Часть 4 (1/1)

Незаметно пролетела осень, оказавшаяся не то чтобы холодной, но какой-то неуютной. Брок всё не мог акклиматизироваться, подстраиваясь под новый график и расписание, привязанное к рабочему времени на заводе. Поэтому, увидев первый снег, он с удивлением понял, что уже прошло два месяца с той поры, как он ступил на платформу челябинского железнодорожного вокзала.Его новая должность не особо и утомляла, Брок никогда не был белоручкой, с самого детства привыкнув решать бытовые проблемы самостоятельно. Гул в цехах, звон металла и шум станков воспринимался тяжеловато только в самом начале, а потом стал чем-то фоновым. Умение отрешаться от раздражающих факторов и сохранять спокойствие в любой ситуации было чуть ли не самым первым навыком, полезным диверсанту.Зимний вообще мог спокойно спать в любой обстановке, как только выдавалось свободное время. И похрен, что вокруг что-то взрывается и пули свистят над головами, главное?— не его очередь нести караул. Да и брезгливостью он не страдал, сосредоточенно жуя свой сухпаёк посреди локального армагеддона. Эх-х…—?Так вот, снится мне, значит, что я держу в руках клубнику, крупную такую! И вокруг поле, прям усыпанное ею,?— бубнил под ухом Дулин, сосредоточенно ковыряясь в своём рабочем чемоданчике, в котором можно было найти всё?— начиная с разводного ключа и заканчивая кляпом из секс-шопа. —?И тут, глядь, а там Михалыч стоит в здоровенных таких красных труселях! И манит меня, манит…—?Куда? —?лениво поинтересовался Брок, развалившись на сложенных в стопку деревянных паллетах. Не то чтобы его волновал сюжет гомосяцких снов Ивана, но поддерживать разговоры о безответной любви стало их доброй традицией.—?Дык, к себе и манит, и, значит, труселя на ветру колышутся, обтягивают его упругую попу и, ну, всё остальное, что спереди,?— продолжил бухтеть Дулин.—?Так ты чего, видел его одновременно с нескольких ракурсов? —?заинтересовался Брок, вытягивая из пачки чуть примятую сигарету и не обращая внимания на скривившегося Ивана.—?Как ты можешь эту гадость в рот брать? Потом от тебя запах неприятный, а вдруг целоваться? —?наставительным тоном произнёс Дулин, наконец выуживая на свет божий пакет со своим ланчем.?Полдником?,?— мысленно поправил сам себя Брок, с неудовольствием отмечая очередную оплошность с речью. Он старался даже думать на русском, чтобы случайно не проколоться, как знаменитый Штирлиц, забывший отстегнуть парашют.—?Дык о чём это мы? —?почесал голову Дулин, взлохмачивая свои блондинистые кудри, и похлопал светлыми ресницами, пуча и без того круглые глаза. —?А! Чё за ракурс? Эт ты о чём?—?Про упругую попу Михалыча,?— напомнил Брок, делая первую за день самую вкусную затяжку, чему не мешал даже неестественный химический привкус дыма.—?А ты откуда знаешь? —?тут же набычился Дулин. —?Ты чё, на моего Михалыча запал? Он мой!—?Да ты ж сам рассказал, что во сне труселя обтянули сзади и спереди,?— закатил глаза Брок, уже привыкший к необоснованной ревности ?сенсея?. Тот вспыхивал как порох, стоило только заподозрить чужой интерес к обожаемому начальнику.—?А-а… понял,?— смущённо улыбнулся Дулин. —?Ты, Славик, извини, эт я чё на тебя кинулся, эт от любви. Сам понимаешь, оно такое, не поддаётся логике. Чувство самца, во!—?Угу,?— добродушно кивнул Брок, вспоминая своего самца, оставленного в далёком теперь Нью-Йорке. Эх-х…—?Я всё забываю, что тебя разлучили с любимым,?— сочувственно пробормотал Дулин. —?Я хоть Михалыча каждый день могу видеть, а ты и это…—?Я в норме,?— усмехнулся Брок, не желая продолжать этот бесполезно-сопливый разговор.Прокололся он случайно. И опять всё из-за разницы в языках. Он настолько привык, что в английском сложно определить принадлежность к роду без контекста, что и в русском не обратил на это внимания. Вот так и получилось, что на пятничных посиделках на кухне с Иваном и Михой он брякнул: ?Я его любил, а он натрахался со мной и кинул. Ушёл к своему бывшему, который объявился через много лет после их расставания?.Два блондина тогда совершенно синхронно замерли, выпучив голубые глаза и изобразив ртами голодных карпов кои. Потом они так же синхронно переглянулись между собой, пока до Брока доходила вся глубина падения его репутации в глазах отдельно взятого гомофоба Михи. Но тот только крякнул, выпил залпом стопку ?Столичной?, запил пол-литром тёмного пива и хлопнул по плечу гея, только-только вывалившегося из шкафа.—?Славик, я, конечно, не гомосек,?— тут он стрельнул глазами в порозовевшего Ивана. —?