Часть 4 (1/1)

В течение долгого времени Гэтевей просто стоял.Он попытался отдышаться, вырвавшись всего несколько мгновений назад, и его вентиляция стала разряженной и резкой от мороза, а боль в грудной броне отказывалась утихать.Родимус был тих, выходя вперед, чтобы присоединиться к нему. Вместе они осмотрели обширное пространство перед ними?— массивную пещеру, которую некая великая сила вырезала из ландшафта вечность назад, и которую меха сочли нужным перепрофилировать для своих собственных великих задумок. Он молчал, когда Гэтевей сделал осторожный шаг вперед, а затем снова остановился.Это место было старым. Не такое древнее, как некоторые руины на Кибертроне, но ведь он никогда их не видел, не так ли? В нем была какая-то сила притяжения?— словно оно ждало их, своих первых посетителей за сотни веков. Это было ужасно, и это было прекрасно. И это заставило что-то в агенте хотеть кричать, пока его вокалайзер не превратится в ничто.Может быть, дело было в грубых плоских колоннах, которые исчезали в тени, не достигнув потолка? Может быть, в лицевой Мортилуса, высеченной в скале и отлитой из светящегося металла? Он был повсюду, смотрел на них сверху вниз?— хотя на его лицевой не было ужаса и злобы из спарковских сказок, только холодное терпение могилы.Надежда струилась вниз в виде мягкого света, просачивающегося сверху. Он отозвался дрожью в корпусе Гэтевея, который был воодушевлен возможностью побега.Надежда рухнула мгновением позже, когда он понял, что источник света находится далеко над их шлемами?— слишком далеко, чтобы какой-либо мех мог дотянуться.Пока они возились в темноте, взошли три луны планеты. Одну из них едва можно было разглядеть сквозь большую трещину в потолке пещеры, где скала давным-давно раздвинулась, чтобы впустить стихию.К сожалению, свет был не единственным, что проникло в эту пещеру. Годы пребывания на открытом воздухе сделали стены гладкими и скользкими от льда. У агента в сабспейсе было альпинистское снаряжение?— снаряжение, которое он готов был использовать в последней, отчаянной попытке,?— но он уже мог сказать, что этого будет недостаточно. Отверстие находилось под таким углом, что в идеальных условиях до него было бы трудно добраться, не говоря уже о ветре и морозе.И даже если каким-то чудом или благодаря ловкости он сумеет подняться наверх, не свалившись при этом и скончавшись недостойным образом, у него не будет достаточно длинной веревки, чтобы спуститься вниз. Ему придется оставить Родимуса. И ему… что ж, ему, очевидно, было все равно,, но он уже взял на себя обязанность спасти жизнь этого идиота; он не собирался позволить этому усилию пропасть даром, помножив все свои труды на ноль.Гэтевей не был заинтересован в блеклой победе. У него будет достаточно времени, чтобы разобраться с Родимом, после того как они выберутся из этого кошмара.Порыв ветра пронесся по пещере, кусая его за лодыжки и поднимая мягкое снежное покрывало, покрывавшее пол. Снизу ему подмигивала мозаика, сложенная из изукрашенных плиток. Архитекторы храма взяли на себя труд выровнять землю?— для того, чтобы поднять грубые колонны, которые вырисовывались в полумраке. Отлитые из неподатливого серебра, они образовывали широкий зал в центре комнаты, служа каркасом для низких многоярусных скамеек, стоявших по обе стороны.Две трети комнаты все еще пребывали в темноте, не тронутые стелющимся лунным светом. То, что он увидел, было роскошным кабинетом?— выцветшее убранство Золотого века. Агент проследил оптикой по инкрустированной дорожке туда, где свет падал на алтарь, и драгоценные металлы сверкали под защитным слоем льда. За алтарем стоял трон, безмолвный и незанятый, но от этого не менее царственный.Вдоль колонн стояли жаровни?— в два раза больше тех, что они видели у входа, и их почти полностью оккупировали сосульки, тяжело свисавшие с них. В самих колоннах имелись углубления для давно погасших фонарей, а также прутья, с которых свисали гобелены?— дорогая ткань, выбеленная светом и снегом и теперь такая хрупкая, что, казалось, могла разбиться, если к ней прикоснуться. Какие бы истории или эмблемы они ни изображали, они исчезли.Фрески выглядели лучше, они были в три раза больше него и были встроены в стены в виде ряда сцен. Они были размыты морозом и испорчены зазорами там, где металл выпал, обнажив голый камень, но Гэтевей все еще мог различить фигуры, которые их составляли.Однако его больше заботили фигуры, которыми была завалена комната. Скрюченные?