Глава 24. В жизни всегда есть две дороги. Однa лёгкая, дрyгая та, по которой е6ашу я. (1/1)

POV АринаНаверное, меня всё же прокляли. Там, в небесной канцелярии, когда засунули в это тело с пожеланием: ?Да пребудет с тобой вечный пиздец?. Не сказать, что и до этого моя жизнь была, как у диснеевской принцессы, но я привыкла ставить цели и их добиваться. Нет богатеньких родителей? Значит буду зубрить лекции до кровавых мальчиков в глазах, но сдам сессию. Хочется одеваться не в рыночные тряпки и мыть голову чем-то получше ?Чистой линии?? Значит найду возможность подработки. Надоело мыкаться по съёмным квартирам? Берём ипотеку и побольше частных проектов. Здесь же от меня не зависело ровным счётом ни-хре-на. И предугадать, во что выльется моя авантюра, я при всём желании не могла. А ведь это старая непреложная истина?— у каждого действия имеются последствия. Нашим бойцам в Садках я может и подсобила, да и Вильгельм огрёб неслабо, но бонусом ко всему этому прилагался отряд СС, с которым теперь неизвестно сколько придётся куковать. Если я уже привыкла к ?нашим? солдатикам и особо не боялась ни Винтера, ни Файгля, то сейчас снова почувствовала леденящий страх разоблачения. Я до сих пор считаю, что выплыть из истории с блудной дочерью мне помогло чистое везение. Файгль может и видел некоторые нестыковки, но скорее всего решил пользоваться ситуацией, ну и личную симпатию конечно никто не отменял. Вилли несмотря на то, что охотно бы от меня избавился, всё-таки полной сволочью не был. Благо считал меня всего лишь девицей без царя в голове, а не опасной диверсанткой. А вот если кому-то всё-таки придёт в голову копнуть поглубже и проверить кто такая Эрин Майер, то мне конец. При всей изворотливости я уже не смогу отбрехаться. С новыми солдатами благо я почти не пересекалась, но вот в штабе мне приходилось торчать постоянно, а там отирался тип похуже, чем Винтер и Файгль вместе взятые. Штурмбаннфюрер выглядел в лучших традициях русского военного кино. Высокомерная морда кирпичом, цепкий взгляд и обманчивая велеречивость. Штейнбреннер время от времени бросал на меня такие взгляды, что хотелось стать невидимкой. Хотя он был безупречно вежлив со мной в отличие от того же Вилли, который по-прежнему обращался со мной как строгий препод с раздолбайкой-студенткой. Но, во-первых, мне не нравилось, что он как бы невзначай пялился в бумаги, которые я переводила. Естественно, я теперь работала без всяких выкрутасов, тем более списки лекарств и интендантские расчёты на содержание госпиталя — не самая важная информация, а, во-вторых, этот эсэсовский хрен постоянно задавал мне каверзные вопросы. Причём такие, на которые я понятия не имела как ответить.—?Ваше мужество достойно уважения, фройляйн. Не каждая дочь решилась бы ехать в чужую страну, чтобы поддержать родителей, —?Господи, что он несёт? —?Но надеюсь, путешествие в СССР не помешало вам хранить верность традициям своей страны? Вы состоите в ?Союзе немецких девушек??Так, по крайней мере название знакомое. Кое-что я когда-то читала, кое-что слышала от Чарли и Хильлегард. На мой взгляд типичная секта, где промывали мозги молодым девкам. Мол, ваше дело быть здоровыми племенными кобылами, безупречно вести дом и бла-бла-бла.—?Конечно,?— правильный ответ тут может быть только один, и надеюсь, он от меня отвяжется.—?Что будет после Третьего Рейха? —?с лёгкой улыбкой спросил он, пристально глядя мне в глаза.Что, что? Пиздец вашему Рейху через четыре года, вот что. Но тут я оказалась подкована. Слышала в каком-то фильме подходящие случаю пафосные фразы.—?Тысячелетний Рейх будет существовать вечно,?— на этот раз пронесло, если конечно он не начнёт выспрашивать дальше всю эту партийную муть.И с чего это Вилли смотрит на нас с таким видом, будто забыл дома выключить утюг? Та-а-ак, кажись, начинаю хоть что-то понимать. Этот перестраховщик, видимо, побоялся озвучить Штейнбреннеру мою версию появления на фронте, что в общем-то правильно. Неужто пошёл по моим стопам и наплёл с три короба? Похвально конечно, но мог бы хоть предупредить меня, чтобы наши версии не разнились.—?И всё же как вы оказались здесь, фройляйн Майер? Вы вряд ли могли быть призваны на службу, учитывая юный возраст и отсутствие специального образования.—?Я пришла как доброволец,?— снова нацепив маску простодушной идиотки, я невинно улыбнулась этому дотошному гаду.—?Мне остаётся только гордиться тем, что в нашей стране есть такие самоотверженные девушки,?