Часть 4 (1/2)

Никогда не подумал бы, что наследник L, тот самый Ниа с блестящим умом и поражающим коэффициентом интеллекта - всего лишь ребенок в нелепой белой одежде. Рассказывая о моём новом сопернике, Мэтт никогда не упоминал о его внешности, справедливо полагая, что мне это интересно в наименьшей степени. Но едва ли я ожидал, что этот человек, на которого с таким уважением смотрели почти все, к которому за помощью в решении различных головоломок обращались даже старшие, такой кретин. Просто придурок, идиот. Самовлюбленный притом. Что может быть лучше для собственной репутации, чем выставить другого в невыгодном свете, ненавязчиво осмеять? Я был уверен, что эта перепалка закончится для меня победой, но в какой-то момент очки стали засчитываться вовсе не в мою пользу, и остановиться было невозможно.

Лишь после того, как Ниа, окруженный толпой, скрылся за углом здания, я, опустошенный этим поражением, повернулся к Мэтту. Он не обязан вступаться за меня, с его стороны это было бы глупо – обрушивать на себя гнев Роджера и Ватари, да я и не привык к чьей-то поддержке. Но в какой-то момент мне, признаюсь, захотелось, чтобы Мэтт помог мне, отразив подколы.Сиюминутное глупое желание, не иначе.

Прибытие Ниа стало дополнительным стимулом для того, чтобы учиться усерднее и зарабатывать уважение со стороны учителей, невзирая на недосыпание и почти всегда отвратительное настроение, не располагающее к стремлению к знаниям. Мэтт явно не стремился мне в этом помочь, ночи напролёт рубясь в приставку с включенным звуком. Честно говоря, я почти уже пожалел, что подарил ему PSP, но подарки забирать не принято.

Впрочем, никто не запретит мне одолжить приставку, всё же некоторые игры мне понравились. Я прекрасно знал об объёме внутренней памяти PSP, но при виде таблички «удалить эти данные?», поколебавшись слегка, кликнул «да». Мэтту не помешает проявить немного эмоций хоть иногда, а это то, что должно его спровоцировать.

Как оказалось, «спровоцировать» - слово слишком уж слабое и невыразительное для того гнева, что обрушился на меня, когда этот придурок обнаружил, что его чёртовые сохранялки испарились. Он же знал, что помочь им в этом мог только я, да и глупо отпираться, если застигнут на месте преступления. Но Мэтт удивил меня – впервые, пожалуй, за то время, что я здесь. Мне давно стало заметно, что он крайне отрицательно относится к любым прикосновениям, будь то объятия или случайное касание локтём в толпе, и понимал его в каком-то смысле. Ни одобряющее поглаживание по голове, ни поцелуи, ни то неприятное чувство, которое возникало, когда кто-то в детстве усаживал меня на колени, лишая соприкосновения с полом – ничто не вызывало у меня восторга или радости, в отличие от прочих детей. Но это не вызывал отторжения, я привык к тому, что каждый из знакомых родителей считал своим долгом поворковать надо мной, а затем запечатлеть противно-мокрый поцелуй на лбу, Мэтт же даже чересчур явно избегал тех людей, что стремились прикоснуться к нему. Изначально у меня не было такого стремления – несмотря на то даже, что он даже со своими рыжими волосами и растянутыми потёртыми майками был довольно симпатичным, даже привлекательным. Но любое действие вызывает противодействие – не отнесись Мэтт в самом начале нашего знакомства так резко отрицательно к простому объятию (за которым, кстати, не было почти ничего кроме дружеской симпатии и желания понравиться в самом что ни на есть нормальном смысле этого слова), я бы не стал продолжать сближение – кому интересно царствовать на уже покорённой вершине? – а двинулся бы дальше, в конце концов, девчонок в Вамми было немного, но всё же они были. Но каждый раз во время неловких поцелуев с девочками, чьи имена я даже не силился запоминать, перед моим мысленным взглядом вставала картина того, как мог бы случиться наш с Мэттом поцелуй. У него – наверняка первый. И да, было довольно странно упоминать в одном предложении слова «Мэтт» и «поцелуй» - не сочетается и вовсе теряет смысл. Он не придавал значения подобным мелочам, едва ли у него вообще когда-нибудь возникало желание прикоснуться к кому-нибудь не как обычно, а по-особенному, с затаённым за прикосновением смыслом. Да, я не был тем человеком, которого хотелось одарить лаской, но и Мэтт казался неспособным на неё. Всё равноценно и потому почти правильно. Почти – потому что что-то во мне всё же протестовало против подобного интереса, нормы, втолкованные родителями, давали знать о себе.

