Глава 15. Жнец (1/1)

Имс давно уже ходил на похороны друзей.Они начали умирать ещё тогда, когда ему было чуть больше двадцати: ревущие 90-е часто требовали юной крови за быстрый успех. По мере того как он двигался по жизни, поток знакомых начала разрезать и другая коса – рак, который стремительно молодел. А потом всё покатилось снежным комом: инсульты, инфаркты; кто-то разбился на сноуборде в горах, кого-то утащило на мотоцикле под фуру, кто-то утонул пьяный, кто-то покончил с собой от несбывшихся надежд… Были и те, кого утащили в могилу наркотики, и те, кто подцепил вирус иммунодефицита. Один приятель Имса полез в горящий дом за своими собаками – двумя молодыми далматинами, успел их вытолкнуть, а его самого накрыло рухнувшей кровлей. Другого разрезала почти пополам, как магическая сектусемпра, сорванная ураганом железная крыша гаража – и это в городе, не на берегу океана. А кто-то погиб в настоящем тайском цунами.Выбор смертей был настолько велик и разнообразен, что Имс не уставал удивляться. Смерть представала миллионами лиц, пряталась за каждой вещью, за каждым явлением, за каждой секундой, и потому Имс давно перестал осуждать людей, которые верили в разные предостерегающие знаки, носили защитные амулеты, следовали глупейшим ритуалом. Каждый, кто просил судьбу не насылать на него беду, в конечном счёте пытался заговорить, умаслить самого главного врага, отсрочить его приход хоть ненадолго, попросить его прийти не сегодня.И, конечно, никто уже не верил в то, что последний враг истребится – когда бы и где бы то ни было.Имс хорошо помнил, что раньше у Артура, когда он сильно нервничал, случались приступы сильнейшей танатофобии. Имс не раз был свидетелем панических атак и пытался справиться с ними как мог. Артур задыхался, терял голос, не мог вдохнуть, не мог сглотнуть, ему казалось, что он умирает, казалось, что сердце рвётся из груди и отказывают лёгкие; он цеплялся за Имса скрюченными пальцами и хрипел, хотя молчал, но молчал так, что лучше бы кричал. А вот когда атака настигала его во сне, он просыпался с криком, умоляя кого-то, шепча в страшной мольбе: ?Ну пожалуйста, ну не сейчас, не сейчас, ну пожалуйста?, и сначала Имс думал, что в кошмарах ему является реальное лицо, реальный человек или хотя бы существо чётких форм, но потом Артур ему рассказал.Артур умолял то, что было равнодушно ко всем мольбам.Получается, Артур вынужден был умирать сотни раз, а этого Имс не пожелал бы никому.Артур даже не столько боялся, как объяснил потом Имсу, сколько не понимал. Не понимал, как живое может стать неживым – вещью, предметом. Именно непостижимость перехода окунала его в липкий ледяной ужас. Он не мог вообразить, что за тем, что так пёстро плелось и пело в пене дней, стоит бездна, в которой нет ничего. Ничего вообще, такого ведь просто не могло быть. Но было.Артур говорил, что страхи не тревожили его с тех пор, как он понял, что надолго вместе с Имсом. Говорил, что Имс так жизнелюбив и горяч, что отгоняет любой холод. Говорил, что телесная страсть помогает бороться с пустотой. Что оскал смерти меркнет перед лицом действительно прочной связи, подлинной связи между людьми.Всё это Имс уже читал в книгах тысячи раз и столько же раз видел в кино, ему твердили об этом на каждом углу. И он бы посмеялся, да, во весь голос посмеялся бы, если бы это говорил ему не Артур, поскольку чаще, чем хотелось бы, он видел, как нелепые случайности растирают в порошок самых любящих людей, как один погибает, а второй остаётся жить, но превращается в скрученное, лишённое света, воды и воздуха, искривлённое неутолимой жаждой дерево.