Зеркало (пов, character study, Вильгельм до войны vs после её начала) (1/1)

— Ты убьёшь его, — говорит отражение.— Я убью тебя, — говорю я, устанавливая палец поверх размытого контура. Гражданское. Не отчетливое. На рубашке сливаются пуговицы. — Ты уже почти мёртв, а он мой.Отражение хмурится жалко, мученически — это правда, что я делаю так?— Он был наш — наш брат. Мы должны были защитить его, но не смогли, — говорит. — Теперь он должен защищаться от тебя.Справа по зеркалу разошелся скол. Я смотрю на него, а не на лицо по центру. Фридхельм мой, не его, и есть, не был. В кулаках чешется то же, что обычно обдирает изнутри желудок. Родная кровь, от матери — серо-голубые глаза, шрамы на спине, крест на груди, под ключицей причастие — списком. Всё это выедает кусок мяса от солнечного сплетения и до кишков. В промежутке между рёбрами. Моё отражение имело это и не брало. Оно не врезало отцу по заслугам, позволило остальным устраивать ему тёмную и не научило, почему не надо убегать.— Не придётся, — говорю я, поправив железный крест на груди. — Не придётся. Я покажу ему, что я больше не ты. И он изменится тоже. На его плечах будут погоны, звезды, я посажу его на трон.Любой подчинится и любой склонится. Землю, хлюпающую от крови и мух, утонувших в ней, осушат по его приказу. Или зальют на слой выше. Никто не посчитает патроны в его ленте. Если кто-то скажет, что та плитка шоколада предназначалась другому, я затолкаю тому её в глотку, не снимая обертки. Соберу с тел ободки колец, вычищу и одену его руки. Закрою от прицела маскировочным халатом, единственным на роту этой зимой. Пока. И стану под пулю, если этого не хватит. Навылет сейчас везёт редко, чаще металл застревает в ране или кости. Статистику я не веду, но вижу — по тем, кого уносят. Когда он будет трахать меня, я приму порванные внутренности, сломанные ребра, что угодно. И даже если запихнет в это тело что-то больше, руку по запястье, я не откажу.— Ты убийца. Тебя не должно существовать. Твоё желание убьёт тебя и его, но я сделаю всё, чтобы освободить его раньше, — отвечает на это зеркало. Оно пытается посягнуть на моё. — Я люблю его, а ты нет.За стеклом свои глаза не моргают и не двигаются — упорствуют. И гражданское висит на плечах, как тряпка. Нет, мне не стать снова этим. Хорошо.В тусклом свете из окна отражение блекнет, не выглядит жизнеспособным. И уже не будет, потому что война не по этим плечам. Я стучу ногтем по стеклу — прочное — и отвечаю:— Я — больше.