Глава 42. Как бы мы не сходили с ума - мы с тобой одна вселенная.... (1/1)

—?Что вы решили насчёт девочки? —?спросил Вильгельм. —?Мы же не будем вечно торчать здесь, ребёнку не место на фронте.А вот объясни это своему братику, которому не терпится стать папашей.—?Возможно мы оставим её здесь,?— уклончиво ответила я.—?Я слышал, вы привязались к ней,?— встрял Файгль и улыбнулся. — Что ж, каждой женщине присущ материнский инстинкт.Ага, только не мне. Я по-прежнему сомневалась, стоит ли брать на себя такую ответственность как ребёнок, да ещё и чужой.—?Вы могли бы забрать её в Германию,?— продолжал он. — Сколько ей лет? Пять?—?Шесть,?— машинально поправила я.—?Вполне можно использовать для легкой работы,?— я мысленно охренела?— он что предлагает мне увезти её в качестве рабыни? — Дайте знать, если что-то решите, я помогу оформить документы.Чёрт, если Фридхельм прознает про эту ?горящую акцию?, опять начнёт уговаривать меня валить в отставку методом ухода в декрет. В принципе сама мысль не такая уж плохая, явно лучше той, что он придумал с поддельными документами. Разумеется использовать ребёнка в качестве бесправной служанки я бы не стала. И кстати, после войны Лиза как угнанная будет потом ещё до старости получать приличное пособие. Но это конечно вряд ли, декрет по-прежнему вызывал во мне волну протеста. Вообще сейчас главное?— помириться с Фридхельмом. Смывшись под любимым предлогом мигрени, я шустро направилась в баню. Опять нужно что-то решать со шмотками, я же не могу постоянно ходить в форме. Сарафаном деревенским что ли разжиться? В конце концов я напялила комбинашку, которая при желании могла бы сойти за мини-платье. В моё время такие когда-то были на пике моды. Так, теперь будем укладывать волосы. И наконец, самое сложное?— накраситься.—?Лиза? —?заметив в зеркале чужое отражение, я едва не ткнула себе в глаз карандашом. — Что ты здесь делаешь? Опять поссорилась с Петькой?—?Не, забежала взять куклу, — девочка подошла ближе и восхищённо воззрилась на меня. — Ты такая красивая.—?Правда? —?надеюсь что так, мне сегодня это пригодится.—?Я тоже хочу быть такой, когда вырасту, — вздохнула Лиза. Надо отдать должное, малышка никогда не рылась в моей косметике и такое терпение должно быть вознаграждено.—?Иди сюда, — поманила я. Конечно делать профессиональный макияж ребёнку я не буду, но что в этом возрасте нужно для счастья?—?Щекотно, — хихикнула она, когда я провела пуховкой по её щёчкам. — А помаду можно?—?Можно, только осторожно, — я символически мазнула по её губам и для верности растушевала пальцем. — Ну, а теперь давай сделаем тебе причёску.У девочки были шикарные русые кудри, которые идеально подходили для объёмной косы. Ну вот, настоящая красавица, правда в застиранном ситцевом платье ?привет из сороковых?. Ничего, что-нибудь и с этим придумаем.—?Мы как сёстры, да? —?хихикнула Лиза.—?А то, — я позволила себе подурачиться, строя манерные рожицы перед зеркалом. Блин, ну какая из меня мать, только и могу что научить ребёнка краситься и эффектно вертеться перед зеркалом. В эти времена ей потребуются совсем другие умения, чтобы выживать.—?Мама всегда говорила мне, что внешность это не важно, — вдруг сникла Лиза.Ну нет, я никогда не соглашусь с этим. Сейчас война, и людям ни до чего, но ведь потом долгие годы будет тоже самое. Вот эта вот совковая серость ?будь как все?. Бр-р-р, жуть какая…—?Мама конечно права, нужно в первую очередь учиться и не бояться никакого труда, но быть красивой тоже важно. В жизни нас ждёт достаточно испытаний, и поверь, даже удары судьбы легче переносить, когда ты хорошо выглядишь.Ну, а что? Моим главным аргументом, даже в самые безденежные времена, когда я на последние деньги покупала красивое бельё, было: а вдруг меня собьёт автобус, и все увидят заношенные труселя?Лиза потянулась меня обнять, и я услышала робкий шепот:—?А можно мне ещё и духи? От тебя всегда так хорошо пахнет.Конечно можно, маленькая кокетка. Я без возражений намазала её ландышевой рапсодией.—?Лиза? —?ласково окликнул её Фридхельм. — Там кое-кто спрашивает, ты вернёшься?—?Точно, меня же Петька ждёт, — спохватилась девочка. — Пусть только попробует сказать, что я некрасивая.Лиза убежала, но Фридхельм по-прежнему стоял, привалившись к дверному косяку, и смотрел на меня нечитаемым взглядом.—?Может, куда-нибудь пройдёмся? —?невинно предложила я.—?Давай.— Тогда немного помоги мне,?— я упорхнула в спальню и достала чулки. — У меня лак ещё не высох, так что придётся тебе.Я немного приврала, лак высох давно, но как говорится, на войне все средства хороши. Фридхельм наклонился, раскатывая тонкую ткань по моей лодыжке. Я давно приметила, что на чулки у него фетиш, и бессовестно сейчас этим пользовалась. К тому времени, когда он нацепил меня второй чулок, взгляд уже знакомо поплыл.—?Ты кое-что забыл.Да-да, осталось самое сладкое?— закрепить подвязки. Он прерывисто выдохнул и провёл ладонями по моим бёдрам, приподнимая шёлковую ткань. Ну и выдержка. Я же вижу, пальцы чуть ли не дрожат. Начав расстёгивать пуговицы его рубашки, я потянулась, касаясь губами чувствительного местечка за ухом.—?Может, никуда не пойдём?—?Рени,?— вздохнул он, мягко отстраняя меня. — Секс проблем не решает.