Но Артур был молод, наивен, у него была тонкая психика, и Имс его ни в чём не разубеждал. Если Артур видел в нем огонь, то Имс старался быть огнём. Он знал, какими мощными могут быть убеждения. В конце концов, у каждого была своя реальность. Для Артура извечный сюжет оставался свеж, и кто такой был Имс, чтобы лишать его этой иллюзии?И да, Имс стал более ответственно относиться к собственной безопасности. Потому что ему меньше всего хотелось, чтобы Артур превратился в покалеченное дерево после его смерти.Только вот судьба решила совсем наоборот.Теперь Имс с возрастающим изумлением наблюдал, как некогда умозрительные конструкции становятся вещественными. Как идея становится воплощением. И огонь, и лёд, и смерть вдруг обретали лицо.Он сам десятки раз талдычил своим студентам о воззрениях Эпикура: ?Когда мы есть, смерти ещё нет, а когда смерть наступает, то нас уже нет?. Кто не знал этих слов? И, конечно, Имс был с ним согласен целиком и полностью. У него не было таких высоких отношений с Мором, как у Артура, он считал себя очень приземлённым. Да и потом, он всегда полагал, что умирать надо один раз, а не всю жизнь. И Артуру всячески старался передать эту истину, в том числе с помощью своей возбуждённой плоти, выдергивая его из глубоких раздумий. Впустую изводить себя смешно и вредно, считал Имс, ведь когда на тебя смотрит холодный глаз пистолета или узкий профиль ножа, о смерти не думаешь совсем, просто некогда, мозг быстро просчитывает варианты, как не стать жертвой самому и как сделать трупом соперника. Точно так же недосуг рассуждать, когда в тебе двигается чужое тело, развращая и превращая в дрожащее желе. Больше действия, больше страсти, меньше покорности, меньше слёз.Однако даже у Имса имелся некий пунктик по поводу гибели всего живого. Ему всегда было странно после гибели приятеля или друга видеть его фотографии, письма, да даже перебирать картинки-воспоминания о нём в своей голове. Вот двенадцатилетний паренек с дымчатыми глазами, запускающий воздушного змея в солнечное небо: он не знает, что через тридцать лет, упившись в дымину, попадет под проходящую электричку. Вот девочка с косичками-кренделями на берегу моря строит песочные замки: разве знает она, что ей ещё не будет тридцати пяти, когда она так заработается в своем дизайн-бюро, что её хватит инсульт, от последствий которого она уже не оправится? А вот бесшабашный студент, танцующий в веселых леопардовых плавках дикарские танцы на кухонном стуле: разве ему снится в тревожных снах похоронившая его альпийская чёрная трасса? Нет, все они, во всех этих картинках, надеялись на лучшее, на прекрасное, на милосердие и пощаду – то ли жизни, то ли смерти, тут и не поймёшь.Имс никак не мог объяснить это своё чувство – и даже не мог понять, было ли оно гневным или смиренным, светлым или чёрным, как осенняя ночь. Иногда ему казалось, что наиболее точно смерть описана в вездесущей сказке про мальчика со шрамом на лбу: призрачная завеса, из-за которой маняще зовут неясные голоса. Ветхая, неказистая, неприметная на первый взгляд, но никогда и никого не возвращающая назад.Если человек был кораблем, плывущим к неизведанному, то смерть была морем под ним, а жизнь – пенящимся кильватерным следом.***После того как Имс вырвал Асписа из объятий холода, он снова сбежал от Артура. Рано утром выбрался из квартиры, как вор, как большая бесшумная кошка, и почти бегом припустил в частный институт, где преподавал в дополнение к университету. В утреннем расписании сегодня стояли лекции по логике для первого курса, так что у Имса имелось железное оправдание.Пары он отвёл на автомате, потом некоторое время тупо сидел на кафедре, расточая улыбки, разбрызгивая нектар на жадных до мужского внимания перезрелых дамочек, глушил кофе и даже сожрал, не чувствуя вкуса, подозрительный пурпурный салат, принесённый в честь чьего-то дня рождения.