— меня ни разу не успокоила его покровительственная улыбка. Самый настоящий змей. Смотрит так холодно-расчётливо, как не снилось даже нашему ледышке-Файглю. Самое разумное было держаться от этого упыря как можно дальше, что было, увы, невозможно, пока мы не свалим из этого злосчастного Ершово. А тут ещё Вилли устроил мне проверку. Я конечно совсем уж идиотом его не считала, несмотря на то, что мне многое сошло с рук, но одно дело в общем-то заслуженная пощечина, а другое дело проворачивать у него под носом такие подставы. С удовольствием или без, но он без колебаний отправил бы меня на расстрел. В этом я не сомневалась, несмотря на его довольно гуманное отношение к гражданским.—?Напиши по-русски ?Ершово?.Да пожалуйста. Тебе ведь и в голову не придёт, что я писала те каракули, как курица левой лапой.—?Что-то ещё, герр лейтенант?Ну надо же, неужели стало стыдно за то, что копаешь под меня? Во всяком случае, что-то похожее мелькнуло в его взгляде.—?Продолжай работать с бумагами из госпиталя,?— он смял листок и, когда проходил к своему столу, небрежно бросил в печь бумажный комок.Мало того, что я теперь постоянно чувствовала себя как Штирлиц в логове гестапо, так ещё я почти не видела Фридхельма. Казарма у них была у чёрта на куличках, где-то в бывшем монастыре. Может, это и к лучшему?— я всё ещё не теряла надежды, пользуясь моментом, смыться. По крайней мере, не видя его каждый день, мне будет легче решиться. Я и так затянула, бесконечно всё обдумывая и просчитывая. А мы сейчас как раз близко к Москве. Срываться с места в карьер при том, что вокруг сплошь немцы, было по-прежнему мягко говоря страшно. С другой стороны когда оно будет по-другому? Сейчас же меня ещё останавливали вполне естественные опасения. Как я смогу продержаться несколько дней на морозе, не превратившись при этом в сосульку? И где прятаться, если немцы устроят облаву, а они её устроят. Может, внаглую угнать машину? Но это я конечно дала маху?— караульные тут же засекут угон, и далеко я не уеду. Думать о том, какие будут в мою сторону санкции, не хотелось от слова совсем. Вилли бы жестить может и не стал, а вот Штейнбреннер в прямом смысле слова кровь по капле выпустит и на пазлы покромсает. И тем не менее нужно уже на что-то решаться.—?Герр штурмбаннфюрер, доставили обед,?— в дверях замаячил какой-то солдатик. В казармах нашим важным шишкам жрать статус не позволяет, так что в штаб регулярно моталась ?курьерская доставка?. Я тоже относилась к элите, ибо не дело молоденькую девчушку гонять обедать хрен знает куда. Я выглянула в окно, особо конечно ни на что не надеясь, но мало ли? Может солнечный мальчик придумал предлог смыться в деревню. И не сдержала дурацкой улыбки, заметив знакомую фигуру. Вон помогает разгружать контейнеры. Засмотревшись, я невольно представила, как бы Фридхельм смотрелся в моём мире. Заменить форму на джинсы и пуховик, военный грузовик — на машину с лейблом пиццерии,?и помечтать, что сейчас мы поедем в какую-нибудь уютную кофейню, потом будем до одури целоваться под мягким светом фонаря. И чтоб вокруг падали мягкие снежинки, а не вот этот вот не-хочу-знать-минус-сколько мороз. Потом уже можно завалиться в уютное и безопасное тепло квартиры и дать, как говорится, волю страсти… Вот только в моём времени я бы вряд ли обратила внимание на такого мальчишку. Штейнбреннер, казалось, с головой закопался в изучение каких-то бумаг, и я по-тихому вышла во двор. Фридхельм пока ещё меня не заметил, и я не удержалась от детской выходки. Подкралась к нему сзади и закрыла глаза руками.—?Ты надолго?—?Наверное нет,?— Фридхельм сжал мои ладони. — Ну куда ты выскочила почти раздетая?—?Раз ты ненадолго, значит не успею замёрзнуть,?— про себя я подумала, что было бы даже неплохо заработать лёгкую простуду, чтобы на законных основаниях прогулять ?работу?. —?Как тебе новая казарма?—?Странное место,?— он поморщился. — Вроде бы церковь, но почему-то нет ни икон, ни алтаря.—?Коммунисты же придерживаются атеизма,?— усмехнулась я. — Во времена революции церкви или разрушали, или переделывали под нужды новой власти.—?А куда делись священники? —?бедняга явно не понимал, как можно вот так лихо расправиться с христианскими святынями.—?Кого расстреляли, кого отправили в ссылки.Они там в Германии вообще не в курсе, что происходит в соседних странах? Хотя о чём это я, если они все через одного верят, что агрессоры именно мы.— Так что вполне возможно, в старой церкви водится парочка привидений.—?Не будь ребёнком, Рени,?— скептически улыбнулся он. — Кто сейчас верит в привидения?Ну, не знаю. После того, как я очутилась здесь, хочешь-не хочешь, начнёшь верить и в призраков, и в бермудский треугольник, и в обмен телами и прочую чертовщину.— А что насчёт новых соседей? —?глядя на их командира, не удивлюсь, если они окажутся полными отморозками.