—?Да какие проблемы? Мы же вроде всё решили! Больше никакой самодеятельности, так? Или я чего-то ещё не знаю?—?Зачем ты угрожала этой девушке? —?отлично, эта сучка уже успела на меня нажаловаться. — Я сначала не поверил, но вижу, ты прекрасно понимаешь, о чём идёт речь.—?Разумеется я бы так с ней не поступила,?— процедила я. — Но она же не понимает по-хорошему. Втемяшила в голову тебя соблазнить, а я что должна спокойно за этим наблюдать?—?Так это ревность? Этим ты будешь оправдывать свою жестокость? —?уголки его губ дёрнулись в злой усмешке. — Тогда я должен был давно избить Конрада.—?У нас ничего не было, кроме невинных разговоров, а эта девка чуть ли не лапала тебя, пока ты спал! —?не осталась в долгу я.—?Ну да, ты же у нас всё делаешь правильно, даже то, что решаешь за меня! Неужели ты думаешь, я сам бы не разобрался с этой девицей? Или не доверяешь, считая, что я таскался бы с ней по кустам, а потом приходил как ни в чём ни бывало к тебе?—?Конечно нет. Мы что будем ссориться из-за этой дуры? Согласна, я перегнула.—?Дело не только в ней,?— Фридхельм снова смотрел на меня как в прошлый раз?— горько, отчуждённо. — Я всё чаще задумываюсь, кто я для тебя?—?Что значит кто? Любимый человек.—?Да? А вот я уже не уверен. Ты творишь не пойми что за моей спиной, прикрываешься надуманными предлогами, чтобы не расписываться, и детей ты тоже не хочешь.Ты посмотри на него, не уверен он. А ради кого я торчу здесь, рискуя поехать кукушечкой?—?Бедненький, как ты только со мной вообще живёшь!—?Этот же вопрос я могу задать и тебе,?— тихо сказал он. — Если ты мне не доверяешь, если даже не уверена, что хочешь прожить вместе всю жизнь.—?А ты значит, делал вид, что всё хорошо, а теперь устраиваешь истерики на ровном месте? —?это было конечно не так, но я не желала сейчас быть справедливой.—?Мне и было с тобой хорошо, но это тянется уже давно. Мне иногда кажется, что для тебя это всё не всерьёз.—?Любовь?— не теорема! Её не надо доказывать. Либо ты её чувствуешь, либо нет. И если сейчас во мне сомневаешься, дальше будет только хуже.—?Я смотрю, ты уже всё за нас решила,?— Фридхельм порылся в ранце, доставая сигареты и не глядя на меня, вышел из комнаты. Это что он меня сейчас бросил? Да и пожалуйста! Я со злостью сдёрнула с вешалки первую попавшуюся блузку. Торопливо натянула юбку и влезла в туфли. Оставаться и ждать, до чего мы ещё договоримся, я не собиралась, так что, хлопнув дверью, гордо учесала куда глаза глядят, а глаза глядели не так уж далеко. Заглянув в столовку, я убедилась, что продукты на ужин уже притащили, и быстренько прошуровала коробки. Быть того не может, чтобы эти ребята не припасли себе бухлишка. Та-а-ак, что это у нас? Шнапс? Дрянь конечно, но сойдёт. Теперь надо найти тихое местечко, где меня никто не побеспокоит.Тихое место я нашла под старым мостом. Сюда точно никто не додумается припереться. Как раз и настроение подходящее. ?Ты неси меня, река…? Нет, это же надо было быть такой дурой? Размечталась, понимаешь ли, что у меня в кои-то веки идиллия на личном фронте. А, нет, показалось. Ревность, скандалы, истерики… Всё как я люблю. Нет, ни хрена, не в том я уже возрасте, чтобы топтаться по очередному кругу. Я ведь и до аварии хотела нормальных, здоровых отношений. И ведь всё было хорошо. Ага, вот мне урок. Не связываться больше с ботанами. С брутальными самцами по крайней мере сразу всё понятно?— бабник он, или ревнивый как Отелло, или просто безмозглый кретин. А этот же казался нормальным. Нет, ну каков тихушник! Если бы не эта прошмандовка, я бы может и не узнала, что у него в башке творится. В любви моей он видите ли сомневается. Вот я нехорошая, замуж не спешу! Мальчик, окстись мы встречаемся-то всего полгода. В моё время это вообще не срок, чтобы бежать в Загс. Детей я видите ли не хочу! А ты подумал, каково мне будет торчать с мелким и трястись от страха, вернёшься ли ты с фронта? И вообще сравнил хер с палочкой. Конрад руки никогда не распускал, а если бы я ушла в штаб пораньше, неизвестно чем бы у них дело кончилось, пока бы он проснулся и въехал что к чему. Я сделала очередной глоток уже не такого противного шнапса. Ух ты, я что почти приговорила бутылку? Ничего, иногда можно, а то в последнее время жизнь так и бьёт разводным ключом, и не только по голове, но и в другие места тоже. Как там пел Рома Зверь: ?Надо сразу уходить, чтоб никто не привыкал…? Осталось только ?уйти красиво?. А уходить я не хочу-у-у… Я же действительно люблю этого малолетнего идиота. Хотя какой он идиот? С его точки зрения всё правильно. С хера ли тянуть со свадьбой, раз уж мы уже живём вместе? И бабы в это время считают нормой рожать мужикам наследников на постоянной основе. Как ни крути он чувствует, что со мной что-то не то. Как же я теперь ему расскажу, что мой обман был куда более серьёзнее, чем он думает? А никак. Буду и дальше молчать. На двух стульях не усидишь. Рисковать всем из-за людей, которые априори уже всё равно погибли, я больше не буду. Наверное…А может, ну его всё? Дождусь увольнительной и сяду на первый попавшийся поезд, а там видно будет. Бабла у меня скопилось за эти месяцы прилично, а куда его особо тратить? Искать меня конечно будут, но если я избавлюсь от документов, попробую что-нибудь наврать и получу новые в той же Польше или Австрии… А может рвану на нейтралку. Швейцария по-прежнему манила безопасным будущим. Если Фридхельм надумал меня бросить, я однозначно здесь не останусь и умолять его передумать тоже не буду. А если не решил, то как нам быть-то? Я вообще-то чужие мысли читать не умею. Почему он нормально не поговорил со мной? Нет, блин, вывалил всё в одну кучу, да ещё и пытается воспитывать отлучением от секса. Бесит, когда так делают! Даже не поуговаривал толком, я бы может и согласилась на ?