Глава 6 — Шаг и не больше (1/1)

На другом конце читального зала сидят трое студентов, но Грин-де-Вальд их не замечает: слишком увлечён дискуссией с Дамблдором.— В нумерологии нет ничего случайного, — неприятным менторским тоном повторяет профессор, — это точная наука, которая не допускает двойного толкования. Пифагорейцы давно это поняли. Что ты имеешь против квадрата Пифагора?— Этот квадрат — полная ерунда! — настаивает Геллерт. — Смотри, я при тебе рассчитал его для себя. Видишь? У меня вообще нет пятёрок! Это значит, что у меня якобы нет никаких провидческих способностей. Но мне с детства снятся вещие сны, и профессор Изольдоттир подтвердила, что я хороший ясновидящий. Альбус, я изучаю прорицания уже три года! Я бы заметил, если бы был бездарностью!— Не может быть, чтобы квадрат ошибался, — хмурится Дамблдор и подвигает тетрадь ближе к себе, — в твоих вычислениях что-то не так. Давай пересчитаем. Ты родился 1 января 1882 года?— Нет, перепутал, 1782 года! — начинает злиться Грин-де-Вальд. — Что ты там надеешься переделать? Это нумерология! Ты сам сказал, что там всё чётко и ясно. Это ж тебе не руны, которые как хочешь, так и толкуй.Дамблдлор считает заново. Получается то же самое. У Геллерта нет ни интуиции, ни удачи, ни таланта, ни здоровья, ни интереса к наукам, очень мало энергии и ещё меньше ума. Альбус озадаченно кусает кончик пера, не зная, как это комментировать. Похоже, размышляет, как бы выкрутиться, чтобы не испортить отношения с Грин-де-Вальдом и не провалить задание Изольдоттир.— Зато у тебя целых шесть единиц, — мягко произносит Дамблдор, пытаясь его утешить, — очень редкое сочетание. Когда мы изучали нумерологию в Хогвартсе, ни у кого так не получалось. Это значит, что ты сильный лидер и хочешь трудиться на благо человечества.— Это значит, что я фанатик, с которым невозможно разговаривать, — Грин-де-Вальд обиженно фыркает и складывает руки на груди. — Зачем вообще изучать глупые теории, которые не работают?Дамблдор вздыхает. Должно быть, мысленно проклинает Изольдоттир за то, что в воскресенье с утра ему приходится помогать студенту с домашним заданием вместо того, чтобы отдыхать после тренировки.— Ты прав, этот квадрат Пифагора какой-то странный, — профессор придвигается чуть ближе, опускает глаза и сжимает пальцы, якобы борясь с желанием прикоснуться к Геллерту, — про меня он тоже сказал, что у меня нет никакого интереса к учёбе, но это неправда. Мне кажется, его, как и всю нумерологию, нужно изучать, чтобы научиться быть внимательным. Это как магловская математика. Она тренирует ум.?Быстро ты изменил своё мнение!?Впрочем, то, что Альбус говорил до этого, могло быть не его мнением, а Изольдоттир, мечтающей, чтобы Геллерт не поднимал головы от учебников. Или она хотела, чтобы шпион затеял спор и проиграл? Но сейчас не до размышлений о её планах.Геллерт стискивает зубы, забирает у Альбуса тетрадь и принимается высчитывать диагонали своего квадрата. А Дамблдор продолжает разглагольствовать:— Маглы не просто так запретили волшебникам изучать математику. Они хотят иметь интеллектуальное преимущество. Может, волшебником Пифагор был бездарным…— Да он наверняка подогнал свой метод так, чтоб у него самого семёрок было побольше! — негодует Грин-де-Вальд.— … но он был хорошим математиком. Его учение может помочь нам стать лучше маглов. Может быть, он был настолько дальновиден, что придал своей нумерологической теории вид бесполезной сказки, чтобы волшебники могли изучать математику под видом попыток заняться прорицанием?Геллерт не отвечает, пытается сосредоточиться на задании. Если он ошибётся, придётся переделывать заново, а от пифагорейских бредней уже зубы сводит.— А ты думал о том, что Пифагор мог не говорить прямо, а использовать шифр? — предполагает Дамблдор. — Он не хотел раскрывать посторонним истинный смысл того, что изучали в его школе. Возможно, те его труды, что дошли до нас, не стоит воспринимать буквально.