—?Нормально,?— уклончиво ответил Фридхельм. — Кое с кем из наших они нашли общий язык, а я, ты знаешь, в свободное время всегда предпочту книгу.Знаю, и с точки зрения типичных солдафонов это не самое нормальное занятие для бойца. Но не спрашивать же в лоб: ?Малыш, тебя там не обижают злые мальчишки??—?Будь добр найти время и зайти ко мне,?— а вот и наш цербер. — Есть разговор.Вот так значит?— ни здрасьте, ни до свидания, наехал и гордо удалился в штаб. Эх, Вилли, косячит и не кается. Если он думает наладить отношения с братом, то явно стоит хотя бы сменить этот командирский тон. Перехватив расстроенный взгляд Фридхельма, я не сдержала смешок:—?Кажется, непогрешимый Вильгельм Винтер ступил на скользкую дорожку. Сочинил для Штейнбреннера историю не хуже моих.—?Интересно, — синеглазка недоверчиво усмехнулся.—?Похоже, он слегка подкорректировал мою биографию,?— пояснила я.—?Всё правильно,?— кивнул он. — Я тоже считаю, что незачем особо распространяться о том, что у тебя русские предки.—?Мне казалось, он просто не умеет врать.—?Не умеет и не любит,?— согласился Фридхельм. —?Да и я тоже предпочитаю правду, но иногда ложь — вынужденная необходимость.—?Кому как не мне это знать,?— пробормотала я.—?Винтер, нам пора возвращаться,?— прокричали из машины.—?Я постараюсь приехать ещё,?— его губы торопливо мазнули меня по щеке.Хотелось бы ещё хоть раз увидеть его перед тем, как я всё-таки решусь на побег. Ну, а пока что вернёмся к нашим баранам. То бишь господам офицерам. Винтер и Штейнбреннер уже вовсю уплетали суп. Штурмбаннфюрер гостеприимно кивнул:—?Присаживайтесь, фройляйн Майер. Я конечно понимаю, что у молодёжи в голове сплошная романтика, но не стоит забывать о прописанных правилах.—?Простите, герр штурмбаннфюрер, — я покаянно улыбнулась и уселась рядом, подвинув ближе тарелку. Небось корона померкла самому сервировать обед. Обычно этим занималась я и грязной посудой, кстати, тоже.—?Я тоже считаю, что нечего на фронте отвлекаться на романтическую чушь,?— поддакнул Вилли, выразительно глядя на меня.—?Ну, не стоит быть столь суровым,?— с видом доброго дядюшки продолжал разглагольствовать Штейнбреннер. — Вполне естественно, что молодая девушка может поддаться чувствам. Главное?— соблюдать приличия. Вы знали, что наш фюрер, чтобы поддержать институт семьи, разрешил для фронтовиков даже заочные браки? Я думаю, если всё зайдёт достаточно серьёзно, вы как командир уполномочены провести церемонию бракосочетания.—?О, как интересно,?— я расплылась в лучезарной улыбке. — Расскажите поподробнее, герр Штейнбреннер.Естественно свадьба в окопах было последним, о чём я думала здесь, но почему бы не подразнить Вилли? Он, бедный, аж супом поперхнулся, Штейнбреннер ведь и не подозревал о шексипировских страстях вокруг меня. Может, не стоит его всё-таки доводить до мысли реально избавиться от меня? Хотя это вряд ли. Максимум на что он способен?— это кидать в мою сторону взгляды хомяка, у которого сломалось любимое колёсико. Слишком он правильный, чтобы подставить или физически как-либо расправиться с девушкой.* * *В штабе я засиделась допоздна и, несмотря на холод, решила немного пройтись. Хотя конечно променад по оккупированной территории то ещё ?удовольствие?. Если днем ещё было более-менее оживлённо, то сейчас деревня как вымерла. Во многих избах даже свет не горит. Услышав немецкую речь, я машинально поискала глазами говорившего. По-моему, часовой прессует кого-то из местных. Я подошла ближе, может, нужно помочь с переводом. Хм-м, что-то до боли знакома мне эта картина. Перепуганная девушка неловко бормотала бессмысленные оправдания:—?Простите… Я на минуточку вышла…—?Глупая баба, иди в дом,?— вроде положенный выговор, но как-то слабовато он ругается. Я присмотрелась. Парень совсем ещё мальчишка, даже наверное усы ещё не бреет и смотрит на неё слишком уж мягко, а она, кстати, хорошенькая, и по возрасту не совсем уж девчонка. Смотрит на него так умоляюще, продолжая оправдываться:—?Я больше не буду…—?Иди, не задерживайся,?— говорит строго, а сам чуть ли не глазки ей строит. Поневоле задумаешься?— а что вообще происходит? Ну, допустим он ещё не заматерелый вояка, пожалел её наказывать, но она? Она должна не улыбаться ему, а шуровать быстрее в дом. Нет же, подбежала ближе, чуть ли не ручки ему гладит:—?Спасибо… У меня дома детки и муж спят…Ну, точно ведёт себя как Олеська, когда пыталась заговорить мне зубы. Самое смешное, что оба же ни хренасеньки не понимают. Заметив меня, девушка быстро шмыгнула в дом, а парень, присмотревшись, улыбнулся:—?Вы и есть загадочная фройляйн, о которой все говорят в нашей казарме?