Иногда ему казалось, что его жизнь прервалась в тот самый момент, когда исчез Артур, и пошла совсем по другой линии, странной и неправильной. Порой он будто бы рывком просыпался и смотрел на окружавший его мир изумлёнными глазами: вот эта квартира, эти стол, диван, телевизор, зеркало, цветы на подоконнике; вот эта работа, лица студентов, корпоративы; вот эти лица – жен, детей, приятелей… – они будто случились не с ним, а с кем-то другим. Почему, недоумевал Имс, почему всё это есть в моей жизни, ведь оно не моё, оно даже отдалённо не походит на моё, почему же я живу среди всего этого и не рыпаюсь?Артур всё же настигал его: во снах и внезапных воспоминаниях. Однажды, аккурат во время какого-то свидания в ресторане, где присутствовали свечи, вино и даже букет роз, преподнесённый стройной шатенке, он вдруг вспомнил, как Артур однажды, по пьяной лавочке, рассказал, как с его точки зрения выглядело их знакомство.Первое умопомрачение в клубе Артур самокритично и рационально списал на наркотики, алкоголь, собственную наивность и полное отсутствие опыта. Имс был как ослепительное световое шоу, от которого Артур был не в силах оторвать глаз. После тех трёх дней, когда Имс им полностью владел, они не виделись целый месяц – Артур уехал с концертами в Прибалтику. Там, в тихих прохладных городах, у него было время подумать. И он, конечно же, понял, что ничего серьёзного из всего этого не выйдет. Хотя впечатления он получил ярчайшие и не собирался вычеркивать их из памяти. Но по возвращении Артура в Москву, в самой середине ночи, Имс спокойно, даже как-то безмятежно ждал его в аэропорту, держа в руках плакат с корявой надписью: ?Звизде Масковской Фелармонии?. ?Звизда? фыркнул и позволил Имсу взять свой рюкзак, и они сели в такси на заднее сиденье. И Имсова ладонь сразу же легла на колено Артура. Артур дёрнулся так, что ударился головой о светлый кожаный потолок.– Расслабься, детка, – сказал Имс без улыбки, и тогда Артур понял, что он вовсе не спокоен, что он на чудовищном взводе, и ему почему-то стало страшно, и он судорожно вцепился в Имсову руку, намереваясь отодрать её от своего тела.Вместо этого его пальцы сжали пальцы Имса, а потом переплелись с ними, будто склеенные. И Артур не смог и слова вымолвить за всю поездку – ни когда Имс сжал в ответ его руку, ни когда назвал таксисту свой адрес.Он не смог ничего сказать и тогда, когда Имс тащил его по винтовой лестнице на четвёртый этаж, вытирая его пиджаком свежую известь со стен. Горло и язык отказали ему, и он молча наблюдал, как Имс снимает оранжевую рубашку с африканскими узорами. Кровать освещали только огни рекламы со здания банка напротив, но даже при их свете Артур видел контуры агрессивных татуировок на теле опасного, непонятного и совершенно случайного в его жизни типа, который жадно вылизывал его шею.Имс напоминал Артуру шамана, совершавшего магический обряд, вызывавшего духов, изгонявшего бесов: он колдовал над телом Артура, точно Артур не имел к этому телу никакого отношения. Точно оно только и ждало Имса, жаркого, дикого и похотливого.И как шаман Имс был наделен поистине опустошающей силой. Ибо если в начале ночи Артур не мог оторвать руки от кровати, чтобы просто дотронуться до него, точно приколоченный гвоздями, то под утро внезапно осознал, что обнимает его как жена, дождавшаяся мужа с великой войны. В эту встречу они даже не притронулись к бутылке.Третьего раза Артур ждал три недели, и в конце концов ему стало казаться, что ничего уже не будет. Но Имс появился и увез его куда-то в глушь, в старый, почти рассыпавшийся дом, стоявший на хилой сонной зелёной речке, где водились караси и плотва. После каких-то нервных, отрывистых и глупейших споров ночь напролёт они переплелись телами уже на рассвете, среди сырости, старых зеркал, розово-серого неба, заглядывавшего через полуоткрытые окна, запаха рыбы, гнили и кофе.