Страшные вещи: Сукуна и мобильный (1/1)

— Ну ты даёшь! Да этот удар даже Годжо не смог бы отразить! — Я изгнал его за считанные секунды, прямо как Годжо! — И что с того, что я провалился? Это проклятие по силе будто Годжо! Я устал от этого имени. Годжо то, Годжо сё. Здесь, в этом странном месте, где зачем-то собираются головорезы и маргинальные маги, оно звучит почти так же часто, как выкрики ?ещё выпивки!?. Все — сильные и те, от кого почти не исходит проклятая энергия, высокие, низкие, злые и весёлые от количества дешёвого виски — все говорят о нём. Обычно мало что может меня заинтересовать. Но за последний день я задаюсь вот уже вторым вопросом. Первый: какого чёрта я пробудился? Второй: что за чёрт этот Годжо Сатору? Любопытство для меня мучительно. За века, проведённые в блаженном забвении, чем-то похожем на такую желанную смерть, я отвык от настолько человеческих чувств. Но что-то в этом теле — ориентировочный рефлекс и влияние дофамина — вынуждает меня искать ответы. Ненавижу. Ударяю кулаком по столу. На этот звук поворачивается один из магов. Что ж, ориентировочный рефлекс присущ всем, у кого есть мозг. И, пожалуй, это движение единственное, что выдаёт наличие оного в крепкой черепушке шамана, обратившего на меня внимание. Обычно только безмозглые скалятся прежде, чем выяснить, кто перед ними. — Ты здесь новенький? Он обращается ко мне. Его дружки смотрят на меня. Очень хочу всех убить. Но тогда не будет ответов. Будь проклята, человеческая натура...— Да, — голос подчиняется не сразу, первое слово больше походит на карканье. — Я здесь впервые. Кто такой Сатору Годжо? И вновь я подмечаю следы мыслительной деятельности на лице нового знакомого. В это время остальные переглядываются и недоумённо хихикают. Чёрт, кажется, этот Годжо так известен, что вопрос о его личности выглядит как приглашение к драке... — У тебя, что ли, недавно проклятая техника проявилась?Маг слюнявит во рту странную скрученную бумагу, от которой идёт дым. Он чешет щетину и хмурится, глядя на меня. Честно, не ожидал такого хорошего исхода — головорез поверил в искренность моего вопроса и даже почувствовал себя кем-то вроде наставника. Хотя чему тут удивляться? Какой я в его глазах? Изящный, почти женственный парень с длинными волосами цвета пшеницы — значит, ещё и иностранец! — и едва различимой проклятой энергией. Таких на узких тёмных улочках либо толкают в стену, либо нагибают к ней раком. — Может, тебя бы ещё в магическую школу взяли. Ты вон какой молодой. Там, кстати, и преподаёт Годжо. — Он учитель? — несколько удивлённо уточняю я. — Он Сильнейший, — щетинистый выплёвывает изо рта бумажную трубочку. — Шестиглазый из клана Годжо. С техникой Безграничности. Я вижу неприятное обрюзгшее лицо словно через пелену. По моей онемевшей спине бегут мурашки. Волнуюсь, как маленький самурай перед просмотром первой публичной казни. Хоть бы отвыкшее от последствий эмоций тело нормально перенесло такое — а то ещё пойду какими-нибудь пятнами... Но существование в этом мире Шестиглазого не могло не взволновать меня. Неужели то, что я пробудился сейчас — это знак? — Он присматривает за сосудом Сукуна! — шмыгая носом, добавляет какой-то карлик. Блять. Ёбаный Сукуна. Старый вонючий извращенец. Мои надежды на предопределение тают на глазах. — Да, я слышал, мальчишка жрёт пальцы Короля Проклятий, чтобы потом можно было убить его! — Значит, Рёмен здесь? Сколько у него пальцев? — я очень стараюсь звучать спокойно, но, кажется, немного гнусавлю. Ах, как же хочется настучать по обеим его головам! Беззаботная