—?Видимо, да,?— интересно, что же они там обо мне говорят?—?Я Конрад,?— Господи, да он стесняшка ещё почище Фридхельма, чуть ли не покраснел, а всё туда же. — Разрешите вас проводить? Уже ведь поздно.Ну, пойдём, благо мне идти недалеко.—?Мне рассказывали, что зимы в СССР очень холодные, но я не представлял себе насколько.Вот это подкат я понимаю?— ныть о погоде. Зачётно, мальчик.—?Они ещё и долгие,?— злорадно добавила я.Оказалась, зря я грешу на парнишку. Наш недолгий разговор ограничился вежливыми общими фразами. Похоже, он просто был рад поболтать с девушкой, которая смотрела на него как на своего, без ненависти и страха.Мне в последнее время тоже этого хотелось. Поселилась я у молоденькой девчонки и наивно думала, что мы поладим. Ведь с Натальей же как-то я уживалась, и она не считала меня монстром, а вот Нина при моём появлении обжигала непримиримо-презрительным взглядом и тут же уходила в отгороженный занавеской угол. Дома здесь похоже все стандартные?— общая довольно большая комната и крошечная спальня, которую я заняла и на этот раз. Я поначалу пыталась её разговорить, но кроме односложно-враждебных ответов ничего не добилась.—?Ты живёшь одна?—?А тебе какое дело?Никакого, согласна. Предложенные вкусности вроде пайкового паштета и колбасы она гордо заигнорила.—?Мне ничего не надо от предательницы, — вот тут стало обидно, хотя по сути она права.—?Почему сразу предательницы? Я штатный переводчик.—?Сказки эти фрицам рассказывай. Я русский преподаю, уж могу отличить, когда говорят с акцентом. Испугалась за свою шкуру и переметнулась к ним, да?—?У меня просто была русская няня,?— возможно стоило её припугнуть. Не хватало только зародить новые подозрения у этого змея Штейнбреннера. До угроз опускаться всё же я не решилась и сочла за лучшее не обращать на неё внимания. Вчера, когда я пришла, Нины не было, и уже ночью я проснулась от приглушённых рыданий. Подавив порыв спросить в чём дело, я легла обратно. Действительно мало или у неё горя?— может письмо с фронта получила, может ещё что.Я зашла в избу, натолкнувшись на всё тот же неприязненный взгляд. Заметив на столе нехитрый ужин?— варёную картошку и солёные огурцы, я не стала её смущать и ушла в спальню. Спать хотелось дико, но я всё же решила немного обождать. Нужно нагреть воды и совершить ежевечерние омовения. Это было отдельной болью?— мыться кое-как в тазике. Но всё же лучше, чем обрасти грязью и вонять как бомж. Снова прикидывая на все лады план своего отступления, я сначала не очень поняла, что происходит. Вроде бы кто-то стучал в дверь.—?Почему не прийти как быть сказано? —? по-моему это кто-то из орлов Штейнбреннера.—?Я плохо себя чувствую,?— тихо ответила Нина. Что им вообще нужно от неё?—?Стакан ваш шнапс и горячие поцелуй излечивать от любой болезнь,?— пьяно хохотнул солдат. — Давай, выходить.Кажись дошло, в чём дело и почему она вчера пол-ночи рыдала. У меня конечно не было особой симпатии к этой девчуле, но позволить мелким обидам взять верх над совестью я тоже не могу.—?Что происходит? —?моего появления они похоже не ожидали. Так, их трое и уже похоже накидались местным самогоном, за спинами маячат ещё две перепуганные девчушки.—?Ты тоже идти с нами, красотка,?— широко улыбнулся блондинчик, сразу напомнивший мне Шнайдера. Где они их делают, дебилов таких, как под копирку? Товарищ толкнул его локтем и что-то зашептал на ухо. Видимо, опознав ?свою?, напомнил, что немецкая фройляйн неприкосновенна и нагнуть её как простую пленную на вариант.—?Простите за беспокойство, фройляйн,?— без малейшего раскаяния улыбнулся блондин. —?Я немного ошибся.—?Я вас не задерживаю,?— я отодвинула Нину в сторону с намерением закрыть дверь перед их носом. Однако это гад удержал дверь и прищурился:—?Русская идёт с нами, а вы поменьше забивайте свою головку тем, чем не следует.—?Я никуда не пойду,?— внезапно осмелела Нина. Я вскрикнула, когда этот мудак со всей дури приложил её лицом об дверной косяк:—?Не идти сама?— я тащить тебя в казарму допрашивать. Если ты перечить немецкому солдат, может, ты партизанка?Нина беспомощно всхлипнула, и нехотя стала надевать пальто.—?Послушайте, так нельзя,?— я с трудом заставляла себя выражаться приличными словами. — Если эта девушка не хочет, она не обязана идти с вами.—?Уверяю вас, фройляйн, девушке ничего не грозит кроме мужской любви и веселья,?— ко мне шагнул высокий мужик, держался он повежливее блондина, но это снисходительная улыбка бесила куда сильнее открытой грубости. —?Вы в силу юности и воспитания возможно не понимаете, что у мужчин есть свои потребности, а тем более на войне. Так что успокойтесь и ложитесь спать.