ты поправишься.- Джун опять дотронулась до его руки, точно она не могла поверить, что он опять с ней, и ей был жизненно необходим тактильный контакт с ним.У Джона постепенно всплывали в памяти все события, последовавшие за той злополучной сценой. Он был очень расстроен и жутко зол, главным образом на себя. За то, что не сдержался, что повел себя как настоящий Отелло. Вечером им предстояла операция по захвату распространителей наркотиков в одном из престижных районов города, поставлявших свой товар как знаменитостям, так их ?звездным? деткам. Операция давно и тщательно подготавливалась. Все было спланировано. Дело требовало спокойствия и сосредоточенности.Ни того, ни другого у Джона тогда не наблюдалось. Он был весь словно вывернут наизнанку, причем оголенными нервами наружу. Мысли постоянно возвращались к тому, что произошло несколько часов назад. Уверенность в том, что их отношениям с Джун пришел конец, разрывала сердце.Уже перед самым выездом, Джон хотел позвонить девушке, попросить прощения, услышать ее голос, но струсил, отключил мобильник, и отложил все до завтра. А потом все пошло не так, как было запланировано, началась перестрелка. Последнее воспоминание, грохот оружия, крики, дым, и удар в грудь, а потом темнота. Теперь, когда он все вспомнил, самое чудесное было то, что, очнувшись, он увидел Джун. И она, казалось, не была зла на него, и так чудесно смотрела и улыбалась ему своей лучшей улыбкой. От облегчения, что она не бросила, не возненавидела его, Джону хотелось закричать. И он бы это сделал, если бы был в силах и не боялся напугать ее. Вместо этого Джон прохрипел.- Я давно здесь?- Третий день.- А ты?- Тоже, - Джун опять широко улыбнулась.- Я все время была рядом.К великому смущению Джона, его глаза наполнились слезами, чтобы скрыть их, он быстро прикрыл веки, но слезы оказались шустрее и уже прокладывали себе дорогу по заросшим щетиной щекам.Джун ничего не сказала, лишь сильнее сжала его руку. Сейчас она была счастлива. Полностью и абсолютно. Вопреки всем и всему. Потом дни сменялись днями. Джун оставалась с ним рядом. Периодически Джону удавалось уговорить девушку, отправиться домой и передохнуть. Но она, если и покидала его, то лишь на несколько часов. Для Джона эти часы тянулись бесконечно. Ее присутствие стало жизненно необходимо, словно уходя, она забирала не только его силы, способность радоваться, но и сам воздух. Без нее было тяжело дышать. И он с облегчением вздыхал, когда она появлялась в дверях его палаты, с неизменно нежной улыбкой. Джун читала ему, не давая много разговаривать. Она приносила диски, и они смотрели фильмы. А когда она уставала, то укладывалась на принесенную специально для нее в палату кушетку, и Джон мог себе позволить такую роскошь, как беспрерывно смотреть на нее спящую. Вбирать в себя каждую ее черточку, каждый изгиб ее тела, каждый вдох.Если они и были всю жизнь близки как никто другой, то теперь, за эти недели, они и вовсе переплелись точно корни могучего дерева. При этом о своих чувствах ни один из них не решился произнести ни слова. События, предшествовавшие ранению, тоже не обсуждались. Страх разрушить установившуюся близость сковывал им уста. Иногда Джун так и подмывало спросить Джона, почему его не навещает его подруга. Приходили сослуживцы, но и только. Однако в последний момент ее удерживал страх услышать ответ. Тот ответ, который ей может не понравиться.
Прошло еще несколько дней, Джону становилось все лучше, он уже вставал, врачи уже разрешали ему сидеть. В общем, дела шли на поправку, и у Джун было все меньше и меньше причин находиться рядомс утра до вечера. Она ждала и боялась его выписки. Боялась, что они разъедутся по своим домам, и их теплые отношения, проникнутые нежностью, взглядами и прикосновениями, заставлявшими сердце бить чаще и сладко замирать, будут разрушены повседневной реальностью. Чем ближе был день выписки, тем чаще повисали паузы в их разговорах. Иногда Джон становился раздраженным. Начинал разговор и обрывал его на полу слове. Джун каждое утро собиралась с духом, чтобы выложить Джону всю правду о своих чувствах к нему, но каждый день продолжала молчать, находя себе оправдания.