зверюга, живущая одними лишь инстинктами! Наверняка это его проклятая энергия вытащила меня из пустоты, в которую я, мать его, так долго забирался. Этому ведь учат даже детей — проснулся первым, так посиди тихо, не буди взрослых. Или они встанут в плохом настроении. — Вроде не больше шести... — задумчиво отвечает девица в жёлтых перчатках. — Я слышал, что всего три! — вмешивается щетинистый. — Уже давно десять, — доносится из тёмного угла, где одиноко сидит старуха. Думаю, так головорезы проводят большинство своих вечеров. Собираются в этой вшивой забегаловке, которую я легко нашёл по гнилому вкусу проклятой энергии, и грызутся по мелочам, ожидая новых заказов на чёрном рынке. Какие же жалкие. Позорят своим существованием всех магов. Надо бы убить их, но... Мне лень. Пока карлик рвёт глотку, считая пальцы Сукуны, я отворачиваюсь и закрываю глаза. Темно. Но только слабый увидел бы тьму. Передо мной миллиарды нитей, расположенных так близко, что сливаются в цельное полотно. Я отвык от этого. Они похожи на червяков — шевелятся, двигаются, реагируют на моё присутствие. Хочу быстрее закончить. Касаюсь пальцами стены — рука проваливается внутрь до самого запястья. Ненавижу. Ненавижу, блять. Мою голову разрывает от чужих эмоций и переживаний. Тысячи человеческих жизней вторгаются в моё личное пространство, бескомпромиссно задавливая всё, что имеет значение лично для меня. ?Опять он не купил хлеб?. ?Когда я уже пойду домой? Может, выйти покурить??. ?Ах, да-а, глубже, сильнее...?. ?У нас сейчас математика, чёрт?. Чужие мысли, планы, движения — чужие жизни. Мои пальцы скользят между ними, отыскивая ту самую. Сдвоенную нить, одна часть которой мне хорошо знакома. Да, она! Я хватаюсь за свою находку, ощущая, как она судорожно дёргается от прикосновения. Сразу узнаю братика Рёмена — нить жёсткая и горячая, будто по ней рывками толкаются ненависть и безумие. Та, другая, с которой смешалась судьба моего давнего товарища, тоже особенная. С радостью разглядел бы её внимательнее, но времени нет. Мое собственное любопытство устанавливает мне сроки. Сжимаю нить сильнее — она разрезает тонкую кожу ладони. Кровь смешивается с тьмой.Ну здравствуй, старина Рёмен! ***— Итадори, ты в порядке? Мальчишка с розовыми волосами согнут пополам. У него трясутся колени, стукаются одно об другое. Спина дрожит — сейчас бедняжку вырвет. Да, малыш, неприятно, когда кто-то дёргает за нить твоей судьбы. Животный страх вполне обоснован, ведь я мог случайно порвать её. — Не волнуйтесь, с ним всё хорошо, — негромко отвечаю я вместо паренька. Тот, что задал вопрос, поворачивается на звук моего голоса. Надо же, какие интересные маги учатся в этой школе. Навевает воспоминания о золотом веке колдовства...Немного разочаровываюсь, когда вижу за спиной черноволосого шамана всего лишь химеру. Такой простенький шикигами при таком-то потенциале. Жаль, жаль, жаль...— Кто ты? — Открыть ворота, — вместо рвоты изо рта сосуда Сукуна вырываются эти слова. Я сначала теряюсь, а потом чувствую тонкий аромат ?связывающего? контракта. Значит, вот что Сукуна придумал, чтобы забирать себе тело в критические моменты. Приятно, что, встретив меня, он решил: сейчас именно такой. Возможно, дружище Рёмен единственный в этой эре, кто помнит обо мне. И, кажется, безалаберному демону удалось сохранить воспоминания свежими — ничем другим не объяснить ту поспешность, с которой он вырвал контроль над телом из лап мальчишки. — Можете звать меня Хоо, — представляюсь призвавшему шикигами юноше. — К сожалению, должен откланяться. Мы с другом не виделись уже тысячу лет...