1 часть (1/1)

Не гордыни ради, но потомкам в назидание решил я изложить здесь невероятную историю своей жизни. Правдиво и без прикрас я поведаю вам о своих странствиях по удивительным краям, а также о грандиозных и печальных событиях, участником которых мне довелось стать по воле судьбы. Но прежде, чем писать о делах великих, мне следует представиться и осветить то, что произошло со мной в их преддверии. Начну с того, что зовут меня Рион, а родом я из Кэнана. Ежели вы о таком поселении не слышали, ничего удивительного в этом нет, ибо находилось оно на самых задворках империи, вдали от лязга мечей и гордого пения трубы. Сей край взору зело приятен. Поднявшись на холм, коли оглядеться решишь, предстанет он перед тобою чередой зелёных долин и перелесков от горизонта до горизонта. Населяли его в то время люди мирные и простые, которые от ратных подвигов, равно как и учёной премудрости, держались в стороне. Лишь в монастыре, где я вырос, грамоты не чурались и чтением книг не брезговали. Посему многое я узнал и даже обнаружил в себе склонность к медицинской науке, покуда не был отряжен ходить по мельницам, способствуя податному обложению монастырских вотчин. Вот, чем я был занят, когда с востока пришла великая беда. За грядой невысоких холмов у самого края нашей губернии раскинулась угрюмая бурая земля, к которой у людей интереса было немного. Кто-то туда заглядывал, но обыкновенно говорили, что нет за ней ничего помимо тех же бурых равнин, да гольцов, да оврагов и лесистых всхолмий. Оттого все зело изумлились и преисполнились всякого ужаса, когда оттуда появились невиданные образины под предводительством таких же нелепых созданий. Ростом от взрослого человека в две трети, с огромной головою и мелкозубой пастью поперёк лица, они сгорблены и слепы, и каждый несёт с собой короткое копьё, которым спешит умертвить всё, что не сумеет укрыться от его нюха, - таковы эти гнусные твари. Нравом они чрезвычайно злобные и ко всему живому враждебно настроены. Вожаку же их ведом колдовской наговор, накрывающий огнём целое поле. Истребили они ни в чём не повинных людей великое множество из одной своей страсти к смертоубийству. Чудом единым удалось мне спрятаться и уцелеть, а трёх мужиков, что со мною были, копьями истыкали, коней зубами растерзали и мельницу подожгли. Так, идя дальше на запад, всюду они чинили разбой и многие беды, оставляя за собой смрад смерти и разорение. Я бежал, спасаясь, ибо не сумел бы похоронить всех мёртвых, понеже ушли бы на это годы. Лесной чащей я двинулся на север, намереваясь выйти к столичному тракту и встретить там обоз, но путь это был слишком кружной и далёкий, и очень скоро я потерял направление. Без счёту дней и ночей я провёл в голоде и безумии, силясь найти пропитание и не стать добычей хищников. Однако все эти злоключения не имеют прямого касательства к воспоследующим событиям, посему я не буду останавливаться на них подробно. Исхудавший и оборванный, я выбрался к пологому берегу с песчаным пляжем. Вид сего места зело отличался от непролазной кущи, окружавшей меня все последние дни, и я решил, будто вижу не реальность, но картины, нарисованные собственным воображением. Впечатление сие лишь усилилось благодаря возникшему на горизонте абрису корабля. Затем я лишился чувств, дабы очнуться уже на его борту.Корабль сей был зело чудной. Чёрный парус его с намалёванным черепом являл собою зрелище гадкое. Матросы же были кожею темны, говорили все на тарабарском наречии и кораблю под стать были отвратительными дикарями. Многие из них украсили себя звериными клыками, кольцами и иными противными естеству довесками. У некоторых голова была красною тряпкой повязана, а те, что самые важные, носили на плече живого попугая. Обращались со мной до безобразия непочтительно, и жил я на том корабле худо, аки собака, понеже всякий проходящий матрос норовил меня пнуть. Лишь один из них не веселился, чиня мне обиды, ибо собственная судьба его висела на волоске. Громко стонал он, приволакивая распухшую ногу, и всякому было ясно, что скоро его придётся съесть или выкинуть за борт. Тогда я осмелел и, вспомнив монастырские книги о лечении людских недугов, вознамерился вернуть бедняге подвижность. С великим изумлением дикари наблюдали за моим врачеванием, и видя успехи его, исполнились уважения ко мне и моему искусству. Посему с этих пор и до самого часа, когда мы сошли на сушу в порту более диковинном, нежели всё, мною доселе