замуж?. А то: ?Да, дорогая, как скажешь?, — а потом вот такое! Да нет, не виноват он, это всё я. Как говорится разочаровываю быстро, качественно, с гарантией. У мальчика первая любовь, и он естественно ждёт, что всё будет в лучших традициях жанра: свадьба, дети, жить ?долго и счастливо?. Ну, как объяснить ему, что мне не семнадцать и я всю сознательную жизнь привыкла всё решать сама? Что я эгоистичная стервозина и всегда в первую очередь думаю о своём комфорте? Что в конце концов идёт война, и у меня в отличие от него нет ни малейших сомнений, что Германии капут? Может, нам действительно не вариант быть вместе… Слишком многое нас разделяет: разные эпохи, менталитет, мои тайны, которые я вряд ли ему открою. Да, я люблю его, но я никогда не разделяла этого пафоса: ?Не могу без него жить?. Все без всех могут. Ничего себе как темно. Мне казалось, не так уж долго я сижу здесь. Надо бы уже наверное завязывать со шнапсом. Но прежде чем являться домой, нужно определиться, что я ему скажу, а для этого я ещё не остыла. Решения, принятые в гневе, обычно никогда не бывают верными.—?Ну, ты даёшь, Майер, парни все на ушах стоят, Винтер носится по деревне как угорелый, а ты значит, спокойненько тут бухаешь.Блядь, ну конечно, кого бы ещё сюда принесло как не моего ?лучшего врага?? Шнайдер, увидев почти пустую бутылку, присвистнул.— М-м-м, как всё запущено.—?Свалил бы ты. И так тошно,?— пробормотала я, но куда там, этот гад плюхнулся рядом и усмехнулся, доставая фляжку.—?Да ладно тебе, смотри, что у меня есть.—?Я тебе что?— алкашка? —?окрысилась я. — Сказано же, хочу побыть одна.—?Ну, тогда мне придётся сообщить обер-лейтенанту о твоём местонахождении,?— ухмыльнулся этот козёл. Меня сейчас это мало волновало, а должно бы. Если Вилли поднимет шухер, что я испарилась, доказывай потом, что не дезертир.—?Делай, что хочешь,?— отмахнулась я, поднимаясь с травы.—?Да погоди ты,?— Шнайдер потянул меня за руку, и от неожиданности я плюхнулась обратно.—?Если ты думаешь, я настолько пьяна, что не смогу тебе врезать, ты ошибся,?— на всякий случай предупредила я, хотя он сразу же отпустил мою ладонь.—?Да успокойся, не собираюсь я тебя трогать,?— скривился он. —?И вообще что это с тобой? Вылакала сама бутылку, сбежала от своего любимого хлюпика.—?Тебе-то какое дело? Да что не так с этими спичками? Какие-то противопожарные, хрен зажжёшь.—?Дай сюда,?— не выдержал Шнайдер и, отобрав коробок, чиркнул спичкой. — Конечно, это не моё дело, но уже все поняли, что между вами кошка пробежала.—?Как пробежала, так и убежит,?— хмыкнула я, глубокие затяжки, заполняющие таким вредным никотином лёгкие, привычно успокаивали. — Все парочки периодически ссорятся, так что всё нормально.—?Ну, не знаю,?— Шнайдер глотнул из фляжки. — Если ты и дальше будешь так себя вести, хорошим это не кончится.—?В смысле? —?я похолодела, представив, что он пошёл по стопам Хольмана и что-то нарыл на меня.—?Ты же подвесила его яйца вместо серёжек, а баба не должна быть круче мужика. Вот что ты творишь? То гонки устраиваешь, то пытаешься сама разобраться со всякими ублюдками. Небось, так и не сказала ему, что Хольман тебя достаёт. Допрыгалась?—?Я и про тебя ему не говорила. Считаешь, надо?—?А хоть бы и сказала,?— ухмыльнулся Шнайдер. — Мы бы по-мужски разобрались. Будешь? —?он протянул мне фляжку, в которой оказался вполне неплохой коньяк.—?Так что мой совет?— веди себя как нормальная баба, если не хочешь, чтоб он сбежал, а то я слышал, у тебя появилась соперница.—?Чего? —?я едва не поперхнулась коньяком. Неужели Фридхельм всё-таки повёлся на эту дрянь?—?Брюнеточка, что живёт рядом с вами,?— охотно пояснил Шнайдер. — Прибежала сегодня к казарме, лопотала что-то нашему рыцарю, даже слезу пустила. Так он устроил допрос, не приставали ли мы к бедной девушке.Ну, кто бы сомневался, что она выставила всё ещё хуже чем есть. И откуда только берутся такие интриганки в советских сёлах? Но увы сейчас главная проблема не в ней, а во мне.—?Спасибо за совет, которого я не просила.Дружеских посиделок не выйдет. Как ни тяни, а домой возвращаться надо. Только сначала бы не помешало немного протрезветь. Я легко, как мне показалось, поднялась с травы и побрела к речке и с удовольствием плеснула в лицо холодной водой. Ну вот, уже лучше. —?Эй, ты что там топиться собралась? —?окликнул Шнайдер.—?Ага, щас, размечтался.Надеясь, что меня не штормит аки моряка, впервые ступившего на сушу после долгих месяцев плавания, я продефилировала мимо него. Шнайдер тут же увязался следом.—?Обиделась? Я между прочим дело говорю, никакому мужику не понравится, если его баба творит, что хочет.