Но вот что я тебе скажу, если вы не будете устраивать эти ваши… пати, морды малевать и рядиться в перья, то я всё равно буду с тобой общаться. Вон, с Ванькой же корешимся, хоть он и пидор, и ведёт себя как ревнивая сучка.—?Я гей! —?тут же возмутился Дулин. —?И мы с тобой дружим ещё со школы! Славик, ты лучше расскажи, какой он, твой прынц. На Михалыча похож? Тоже такой красивый и с усами?—?Нет,?— фыркнул успокоившийся Брок. —?Он здоровенный накачанный бугай, да и носит щетину, а не усы.—?А кто у вас за бабу? —?поинтересовался захмелевший Миха. —?Если вы оба такие качки, то как определяете, кто где?—?Ты чего?! Это ж личное! Настоящий мужик никогда не будет обсуждать любимую даму с друзьями! —?возмутился Дулин, залпом выпивая очередную рюмку и захрумкивая её квашенной с клюквой капустой.—?Какие вы, пидоры, нежные,?— умилился Миха. —?Так бы и расплакался над вашей тяжёлой судьбиной…—?На хуй иди со своими слезами,?— фыркнул Брок, чувствуя необычайную лёгкость во всём теле. То ли его отпустила тревога, что отношение нового друга станет хуже из-за внезапного каминг-аута, то ли водка подействовала, но рутина перестала быть такой беспросветной, а боль от потери прежней жизни словно притупилась.С того дня Брок будто сбросил с себя извечную тревогу и бестолковую тоску по несбывшемуся. Он снова начал радоваться простым вещам: утренней пробежке по сонным пустым улицам; оранжевым листьям, устилавшим землю; бабьему лету с тёплым, почти обжигающим солнечным светом и вкусной еде.Да, он наконец-то разобрался с высокотехнологичной кухней, заполненной кучей непонятных приборов. До этого максимум, что он использовал,?— холодильник, в сияющем чреве которого сиротливо жались на полке свежие овощи и кусок мяса. Да ещё сверкающий хромом аппарат, предоставляющий просто божественный кофе.Теперь же Брок с удовольствием не только готовил себе ужин, но и прихватывал с собой на работу ?тормозок?. Ещё одно прижившееся в его лексиконе слово, обозначающее обед, который берут с собой в шахту. Конечно, никакого сала, лука и варёных яиц, вместо них в рюкзаке болтался термос с супом, пара сэндвичей с копчёной куриной грудкой и зелёное яблоко.К супам Брок приноравливался дольше, чем к солёной селёдке. Как-то сложилось, что во взрослой жизни он привык есть так называемые ?вторые блюда?. Поселившись в России, он с удивлением понял, что местные жители уделяют много внимания правильному рациону. Если в Америке все по-быстрому закидывались сухомяткой, жаренной во фритюре пищей и фаст-фудом, то здесь обязательно были домашние блюда длительного приготовления.Рецепты национальной кухни поражали воображение многочасовыми, а то и многодневными ритуальными плясками. Один только холодец чего стоил или многослойные пироги. А уж поговорка: ?Хотите вчерашний борщ, приходите завтра??— передавала всю глубину глубин русской кулинарии.Чтобы поменьше вздыхать о чужих пушистых ушках и гибких хвостах, Брок погрузился в непролазные дебри интернет-форумов, посвящённых домашним шеф-поварам. Поначалу было сложно сориентироваться в куче специй и способах приготовления. Он выискивал, что значит ?бланшировать?, ?пассеровать? и ?томить?, потому что если два первых слова ещё как-то походили на термины из рецептов, то последнее ассоциировалось опять же с чьими-то пушистыми ушками и хвостами.Но как бы ни было сложно, Брок Рамлоу не привык отступать. Уже к Рождеству, которое в России справляли совсем в другое время, он приготовил отменный праздничный ужин. Золотистая индейка занимала центр стола, исходя аппетитным ароматом мяса и специй. Хлебный пудинг, покрытый крошкой жареного хрустящего бекона, скромно красовался в глубокой стеклянной форме. Жареная фасоль и мини-сосиски под сырной корочкой доходили в духовке. Тыквенный пирог с куркумой и тмином соседствовал с запечённым бататом.—?Огось! —?только и смог вымолвить Миха, пришедший в гости первым. Он торопливо сунул Броку приятно звякнувший пакет и помчался в гостевую ванную.—?Агась! —?радостно провозгласил Иван, появившийся вторым (и последним из приглашённых), тоже вручил коробку с покупным ?Киевским? тортом и упаковку пива. Руки он вымыл прямо под кухонным краном и сразу же плюхнулся за стол.—?Ну вот, сегодня, стало быть, Рождество,?— начал речь Брок, когда все уселись по местам.—?Так мы чего, будем как иностранцы? —?вытаращился Миха. —?Мы ж того, православные, зачем нам басурманские праздники?—?А мне нравится,?— заявил Иван. —?