— они сгрудились в темноте, громоздились на скамьях и рухнули на пол?— гротескные статуи с разинутыми ртами, но без слов. Ледяная пленка покрывала их, как и все остальное, сохраняя их такими, какими они были при жизни.—?Наши хозяева? —?догадался он. Снег заглушал эхо его голоса. После столь долгого пребывания в туннелях ему казалось, что он слышит свой голос издалека.Агент двинулся к ближайшему трупу. Пустая оптика смотрела на него, безразличная к состоянию окружающей обстановки. Он толкнул серво меха, и что-то сместилось, упав на землю с жестяным звоном.—?Неужели??— спросил Родимус. Он искоса взглянул на палец, который теперь лежал на полу. —?Не слишком ли много я прошу, чтобы ты просто оставил мертвых в покое?—?Просто проверяю,?— ответил Гэтевей. —?Ты хочешь быть уверенным, не так ли? Он испытывал удовлетворение от того, что капитан держался на расстоянии вытянутого манипулятора.—?Чего я хочу, так это, шлак, удрать отсюда,?— сказал Родимус. Он поморщился. —?Это место?— не что иное, как плохие флюиды.О, только не флюиды. Они были в дне или двух от того, как у них закончится топливо?— буквально на пороге Смерти?— и флюиды были плохими, так что, очевидно, это было их самой большой проблемой. Не то чтобы они пережили войну или что-то в этом роде. По сравнению с видами и звуками свежего поля боя это было ничто.—?Должен ли я напоминать тебе, что мы здесь в первую очередь из-за тебя? —?рявкнул агент.—?Да, ладно,?— Родимус скрестил манипуляторы на грудной броне и отвернулся, предпочитая встретиться взглядом с Мортилусом. И потом…—?Как ты думаешь, сколько их вообще?Гэтевей огляделся по сторонам, его фонарь на мгновение осветил скрытые уголки карты. Из темноты на него смотрели еще больше пустых лицевых.—?Я насчитал по меньшей мере две дюжины,?— сказал он, стряхивая холодок, пробежавший по спинным магистралям. —?Наверное, в два раза больше, если считать гробницы.—?Потрясающе.—?И все же это не совсем армия мертвых. Только не говори мне, что ты не смог бы справиться с горсткой неуклюжих трупов, о, бесстрашный лидер…Родимус вскинул манипуляторы и направился к ближайшей жаровне. Направляясь прочь, агент уловил что-то подозрительно похожее на ?споткнись на выходе?.—?И это было бы первым разумным решением, которое ты принял сегодня,?— пробормотал себе под нос Гэтевей, обходя скамейки и направляясь к самой левой фреске.На первый взгляд сцена показалась ему знакомой. Типичные Прималистические штуки, Праймус, блистательно возникающий из Колодца. Но более пристальный взгляд заставил его остановиться. Потому что Праймус был не один. Это Мортилус сопровождал его?— даже вел. Манипулятор в манипуляторе?— они шагали к новому Кибертрону.Это было просто смешно. Все знали, что Праймус был первым, а остальные пришли позже. И если должен был быть изображен второй бог, то почему не Юникрон? Праймус?— это порядок и жизнь. Его противовес лежал в хаосе Разрушителя. Только не этот пыльный старый гробовщик.Позади него раздался слабый свист, когда Родимус каким-то образом сумел разжечь жаровню.Агент провел пальцами по стене, и мороз исчез, открыв текст, который он мельком увидел под ним. Это был примитивный жаргон, но форма была незнакомой?— грамматика была другой. Он мог разобрать только часть.—?Начало… лета,?— пробормотал он.Агент покачал шлемом. Мортилус был спорным. Сегодня существовали меха, которые все еще считали его достойным почитания только потому, что он был членом Направляющей Длани. Но тексты мало говорили о нем в эпоху до раскола?— о том, что произошло до его великого предательства. Когда ты так сильно облажался, боты обычно не заботились о том, кем ты был или чем занимался раньше.Гэтевей шел вдоль стены, следуя за фреской. Мортилус тоже был на следующем изображении, его манипулятор лежал на плече Праймуса, пока они ухаживали за мерцающим садом. Кибертронцы вырастали из земли, расцветая под их бдительным взглядом. Он снова покачал шлемом. Это было… неправильно. Странно.Снова и снова появлялся Мортилус, всегда с Праймусом. Агент остановился, чтобы посмотреть на одно из изображений, на котором они были вплетены друг в друга. Кем бы ни были эти меха, они не были святошами.—?В объятьях Смерти,?— разобрал он. —?И что-то насчет союза?—?Принять, я думаю,?— сказал Родимус, который закончил зажигать жаровни и вернулся к нему, чтобы сощуриться на стену. Он выбросил факел. —?Ты читаешь на вернакуларе?—?Немного,?