Два года. Нужно произнести, чтобы поверить. Потому что иначе ничто не даёт возможности так думать. Изменившаяся атмосфера – она перешла из вражеско-недоверчивой в приятельскую, а затем и в дружескую за считанные дни, дальше было лишь привыкание друг к другу, определение рамок допустимого и нет. Нам, в каком-то смысле, повезло – моё знакомство с Мэттом состоялось именно в тот момент, когда характер человека становится независимым от мнения социума, когда он окончательно формируется. Нам не пришлось создавать друг друга с нуля, требовалось всего лишь подкорректировать некоторые моменты в поведении, не устраивающие другого. Действительно не так уж и просто, как выглядит, но всё получилось, хотя Мэтт больше пускал всё на самотёк, не желая позволять мне думать о каком-то особенном отношении к себе, но он всё же незримо участвовал в укреплении этих странных отношении, их подобия – странного и неловкого.

Я стыдился своих прошлых желаний, стыдился откровения, которое так щедро проявлял ранее, мои щёки горели при одном воспоминании о том, каким было моё первое прикосновение к Мэтту. Ещё больше смущало то, что со временем моё стремление к сближению стало ещё более настойчивым, желания приобрели более откровенный оттенок, но эта энергия более не расходовалась вовне, она запиралась внутри сознания, и оттого характер мой становился, с точки зрения окружающих, всё хуже и дряннее с каждым месяцем, днём, часом. Всё это означало, что мои странные чувства к нему лишь усиливались, вопреки моему желанию, вопреки внешним условиям, вопреки здравому смыслу, наконец. Когда Мэтта не было рядом, я терялся, не понимая, что так привлекательно в нём – другие парни не вызывали во мне ничего подобного, но в те нередкие минуты, что он был рядом со мной – всегда чуть поодаль дабы не вызвать ненужных подозрений – я терялся в своих чувствах. Вид Мэтта, влетевшего в комнату после тренировки, растерянно улыбающегося, всё ещё переводящего дыхание, с неровно, крапинками, раскрасневшимися щёками, в прилегающей к телу футболке с логотипом известной футбольной команды, заставлял меня притягивать, сидя, колени к подбородку, дабы скрыть недвусмысленную реакцию своего тела. Мне нравилось заходить в ванную после того, как Мэтт принимал душ – помещение было заполнено заставляющим терять последние капли рассудка влажным паром с запахом его кожи. Видеть его утром, сонного ещё, с той же непременной чуть кривоватой улыбкой было сущим наказанием, но одновременно и наградой, ценнее которой пожелать невозможно.

Я подгадывал этот момент множество часов, бесчисленное количество минут. Момент, когда Мэтт будет готов пойти на маленькие уступки, позволяющие не испортить наши дружеские отношения. Готовился долго, но сказать это вслух, зная примерно последствия, трудно всё равно.

Мэтт поднимается с кровати, в высшей степени аккуратно помещая приставку точно в центр тумбочки, и уже собирается выйти.Я не смогу, если промедлю ещё. Нужно решаться сейчас.

- Помнишь то желание?.. - Господи, Мелло, только не говори, что ты решил вспомнить об этом идиотском случае,- он словно бы ждал хорошего повода для полемики,- да и потом, эта PSP уже не твоя практически – я потратил на игры и прошивку больше твоего, так что… - Я не просто решил вспомнить,- слушать дальше этот бред не было никаких сил, я перебил Мэтта, незаметно подступая чуть ближе,- я решил воспользоваться тем обещанием, что ты дал мне тогда. Желание. Одно. Я хочу загадать его сейчас.- А почему именно сей… Мелло, да ты, верно, рассчитываешь выпросить те деньги, что я недавно получил от Фрэнка за то, что помог ему с взломом кода компьютера в кабинете Роджера? Дождался ведь момента. - Я не об этом. Деньги меня интересуют в меньшей степени, поверь.На лице Мэтта тут же отображается облегчение от осознания того, что «заработанное» останется при нём. Но тут же до него доходит вся моя фраза, и он хмурится, поднимая взгляд: - Что тогда? Хочешь, чтобы я тебе подарок к Рождеству на эти деньги купил? - Боже, Мэтти, какой ты меркантильный. Не в деньгах дело. И не в подарках. Хотя… и в них тоже. Но это не потребует от тебя никаких финансовых вложений, обещаю.- Да что тебе нужно?!- он нетерпеливо откидывает ручку, которую до этого вертел в пальцах,- объясни прямо и чётко.- Я пытаюсь, но ты всё время сводишь разговор к грёбаным бумажкам, которые мне даром не сдались, и… - Ну вот, опять разговорился,- поддразнивает. Почему-то обидно.- Будь со мной,- я, наконец, произношу вслух то, что уже множество раз говорил в своих мыслях Мэтту воображаемому. Реакция того была разной, но – непременно радостной.

