Урок II. Гармония девичьего тела (1/1)

Как приятно после очередного рабочего дня оказаться дома. На душе становится сразу же теплее, когда привычный запах зелёного чая мгновенно ударяет в нос. Утром ещё казалось, будто бы этому заурядному дню суждено длиться вечно. Однако-с! Время?— коварная штука, мы гоним, гоним его, словно есть в этом некий смысл, а когда одумываемся, то возвратить всё невозможно. Вспомните себя хотя бы в детстве, как вы в розовых очках с наивными ребяческими помыслами жаждали взрослой независимой жизни, не ведая того, что время?— это ураган, безжалостно убивающий всё на своём пути. Это один из самых ярких примеров дурацких человеческих ошибок.Царит гробовая тишина, отчего мозг невольно навещает назойливая мысль, будто всё человечество молниеносно вымерло. Но сегодня этого не случится. И завтра. И послезавтра. Я захожу на кухню, решаюсь выпить немного коньяка, ибо аппетит вовсе испарился. Для полнейшего удовлетворения своей прихоти я закуриваю сигарету и проваливаюсь в бездну воспоминаний и пучину навязчивых мыслей. Я вспоминаю детство, точно бы всё это происходило со мной вчера, вспоминаю сегодня, думаю о молодых студентах, наполненных сильнейшим духом юности, думаю о будущем. В последнее время я чересчур много о нём думаю. Чересчур много думаю о ней. Всё это наводит на горькую тоску. Вскоре я возвращаюсь обратно, в реальность.В доме тихо, это подталкивает меня на нехорошие мысли. Обычно Самару, как навязчивый пёс, бежит встречать ?хозяина? (меня), но этого не произошло. Я направляюсь в спальню. Торшер уютно освещает небольшую бежевую комнатку, в которой отчётливо слышно сладкое сопение. Это сопение не спутать ни с чем. Чтобы не разбудить ее, я тихонько кладу портфель и удобно усаживаюсь на деревянном полу так, чтобы видеть сонное миловидное личико. Она устала, моя девочка. Я осматриваюсь. Видимо, сразу же после прихода она переоделась, легла и при прочтении книги уснула, этому свидетельствуют небрежно кинутые вещи. Когда ей в невмоготу, она всегда так делает.Опять я очень осторожно поднимаюсь, забираю с тумбочки пепельницу и вновь принимаю точно такое же положение. Я докуриваю сигарету. Почему-то сейчас мне очень сложно перестать смотреть на нее. Мне становится тепло. Очень тепло. Я облокачиваюсь о кровать и, дотянувшись до личика Самару, целую её в щёку. В моём животе начинают летать бабочки, будто бы я целую её впервые. Будто бы лобызаю впервые это красивое родное личико. Мне не по себе.Я не выдерживаю и закуриваю уже вторую сигарету. Кажется, мне надо бросить курить. Из-за запаха Самару просыпается и почему-то я уже жалею, что сделал это. Лучше бы я не будил её.—?Привет,?— с доброй улыбкой, потянувшись, здоровается она. Мы приветливо встречаемся взглядами. Она больше не стесняется. —?Привет,?— шепчу я, улыбаясь в ответ.—?Ты снова куришь в спальне,?— Самару недовольно нахмурилась, слегка шмыгнув курносым носиком.—?Прости, милая,?— я резко тушу сигарету,?— я не хотел тебя разбудить. Извини.—?Ничего страшного.—?Как дела в университете? —?я всегда интересуюсь её студенческой жизнью, ведь когда-то и я прошёл этот увлекательный этап в своей жизни. Буря бесконечных эмоций и безудержного веселья... и бессонных ночей. —?Всё хорошо?—?Мм, вообще день выдался не самым легким. Но, слава богу, что всё закончилось. А у тебя как?—?Ничего нового. Всё так же. Заурядно.Мы говорим, почему-то, шёпотом, словно боимся кого-то спугнуть, словно боимся спугнуть саму безмятежность, что господствует на данный момент в этой крошечной уютной комнатке, в этом небольшом убежище для двух птичек. Мы молчим, молчим долго, влюбленно любуясь друг другом, но это молчание совершенно не неловкое, как это привычно наблюдать у только-только начавших симпатизировать друг другу молодых людей; нет, это молчание родственных душ, которым необходимы тепло и воздух.Я прерываю молчаливую идиллию, нависнув сверху над её стройным телом. Мои пальцы непринужденно и аккуратно блуждают по её красивому лицу. Да, она та ещё красавица: большие глаза, обладающие наивным и в то же время упрямым изыском, курносенький маленький носик, соблазнительные припухлые губы, словно две дольки вкуснейшего мандарина?— желанней этих губ нет ничего на свете. Но, несмотря на эти замечательные достоинства во внешнем виде, её личико уж больно младое. Может быть, так кажется только мне, будучи из-за большой разницы в возрасте? Может быть, её сверстники считаю совершенно иначе? Не знаю. Тем не менее, девичья юность ни в коем случае мне не мешает восхищаться грациозностью и богатством ее мимики. Да и вообще. Самару дорога мне ни столь внешностью, сколько наивностью и непорочностью души!—?Прости,?— я резко ложусь возле неё. Наверно, на меня не самым лучшим образом действует алкоголь. Я не хочу причинять вред этому непорочному человечку:?— Мне не стоит это делать.Какое-то время опять царит молчание.—?Почему? —?следует внезапный вопрос. Аю поворачивается ко мне, просверливая меня настырным взглядом.Действительно, почему? Я сам толком не могу дать ответ на этот вопрос. Не могу сказать, что я боюсь. Нет. Порой я сам себя понять не могу. Ну вот представьте, перед вами девчонка, которая на девять лет вас младше: что бы вы сделали, будь на моём месте?