Ну да, конечно, так я и сделаю. Выглянув в окно, я заметила, что они двинулись к местному кабаку и там маячат ещё человек семь солдат. Значит, мне предлагают спать спокойно, а девчонок тупо пустят по кругу, может, и не один раз. Я понимала, что всем помочь нельзя и что насилие на войне неизбежно, но раз командир у нас пока ещё сохраняет адекватность, надо этим пользоваться. Я накинула шинель и пробежалась к штабу. Даже если Винтера там нет, я если надо из постели его вытащу. Благо и он, и Штейнбреннер обретались в соседних избах. На удивление оба были на месте.—?Герр лейтенант, я прошу вас прекратить этот беспредел.—?Что у тебя случилось? —?недовольно скривился он, Штейнбреннер тоже навострил уши.—?Почему ко мне среди ночи врываются пьяные солдаты, избивают девушку, у которой я живу, и насильно тащат её якобы веселиться? Мы все понимаем, что означает подобное веселье. Разве вы не запретили подобные забавы? А когда я попыталась их выставить, они были грубы и со мной.Вильгельм правда молча стал одеваться, а вот штурмбаннфюрер вогнал меня в ступор вопросом:—?Вам жаль этих девок, фройляйн?Для любого адекватного человека этот вопрос был абсурдным, но это же эсэсовская тварь. Ему нужно придумать приемлемый ответ.—?Любая порядочная фрау была бы оскорблена таким неподобающим поведением. Можно подумать, я живу в доме терпимости, куда в любой момент может заявиться кто угодно.—?С вами были грубы мои солдаты? —?уточнил он.—?Да,?— без колебаний кивнула я. Этих ублюдков я особо не различала и даже не собиралась уточнять кто есть кто.—?Ну что ж, герр лейтенант, похоже нам следует разобраться, что происходит,?— он наконец-то соизволил оторвать задницу от стула.Я не смогла не сдержать злорадной улыбки, когда этих горячих мачо разогнали оба командира сразу. Попкорна бы сюда и побольше. Между прочим в развесёлой избушке сидели и наши?— Шнайдер, Бартель и по-моему кто-то ещё. Все они дружно сверлили меня недовольными взглядами, но мне было честно говоря глубоко на это похер. Девчонки врассыпную разбежались по домам, и это того стоило. Мысленно пожелав немчикам всю жизнь баловать себя исключительно вручную, я с лёгким сердцем вернулась ?домой?. Нина сидела за столом, держа у опухшей щеки тряпицу со снегом. Я молча прошла к себе и вдруг услышала тихое:—?Спасибо.* * *На следующий день Винтер, забрав парней, отправился прочёсывать окрестности. Мне же предстоял ?весёлый? денёк наедине с Штейнбреннером. Тот правда сидел на удивление молча. ?Весело? мне стало за обедом.—?Я бы с удовольствием пообщался с вашим отцом, фройляйн Майер. Вы конечно вряд ли имеете представление, какую именно модель танка он разрабатывал с русскими, но сейчас бы эта информация весьма пригодилось.Блядь, Вилли, придушить бы тебя. Я уже примерно въехала, что он имел в виду, но легче мне от этого не стало. Что я должна сейчас отвечать? Правильный ответ подразумевал выдать адресок и заочно знакомить с папашей.—?Я думаю, обсуждение столь важных вопросов неуместно в переписке,?— осторожно ответила я. — Но с радостью представлю вас друг другу, когда мы будем в Берлине.—?Буду ждать,?— улыбнулся он. То ли я настолько его боюсь, что уже во всём вижу угрозу, то ли он действительно постоянно проверяет меня.Вечером я снова наткнулась на сладкую парочку. Конрад топал к знакомому подворью и вовсю лыбился, глядя, как барышня снова крадётся к дому.—?Опять нарушаешь? —?добродушно спросил он. Девушка подскочила как ошпаренная и замерла, что-то сжимая в руках.—?Я скотину кормила… Я уже захожу в дом… — ох, по-моему, кто-то очень неумело врёт.—?Да что ты так пугаешься? —?усмехнулся он и протянул ей что-то. Она взяла вроде бумажку и при этом неловко выронила свой баул. Немчик шустро поднял его и вопросительно уставился на неё.—?Что это?По-моему, пора вмешаться под благовидным предлогом. Они так явно ни до чего не договорятся.—?Корова… заболела… — в её глазах плескался прямо-таки ощутимый страх, но Конрад простодушно спросил, кивая на сарай:—?Что ты там делала?Присмотревшись, я увидела, что это ?набор доктора??— какие-то ампулы, бинты. Ой, дурында, точно кого-то прячет, ещё и метнулась к двери, загораживая руками:—?Нельзя… там скотина заразная…—?Отойди от сарая,?— скомандовала я. Будь этот мальчишка поопытнее, влёт бы сообразил, что дело нечисто. Конрад заметил меня и недоумевающе спросил:—?Что она говорит?—?Говорит, там больная корова,?— я кивнула на баул. — Наверное, пытается лечить её сама.—?Скажите, что заходить нельзя, я боюсь, это ящур,?— найдя в моём лице поддержку, зачастила девушка. Да поняла, не дура, сделаю всё в лучшем виде.—?А почему она так всполошилась? —?