описанное, жил я спокойно, бесчитнств на себе не терпя. Упомянутый мною порт расположен был в городе, имя которому - Эвендор. Слово сие не раз я слышал на протяжении всего плавания, а когда настало время сходить с корабля, иные матросы стали выкрикивать его с великою радостью. Град сей, расположенный между морем и невысокой скалистой грядой, являл взору громадное скопище деревянных построек. Кое-где высились грубоватые подобия башен, имелся и замок, укреплённый валунами. Повсюду здесь можно было увидеть разбойничий чёрный флаг, из чего заключил я, что местное население живёт по большей части грабежами и пиратством. Народов же здесь было великое смешение и разнообразие, понеже стекались сюда негодяи со всех концов света. На спуске с корабля ко мне приставили двух матросов, коим было наказано отвести меня к хибаре некоего важного господина. О значительности её хозяина можно было судить, поелику более, чем все окружающие, нацепил он на себя золотых колец, пряжек и звенящих монет. Матросы обратились к нему со следующими, насколько я мог разобрать, речами: "Привели де какого-то чудака, полагая, что может оказаться вам полезен". За время, проведённое на борту, я почти освоился с варварской речью, но был несказанно обрадован, когда разбойничий атаман заговорил на родном для меня языке. Представился он Зиларом из Килдара и долго расспрашивал о том, кто я таков, какой судьбой оказался брошен в диких краях, и, наконец, о моём искусном врачевании, так впечатлившем матросов, с тех пор почитавших меня за целителя и колдуна. Внимая моему рассказу, он часто кивал, и выглядел чему-то весьма довольным, а когда я закончил, вот, какими были его слова: - Выслушав сию историю, смело нарекаю тебя героем! - Какой же из меня герой? - возразил я, - Лучше бы назвал ты меня беглецом. Буде герои начнут всюду свою шкуру спасать, мир и трёх дней не простоит. - Об этих вещах ты помни, обаче перед другими не болтай, - молвил он, - понеже вижу я, что есть в тебе задаток. И ликом, и речью - всем ты за героя сойдёшь.Глаза его смотрели будто бы серьёзно, но под своими усами он прятал лукавую усмешку, из чего я заключил, что господин сей - великий плут. Следующие дни я проводил в местной таверне, покуда Зилар из Килдара не раздобыл мне платье, достойное того, чтобы предстать перед главой Пиратской Унии. По первости я и слышать об этом не желал, однако скоро был понуждён к согласию. - Сие предприятие сулит нам обоим великую выгоду, а буде выберешь иное, придётся приковать тебя к скале ассидам на расклевание, - молвил сей негодяй и тем окончил наши споры.Хитрец выдал меня за прославленного лекаря и ветерана далёкой войны, посему король пиратов, именем Эоваций, принимал нас радушно. К тому было добавлено, что ныне я пребываю в поисках новой службы, ибо родина моя совершенно разорена. Поверив в сию сугубую ложь, титулованный разбойник отвечал, что буде у него окажется побольше таких толковых людей, все моря станут ему подвластны. Вопреки тому, что можно услышать о пиратах, он показался мне человеком по-своему благородным. Движимый не жаждой наживы, но мечтою о покорении новых морей, он с неистощимой энергией составлял планы будущих завоеваний. Однако для меня, как человека, не вполне ещё освоившегося с пиратским укладом, он подобрал задачу поскромнее. В сопровождении двух дюжин матросов и пятерых вооружённых пистоялями пиратов мне надлежало отправиться к далёкому форпосту в Нивенах, дабы следить за порядком и по-своему обустроить в сём захолустье некое подобие цивилизации. Для вящего спокойствия было решено приставить ко мне старого морского волка, сиречь верного человека, который по первости будет помогать мне управляться с судном и его командой. "А водные бабы примкнут к тебе уже в Нивенах", - молвил он, бог весть что имея в виду, но я не решился переспросить из опасения выставить себя дураком. По окончании аудиенции король выделил мне две с половиною тысячи дукатов на приобретение всего необходимого и подготовку к плаванию. Полторы из них, согласно уговору, позднее забрал себе Зилар из Килдара. Однако прежде того он свёл меня с людьми, без помощи которых нельзя было выйти в море, да намекнул, как лучше себя держать, чтобы не ввязаться в лишние неприятности. На этом его участие в моей истории заканчивается, понеже более с сим проклятым мошенником я никаких сношений иметь не желал. Следующим же днём я погрузился на самую захудалую шхуну и отправился навстречу своей судьбе.