Часть шестая: Томас (1/1)

Знакомый аэропорт, повсюду люди с?оружием.Два автобуса, и?семь часов спустя я?прибыл домой.Кажется, эту деревню забросили лет сто назад.Поднимаюсь по?знакомой дороге, даже запах не?изменился. Запах цветов, травы, и?еще чего-то такого сладкого и?знакомого. Жизни.Я вижу?ее.?Высокая, с?длинными белокурыми локонами до?талии и?глубокими темными глазами. Такие не?забудешь. Ава.Я пытался сравнить ее?с?той девятилетней девочкой, которая отравила меня грибами шесть лет назад, но?слезы слепили меня, поэтому я?просто впустил ее?в?свои объятия.Она не?плакала. Это было видно по?ее?выражению лица и?большим темным глазам, которые смотрели на?меня.—?Дилан.?— Сказала?она.Только?это. И?снова:—?Дилан.Она отстранилась от?меня и?произнесла:—?У?нас все еще нет бензина для джипа. Прогуляемся?Я кивнул.Подобрав сумки, я?приготовился идти.Она взяла меня за?руку, будто мы?все это время были вместе, а?ей?было девять?лет, а?не?пятнадцать, а?мне шестнадцать, а?не?двадцать?два. Мы?шли домой под весенним солнцем мимо цветущей живой изгороди, мимо цветущих яблонь и?засеянных полей вверх по?холму.Никто из?нас так и?не?заикнулся о?Томасе.Ава рассказала?мне, что смерть тети Пенн была подтверждена через два года после ее?отъезда в?Женеву. Ее?застрелили, когда она пыталась пересечь границу для того, чтобы отправится к?детям.Повсюду были снайперы. Повсюду были бомбы, даже в?бандеролях, которые доставлялись гражданским. На?некоторое время военные действие прекращались, но?затем кто-то наступал на?мину и?все повторялось. Тогда даже нельзя было отличить Хорошего Парня от?Плохого. Также, никто не?знал причины этой войны. Спроси каждого человека на?семи континентах?— и?ты?не?получишь даже двух одинаковых ответов.И все?же?жизнь продолжалась. Хотя границы были по-прежнему закрыты для туристов, жизнь начинала возвращаться в?свое обычное русло.А затем она рассказала мне про саму себя. Как влюбилась в?Бена, как он?начал учится на?врача, и?то, что она сама хочет стать врачом.Университеты снова открылись, но?лист ожидания был таким длинным, что ее?могли принять только в?следующем году.Мы поднимались последние сто метров в?тишине. Когда я?увидел медовую черепицу дома, то?мое сердце бешено забилось, и?каждый удар пульсировал у?меня в?висках. Я?сильнее сжал руку?Авы.—?Пойдем,?— она посмотрела на?меня,?— Пойдем к?Томасу.Шесть?лет.Мои фантазии были такими?же?постоянными, как и?я: Томас и?я, живущие вместе.Именно?так. Никаких деталей. Детали не?имели значения.День был теплым, и?Томас сидел в?том?же?свитере что и?я?шесть лет назад, на?садовом стуле. Его лицо было обращено в?противоположную сторону от?нас.—?Томас,?— сказала Ава и?присела на?колени перед?ним.?— Томас, посмотри, кто пришел.Тогда он?повернул голову. Я?не?мог выразить эмоций на?своем лице, настолько мне было больно. Если и?до?этого Томас был худым, но?грациозным, то?теперь он?стал просто костлявым.Он посмотрел на?меня всего секунду, а?затем опустил голову и?закрыл глаза. Разговор окончен.Ава придвинула ко?мне такой?же?стул. Я?сел, и?посмотрел на?него снова.—?Томас.Я не?знал что сказать.Я хотел дотронуться до?него, но?он?открывал глаза и?его взгляд излучал злобу.Вернулась Ава с?чаем. Старый добрый английский?чай. Мне так его не?хватало.Я взглянул на?сад.Ветви роз и?винограда украшали стены дома, неуклюже, но?в?то?же?время элегантно переплетаясь между собой и?создавая причудливые композиции из?цветов. На?другой стене дома вился клематис, цепляясь за?одну из?водосточных труб и?окутывая ее?облачками белых цветов. Вдоль стены дома росли тюльпаны. Они были белых и?кремовых цветов. И?пусть цветы уже отцветали, они были раскрыты так широко, что виднелась черная грубая сердцевина. Рядом устроилась яблоня. Она заметно постарела, но?сохраняла свою свежесть и?силу.Меня зацепило что-то в?переплетении ветвей. Эмоции. Может любовь, страсть. Точнее?— гнев.Томас. Я?узнал его в?растениях.Стоял такой теплый и?солнечный день. Я?не?мог совместить его с?этим видом.—?Дай ему время,?— сказала?