всё же засомневался Конрад.—?Ну, а как ей не бояться? Вы друг друга явно не понимаете, а у коров бывают такие болячки, что и на людей перекинутся.—?Ничего себе,?— нахмурился он, посмотрел ещё раз на сарай и сказал: — Скажите ей, чтобы завтра же избавились от больного животного и сожгла всю солому. Ещё на хватало, чтобы зараза распространилась дальше.Я повторила его приказ, решив не извращать перевод, мало кто из них ещё знает русский. Мальчик выглядит нежной фиалкой, но не факт, что так и есть. Лишь когда он потопал прочь, я осмелилась прошипеть на ушко этой героине:—?Немцы не идиоты, несмотря на то, что тебе второй раз везёт. Так что советую больную скотину перепрятать куда-нибудь в подпол, а там смотри сама.Она настолько шокировалась моей рекомендацией, что лишь нервно сглотнула. Ну что могла то сделала, хотя конечно на душе всё равно было неспокойно. Толку, что я запугала её как могла? Она же прекрасно знает и так, что рискует своей жизнью, укрывая красноармейца. Один Бог знает, чем всё это закончится. Незаметно переправить раненого солдата куда-то она явно не сможет. Конрад однако не спешил уходить, снова вызвался в провожатые. Не то чтобы я была в восторге, но грубить без повода тоже как-то перебор.—?Неужели родители так легко отпустили вас на фронт? —?задал он вполне логичный вопрос.—?Я известила их о том, что приняла присягу, уже постфакум,?— если уж в новой версии я фанатичный доброволец, значит её буду и придерживаться. — Конечно они за меня волнуются, но безусловно счастливы, что их дочь служит для блага страны.—?Один народ, один рейх, один фюрер? —?улыбнулся он. Мои познания рейховских слоганов иссякли, и я слегка подзависла с идиотской улыбкой.—?Эрин, а я тебя везде ищу,?— Каспер бесцеремонно втиснулся между нами, и я готова была его расцеловать за своевременное появление.—?Всего хорошего,?— я вежливо попрощалась с юным нацистиком, Каспер же недовольно покосился на него:—?Чего это он ошивается рядом с тобой?—?Возникла небольшая проблема с местной, пришлось немного помочь,?— меня забавляло это ревнивое отношение, ведь я точно знала, что здесь нет привычного подтекста. Может, всё дело в том, что они подружились с ?Карлом?, может, убедились, что кроме синеглазки никому романтики не светит, но относились ко мне как к сеструхе. Ну, разве что Шнайдер периодически бросал раздевающие взгляды. На его хотелки мне было плевать, я не бесправная унтерменша. В следующий раз если будет распускать руки, просто сдам его Вилли. Каспер проводил его неприязненным взглядом и повернулся ко мне:—?Ты поосторожнее с ними, хорошо?Интересно, что он имеет в виду?* * *Одним из самых бесячих моментов смены временного пространства я бы назвала постоянную ограниченность. Во всём. Нет, если серьёзно, самое ужасное конечно война, но война длиться вечно не будет, а вот если я выживу, тяжело мне придётся. Бытовая неустроенность, отсутствие выбора во всём, что привык считать необходимым как воздух?— лекарства, косметика, одежда. А ещё я периодически рефлексировала из-за, скажем так, культурного голода. Книжные новинки, фильмы?— всё это теперь не для меня. Я же смотрела и читала всё, что есть и что будет наперёд. Вот что делать вечерами, когда ещё и спать рано, и занять себя нечем? Я листала прихваченный в библиотеке томик Гоголя. Охотнее конечно я бы сейчас проглотила новый бестселлер Стивена Кинга, но черти и ведьмы от Николая Васильевича тоже сойдут. Кого там опять принесло на ночь глядя? Нина настороженно посмотрела на меня.—?Хочешь, я открою? —?на всякий случай предложила помощь.—?Не нужно, это наверное соседка.Я всё же прислушалась?и с удивлением узнала голос Фридхельма.—?Можно войти?Нина, прифигевшая от такого вежливого вражины, молча пропустила его и торопливо стала кутаться в платок.—?Ты куда? —?тоже поднялась я.—?Куда подальше,?— она накинула пальто и хлопнула дверью. Что ж, я понимаю такую принципиальность. Для неё все немцы однозначно гады распоследние. И несмотря на мои попытки оправдаться перед собой всё равно тихо, но противно изнутри колет совесть, что неправильно я всё делаю. Надо было, наплевав на страх, бежать гораздо раньше, а получается, я вела себя как та мышь, которая плакала, кололась, но упрямо жрала кактус.—?Они все нас ненавидят… и боятся,?— тихо сказал Фридхельм.—?И у них есть на то причины,?— не став увиливать, ответила я. —?Не все придерживаются гуманных взглядов на побеждённый народ.—?Солдаты Штейнбреннера ведут себя омерзительно,?— Фридхельм присел напротив меня. — Тебе сейчас не перемывает кости только ленивый.—?Ну и пусть болтают,?— отмахнулась я. — Главное что бы девушек не трогали.—?