Похоже, есть расхождения в моих планах и реальности. Настоящий Майл Дживас лишь уставился на меня с непониманием, замирая. - Но мы и так всегда вместе ходим, даже расписание попросили так поставить, чтобы… чтобы нам… - кажется, я вижу выражение ужаса на его лице, вызванное пониманием истинного смысла моей просьбы.- Всего две недели. Это мало, Мэтт. Это - слишком мало.

Я не могу без боли смотреть на отвращение, явственно читаемое в его взгляде. - Ты что, так и не избавился от своих голубых замашек? Мало смутил меня в прошлом? Два года прошло, а ты так и не перебесился?- Мэтт, почему ты не хочешь даже попробовать? Не говори только, что я не нравлюсь тебе, половина твоих девчонок внешностью походит на меня, а что касается характера…- я подошёл совсем близко и приподнялся на носочки, желая почувствовать кружащее голову сочетание запаха туалетной воды Мэтта с его собственным ароматом,- я могу быть и немного другим. Хочешь, покажу?Он отворачивается, вновь слегка краснея, даже не представляя, как мне хочется прикоснуться к этому румянцу.

Вот только это не от предвкушения, а от злости.

Резкий толчок в грудь, я едва успеваю сгруппироваться и более-менее удачно приземлиться на пол. - Если ещё хоть раз упомянешь об этом, можешь больше не считать меня своим другом.

Он уходит, сильно хлопнув дверью. Я был бы не против, если бы Мэтт делал так во время ссор, если бы мы встречались. Тогда бы я мог заставить его по истечению определенного времени вымаливать прощение.Не получилось.Первый раз кто-то отказался от того, что я предлагал. Правда, по иронии судьбы, в этот раз предложил я хорошее времяпрепровождение и самого себя в придачу.

Тогда я решил – попробую ещё раз, а затем постараюсь забыть о том, что мне когда-то, в неразличимо-далёком прошлом, Майл Дживас был симпатичен отнюдь не как друг. Всё играло мне на руку, пусть план и не отличался особой оригинальностью. Вечером того же дня Мэтт вернулся с тренировки, усталый и изнеможенный. Сил его хватило на то только, чтобы принять душ и, ругаясь от боли в потянутой мышце, улечься в постель, пробормотав мне что-то вроде «спокойной ночи, извращенец». Надо оправдывать, что ж. Хотя не сказать, чтобы мне этого не хотелось, но зато теперь можно оправдаться тем, что он сам пригласил.Подождав, пока дыхание Мэтта выровняется, я затушил лампу на тумбочке у своей кровати, аккуратно отложил книгу, в которую последние пятнадцать минут тупо пялился, и, проверив, в порядке ли всё с собранными в хвост волосами – не хотелось бы, чтобы Дживас мне их придавил по неосторожности– скользнул под одеяло Майла, в его тепло. Тот даже не отодвинулся, лишь что-то сонно пробормотав.

Теперь стояла другая дилемма – если я прижмусь к Мэтту, то он, скорее всего, проснётся и выгонит меня из своей постели. Но и лежать всю ночь, изнывая от близости этого идиота, сил у меня не хватит, как ни крути. Маленькое противостояние завершилось, и я, набравшись смелости, прильнул к телу Дживаса, обнимая его за талию.

Ничего. То есть вообще ничего. Он и не пошевелился даже.

Я был опьянен успехом, я вообще не рассматривал подобный вариант развития событий. Возможно, Мэтт проспит до утра – неудивительно, он так набегался за сегодня – и я впервые проснусь с ним в одной постели. Пусть это словосочетание и несёт иной смысл, нежели мне хотелось бы, но всё же. Надо довольствоваться малым.Малое – зря я это сказал. Напряженный взгляд потемневших от гнева синих глаз заставил почти отшатнуться, только вот я вовремя вспомнил, что так рискую свалиться с кровати.- Какого, мать твою, хрена ты вытворяешь, озабоченный придурок?! – свистящий шёпот прекрасно передавал всю гамму эмоций Мэтта. - Я показываю тебе другого себя, чтобы тебе было с чем сравнивать. Всё разумно, верно? - Да ты всё умудришься извратить так, как тебе нужно, ты просто невыносим! - Ладно, Мэтт, давай так. Я меняю своё желание, но не несу ответственность за то, что ты, возможно, захочешь исполнить и первое. - И что ты делаешь? – он нервно ухмыльнулся, но от первого шока, похоже, отошел. - Поцелуй. Прямо сейчас и прямо здесь.- Ты совсем, да? Совсем ума лишился? Тебя не в Вамми нужно было отправить, а в психбольницу, может, и помогло бы.Я не слушал глупостей, брошенных мне Мэттом, и старался дотянуться до его спины. Пальцы коснулись мягкой ткани пижамы. Провести вдоль, словно перебирая позвонки, погладить, опустить руку практически к копчику, спуститься ещё чуть-чуть и неловко дотронуться до бёдер Майла.