Я ещё и день Святого Валентина люблю! Такая романтика, хоть Михалыч и против! В прошлом году грозился мне валентинку в задницу засунуть, но я ж тока за!—?Тьфу, гомосеки,?— скривился Миха, но потом виновато глянул на Брока. —?Я эт не про тебя. Ты-то не такой, ты в шубе на голую жопу по заводу шастать не будешь!—?Не на голую! —?возмутился Дулин. —?Я в секси-комбинашке был, а уж сверху накинул шубу! И Михалычу понравилось, я видел, как у него глазки бегали по моим сиськам!—?Да ёб! —?чуть не сплюнул Миха. —?Какие в пизду сиськи?! У тебя нормальная мужицкая грудь, волосатая и конопатая, откуда ты этой гомосятины набрался? У тебя ж мама такая хорошая, песню про паровоз поёт, а ты, тьфу!—?Ладно, брейк, брейк,?— замахал рукой Брок, которому одновременно хотелось дико заржать и исполнить фейспалм в стиле Тони Старка. А ещё простонать, как Задорнов: ?Ну, тупы-ые…? Хотя к своим товарищам он относился довольно неплохо, но это не мешало ему каждый раз ужасаться их перебранкам на почве нетолерантного отношения Михи к однополому сексу.—?Точно, харэ,?— кивнул Иван. —?Моей фигурой может любоваться только Михалыч!—?Да ёб! —?снова повторил Миха. —?Это у моей Галюни сиськи?— во и задница?— во! —?изобразил он движением рук воздушные шары над Елисейскими полями. —?А у тебя ни рожи, ни жопы!—?А вот сейчас было обидно! —?надул губы Иван, но Брок решительно прервал начинающуюся ссору, чпокнув колечком пивной банки. Золотистая пенная жидкость полилась в бокалы. Миха подхватился, достал из пакета бутылку коньяка ?Лезгинка? и наполнил три водочные стопки.—?Ну, чей бы ни был праздник, а пожрать и выпить в хорошей компании никому не помешает, независимо от вероисповедания,?— произнёс Брок и отсалютовал гостям. Те заулыбались; раздался перезвон хрусталя, слившийся со звуком дверного звонка.—?Ты ещё кого ждёшь? —?Иван удивлённо осмотрел стол, накрытый на три персоны.—?Да нет, не знаю,?— растерянно ответил Брок, снова подивившись про себя вывертам русского языка.—?Небось опять какой соцопрос,?— махнул рукой Миха и снова поднял рюмку. —?Ну, за…?Дин-дон-дин?,?— снова раздалось из прихожей.—?Или картоху продают,?— выдал ещё одну версию Дулин, с вопросом глядя на хозяина. —?Те нада?—?Главное, чтоб не подкинули в корзинке мальчика со шрамом-молнией на лбу,?— проворчал Брок под хохот гостей, поднялся из-за стола, решительно опрокинул в рот рюмку?— не пропадать же добру. Это с поверхности водки испаряется семь молекулярных слоёв в секунду, а с коньяка, может, и все восемь! К двери он шёл, на ходу зажёвывая кусочек хрустящего кукурузного хлеба, испечённого по рецепту госпожи Высоцкой.Экран видеофона отразил пустую лестничную клетку, что заставило нахмуриться. Хулиганов в их подъезде не водилось, детишек-шутников тоже. Брок нажал кнопку переговорного устройства, для проформы спросил: ?Кого принесло???— и чуть не упал, отшатнувшись, когда на весь дисплей появилась знакомая хмурая рожа.Он стоял и смотрел, не в силах сообразить, наяву или во сне видит Зимнего, угрюмо глядящего прямо на него. Вернее, смотрел тот в глазок видеокамеры, но казалось, будто его ледяной серебристо-голубоватый взгляд проникает прямиком в душу. Брок прерывисто хватанул ртом воздух, только сейчас понимая, что не дышал всё это время.Движение на экране вдруг показало новое лицо вместо до боли желанного. Блондин со старомодной стрижкой и решительным видом сурово промолвил: ?Рамлоу, открой, пожалуйста. Мы пришли с миром?. Брок только нервно захихикал, подумав, что его бред прогрессирует с каждой минутой. Ну не может же за дверью стоять сам Капитан Америка!Однако героическая морда так и не исчезала, к тому же послышалась невнятная возня, словно на площадке толкались жопами два здоровенных барсука. За спиной стукнуло и раздался голос Михи:—?Славик, ты там чё, опрос проходишь?—?Или помочь картоху затащить? —?присоединился Иван.—?Нет! Вернее, сейчас буду! —?крикнул Брок, пригладил и без того идеальную чёлку и отпер замок.—?Командир,?— проворчал Зимний, тут же просачиваясь в квартиру. Потянул носом, скинул ботинки, снял кожаную куртку, бросил её на банкетку и слинял в сторону кухни.—?Рамлоу, добрый день,?— вежливо произнёс Роджерс, переступая порог. В руках он держал здоровенную пластиковую сумку из ?Ашана?, в которой что-то приятно позвякивало и соблазнительно пахло копчёным мясом и выпечкой. —?С Рождеством! Извини, что без приглашения, всё-таки семейный праздник, но Баки просто не мог больше ждать.—?Эм, входи, Роджерс,?— сделал приглашающий жест Брок. —?Рад познакомиться с тобой лично.