Ну, болтать им никто не даст. Я только сейчас заметила, что у него сбиты костяшки на правой ладони. Грех конечно радоваться, когда любимый лезет в драку да ещё не абы с кем, а с таким зверьем, но мысленно я растаяла. А вместе с тем снова пришла боль. Фридхельм ради своих чувств менялся, причём конкретно, а я даже и не рассматривала возможность остаться с ним на его стороне.—?И что, не выскажешь мне, что нельзя быть такой безрассудной?—?Я тебя и люблю за это безрассудство,?— улыбнулся он. —?Ты находишь силы защищать более слабых и не боишься быть справедливой. А ведь это прерогатива мужчин, о чем сейчас многие забыли.—?Война нас меняет, и чертовски сложно сохранить верность своим принципам,?— я мягко накрыла его ладони.—?Этого я и боюсь. Пообещай мне вовремя напомнить, если я всё же когда-нибудь забуду кто я есть,?— его пальцы сжали мои чуть сильнее обычного.Вместо ответа я пересела к нему на колени и поцеловала. Да так, чтобы забыл о дурацких обещаниях. Я же не железная. Врать, не моргнув глазом, тем более вот так, не могу. Так же, как и признаться, что не вижу нас вместе.Он быстро перехватил инициативу, настойчиво сминая мои губы. Я почувствовала, как его ладони скользнули на талию, притискивая ближе.—?Рени, я поступил безответственно, я не должен был пользоваться твоей слабостью.Чёрт, надеюсь он не начнёт рефлексировать, мол как можно жить во грехе?—?Мы можем пожениться, не дожидаясь возвращения в Берлин,?— он чуть отстранил меня и настойчиво посмотрел в глаза. —?Я знаю, фронтовиков регистрируют даже заочно.Да что ж у меня всё не как у людей? Может, я и загоняюсь, но у меня всегда были чёткие представления о собственной свадьбе. Во-первых, предложение должно прозвучать как-то пооригинальнее. И да, хотелось стильную красивую церемонию. Долго выбирать платье, причёску и макияж, чтоб был шикарный букет, многоэтажный торт и прочая лабуда. Может и глупо, но учитывая, что я считала брак ответственным шагом и не планировала постоянно менять мужей, почему нет?—?Знаешь, всё-таки брак это очень серьёзный шаг,?— осторожно ответила я. — Мы любим друг друга, но зачем торопиться?В моё время это звучало разумно, а ему небось кажется, что я несерьёзная и распущенная особа, но лучше так, чем окончательно разбивать ему сердце.—?Ты сказала, любим друг друга? —?солнечно улыбнулся он. — Могу я считать это признанием?В духе этого времени надо было ответить: ?Я отдала тебе самое дорогое, что у меня было, а ты!? Но фарс нам здесь не нужен, поэтому я с должной долей возмущения воззарилась на него:—?Ты знаешь все мои тайны, я целовалась с тобой даже когда считала тебя геем. Да я даже позволяю называть себя этим ужасным ?Рени?! Ты ещё сомневаешься, люблю я тебя или нет?—?Чем тебе так не нравится ?Рени?? —?прошептал он, касаясь губами мочки уха.Тем и не нравится, что напоминает собачью кличку или марку машины, но озвучить я не решилась. Мало ли как в сороковые собак кличут, тем более в Германии.—?Я не люблю, когда по-всякому склоняют имена.По этой же причине я и не пыталась звать его иначе как полным именем. Чёрт его знает как можно сократить многосложное ?Фридхельм?. Фридди? Хельми? Палиться же, что я не шарю в немецких именах?— это дно разумности. В очередную историю, по-моему, не поверит даже Фридхельм.—?Ты меня вообще звала синеглазка,?— припомнил он, продолжая легонько целовать меня.Ну да, было такое. А вообще чего я так прицепилась? Пусть зовёт как хочет. Рени и Рина собственно мало чем различаются.—?Я давно уже так не делаю,?— его тёплое дыхание на моей коже разбудило тягучую волну тревожно-чувственной сладости. —?Когда ты должен возвращаться в казарму? Снова крошечная спальня в чужом доме временно становится центром вселенной для нас обоих.Перед глазами словно вертится медленный калейдоскоп, всё тело становится каким-то чувствительным, отзываясь на каждое его прикосновение. Сейчас так легко забыть обо всём, что нас разделяет. Необходимость действовать согласно здравому смыслу не могла перевесить того, что я ощущала в такие вот моменты тёплой ласковой близости, разделённой друг с другом нежности.* * *Утром я проснулась почти счастливой. Фридхельм ушёл ещё ночью, но мне казалось я до сих пор чувствую на коже тепло его пальцев. Пока я умывалась и крутилась возле маленького зеркала с расчёской, явилась Нина. Молча грохнула у печки ведро со свежей водой и стала возиться с чугунками.—?Тебе необязательно было уходить из собственного дома.В конце концов изначально Фридхельм зашёл, чтобы просто увидеть меня.—?Я не собираюсь терпеть рядом никого из… ваших, — отрезала она.—?Он бы не причинил тебе вреда,?