—?На то есть свои причины.—?Да? И какие же? — по интонации слышно, что Самару раздражена, она дерзко закидывает свою тоненькую ножку на мою. —?Знаешь, я тоже боюсь, так же, как и ты. Я тяжело вздыхаю, мне трудно что-либо говорить сейчас. На улице уже совсем стемнело. Машинально достаю из кармана пачку сигарет и зажигалку: мне жизненно необходим табак именно сейчас, в эту секунду. Я как огромная неуязвимая волна, которая обречена, которая вот-вот неизбежно прекратит своё жалкое существование, встретившись с непокоримой скалой.—?В последнее время ты много куришь. И… часто кашляешь,?— тонко подметила Самару. Я ловлю себя на мысли, что её распущенные волосы сегодня более гуще и красивее, нежели чем обычно. У неё шикарные волосы и пахнут они очень приятно: бамбуком и апельсином. Мне хочется уткнуться в них носом, почувствовать мягкость и аромат.—?Возможно. Я ничего не могу с этим поделать.—?Может быть, мне попробовать составить тебе компанию в этом занятии? —?она прожигает меня взглядом. Вредная. —?Перестань говорить глупости. Не советую, во всяком случае. Подай, пожалуйста, пепельницу, она на полу,?— девушка покорно подала. —?Спасибо большое.—?Я прочла книгу, которую ты мне советовал,?— разговор был резко перенаправлен в другое русло. Девчонка плотно прижалась к моей груди.—?Да. И как? В последнее время я подсадил её на книги. Мне нравится, да и ей, обсуждать их после, разглагольствовать о персонажах, о их поступках. Книгу, которую я ей посоветовал, была в своём роде сложна, и, как не парадоксально, она была о безмятежной, красивой любви. Как раз кстати, Самару!—?Мне понравилось. Она учит любить. Да, Хирамитсу! Любить и не бояться.Что ж, если это так принципиально, то пожалуй. Впрочем, в последнее время мне становится всё труднее и труднее сдерживать себя перед её искусительным, девственным телом. Чересчур непросто обуздать себя двадцативосьмилетнему мужчине, когда каждая частичка девственницы так необъятно и яростно пленит его грешный разум и тело. Это сложно. Даже очень. Я встаю с постели и выключаю торшер: единственный источник света; рано или поздно это должно было произойти. Прежде чем вернуться к своему предмету воздыхания, я расстегиваю белую рубашку и небрежно швыряю её на пол.Мои руки сжимают девчонку в крепких объятиях. Наши губы жадно, точно хищники, сплетаются в жарком и страстном поцелуе, а мокрые языки танцуют вальс. Такие мягкие губы. Как вата. Мне не хватает воздуха, ей тоже, но мы не останавливаемся. Мы крайне этого не хотим! Я позволяю своим пальцам изучать её хрупкую спину, её небольшую грудь, но очень красивую, очень аккуратную. Она постанывает и моё тело это крайне возбуждает. Чересчур! Я утыкаюсь носом в её лебединую шейку. Девчонка была значительно ниже меня и мне это тоже нравилось. Я снимаю её майку, расстёгиваю белый бюстгальтер. Теперь мы вдвоём оголены выше пояса. Мы не стесняемся, ибо наша жажда достигла предела. Мне её мало.Я эгоист. Но я долго ждал.Я чувствую, как её гладкие ручонки осторожно касаются моей спины, моих плеч. Меня бросает в приятную дрожь. Я влюблен. Взаимно. Разве этого не достаточно, чтобы быть самым счастливым человеком в мире, в галактике? Мне становится по-настоящему хорошо, когда я ощущаю её губы, когда ощущаю её слащавые вздохи на напряженном теле. Я прихожу в необъяснимый экстаз.—?Тебе будет чуть больно.***Мне вспоминается наша первая встреча. Тогда я считал её глупой и наивной девчушкой. Хотя оно так и было. Всё-таки, как не удивительно, но её настырная неуязвимость смогла вызвать во мне это непоколебимоё странное чувство симпатии. При первом нашем столкновении мне никогда бы и в голову не пришло, что когда-то нам посчастливиться испытать любовь. Вот так вот судьба приходит совершенно внезапно, как проливной дождь после убийственной жары.Наступило утро. Свет приятно проскальзывает через шторы, освежая комнату после сумасшедшей ночи. Сейчас здесь беспрекословно присутствует ощутимая легкость. Передо мной лежит Самару. Её светлые волосы эстетично рассыпались по всей подушке; носик по-детски сопит. В моей голове беспрестанно бушует мысль, что я люблю этого человечка, мирно лежащего передо мной.Я закуриваю очередную сигарету. Мне ужасно трудно оторвать глаза от спящей девушки. Сейчас я хочу смотреть только на это нежное, милое личико. Через недолгое время она, наконец-таки, просыпается, и я автоматически целую её в лоб:—?Как ты?Она загадочно улыбается, затем неожиданно смеётся:—?А ты?Это так забавно, когда это милое дитя начинает кокетничать. Тогда мне хочется улыбаться. —?Я счастлив,?— говорю я. Наши руки крепко сцепливаются в замок. Мне тепло, я на самом деле счастлив. Я наблюдаю за её покрасневшим личиком. У неё очень густые ресницы, как пучки травы. Она загадочно хихикает, прикрывая маленькими ладошками рот. Мне нравится в ней всё. Особенно её чудная мимика, её миловидная улыбка. Моя девочка! Думаю, нет смысла ещё раз говорить, но мои чувства?— это бушующая волна в океане, способная на необъяснимый всплеск отваги и гармонии. Может быть, в какой-то момент я пожалею о случившимся, а, может быть, и наоборот?— буду благодарить самом себя, но сейчас я точно знаю, что я готов:—?Выходи за меня, ладно?