—?Ах ты шовинист,?— возмутилась я.— Кто? —?скривился Шнайдер.—?Шовинисты?— тупые альфа-самцы, которые считают, если у них между ног болтается член, это делает их лучше женщин. А я за равноправие и кому не нравится — это их проблемы.—?И в чём заключается твоё равноправие? —?скептически спросил Шнайдер.—?Может, это тебя удивит, но женщины существуют не только, чтобы рожать вам детей и херачить на кухне. Мы ещё можем и работать, и учиться, и вообще практически всё можем.—?Угум, работать,?— согласно закивал он. — Да кто же спорит? Работайте на здоровье. Есть больницы, ателье, школы. Но хочешь сказать, здесь ты с нами на равных? Не смеши. Честно, не понимаю, почему ты хотя бы не переведёшься в госпиталь.Правильно, не поймёшь. Для этого надо вот так по-дурацки как я влюбиться в кого-то.—?Действительно из-за Винтера?—?Ну, не из-за тебя же,?— съязвила я.—?Не зарекайся,?— ухмыльнулся он.—?Зараза…Проклятые колдобины! Ну всё, так и есть, каблуку хана. Хоть ноги не переломала и то хлеб. Шнайдер лишь покачал головой, мол, ну ты подруга и нажралась.—?Только попробуй как-то прокомментировать,?— раздражённо прошипела я. Он то понятное дело ни при чём, но я сегодня несчастная и злая. Увязался, так пусть терпит.—?А чего тут комментировать? — усмехнулся он. — Ты и трезвая вечно куда-то натыкаешься, а сейчас вообще еле на ногах стоишь.То что я сейчас стою, обнимая дерево, ещё ни о чём не говорит. Я может набираюсь, так сказать, моральных сил, чтобы ещё полкилометра топать практически босиком. Не на ручки же к нему проситься.—?Хотела я тебя поблагодарить за то, что врезал тогда Хольману, а теперь не буду.Я уже и не уверена, что он вмешался из благородных порывов.—?И не надо,?— усмехнулся он. — Что мне делать с твоим спасибо?А чего интересно ты ожидал? Оплату натурой?—?И всё-таки я не понимаю,?— не зря говорят, что алкоголь развязывает языки. — Ты же меня терпеть не можешь. Чего тогда кинулся как берсерк на этого придурка?—?Ты преувеличиваешь,?— он подвинулся чуть ближе и чуть ли не мурлыкнул. — Не так уж сильно я тебя и ненавижу.—?Да что ты говоришь,?— недоверчиво хмыкнула я.По ходу я пьяна в хлам, ибо в обычно насмешливом взгляде этой озабоченной скотины мне померещилось более серьёзное выражение. Представить, что мы сможем нормально по-дружески общаться, было как-то сложновато, но не зря же говорят в народе, что худой мир лучше доброй ссоры.—?Любой на моём месте поступил бы так же,?— ты, друг мой, видимо забыл, как сам творил почти то же самое. — А кроме того я не позволю всяким кретинам лапать тебя.Я промолчала о широте его морали — мало ли, вдруг совесть у человека проснулась — и почти расслабилась, чего, как выяснилось, делать не стоило. Почувствовав его ладонь на затылке, я едва успела протестующе шикнуть, как этот маньяк уже жадно прижался к моим губам. А я вместо того, чтобы двинуть коленкой куда следует, растерянно зависла. Чёрт его знает, как так получилось. Может, потому что в этот раз он действовал без явной агрессии, может, мне по старой памяти хотелось ощутить рядом именно такого наглого, уверенного в себе альфача. Его губы уверенно изучали мой рот, вынуждая поддаться этому напору, а когда я осознала, что поцелуй из одностороннего превратился в обоюдный, рванулась изо всех сил.—?Ну, чего ты всполошилась, всё же хорошо,?— пробормотал Шнайдер, вжимая меня в несчастное дерево.—?Тормози говорю.Если он думает, что я настолько пьяная, что ничего не соображаю, то очень ошибается. Главное, чтобы ему стоп-кран не сорвало как в прошлый раз. —?Пусти же меня, ну!Шнайдер немного отстранился, глядя на меня, словно вахтовик на стриптизёршу, и тяжело дыша.—?Малышка, ну, что не так? Ты же хотела…—?Да что я хотела?! Ты как всегда набросился без предупреждения. Может, я и не среагировала сразу, так вот говорю сейчас. Отвали! И нечего пользоваться ситуацией, тебе всё равно ничего не обломится!—?Да брось, Рени, Винтер не тот, кто тебе нужен,?— Шнайдер снова притиснулся ближе, правда руки не распускал, склонился как змей-искуситель нашёптывая: — И ты сама это знаешь, иначе вы бы давно уже расписались.Спорить, доказывая, что это нормально,?— встречаться, чтоб узнать другу друга и понять стоит ли заморачиваться с браком — я не стала. Всё равно не поймёт. Пользуясь моим молчанием, Шнайдер осторожно скользнул рукой по моему бедру, поднимаясь выше и легонько поглаживая поясницу.— Тебе нужен не мальчишка, который не знает, как обращаться с женщинами.—?А ты прям знаток? — нервно усмехнулась я, безуспешно пытаясь убрать его пальцы.—?Знаток или нет, но никто ещё не жаловался.Я невольно задержала дыхание, чувствуя, как он неспешно проходится пальцами по моему животу, рёбрам, постепенно подбираясь к груди. Его губы коснулись виска опаляя дыханием, затем скользнули ниже.— Тебе понравится, не упрямься…Уверенные, в меру властные касания вызвали почему-то не реакцию протеста, а знакомую жаркую волну возбуждения. Да чтоб его! Знаю я, что клин клином вышибают, но не со Шнайдером же! Этот будет только рад добиться своего и растрезвонить всем о своей победе. И вообще, я ещё окончательно не решила, как быть с Фридхельмом!—?Я не собираюсь тешить твоё самолюбие очередной победой,?