— я зачем-то стала оправдываться. — Не все солдаты конченые мрази.—?Это тебе они может и хорошие, но они пришли на нашу землю убивать. Все до единого, понимаешь? И то, что твой гость не врезал мне прикладом по лицу, не делает его лучше других,?— Нина в сердцах бросила на пол кочергу и метеором пронеслась в своё убежище.А я молчала, чувствуя, что не могу возразить ей ни слова. Что права она, а не я. И что нужно как можно быстрее поставить точку в биографии Эрин Майер.Штаб сегодня гудел от новостей. Русские упорно стояли насмерть в битвах за Москву. Файгль был вынужден отступить ещё на одну позицию, но отозвать Вилли не решался. Ершово было действительно чуть ли не самой ближней точкой к Москве и терять её нельзя. Так что торчать нам тут ещё не знамо сколько. А точнее не так уж и долго?— я смутно помнила, что все бои за Москву прошли примерно в декабре. Значит мне действительно нужно ещё немного потерпеть и затеряться при отступлении. От бесконечных мыслей к концу дня разболелась голова, но проситься уйти пораньше я не решилась. Винтер из вредности заставит ещё и задержаться. Знаю я его выходки, когда он наваливает мне гору бумаг и требует переводить всё подряд.—?Вы нездоровы, Эрин?Я перехватила взгляд Штейнбреннера. Сейчас он смотрел вроде как действительно встревоженно.—?Ничего серьёзного, герр штурмбаннфюрер, всего лишь приступ мигрени,?— я вымученно улыбнулась.—?Я думаю, вам стоит сегодня закончить работу пораньше,?— он повернулся к Винтеру. — Что скажете, лейтенант?—?Иди отдыхай,?— согласился он и не удержался от подъёбки. — Только я имею в виду действительно отдых, а не прогулки под луной.Зараза, он что камеры на брата понатыкал? Или вчера стоял под окном свечку держал? Я действительно собиралась закинуться двойной дозой анальгина и лечь спать. Проснулась я от дикого сушняка. Прошлёпала за водой и, взглянув на часы, заметила, что ещё и девяти нет. Самое правильное?— завалиться обратно спать, но я чувствовала неслабое урчание в животе. Ужин я проспала, но пустому желудку на это похрен. Ничего, консервы у меня есть, а хлебом разживусь у Нины. Но к моему удивлению её в закутке не было. Вздохнув, я пошла одеваться. Придётся идти к соседям. Соседка встретила меня причитаниями:—?Опять приходили эти ироды, забрали с собой и Наденьку мою, и Ниночку.Вот же скоты. Я ведь слышала как Штейнбреннер тоже поддержал тогда мою акцию протеста. Ничего, этот притон неподалёку, сейчас разберёмся. Я заставлю их выполнять приказы командира.В избушке, смотрю, опять весело. Музычка, пьяный хохот, звон стаканов. Я приоткрыла дверь и сразу же заметила Нину. Сидит бедная с таким видом, будто её вот-вот вырвет, а рядом… Ну конечно, Шнайдер. Придурок, подсовывает ей стакан с самогонкой. Думает это её развеселит? Остальные девчонки тоже не шибко рады вечеринке. Кто-то вежливо улыбался, кто-то испуганно отмалчивался.—?Что вы опять устроили? —?без особой вежливости прикрикнула я. —?Или забыли приказ командира?—?Опять вы, маленькая фройляйн,?— адъютант Штейнбреннера, кажется Херман, добродушно рассмеялся. —?Могу вас успокоить, все девушки пришли сюда добровольно. Так что идите спать и ни о чём не волнуйтесь.—?Разрешите, я уточню,?— я подошла к Нине. — Ты хочешь остаться здесь? — она медленно качнула головой. —?А ты? —?я повернулась к её соседке. Та испуганно зыркнула на Бартеля и недоверчиво прошептала:— Мне… можно уйти?—?Слышали? —?пусть только кто-нибудь вякнет, я не поленюсь опять притащить сюда Винтера. —?А вы?Темноволосая девушка тоже поднялась с лавки, но Херман властно дернул её за руку обратно и с обманчивой мягкостью спросил:?— Ты уверена, милая? Твоя защитница быть здесь не всегда, а вот мы остаться до весны.Девчонка едва не разрыдалась, но не посмела больше рыпаться. Ещё одна, глядя на такой поворот, не стала и пытаться. Что ж, я прекрасно поняла, что уёбок Штейнбреннер по-прежнему смотрит сквозь пальцы на шалости своих мальчиков, но хотя бы двоих девчонок я выручила.—?Быстро на выход,?— прошипела я Нине. —?Я полагаю бесполезно напоминать, что такое отношение к женщинам недопустимо.—?К женщинам?конечно, но не к этим примитивным созданиям,?— цинично усмехнулся Херман. —?Доброй ночи, фройляйн.В глазах правда читалось немного другое, но я ответила не менее красноречивым взглядом. Ничего, я завтра ещё раз поговорю всё-таки с Вилли, а то, смотрю, Шнайдер и Бартель прямо скорешились с этими ублюдками.—?Не так быстро, Майер,?— чья-то рука бесцеремонно ухватила за плечо, с силой разворачивая обратно. Здесь только один человек мог вытворить такую хрень. Я едва успела выставить руки, но всё равно оказалась прижатой к крепкой груди.— Ты кое-что мне задолжала.