— неохотно признался Гэтевей. —?Ты тоже, очевидно.—?Приходит с опытом,?— сказал Родимус, указывая двумя большими пальцами на грудную броню, где когда-то покоилась Матрица.Агент мог себе это представить?— дорогие репетиторы и частные уроки. Вещи, на которые средний класс наскребал средства, чтобы претендовать на богатство, и которые высшие касты принимали как должное.—?Этому тебя учат в этих модных школах? —?сардонически спросил он.—?Пфф, школа. Конечно.Гэтевей скрестил манипуляторы.—?Ты должен быть благодарен за все, что у тебя есть,?— отрезал он. Без сомнения, капитан большую часть времени пренебрегал своими преимуществами. Родимус, которому вручили корабль на серебряном блюде и который все-таки умудрился проиграть этому ржавому старому тирану. Вероятно, он пропускал уроки так же часто, как и собрания.—?Образование было роскошью непозволительной для многих СНЗ,?— с горечью добавил агент. —?Не то чтобы ты знал, каково это, Родимус Прайм.Ему повезло, что он получил полный пакет ориентировки и культуры, а не наполовину испорченную копию. Вернакулар был всецело его заслугой, движимое интересом к историческим текстам, к которым он не мог получить доступ. Он выкраивал время между изнурительными сменами и совместными заданиями, чтобы учиться. Праул одобрил.—?А ты меня не знаешь,?— сказал Родимус. —?Так что, было бы здорово, если мы будем полегче с предположениями. Они выглядят старовато.—?Я видел твое досье. —?Во всяком случае, большую часть. Некоторые детали были защищены слишком сильно, чтобы даже он не смог получить к ним доступ. —?Выкован. Класс конферансье. Ты был кем, гонщиком? Я уверен, что твоя жизнь была очень тяжела.—?Конечно, я был выкован,?— согласился Родимус. —?За все, что досталось мне. Назначили выступление. Комфортабельное рабство в течение первых нескольких месяцев и достаточное количество энергона, чтобы не работать на износ, пока я получаю достаточно денег от покровителей.Родимус наклонился, оптика была в нескольких сантиметрах от его собственной. Его обдало жаром из вент, но Гэтевей не сдвинулся с места. Он встретился с горящим взглядом капитана.—?Пока дела в Нионе не пошли под откос. Пока они не решили, что мое мнение не так уж интересно. Боты не хотят, чтобы их артисты были умными. Они определенно не хотели, чтобы они были остры на глоссу.?Политические взгляды? Забудь.Что?Родимус откинулся назад, и холод поцеловал лицевой щиток агента.—?Проще вышвырнуть меня и вытащить еще одного,?— сказал Родимус, кривя губы в иронической усмешке. —?Кто-то, кто не жаловался бы так много, или не фонтанировал гениальными идеями о справедливых долях и обращении с ботами как с ботами. —?Он пожал плечевыми сегментами. —?Мне очень не хочется разрушать сложившийся у тебя мой золотой образ, но все стоящее, чему я научился, я узнал на улицах. Ни в какой-то школе, и ни от какой-то старой реликвии.Воцарилась тишина.Он даже не знал, с чего начать.Его раздражало, что он так долго позволял себе оперировать ошибочными данными. Умозаключения не были адекватной заменой настоящей разведке?— он знал это?— и его гордость ощетинилась от такого неверного шага. Праул был бы разочарован.С другой стороны, ну и что??Значит, Родимус не из привилегированных. Он до сих пор не понимал, насколько тот избалован, что прожил жизнь, не связанную с минометами и взаимно гарантированным уничтожением. Ему было дано праймовство, когда он снова и снова доказывал, что не способен жить в соответствии с ним.Неужели Гэтевей должен был быть впечатлен тем, что он умудрился оказаться выброшенным и обездоленным? Что он кинул не тех ботов и оказался на облезлой корме? Все это говорило о слабом чувстве стратегии и изнуряющей импульсивности.Но он пережил Нион?— город, о котором никто не говорил. Не из-за его статуса. Сам по себе. И поэтому он поднялся на йоту в оценке агента.—?Неплохо.—?Неплохо?— и все? Просто неплохо?Гэтевей упорно молчал. Что еще тут можно было сказать?—?Неплохо,?— сказал капитан, раздраженно глядя вверх. Он, казалось, хотел сказать что-то еще, но тут заметил фреску. Он закрыл рот, но тут же снова открыл.—?Неужели они…—?Видимо.Было что-то очень неприятное в этой сцене, главным образом, в его неспособности сказать, где кончается Мортилус и начинается Праймус. А еще было то, каким образом Праймус обнажил горло перед Мортилом. То, как он вцепился в плащ Мортилуса. Их искры погасли, ради П?— кого-то. Запястье Гэтевея пульсировало.—?