— уворачиваясь от настойчивых поцелуев, я снова попыталась отпихнуть его. Надо было врезать при первом же поползновении, а теперь он уверен, что я ломаюсь.— А может, мне нужно больше? —?ни хера себе заявочки, я слегка подвисла, чем он тут же воспользовался, притянув к себе за талию. —?Чем Винтер лучше меня? — он слегка сжал пальцами мой подбородок, запрокидывая голову и прошептал почти касаясь губ: — Я хочу, чтобы, когда мы возвращаемся с вылазки, ты искала глазами меня, чтобы просыпалась в моей постели…Если отбросить тот факт, что с самого начала мы только и делали, что дрались и собачились, всё могло бы случиться. Рано или поздно конечно же я бы свалила, не выдержав прессинга, ну, а так да, брутальный мужик, мой излюбленный типаж, почему ж нет-то? А потому что! Верность?— это решение, твёрдое и уверенное. Не пафосно-словесное, а молчаливое и исполнимое. Сейчас мне нужны не чужие объятия, а поговорить со своим бестолковым любимым. Пусть я зла и обижена, но ведь последнюю точку ещё никто не ставил.—?Не думаю, что это хорошая идея,?— я наконец-то вывернулась из его рук. — Мы же с тобой поубиваем друг друга.—?Необязательно,?— усмехнулся Шнайдер, перехватив меня поперёк груди, и вжался, давая почувствовать свой стояк размером с Эйфелеву башню. — Ну, куда ты? Мы же не договорили.—?Договорили.Надеюсь, он хорошо понимает разницу между неуверенным ?не надо?, за которым читается ?ну, поуговаривай меня, глядишь и сдамся?, и железобетонным ?нет?. Хотя было немного страшно. Вдруг он не остановится? Возбуждённый по самое не могу, да ещё со склонностью к насилию мужик и девушка с заторможенными алкоголем реакциями?— звучит как заголовок криминальной сводки.— Последний раз говорю по-хорошему?— пусти.—?Чш-ш-ш, я понял, понял, — прошептал Шнайдер, потёрся как кошак о мою макушку, а затем всё-таки разжал руки. —?Но учти, что мы не договорили.Ха! Наивный, думаешь, если я сейчас слегка дала слабину, это когда-нибудь повторится? Хренушки. Даже если разбежимся с Фридхельмом, к старым привычкам я возвращаться не буду. Лучше найду какого-нибудь взрослого, адекватного мужика, который будет мне поддержкой и опорой.—?Да подожди ты, убьёшься ведь! —?чёрт, я и забыла о сломанном каблуке, то-то думаю, что ж так идти неудобно. — Стой, сейчас же свалишься в лужу! — Шнайдер резво подхватил меня, не обращая внимания на возмущённые визги.—?Да сроду тут не было никаких луж! Поставь меня на место, маньяк несчастный!—?А это, блядь, что? —?я притихла, услышав хлюпанье под его сапогами.—?Откуда? Я не видела её, когда шла к речке,?— мистика да и только.—?А по-твоему, к деревне ведёт только одна дорога?Ну да, топографический кретинизм — моя давняя и неизлечимая болезнь, есть такое.—?Потрудитесь объяснить, что происходит! —?какая-то тень шагнула навстречу, оказавшись при ближайшем рассмотрении Винтером. Чем бы ещё мог закончиться этот день? Великолепно! Десять из десяти! В голове мелькнуло наитупейшее: ?Это не то, что ты подумал?, — но я благоразумно смолчала. Шнайдер, гад, тут же поставил меня на землю и сдал с потрохами:—?Я нашёл её у моста.—?Я не собиралась никуда сбегать, просто хотела побыть немного одна.Вилли, глядя на нас охреневшими глазами, шагнул ближе, и его осенило внезапной догадкой:—?Ты ещё и напилась.—?Не напилась, а дезим… дезинфицировала душевные раны,?— ну, а что, глупо же отрицать очевидное.— Герр обер-лейтенант, всё ведь обошлось,?— неожиданно подал голос Шнайдер. — Ну, дуркует девчонка, так это уже обычное дело.Вилли подозрительно сверлил взглядами нас обоих, видно чувствуя, что что-то здесь не то. За исключением сломанного каблука выглядела я вполне себе прилично. Надеюсь, Шнайдер не по уши в моей помаде.—?Ничего больше не хочешь мне сказать? —?прищурился Вилли.—?Нет,?— покачала головой, глядя на него честными-пречестными глазами. Шнайдер конечно в своём репертуаре, но этот подкат явно не тянет на попытку изнасилования. Так что пусть живёт, на моей совести и так достаточно тёмных пятен. Он хитро усмехнулся, что не укрылось от бдительного Вилли.—?А с тобой мы ещё поговорим.Винтер цепко схватил меня за локоть и втопил так, что я едва успевала.—?А поаккуратнее нельзя? Тащишь меня как мешок с картошкой! И вообще пусти, я сама дойду.—?Ещё раз обратишься ко мне не по Уставу, я не знаю, что с тобой сделаю,?— прошипел он. Чёрт, я и забыла, что Вилли позволяет вольные разговорчики, только когда никто не слышит, а так-то субординацию никто не отменял. — Я был о тебе лучшего мнения,?— ты смотри, ну, вылитый обманутый муж. —?Уже который раз застаю тебя в недвусмысленных ситуациях с солдатами. У тебя совесть есть?—?Каждый думает в меру своей распущенности,?— оскорблёно отпарировала я. Нет, ну кто бы говорил? Я что виновата, что вы все как весенние коты с ума сходите без регулярных потрахушек? И вообще, не запостил?— не было.— Хоть пьяная, хоть трезвая в вопросах морали я?кремень. Кому как не вам это знать, герр обер-лейтенант.Неизвестно, до чего бы мы так договорились, но Винтер внезапно остановился, заметив брата.—?Эрин! —?в глазах Фридхельма мелькнуло облегчение, тут же сменившиеся немного подозрительным выражением, когда он оглядел нашу троицу. — А ты почему здесь? — он шагнул к Шнайдеру.