— Возможно, — цедит Геллерт и стучит пером по чернильнице.Голос Дамблдора над ухом отвлекает, но понемногу становится привычным. Иногда иметь собеседника даже удобно. Вот сегодня, если бы Грин-де-Вальд не смог вслух выругаться на квадрат Пифагора, он бы ещё долго злился и наверняка потратил бы часа два вместо двадцати минут.Значок на гимнастёрке Геллерта мигает. Нужно снова идти в дуэльную комнату и сражаться с неизвестным противником. Если бы его выдернули на эту короткую тренировку посреди возни с квадратом, он бы точно нескоро успокоился.— Мне надо на дуэль. Я буду через полчаса. Присмотришь за моими вещами? — просит он Дамблдора.— На дуэль? — удивляется тот.Точно. Он же совсем ничего не знает о Дурмстранге.— Нас иногда неожиданно вызывают в специальную комнату, где мы встречаемся со случайно подобранным соперником, — объясняет Геллерт, — комната устроена так, чтобы мы не знали, с кем дерёмся. Там используют чары, из-за которых мы не узнаём друг друга. Сначала пятнадцать минут какой-нибудь теории, потом практика.Дамблдор кивает и напряжённо смотрит перед собой, будто на что-то решается. — Ты научишь меня магическому бою? — вдруг просит он.Геллерт озадаченно замирает с посохом в руках. Почему англичанин не просит об этом кого-то из преподавателей? Будет куда больше пользы.Ну, конечно. Дамблдору приказано подружиться с ним. Как Грин-де-Вальд мог забыть об этом.— Хорошо, — кивает Геллерт, — тогда жди меня на закрытой тренировочной площадке.Побить Альбуса будет даже весело. ?Жаль, что Изольдоттир сама не пришла со мной дружить?, — усмехается он про себя.***Дамблдор поддаётся. Слишком откровенно позволяет себя бить, только иногда изображает попытки сопротивляться ради приличия. Особенно это бросается в глаза после сегодняшнего соперника в комнате случайных дуэлей: тот, похоже, был готов убить Геллерта. Альбус ещё и заглядывает в глаза. Смущённо, робко и с какой-то надеждой, словно у них свидание, а не дуэль. Грин-де-Вальд атакует совсем нагло: такое заклинание легко отбить. Альбус поднимает было посох, но потом задумывается, опускает его и позволяет без особых усилий прижать себя к стене.Грин-де-Вальд сильнее давит посохом ему на горло. Дамблдор вздёргивает подбородок, блаженно улыбается и прикрывает глаза. Посох едва не выпадает из его расслабленных пальцев.Власть кружит Геллерту голову. Это лучше, чем то, что было с Рагнаром. Острее. Какое-то непонятное чувство, похожее на электрический разряд, бьёт куда-то в грудь, туманит разум, пробегает по рукам и щекочет кончики пальцев. Хочется намотать рыжие волосы англичанина на кулак, поставить его на колени…Грин-де-Вальд одёргивает себя. Дамблдор — шпион. Поверить ему — самое глупое, что можно сделать. — Чёрт бы тебя побрал! — Геллерт бьёт посохом в стену рядом с шеей Альбуса. Тот вздрагивает и растерянно распахивает губы, но не открывает глаза. — Ты пришёл тренироваться или спать?!— Извини, — Дамблдор опускает голову и краснеет, — в Дурмстранге такая насыщенная программа трансфигурации… Мне приходится много готовиться к факультативам, я почти не сплю. Продолжим?Изольдоттир издевается. Наверняка выбрала самого красивого выпускника. Почему Хогвартс, а не Шармбатон? В Шармбатоне у половины студентов среди предков есть вейлы. Если уж быть подлой, то идти в этом до конца.— Попроси профессора Эдера, — бросает Грин-де-Вальд и разворачивается спиной. Не надо смотреть в эти голубые, как будто доверчивые глаза. Дамблдор врёт. Как Изольдоттир, как Рагнар, как все.— Я сделал что-то не так? — с очень натуральным сожалением спрашивает Дамблдор.Грин-де-Вальд сжимает кулаки.— Нет, — сухо отвечает он, — я вспомнил, что не написал эссе по истории магии.— Тебе помочь? — оживляется Дамблдор.— Нет, я сам.