Ава, будто у?меня был выбор.После этого каждый поход в?сад требовал от?меня огромных усилий. Воздух душил меня, знакомые запахи щекотали?нос, навевая воспоминания.Когда я?заходил туда, я?чувствовал приступ клаустрофобии и?боялся, как?бы?Томас не?проник в?мою голову и?не?понял, каким обиженным, виноватым и?уставшим я?себя тогда чувствовал. Но?навряд?ли?он?пытался.Он все еще сидел?там. Недвижимый и?холодный, как статуя мертвого ребенка.Я все меньше разговаривал с?ним, полностью отдавая себя работе на?ферме.Как-то Ава сказала?мне:—?Поговори с?ним.—?Я?не?могу.—?Тогда зачем ты?приехал?—?Он?не?будет меня слушать.—?Он?слушает.Тогда я?утер лоб тыльной стороной ладони и?закричал:—?Если он?так внимательно слушает, то?почем он?не?может услышать?то, что причина моего выживания все эти годы –?он?!—?Он?слышит,?— спокойно сказала?она,?— он?просто забыл, что такое верить.Я долгое время молчал.—?Послушай меня, ты, ублюдок!Он не?шелохнулся.—?Послушай?же?ты?меня!?— Кричал?я.Вдруг, я?что-то почувствовал. Как сад наполняет меня тем?же?гневом и?яростью. Глубоко запрятанный страх, наполнявший меня все эти годы начал раскрываться.Я тоже начал открываться.—?Я?люблю тебя,?— я?говорил ему это снова и?снова, пока слова перестали быть похожими на?слова.Он повернулся:—?Тогда почему ты?оставил меня?Я прикрыл глаза на?секунду и?вздохнул, словно собираясь с?силами. Взяв его руки и?приложив к?своему лицу, я?посмотрел на?него. Он?попытался их?высвободить, но?каждый раз я?останавливал?его, до?тех?пор, пока он?не?сдался.И я?рассказал.О нашем с?Авой выживании, о?моей депортации, о?публичной библиотеке на?пересечении двух улиц.Я говорил, а?он?слушал.Я не?прекращал. Вечер сменился ночью, и, может я?нес полную чушь или в?большем случаем сотрясался в?рыданиях, когда я?окончательно замолчал, он?взял мои руки в?свои и?сказал:—?Хорошо.Это было началом.Я стал в?некотором роде садовником.Это был единственный способ разговаривать с?ним, не?словами, а?усердной работой в?саду. Я?наблюдал за?ним и?учился копать, сажать, и?у?меня получалось. Он?не?помогал?мне, но?я?и?не?нуждался в?помощи. Мне просто необходимо было сидеть с?ним на?солнышке и?сажать различные растения.Теперь мы?гуляем, и?иногда он?разговаривает со?мной. Говорит названия растений, которые мы?находим в?поле. Их?слишком много, поэтому я?не?могу все запомнить. Но?раз и?навсегда я?запомнил?те, которые спасли мне жизнь.Corylus avellana. Орешник. Rubus fruticosus. Ежевика. Agaricus campestris. Шампиньоны. Allium ursinum. Дикий чеснок. Malus domestica. Яблони.Иногда мы?сидим, молча, просто слушая пение птиц и?жужжание пчел. Время от?времени он?улыбается, вспоминая что-то. Я?обвожу его шрамы пальцами. Некоторые свежие, некоторые начинают заживать. Он?смотрит на?меня, словно ничего не?выражающим взглядом, но?в?самой глубине этих карих глаз заметна вселенская печаль. По?брату, по?маме. По?всем тем людям, чьи смерти он?повидал.Я беру его лицо в?свои ладони, и?снова и?снова повторяю, что я?дома. Дома.Он выжил, потому что не?смотрел назад. Он?молчал, и, забыв свое прошлое, пробивался через тот терновый путь, который ему проложила война. Забыл меня. Забыл Блейка и?Аву. Двух собак: Джелл и?Джинн. Четырех кошек, козочку Динь. Оставил все это позади, смотря лишь вперед. Без надежды на?будущее.А?Ава? У?Авы был?я.?Спасая?Аву, я?спасся?сам. То, что убивало?нас, нас и?спасало: неведение, упрямство, ненасытная жажда любви?— это все спасло нас от?разрушительного действия войны.Я не?имею понятия о?том, что пережил Томас. Я?лишь знаю, что ему нужен покой и?любовь, и?эти две вещи я?могу ему дать.Поэтому теперь я?с?ним. С?Авой, со?всеми животными их?фермы, садом, требующим непосильной работы в?разрушенной и?обезображенной войной стране.Но спустя все это время, я, наконец, узнал, где мое место.Не в?пыльном Манхеттене, не?в?отравленной сигаретным дымом и?запахом секса маминой квартире, не?в?одиноком и?печальном Лондоне, а?здесь. В?полузаброшенной деревушке под Эдинбургом вместе с?Томасом.И так я?теперь живу.