Спина сосуда Сукуны твёрдая и напряжённая. Король Проклятий явно не успел подумать над планом действий до того, как, спасая свою задницу, завладел телом. Теперь мой дружок наверняка спешно пытается решить: всё-таки проблеваться, снимая стресс, или, не теряя времени, сбежать. — Поздно, братик Рёмен, поздно.Я шепчу слова в ухо материального тела, но клубок из сплетённых душ уже у меня в руках. Короткая вспышка, и мы втроём оказываемся очень далеко от школы в Токио. И одновременно очень близко к ней. Сам сосуд я не могу протащить сюда, поэтому розоволосое спазмированное тело остаётся в скрюченном состоянии где-то между. Рёмен и мальчишка напротив меня. Приняли такую причудливую форму, что я почти улыбаюсь. Не ожидал, что Двуликий призрак позволит какому-то человеку так крепко обвить свою душу. Он сковывает движения Короля Проклятий, пытается прижать все его четыре руки к корпусу и заставляет пригибать изуродованную голову к плечу. — Что за херь? — рычит Рёмен. Ох, да ведь он раньше не мог увидеть, как со стороны выглядит их с мальчиком симбиоз. — Эй, что произошло? Сосуд, получивший здесь возможность говорить наравне с Сукуной, вертит головой. Он такой любопытный и активный. Уже раздражает. — Кто ты такой? Сукуна, что ты задумал? — Ты, засранец, заткнись хоть сейчас! — Эй, не приказывай мне! Почему ты вообще ко мне прицепился? Я будто попал в повозку бродячего цирка уродов. Душа сосуда пытается настучать кулаками по плечам Рёмена, которые на деле их общие плечи. — Хоо, убери его отсюда, — обращается ко мне Сукуна. Где ?пожалуйста?? Король Проклятий всё так же заносчив, хотя, наверно, это можно списать на то, что душа жалкого человечишки пытается выцарапать глаза его истинной форме. — Он просто немного помолчит. После моих слов губы парня срастаются между собой. Этого не видно, но то же самое — с голосовыми связками. Больше не пикнет. — И посидит спокойно, — продолжаю я, лишая душу мальчишки движения. Сукуна косит на меня полные ненависти глаза. Братик Рёмен никогда не любил смотреть на кого-то снизу вверх, но из-за того, как он загнул шею в этом противоестественном слиянии — по-другому не получается. — Убери его насовсем. И как можно быть таким невежей? Не знал, что время лишает манер. Хотя, возможно, память меня подводит, и Сукуна всегда был так невыносим. Он последний, кого я хотел бы видеть сразу после пробуждения от восхитительного сна. Но поговорить с ним куда быстрее, чем вручную перебирать миллиарды нитей, разыскивая Сатору Годжо. — Я не уберу его, братик Рёмен. — Тогда ты умрешь, — с очаровательным напором обещает Сукуна.— Очень на это надеюсь. Жду секунду. Две. На третьей ясно понимаю, что нет, не умру. Никакие проклятые техники не действуют здесь. Да, дружочек, даже увеличение территории. Хоть пальцы выверни — никаких тебе ?демонических гробниц?. — Я уже успел забыть, какая зараза это твоё поглощение территорий, — злобно сплёвывает Сукуна. — Что тебе нужно, Хоо? И это правильная постановка вопроса! Ты такой понятливый, когда напуган. Но скажу в твоё оправдание: все, кто попадает сюда, такие. ?Поглощение территорий? — техника, не похожая ни на увеличение, ни на те приёмы, которые могут ему противостоять. Это место доказывает, что источник проклятой энергии — душа. Но в то же время она, имея эксклюзивное право находиться здесь отдельно от тела, лишается своих сил, отдавая их на поддержание территории. Идеальная ловушка, существование которой обеспечивает сама жертва. — Познакомь меня с господином Годжо Сатору, — решив обойтись без церемоний, отвечаю я. — Я тебе что, сваха? — шипит Сукуна.