Грин-де-Вальд ловит себя на мысли, что с Дамблдором, готовым говорить буквально обо всём, эссе получилось бы гораздо лучше. Что с ним просто хочется провести побольше времени. Проклятого англичанина из Хогвартса так хочется снова взять с собой в библиотеку, обсудить с ним давно всеми разобранную тему охоты на ведьм… И именно поэтому нельзя. Не хватало ещё всерьёз привязаться к чужой пешке.Геллерт не отвечает на предложение встретиться завтра и уходит, не позволяя себе оборачиваться.***— Замолчи, сопляк! Дай сюда, раз по-хорошему не понимаешь.Фрайхерр Грин-де-Вальд выхватывает у сына волшебную палочку и опасно её перегибает.Фрайфрау Грин-де-Вальд бросается к мужу:— Не надо, Герхард! Ему же завтра ехать в школу! С чем он будет на уроки ходить?— Раньше надо было думать! Как к девке под юбку лезть, так он взрослый, а как отвечать за свои грязные дела, так ему завтра в школу!?Надо держать лицо. Я должен держать лицо?, — повторяет себе Геллерт. Сердце сжимает противный тяжёлый страх, от которого кружится голова.— Почему ты думаешь, что это он сделал? — едва не плачет фрайфрау.— А кто? — фрайхерр отпихивает женщину от себя и идёт к шкафу.Убирает волшебную палочку в шкатулку и запирает на ключ.— Верну её следующим летом, если будешь вести себя, как положено. Узнаю, что ты жаловался, — убью. Понятно?!— Герхард, что ты делаешь? Это же наш сын, а не преступник... — фрайфрау теребит юбку дрожащими пальцами, не в силах поднять глаза.— Не лезь не в своё дело, я не с тобой разговариваю! Пошла вон отсюда, сиди в своих покоях.Женщина кивает и после короткого реверанса выходит из кабинета мужа.Фрайхерр подходит ближе.— Я тебя спрашиваю, щенок, ты понял, что я сказал?!Геллерт отводит глаза. Если отец прочитает в них такую жгучую ненависть, станет ещё хуже.Выбить бы ему зубы.— Да.— Я не слышу, что ты бормочешь?!Грин-де-Вальд резко распахивает глаза. Сплёвывает перья: во сне он кусал подушку.Всё хорошо. Он в Дурмстранге, сейчас начало сентября. Домой нужно будет ехать только через четыре месяца. Это так не скоро.До дневной тренировки остаётся всего ничего. Нужно успокоиться. Геллерт слезает на пол и бредёт в туалет. После таких снов всегда неприятно колотится сердце и будто ноги не держат.Геллерт запирает дверь кабинки и расстёгивает брюки. В голову снова лезет Рагнар. За лето Геллерт научился думать о нём как об абстрактном образе. Он был хорош. Однажды он целый день ходил за Геллертом и упрашивал о встрече. Это каждый раз было целым приключением: отправить Рагнара проситься в подвал с замершим временем, самому стать невидимым, незаметно проскользнуть в дверь…Нет, если Геллерт будет думать об этом, у него никогда не встанет.Рагнар всегда снимал только штаны, оставаясь в застёгнутой гимнастёрке. Однажды он не сразу лёг грудью на стол, как обычно, а попросил Геллерта сесть, встал на колени между его ног, спустил с него одежду и принялся облизывать его член, тяжело дыша и постанывая, будто ему самому это нравится. Тогда Геллерт кончил почти сразу.Потом он связал Рагнару руки и долго имел пальцами, прежде чем взять его. Рагнар весь извивался и не оглушил его своими криками только из-за собственного носка во рту.Он был очень узким. Даже вводя в него пальцы, Геллерт опасался его порвать. Но Рагнар терпел всё, похоже, ему даже нравилась боль.Геллерт кончает, вытирается салфеткой, закрывает крышку унитаза и обессиленно садится на неё. Это было уже почти не больно. Правду говорят, что время лечит.***6 сентября 1898На утренней тренировке во время пробежки я едва не уснул. Очень странно, учитывая то, что сегодня воскресенье, вчера и позавчера не было самоподготовки в подвале, где останавливается время. Боюсь, завтра Изольдоттир найдёт меня в этом подвале спящим на учебнике.— Геллерт, ты что там делаешь? — кудрявая шевелюра соседа с нижнего яруса лезет Грин-де-Вальду едва ли не в нос. — Ты знаешь, нам нельзя учиться в спальне!