—?Получше смотри за своей принцессой, чтоб потом не бегать как идиот,?— огрызнулся тот. — Нет бы спасибо сказать, что я её нашёл и привёл.—?Так! —?неожиданно рявкнул Вилли. — Ты,?— кивок в сторону Шнайдера.?— Отправляйся в казарму! А вы,?— это уже нам. — Решайте свои проблемы так, чтобы этим не приходилось заниматься всей роте.Ох, ты какой грозный, может же, если захочет. Развернулся и отчалил, а мы остались настороженно переглядываться.—?Если ты её хоть пальцем тронул, то пожалеешь, — покосился Фридхельм на Шнайдера.—?Ты только грозишься, Винтер,?— с готовностью отозвался он. — Если хочешь что-то конкретное предъявить, то давай разберёмся.—?Прекратите! —?блин, я сейчас не в том состоянии, чтобы ещё их разнимать.Но Вилли, видимо заподозрив, чего это мы не расходимся, уже был тут как тут.—?Кажется, я предупреждал, что в моей роте не будет никаких драк. Посмеете нарушить приказ и отправитесь вслед за Хольманом в штрафбат. Оба. Ясно?Фридхельм шёл молча и, что самое обидное, даже не попытался взять меня за руку. Хотела я отложить разговоры до утра, но видимо придётся всё же расставить точки над ?i?.—?Я не собиралась устраивать весь этот цирк, хотела немного остыть, побыть одна.—?Только почему-то оказалась со Шнайдером,?— не оборачиваясь, ответил он.—?Да что вы мне все тычите этим Шнайдером? —?взвилась я. — Я его, если что, с собой не звала! Он случайно наткнулся на меня.Прямо по классике ?не виноватая я, он сам ко мне пришёл?, но ничего же особо не было, так что каяться я не буду. Фридхельм раздражённо толкнул калитку и по-прежнему не смотрел на меня.—?И вообще ты сам виноват в том, что я ушла! Вывалил значит на голову кучу претензий и свалил. Что я должна была думать?—?Это я и хотел выяснить,?— он наконец-то повернулся. — Хотел, чтобы ты подумала над моими словами.—?Знаешь что, родной, когда бросаются такими предъявами и уходят, тут не думать надо, а собирать вещи, потому что нормальные люди в таких случаях остаются и обсуждают возникшие проблемы. Словами и через рот!—?Что-то я не заметил в тебе сильного желания их обсуждать,?— мрачно ответил Фридхельм. — Я вернулся буквально через полчаса, а тебя уже и след простыл.—?Да не умею я читать чужие мысли! Плевать, что нас могут услышать, меня вовсю несло по кочкам. Значит, я должна была сидеть и мучиться неизвестностью, пока он проветрит мозги и вернётся, а мне так делать-ни-ни? —?И мне не пять лет, чтобы воспитывать меня по принципу посиди в углу, подумай. Я просто в следующий раз уйду и не вернусь, ты этого хочешь?Фридхельм ничего не ответил, лишь нервно затянулся, скуривая несчастную сигарету буквально в три затяжки. Ладно, хорош орать дурниной на всю деревню, я открыла дверь, чтобы зайти в дом. Я тоже не ангел белоснежный, но извиняться не собираюсь. Пусть учится быть мужиком, а не копить обидки и включать блондинку: ?Ой, всё?.Трясь! Несчастная дверь едва не слетела с петель, и я вскрикнула от неожиданности. Фридхельм сцапал меня, прижав к этой самой двери и впился в губы жадным поцелуем. Я от такого напора растерялась и на поцелуй ответила, но вовремя вспомнила, что злая и протестующе шикнула.—?Подожди, ну, не на пороге же…Он прервал мой слабый протест новым поцелуем, нетерпеливо притираясь бёдрами. Руки скользнули под блузку, выдергивая её с такой силой, что швы затрещали. Я откинулась назад, умудрившись приложиться затылком, открывая доступ к шее и чувствуя, как горячо скользит его язык. Шквал эмоций и чувств за эти сутки требует логичного выхода и почему бы не через секс? Расстёгиваю его рубашку, провожу пальцами по груди и, чувствуя, как ощутимо прикусили мою шею, не остаюсь в долгу. Слегка царапаю ногтями его кожу, постепенно спускаясь вниз, к ремню. Он окончательно сминает мою блузку, накрывая ладонями груди и слегка сжимая напряжённые соски. С губ срывается негромкий стон, когда он слегка отстраняется, чтобы сдёрнуть её с моих плеч. Мне не хочется сейчас думать о том, что мы так и не решили, как быть дальше. Всё, что я хочу — чувствовать его прикосновения, которые забирают тревогу и боль. Потом… всё потом…Он быстро расправляется с застёжками на юбке, судорожно хватается за пояс, начиная тащить вниз, и я послушно переступаю, отбрасывая ненужную сейчас вещь, заодно сбрасывая туфли. Не прекращая меня целовать, Фридхельм опустил руку к моему бедру, отодвигая ткань трусов, чтобы в следующий момент погрузить в меня пальцы. Привыкшая к более нежным прелюдиям, я слегка вздрогнула, и он обхватил свободной рукой меня за шею, ловя губами тихий стон. Его поцелуи становятся яростнее, а движения пальцев быстрее и жестче и это буквально сводит с ума. Тянусь к застёжке на его брюках, но пальцы как назло дрожат и не слушаются.—?Так ты хочешь меня или уйти? Непривычная злая ирония мелькает в его глазах как переводная картинка. Жёсткость, которой раньше и близко не наблюдалось, проступает как голограмма. ?Всё-таки довела мужика до греха?, — вяло мелькает в голове мысль и обрывается, сбитая хрипловатым шёпотом.—?