— Кто такая сваха? Вообще, проснувшись, я поверхностно оглядел нити судеб, чтобы иметь представление о месте, куда попал. Но все эти, простите, машины, компьютеры и каменные коробки — нет-нет да что-то вылетит из головы... Сваха звучит как название сладости, но не думаю, что Рёмен стал бы сравнивать себя с моти или вагаси. Вообще этому говнюку легко говорить — у него прям к голове прицепился живой справочник по этому чудовищному миру! — Забудь... Зачем тебе Годжо? — Я слышал, он — Сильнейший. — И Шестиглазый, — с оскалом продолжает Сукуна. — Но как видишь, я до сих пор жив. Хитрый тысячелетний лис, меня ты не проведёшь. — И он жив. Что же это может значить? — наигранно задумываюсь я. — Точно. Вы просто не сражались всерьёз. Рёмен заливается безумным смехом. Его подбородок упирается в ключицу, не оставляя возможности разинуть пасть на всю ширину и обнажить стройные ряды клыков. Ненавижу все эти безумства, но если зашью рот и ему, то не видать мне Сатору Годжо. Поэтому просто подталкиваю новенькое, только что созданное кресло под колени этой изуродованной слиянием душ форме. В ногах правды нет, мой дражайший друг, а мне нужна она вместо твоих глупых выходок. — Приведи ко мне Годжо, — устало повторяю я, тоже опускаясь в кресло напротив. — Как давно ты пробудился? Кажется, перебрать миллиарды нитей всё-таки проще...— Нет! Стой! Я приведу его! — вопит Рёмен, пытаясь одной рукой остановить разложение второй. Он ловит разлетающиеся лепестки души — отчаянные, дикие движения. Запомни эти чувства и испытывай их всегда при виде меня. — Перед этим хотел рассказать тебе, как изменился мир. Помнится, ты уснул в самый разгар золотого века.Я киваю. Пусть это будет сказочкой на ночь. Ведь, надеюсь, Шестиглазый усыпит меня. — Ты не любишь войны и не видишь смысла в них участвовать, Хоо. Но тебе повезло оказаться здесь, когда мир на пороге следующей. Проклятия желают уничтожить людей...— Как ново и свежо...— Нет, Хоо, это действительно сильные проклятия. Сами люди осознали, что они худшая болезнь Земли, от чего и родились поистине ужасающие формы проклятой энергии. Шаманы тоже меняются. Тот, что был рядом с моим сосудом, владелец техники Десяти Шикигами.Это какой-то карнавал абсурда. Рёмен, если бы меня можно было заговорить до смерти, то я умер бы уже очень давно. — Против меня он призвал всего лишь химеру.Устало прикрываю глаза. Как бы Сукуна ни расхваливал нынешнее мироустройство, мне всё равно. То, что мне дано увидеть и почувствовать, никогда не меняется. А до вещей за гранью мне не дотянуться...— Хорошо, тогда Годжо. Он, возможно, самый сильный Шестиглазый в истории. Надо же, Сукуна кого-то похвалил, и у него не отвалился язык. — Он со мной справится? Уродливое двуликое лицо Короля Проклятий искажается. Мне хватило бы одной этой гримасы, чтобы угадать ответ, но он заставляет себя произнести:— Может быть... — Значит, с тобой тоже. — Да, пока у меня меньше половины пальцев. Повремени со своей смертью. Может, новый мир, которым я стану править, понравится тебе! — вновь хохочет Сукуна.Меня всегда поражает, как завуалированно такие подлецы, вроде братика Рёмена, просят о помощи. Почему он вышвыривает начало и середину из простой логической цепочки: собери вместе со мной пальцы — победи всех магов — подчини проклятия — коронуй меня — наслаждайся новым миром. Старо предание, Сукуна. Если мне не нравится ничего, что с тобой связано (хотя лукавлю, в данный момент с тобой буквально связан розоволосый парень — а он вроде ничего такой), то с чего ты взял, что мне понравится твоё королевство боли и разврата? — Приведи мне Годжо. Ещё раз заставишь повторить — умрёшь. Сукуна раздувает ноздри, но сносит оскорбление. Поди крутит у себя в голове мысль о моём обезображенном трупе. Меня это даже радует: чем сильнее Сукуна хочет меня убить, тем быстрее свяжется с Годжо. — Создай мобильный телефон. Я позвоню ему.