Техен (1/1)

Техен любит думать о том, о чём думать определенно не стоило бы. Например - о прошлом. Не только том, три года назад, когда всё ещё было почти хорошо, и была жива бабушка, а много дальше. Прошлом до войны, которого никто из них и не видел.Оно красивое, это прошлое, наполненное красками, яркими, разными. Живое, настоящее, светится, переливается. Нелогично, иррационально. Прекрасно.Убежище строго функционально - в зонах отдыха посеревшие зеленые стены, в зонах работы такие же грязно-желтые и оранжевые оттенки – видимо раньше оно было радостное и будоражащее на работу. Карцер синий. Холодного злого синего цвета. Техен прячется там иногда с мини-плазмой в руках - смотрит старые фильмы, передачи, всё, что удалось перекачать с подыхающего сервака кинотеатра.Однажды его находит в карцере Чонгук.- Юнги против, - коротко замечает он, - Намджун тоже. Нам нельзя.Техену нравится это "нам", он пододвигается и хлопает по старенькому матрасу на койке рядом с собой.Чонгук колеблется секунду, но всё-таки падает рядом. Так они становятся повязаны одной глупой, незначительной тайной на двоих, это классно и отдает беззаботностью детства.- Техен, мать твою, где тебя носит, - орет коммутатор голосом Сокджина. Техен оставляет мини-плазму Чонгуку и хитро подмигивает. Тайна. Была моя, теперь - общая. Я тебе доверил.Позже Чонгук делится своей тайной - он нашел цветные карандаши в классе на дальнем конце убежища, куда, кстати, тоже нельзя. И Чонгук рисует. Красиво, кстати, рисует. Правда, в основном, такое мрачное всякое, для чего цветные карандаши и не нужны, пожалуй. Но Техен этого вслух не говорит.Техену нравится сбегать в этот мир, где они сидят в синем карцере на старом твердом матрасе, Техен крутит свои фильмы и шоу, Чонгук поглядывает периодически, а сам изводит толстую потертую тетрадь на картинки.Дозиметр показывает на Чонгука уровень заражения лишь на восемь процентов меньше, чем на Намджуна. И у Чонгука уже тоже внешность становится умученная, бледная и полуубитая. Техен самый здоровый.Техен не хочет загнуться последним.А потом в их жизнь приходит Чимин. Техен начинает волноваться и частить сердцем, ещё завидев его на горизонте.- Человек за бортом, - орет он в микрофон, - и его голос взрывает пустые коридоры, - путник на шесть часов, один! Расстояние около двенадцати километров!Первым в дозорную влетает Хосок:- Увеличить! - орет он на аппаратуру, - ещё! Ну!Хосок замирает на несколько мгновений, вглядываясь, и оседает на кресло всей обреченностью вселенной:- Чужак.Прошло два с половиной года, но Хосок ещё надеется. Юнги тоже. В этом плане им повезло больше других.Девушка Намджуна умерла последней. Он лично отнес её в дезинтегратор и не разговаривал ни с кем почти месяц, часто вылезал в пустошь, типа поохотиться на больших крыс или поискать чего может пригодное найдется, словно смерти искал. И никто запретить не мог - все пытались свое пережить, да и хрен ты Намджуну, что запретишь, если ему вперло.А потом Намджуна стошнило пустотой прямо в карантине. Сокджин врезал ему, от души так врезал, оттащил на своем горбу в медотсек и пообещал лично отстрелить ногу, если увидит рядом с внешним шлюзом. На Намджуна спустили последние антирадианты. И он на какое-то время выжил.Родители Сокджина умерли задолго до основного коллапса: мать при родах, отец спустя три года при рейдерской атаке. Так что семьей Сокджина был убивающийся по своей бабе Намджун, Техен, взятый под опеку после смерти бабушки, и такой же сирота со стажем Чонгук. И если Намджун ходил с пустым взглядом и плевать вообще хотел, а Чонгук делал вид, что вся эта опека его бесит, и он сам взрослый, то Техен Сокджину был безумно благодарен.Бабушка Техена, к слову, умерла одной из первых, и Техен был достаточно мал, чтобы смочь это пережить относительно быстро. Не до наматывания соплей на кулак было – страшно. Время и память сыграли с ним странную шутку, всего три года спустя всё, что он про неё помнил – это как она вечно ворчала и запрещала Техену даже подходить к Сокджину, называла мать Сокджина американской шлюхой, подстилкой и тварью, а Сокджина ещё более последними словами. За глаза, конечно. Техену нравилась эта тонкая ирония мироздания, по которой именно Сокджин первым пришел к Техену после её смерти, молча взял за руку и отвел в их с Чонгуком комнату. С тех пор вообще не хотелось, чтобы Сокджин эту самую руку отпускал.У Хосока с Юнги всё было иначе. У Хосока была старшая сестра, у Юнги – брат. И когда стало понятно, что убежище на грани вымирания, и от тысячи человек осталось тридцать процентов за каких-то полтора года, самых сильных и опытных в вылазках в пустошь снарядили в сто семьдесят восьмое убежище за помощью. Отряд из пятнадцати человек ушел и не вернулся. Они могли умереть, могли попасться рейдерам, могли заплутать. Шанс на то, что сестра Хосока и брат Юнги до сих пор были живы, был. Ничтожно маленький, но был. И Хосок верил. Юнги, хоть и не так откровенно, как Хосок, но тоже – верил.Но приходит Чимин.Чужой, непонятно как выживший – Чимин. И Техена к нему не пускают – отсылают погулять где-нибудь, хотя Техену страшно интересно и всё ещё отстукивает под ребрами взволновано. - Техен-а, - сипит коммутатор голосом Сокджина, - подойди на кухню.- Он задолбал тебя звать по общей громкой связи, - раздраженно передергивает плечами Чонгук.- Завидуешь, что не тебя? – Техен показывает язык, и Чонгук кривится:- Ага, как же. Вали уже, доченька любимая.Техен пинает его под колено для галочки и оставляет сидеть в карцере в одиночку – Чонгуку не привыкать – Сокджину всегда от Техена что-то надо.- Вызывал, босс? – Техен вваливается в кухонный отсек, ведет носом – в воздухе пахнет вкусно.- Где этот новенький?- Чимин?- Он самый.- Так они как с Хосоком ушли к агро-станции, так и.Сокджин мычит понимающе, кивает головой, и продолжает что-то терзать ножом по доске:- А рюкзак его?- Что – рюкзак его?- Его рюкзак кто-нибудь осмотрел?Техен подвисает на мгновение и моргает часто-часто.- Не знаю, меня же выгнали.- Он, наверное, всё ещё лежит в общей комнате на стуле, - задумчиво тянет Сокджин.- Будет исполнено, - Техен срывается с места со скоростью крысы из пустоши. У него приключения, у него рюкзак.- Только тихо, не спались! – орет вслед Сокджин, и это он, спасибо, что не по громкой связи.