Поцелуй меня…Это звучит почти как приказ, а не просьба, но я прижимаюсь к его губам, пропуская его язык, ласкающий мой так властно и требовательно. Нетерпеливо подаюсь навстречу его руке. Еще пара движений и меня разбивает волной наслаждения, вынуждая сжаться вокруг его пальцев. Меня пробирает дрожь. Моих чувств слишком много. Разве я смогу уйти? Ведь именно его поцелуи заставляют тело плавиться от страсти, а сердце сжиматься от нежности. Он везде: в моих мыслях, в моём сердце, в моей жизни. Его губы, касания всё требовательнее, да и я уже давно хочу большего. Расстёгиваю его ремень, тяну вниз брюки с бельём, освобождая каменный от желания член и медленно провожу пальцами. Фридхельм резким движением тянет вниз кружевную ткань и, подхватывая меня за задницу, опускает на стол. Мне и в голову не приходит возражать. Стол однозначно ближе кровати, а мы оба сейчас охвачены этим чувственным безумием. Прерывисто выдыхаю, когда он опрокидывает меня на спину, перехватывает ладони, разводит их в стороны, прижимая к деревянной намного шершавой поверхности. Прикусываю губы в последней попытке не перепугать своими стонами всю округу, когда горячий язык прокладывает влажную дорожку по моей груди, и когда зубы осторожно смыкаются вокруг соска, оттягивая его до болезненно-сладкого импульса. Перед глазами плывёт какое-то марево, что называется до вспышек, пульсирующих одновременно с тянущим удовольствием внизу живота. Сдавленный стон оседает в воздухе, а мне хочется кричать в голос. Он прикусывает соски, играет с ними языком, я лишь подаюсь навстречу его ласкам, позволяя делать с собой что угодно. Чувства обостряются до предела, терзают и изматывают. Хочется освободить руки, чтобы ощутить его мягкие волосы под своими пальцами, чтобы его горячая кожа коснулась груди ноющей от долгих ласк.—?Да… — выдыхаю, когда он входит одним резким толчком.Низ живота сводит от наслаждения. Обхватываю его бёдра ногами, прижимая ближе к себе.— Да…Против обыкновения он начинает двигаться сразу, заполняя меня быстрыми и глубокими толчками. Запускает пальцы мне в волосы, запрокидывая голову и покрывает поцелуями моё лицо, шею. Ох, чувствую понаставит мне засосов, буду по такой жарище потом неделю кутаться. Но разве это сейчас имеет значение? Фридхельм сжимает мои бёдра, подтягивая ещё ближе. Я чувствую, что его движения становятся всё более резкими и обрывочными и понимаю, что мы оба уже на грани. Он тихо, едва уловимо стонет моё имя, слегка отстраняется, прислоняясь лбом к моему лбу, и заглядывает в глаза, делая пару быстрых глубоких толчков, от которых я кончаю. Любовь — это всегда больно, опасно и безнадёжно, это словно пожар, угрожающий оставить в твоём сердце выжженную пустыню, но я вижу в глубине его зрачков отражение этого пламени и хочу верить, что этот же огонь может согревать, не опаляя.Тело слегка дрожит, и я устало прикрываю глаза, делая вдох за вдохом, пока снова не возвращаюсь на землю. Фридхельм коснулся губами ключицы, где уже наверняка алели следы его страсти, провёл языком, обводя мои искусанные губы. Я обхватила руками его за шею, притягивая ближе, чувствуя пьянящее спокойствие. Фридхельм сгрёб меня в охапку и доставил наконец-то до кровати. Я расслабленно наблюдала, как он раздевается, как обычно аккуратно развешивая одежду. Надо всё-таки собрать свою, которая валяется живописной дорожкой от порога до печки, а то Лиза утром начнёт задавать интересные вопросы.—?Может хватит этих игр в ревность?—?Разве я это начал? —?усмехнулся Фридхельм. — Ты приревновала эту девушку, что называется на пустом месте.—?Хочешь сказать, я дала повод? —?отбрасывая недавние воспоминания, пробормотала я.—?Мне конечно не по душе, что Шнайдер тебя нашёл, но я знаю, что ты его не переносишь. Он же не лез к тебе?—?Нет,?— пискнула я. Не хватало раздуть ещё один скандалище с драками и эпичными разборками. Кроме того если этот идиот проболтается, что поцелуй был не совсем недобровольным, чувствую, меня точно прикопают в ближайшем лесу.—?Хорошо, но вот Конрада я действительно хотел придушить всё это время. Да, я тебе верю, но он же постоянно вился вокруг, а если ещё и учиться вместе будете…—?Фридхельм,?— мягко перебила я. — Проблема не в Конраде или этой девушке. Я понимаю, почему тебе иногда кажется, что я недостаточно люблю, но и ты меня пойми… — я вздохнула собираясь с мыслями. Не знаю, смогу ли я сказать, что мне страшно не только от того, что в затылок постоянно дышит батальон Красной армии. Что мне больно, и это порой ничем не заглушить. Что я такая как есть и другой уже никогда не стану. Что я возможно так и буду биться между двух огней. Что я возможно прошу слишком многого.— Я почти с детства привыкла нести за себя ответственность сама. Старалась конечно соблюдать элементарные приличия, чтобы ещё больше не ругаться с отцом. Я не привыкла с кем-то обсуждать свои решения, но попробую измениться, — Фридхельм слушал, не перебивая, с привычной лаской перебирая мои волосы. — А насчёт детей… Ну, сам подумай, разве можно брать на себя такую ответственность, когда не знаешь, что будет завтра? А если мы оба погибнем, кто будет возиться с этим киндером? Я же не вообще против,?— чёрт с ним, если мы переживём войну, рискну пополнить ряды яжематерей. — Но сейчас лучше не надо.—?Наверное ты права,?— вздохнул он. — Просто когда я смотрю на Лизу…—?