Мысленно вою. Мобильный что? Патефон? Магнитофон? Или первое слово было ?субфебрильный?? Модульный? Нестабильный фон? Как же, блять, людям спокойно жилось последнюю тысячу лет, раз они смогли придумать столько всего ненужного.— Ну же, сам ведь меня торопил. Здесь вообще работает мобильная связь? Это же не барьер, так. Значит, и интернет должен.Сука, сука, сука. Как неловко. У меня горят корни волос. Надо быстрее что-то придумывать. — Не знаешь, что это? — Рёмен бесстрашно ухмыляется. — Можешь посмотреть у мальчишки.Может, просто убить свидетелей этого позора? Хотя какая разница — в вечной пустоте меня не будут трогать насмешки Сукуны. Я копирую из души сосуда образ дьявольской машины. Воплощаю. — Сойдёт.Рёмен вырывает аппарат из моих рук и тыкает в него пальцем. Раздаются странные протяжные звуки. — Алло-алло, что новенького, Итадори? Голос приятный, хоть и слишком энергичный. Я живо представляю себе обладателя: грозный, но добродушный воин, огромный, как скала; спокойный, как океан; безмятежный, как небо. Это честь — умереть от руки Шестиглазого из Годжо. Их семья издревле славилась своими достойными... — Юджи, э-э-эй! Ты опять нажал на вызов своей задницей? Привет-привет, задница Итадори! ...Ладно, главное, что он силён. — Скажи ему, что похитил меня, — шёпотом подсказывает Сукуна. — Эм... Я похитил братика Рёмена. Король Проклятий одной из четырёх рук бьёт себя по лбу. Не совсем понимаю этот жест — наверно, одобрение.— Юджи, технически это практически невозможно... Тебе бы тогда пришлось украсть самого себя. И только так...Что? Неужели у меня голос как у этого ребёнка? — Хватит, идиот, — рычит Рёмен в трубку. — Меня украло проклятие! Оно сейчас и говорит с тобой! Подтверди! Киваю. Сукуна опять делает это странное движение рукой. — А, тогда просто изгони его, — доносится из телефона. — У него не выйдет, — спокойно замечаю я. — Лучше вам этим заняться.— Юджи очень способный. А внутри у него сам Король Проклятий. Думаю, справятся. Отключаюсь! — Быстрее, открой рот сосуду, — шипит Сукуна.В первый и последний раз подчиняюсь его приказному тону. Эта говорящая шайтан-машина с голосом Шестиглазого внутри так смущает меня, что сам я всё равно ничего не придумаю.— Сенсей, ни в коем случае не суйтесь сюда! Здесь... Здесь что-то странное. Мы с Сукуной будто бы одно целое. И он... Он боится того, кто нас похитил! — сразу с чувством вопит Итадори. — Не смей врать, засранец! Я никого не боюсь, — в ответ орёт на него Рёмен. Зато телефон молчит. Через секунду из него раздаётся совершенно другой голос. Такой, что кровь стынет в жилах. — Где вас найти? Юджи с Сукуной продолжают выяснять отношения. Я один на один с этим жутким, глубоким и тихим голосом.— Сюда вы не сможете попасть. Переместитесь к телу Юджи, я буду ждать там. — Кто ты такой? Никогда не знаю, что ответить на этот вопрос. Звание Короля Проклятий больше тысячи лет назад заграбастал деятельный Сукуна, пока меня снедала скука. Моё имя стёрто из истории. Оно не говорит ни о свершениях, ни о зверствах. Я никто. Просто Хоо. Обычно моим собеседникам этого не хватает. Но голос такой требовательный, что не могу промолчать. — Я Хоо. — Увидимся, Хоо.— Да, до встречи...Сердце, почему ты так бьёшься?