— Тсветан, мать твою, не лезь! — Геллерт, лежащий на животе, поспешно захлопывает тетрадь, едва не опрокидывая чернильницу. — Видишь, охранное заклинание не срабатывает? Я не учусь. Я своё пишу. Проваливай, пока я тебе по башке не настучал.— Не мешай, он пишет любовное письмо Русане, — смеётся юноша с соседней кровати.— Не ей, а тебе, — огрызается Геллерт. — Сплю и вижу тебя во снах. Например, как выпускаю тебе кишки.Что ему отвечают, Грин-де-Вальд старается не слушать. Сейчас бы не помешала глухота. Чем бы таким разозлить Изольдоттир, чтобы она лишала его слуха в личное время? Хотя бы за полчаса до отбоя, как сейчас. Ни соседей по этажу, ни треклятого Дамблдора…По крайней мере, к нему в дневник больше никто не лезет. Можно продолжить писать.Проф. Дамблдор может приносить пользу. Сегодня помог мне с домашним заданием по древним рунам и по нумерологии. Пока мы сидели с квадратом Пифагора, сначала пытался меня убедить, что квадрат всегда говорит правду, а когда оказалось, что квадрат меня оскорбляет, пошёл на попятную и начал что-то плести, дескать, это шифр, и не надо понимать буквально, что он говорит. Не очень понятно, чего Дамблдор добивается.Попросил позвать его на тренировку, во время дуэли сделал вид, что про всё забыл, увидев меня, и флиртовал со мной.Проф. Изольдоттир хочет, чтобы я в него влюбился? Должен ли я подыграть?Он так старательно изображает желание подчиняться. Если бы я не знал правду, я бы, наверно, купился. До чего опустилась Изольдоттир. Противно. Интересно, противно ли ему.— … А потом приходит дрекавац, страшный, огромный, мерзкий младенец, и мы скармливаем ему самого жирного первокурсника! — пугают кого-то соседи по этажу.— Это правда, — поддакивает второй голос, — в тот год, когда я поступил, все первокурсники были худыми, и пришлось отдавать двух. Надо откормить кого-нибудь к посвящению, чтобы в этом году такого не было.— Хорошо, если придёт только дрекавац! — не унимается первый. — А вдруг букавац в этом году голодный? Тогда он не только первокурсников, он нас съест!— Не бойся, — якобы успокаивает его второй, — мы все возьмём посохи, когда пойдём к озеру, отобьёмся как-нибудь.Грин-де-Вальд не удерживается от тихого смеха. Пугать детей нечистью — святая обязанность старших. Опять первокурсники будут ночью зубами стучать и жечь Люмос всякий раз, когда кто-то идёт в туалет. Изольдоттир снова будет в бешенстве. Это каждый раз так забавно.Букавац, скорее всего, и правда вылезет из озера, но отогнать его не так уж сложно.Не могу дождаться посвящения. До него осталась всего неделя, а мне уже хочется, чтобы оно было завтра.Грин-де-Вальд мечтательно улыбается и ложится щекой на неподсохшие чернила. Уснуть бы прямо сейчас, на тетради, в форме, и всё равно, что свет ещё горит, а по этажу носятся с воплями дети, напуганные старшекурсниками.Усилием воли Геллерт заставляет себя подняться и закончить сегодняшнюю запись:Пока искал дополнительные сведения для эссе по истории магии, наткнулся на книгу о директорах Дурмстранга. Пишут, что они, начиная с Харфанга, были непобедимы в бою, и почти никто из них не умирал своей смертью. Конечно, здухачи редко умирают от старости... Но может ли быть такое, что они владели бузинной палочкой? Я почти не вижу, как проф. Шульц и проф. Изольдоттир пользуются палочками. Что это значит? Конечно, они могут для отвода глаз носить с собой свои старые палочки...Надо попробовать проследить хотя бы за Изольдоттир. Если Дамблдор не помешает мне. Тот ещё нюхль.Геллерт дописывает вовремя. Яркое освещение сменяется полумраком. Пора переодеваться и ложиться спать. Грин-де-Вальд блаженно улыбается, предвкушая мгновение отбоя, вот только его радость немного портит то, что за отбоем неизбежно придёт подъём, а с ним — понедельник.