Да мы сами ещё дети, всему своё время. А вот с браком действительно тянуть нет смысла.В конце концов что я теряю, всё-таки не в средневековье меня занесло, есть же развод на случай, если не сложится.— Ты так хотела быть самой красивой невестой, —?удивил меня Фридхельм. — Ради этого я подожду.***Ох, уж мне это утро ?стрелецкой казни?… Я поёжилась, вспомнив недавние страсти-мордасти. Вот где спрашивается были мои мозги прошлой ночью? Хоть бы подумала, как с такого бодунища отправлюсь в штаб, да ещё буду огребать по полной от Вилли.—?Если ты думаешь, что имеешь право на поблажки из-за личных отношений, то это не так.Вилли, зараза, уже битый час читал нудную мораль о том, что не пристало делать личные проблемы достоянием общественности. А тем более шляться где-то после комендантского часа. А тем более напиваться до положения риз. Я же девушка!— В следующий раз я не буду прикрывать твои выходки, будешь отвечать за попытку дезертирства.—?Да какое там дезертирство? —?промямлила я, мечтая о таблетке анальгина. — Подумаешь, прогулялась к речке.—?К речке она прогулялась,?— передразнил меня Винтер. — Ты совсем идиотка? Уже забыла сколько раз попадалась партизанам?Возразить мне было нечего, и я с покаянным видом пробормотала:—?Этого больше не повторится.—?Очень надеюсь, что так,?— он кивнул на бумажный завал на моём столе. — Это надо перевести как можно быстрее. Гауптман Файгль требует, чтобы послезавтра переводы были готовы.А что ж он сам мне это не поручил?—?Здесь работы на неделю,?— возмущённо вскинулась я. — Мне что?по ночам тут сидеть?—?Ничего страшного,?— холодно улыбнулся Вилли. — Глядишь, на всякую дурь меньше времени останется.Ненавижу когда меня пытаются вот так воспитывать! Просмотрела я эти бумажки. Ничего там такого уж важного нет, чтобы требовать их с ножом у горла вот-прям-щас. Видать, Вилли здорово на меня разозлился. Оно конечно понятно с чего. Я уже столько раз влипала во всякое дерьмо, что естественно они подняли кипиш, потеряв мою геолокацию. Блядская армия… Шагу нельзя ступить в сторону, сплошные Уставы-приказы.Вечером я приползла уставшая как собака. Забрала у Раисы Лизу и едва успела перехватить Фридхельма.—?Сегодня моя очередь идти в караул,?— он ласково коснулся губами моего виска. — Вильгельм сильно ругался?—?А то ты не знаешь своего братца,?— хмыкнула я. — Лучше бы проорался и успокоился, но не-е-ет, мы будем выедать мозг чайной ложечкой, долго и методично. Завалил меня левой работой, а так всё отлично.—?Ну, да он такой,?— улыбнулся Фридхельм. — Но ты тоже хороша. Убежала куда-то среди ночи, ведь могло случиться всё что угодно.В этом они конечно правы. Я что бессмертная?— разгуливать в немецкой форме и наивно считать, что партизаны мочат только мужиков? Некстати вспомнилось, что эсэсманов грохнули буквально в двух шагах от деревни.—?Будь осторожнее,?— обняла я его.Лиза на моё счастье уснула быстро, да и я чувствовала, что вот-вот отправлюсь в царство Морфея. По идее после такой чёрной полосы в моей жизни должно наступить временное затишье. С Фридхельмом помирились, враги исчезли с горизонта, что ещё нужно для счастья?Но утро показало, что чудес не бывает. Всё-таки за что-то жизнь меня по ходу наказывает, раз подкидывает бесконечные сюрпризы.—?Герр гауптман, ночью русские попытались, как у них выражаются, ?взять языка?. Нам удалось их перехватить,?— доложил Крейцер. Сердце кольнуло тревогой. Надеюсь, Фридхельм не пострадал?— Ведите, мы их допросим,?— кивнул Файгль. Я с трудом смогла заставить себя сидеть спокойно, когда увидела, кого они привели. Это же… Пашка. Уж родного деда я всегда узнаю. Не знаю правда, узнал ли он меня. Они с напарником обвели нас презрительными взглядами, мол делайте что хотите, Родину мы не предадим. Военников им естественно, отправляя на такое задание, никто не дал, так что Файгль начал с классического:—?Имя, звание.—?Да пошли вы, — процедил высокий коренастый мужик.—?Они отказываются говорить,?— перевела я, не видя других вариантов.—?Вы попали в плен, глупо упорствовать,?— жёстко припечатал Файгль. — Если ответите на вопросы, отправим в лагерь для военных. Ну, а если нет, вас ждёт расстрел.Меня прошибло холодным потом, нет, стоп, какой расстрел? Дед же должен выжить! Мужчины казалось не удивились такой угрозе, Паша по-прежнему молчал и даже не смотрел на меня, ответил опять же его товарищ.—?Хрен вам, а не ответы. Мы смерти не боимся, так что хоть сейчас расстреливайте.Мысленно обмирая, я перевела ответ. Не знаю, как буду реагировать, если Файгль прикажет отдать приказ прямо сейчас.—?Упрямые фанатики,?— пробормотал гауптман. Я осторожно сказала:—?Возможно они ещё передумают. Второй боец пока молчит.—?Уведите их и пока заприте,?— махнул рукой Файгль, и я облегчённо выдохнула. Правда как вытащить Пашу из этой засады я не знала. Я же не могу как заправский спецназовец просто открыть двери и выпустить их, попутно замочив часовых. Ещё одну подозрительную ситуёвину Вилли на тормозах не спустит, это ясно как дважды два. Но, а как допустить, чтобы родного человека отправили на расстрел? Пусть он и не знает, что я его внучка, и вряд ли узнает, это не имеет значения. Я должна что-то придумать. А между тем времени у меня практически нет.