Я чувствую, что тут какая-то шутка о том, что они соединяются здесь вместе.—?Не надо.?Праймус, избавь меня от своих похотливых последователей?,?— подумал Гэтевей.—?Я знавал ботов, которые занимались подобными вещами,?— сказал Родимус. —?Они всегда приходили и говорили о жизни и смерти, и о том, как они похожи, и по сути являются одним и тем же. Они, правда, верили в реинкарнацию. —?Его оптика потускнела. —?Для меня это не слишком много значило, но некоторым ботам это нравилось. Знаешь, идея получить второй шанс…—?Хм.—?Они искали что-то, что могло бы их спасти,?— добавил Родимус уже тише, и агент не преминул заметить, как сжался его кулак.Тогда это была их первая ошибка. Праймус помогает тем, кто помогает себе сам. Он не был спасителем. Он был судьей свыше, и он испытывал Гэтевея всю жизнь.?Он доказал, что достаточно силен, чтобы выжить. И именно поэтому, в конце концов, он получит по заслугам.Агент подождал, пока Родимус стряхнет с плечевых сегментов меланхолию.—?Но все было не так,?— наконец, сказал он. —?Это были всего лишь несколько ботов в дешевых робах. Это… —?он замолчал.Гэтевей понимал, что он имел в виду. В этом месте было что-то странное. Создавалось ощущение что мифы были знакомы, но немного другие. Так же как архитектура была классическим Золотым Веком, и все же каким-то образом, немного более диким его вариантом.Что-то в том, как оптика Мортилуса наблюдала за ними.Стремясь отвлечься от растущего дискомфорта, агент потянулся к одному из предметов в углублении под фреской. Он вытащил его и повертел в манипуляторах. Как ни странно, он был сделан из обсидиана, а не из металла. На его поверхности были вырезаны глифы, инкрустированные золотом. Они закручивались в вихревой узор. К сожалению, это была еще более странная форма вернакулара, едва узнаваемая.—?Что это?—?Доказательство того, что ты должен немного больше доверять древним реликвиям,?— пробормотал агент, мельком взглянув на грудную броню Родимуса. —?Это усыпальница. Внутри, вероятно, есть чей-то внутриискровой энергон или кусочки камеры искры. Снаружи?— их имя и все значимые события их жизни. —?Он перевернул его, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь из незнакомого письма.—?Кем бы ни был этот мех, он был важен. Достаточно важно, чтобы боты захотели сохранить его и его историю,?— сказал Гэтевей, проводя большим пальцем по линии глифов. —?Он это заслужил. Он задавался вопросом, что потребовалось, чтобы достичь общества богов.Он оглянулся и увидел, как в уголках рта Родимуса появилась озадаченная улыбка. Он был более искренним, чем любой из ботов, увиденных до сих пор агентом, и это сбивало его с толку. Он почувствовал, что краснеет от смущения, а по шейным магистралям побежали мурашки.—?Ты слишком заботишься обо всем этом, да? —?спросил капитан.—?Нет,?— отрезал он. Он так и сделал?— история всегда была его любимым спасением, но любопытство Родимуса ощущалось как вторжение. —?Я просто подумал, что должен помочь тебе наверстать все те уроки, которые ты пропустил,?— ехидно сказал он.Именно злоба заставила его бросить реликвию. Он отпустил ее еще до того, как дал себе возможность подумать об этом, а потом было уже слишком поздно возвращать ее обратно. Он смотрел, как контейнер разбился о холодную твердую землю, и было достаточно легко притвориться, что крошечная частичка его корпуса не разбилась вместе с ней.Выражение лицевой Родимуса должно было быть удовлетворительным—теперь он был застигнут врасплох,?— но Гэтевею от этого не стало легче.—?Окей.Агент пошел прочь, не желая, чтобы его загнали в угол под пристальным взглядом капитана. Ему не нужно было оправдываться перед ним.Вместо этого он закончил осмотр фресок. Мортилус убивает Праймуса, прежде чем погибнуть самому. Меха шагают в Колодец, чтобы увидеть их обоих, сидящих на тронах. Праймус снова поднимается. Еще одно объятие. Новый сад. Гэтевей поймал себя на том, что все больше расстраивается. Конечно, это было неправильно. Но это задело в нем какую-то неохотную струну.Агент оглядел комнату сверху донизу. Он был полон решимости не оставлять ни одного уголка неисследованным, чтобы не пропустить какую-нибудь еретическую деталь которая могла бы стать их спасением.Родимус помогал некоторое время, пока не стало ясно, что смотреть больше не на что. Но все же Гэтевей продолжал поиски. Что еще оставалось тут делать, кроме как сидеть и ржаветь?Если ему суждено умереть, он сделает это стоя.И все это время Мортилус наблюдал.