Почему? (1/1)
Дождавшись профессор Макгонагалл, я пересказала ей все увиденное. Она вывела меня из лабиринта и подвела к Дамблдору, который мило беседовал с министром магии Корнелиусом Фаджем. Делакур и Виктор сидят, мягко говоря с расстроенным видом. Гриффиндор и Пуффендуй все ещё отчаянно выкрикивают слова поддержки. Родители чемпионов ни о чем не подозревают.—?Случилось ЧТО? —?удивленно пробормотал министр.—?Как такое могло произойти? Кто-то заколдовал кубок под портал? Неужели он не подвергался проверке? —?недоумевала я вместе с деканом Гриффиндора.—?Дамблдор, надо увести её. Она может проболтаться.—?Никуда я не уйду! Уберите свои руки! А то, я прямо сейчас закричу!—?Не надо! —?воскликнул Фадж,?— Ты обещаешь, что никому не расскажешь? Лишняя паника нам не нужна.—?За кого вы меня принимаете, министр?—?Ну и славно.*** Вырвавшись, я отправилась к близнецам. Они расспрашивали меня, но я всеми силами уклонялась от ответа, привирая в некоторых местах. До конца истории мы не дошли, потому, что из-за слез и рыданий я уже не смогла проговорить хоть что-то внятное. Виктору язык не поворачивается что-то сказать. После того, как он использовал Круциатус на Седрике… Конечно в этом нет его вины. Но откуда мне знать, может он сделал это по своей воле. Об этой детали я промолчала, не стала говорить директору. Ведь использование непростительного заклинания-прямая путевка в Азкабан. Похоже, моих родителей осведомили о случившемся. Они не подходили ко мне, так как понимали, что ничем не могут помочь. Прошло около получаса. Почему никто не принимает хоть какие-то меры? Стоят и стоят. Этот старикан Фадж поглядывает на меня недоверчивым взглядом. Так и хочется дать ему по морде. Но приходится держать себя в руках. И внезапно посередине поля появились две фигуры. Гарри и Седрик. Малый бормочет что-то невнятное:—?Он убил его! Убил! Я не мог оставить его! Я не мог! Их тут же окружили взрослые. Толпа все приближалась к ним, в итоге окружили их вплотную. Я не торопилась подходить, боялась, что мои страхи подтвердятся. В состоянии полушока, я с близнецами по обе руки, пошатываясь спустилась с трибун. Они не пустили меня одну, думали, что свалюсь. Через несколько минут начались крики. Девочки взвизгивали от ужаса, некоторые кричали:—?Он мертв!—?Седрик мертв! Все ещё не до конца осознавая всю ситуацию, я продолжила пробиваться сквозь толпу. Сначала, меня упорно не пропускали. Но увидев, что этот наглец я, все уступали дорогу. Лучше бы я этого не видела. Бездыханное тело семнадцатилетнего мальчика лежало на траве. Глаза были распахнуты от ужаса. Взгляд пустой, неживой. В нем не было той жизнерадости, теплоты и задора. Теперь все внимание окружающих было на мне. Я не могла пошевелиться, не то, что что-то сказать.—?Этого не может быть,?— тихо промямлила я,?— Этого не может быть! Вы же обещали! —?уже намного громче начала я кричать организаторам Турнира и биться в истерике. Но самым ужасным была реакция родителей Седрика. То, как кричал его отец и рыдала мать… Лишиться единственного сына… Никто не смог сдержать слез. Мне не хватало воздуха. Я, как жаба, начала судорожно глотать кислород. Но внутри все сжалось. И я начала тонуть в глубоком чёрном озере.