Четвёртый раз походил на изнасилование. У Имса тогда случились какие-то разборки с бандитами, и это сильно покорёжило его нервы. Он ввалился в квартиру Артура пьяный в люльку, и когда Артур увидел его бешеные глаза, то почувствовал моментальную слабость в коленях.– Когда же ты оставишь меня в покое, Имс! – с совершенно искренним яростным отчаянием шипел он, пока Имс раздирал на нём рубашку. Мелкие пуговицы рассыпались градом, как бусы.– Когда-нибудь оставлю, – шипел Имс в ответ.Утром Имс светским тоном попросил сварить ему кофе и не менее светски сообщил, что уезжает в Самару на выборы губернатора на два месяца, а потом, пожалуй, ещё недели на три махнет куда-нибудь в Среднюю Азию – давно, признаться, хотел посмотреть Самарканд, Хиву и Бухару. Артур в гробу слышал все его признания, он просто вздохнул так, как будто перед ним открыли дверь клетки. Имс уловил этот вздох и замолчал. Потом выпил кофе и очень быстро попрощался. Артур долго стоял посреди пустой спальни, где ещё витал запах Имса, и смотрел на свою растерзанную рубашку, тряпкой валявшуюся на полу. И на мелкие пуговицы по углам.Прошло полгода. За это время Артур несколько раз пытался позвонить Имсу, однако абонент традиционно оказывался недоступен. Но ничто не длится вечно, и Имс позвонил сам. Артур сбежал из филармонии и ждал его три часа подряд, просто сидя на кухне и глядя на белый кофейный сервиз, изучая все его трещинки и пятнышки.Имс был неправдоподобно весел и ещё более неправдоподобно вежлив. Артур до последнего не верил, что всё закончится кофепитием, пока Имс не потянулся к ручке входной двери.– Я тебе наскучил? – спросил Артур.Имс замер, так и не повернув ручку.– Что ты имеешь в виду, дорогой?– Мы не виделись почти шесть месяцев, а ты… – Артур сглотнул. – Я больше тебя не интересую, Имс?– Артур, ты мне сказал, чтобы я оставил тебя в покое.– Странно, а я никогда раньше не замечал, что ты идиот.– Да неужели? – прищурился Имс, разворачиваясь.– Может быть, ты чуть позже оставишь меня в покое?– Насколько позже?– Лет через десять, например. Или двадцать. Хотя не знаю. Может быть, ещё немного позже.Но Артур сам нарушил своё слово. Ведь это он оставил Имса уже через полгода и навеки.А сейчас он вернулся – но будто бы и не возвращался. И Имсу было тяжело и с ним, и без него. И он не знал, что ему делать.Поэтому сейчас он шёл и рассматривал, точно через огромную лупу, заржавевшие кованые ограды, лепных ангелочков на фасадах, трещины на стенах, древние трамвайные рельсы, всё ещё по привычке грызущие асфальт, заросшие лопухами и мальвами дворы, невесть как хранившие великую тишь посреди столицы. Прошёл дождь, и трава горела серебром. С мира сдёрнули какую-то пленку, и теперь он пульсировал и пылал, хрупкий и тонкий, как в юности, как будто Имсу снова было без году тридцать. Даже как будто ему не было ещё двадцати, так дрожало в груди сердце.Как бы ему ни было сейчас с Артуром, линия его жизни вильнула, прошла рассекающим лезвием через всю его душу и наконец-то выправилась.***Клуб походил на синий светящий куб, внутри которого бесновались, будто змеи, полуголые тела. Белые лазеры рассекали синь, как прожекторы во время катастрофы. Глухие басы добавляли тревожности, но Имсу, уже накачавшемуся палёным джином, в который он опустил пару стимулирующих таблеток, море было по колено.Он ощущал себя полным дерьмом, хотя совершенно не помнил, почему. Если честно, он вообще не помнил, как в этом клубе очутился. В ушах уже шумело и даже хрустело, точно кто-то отплясывал чечётку на попкорне, однако Имс ещё оставался в боевой готовности. Он искал приключений, только вот все в клубе казались ему неимоверно скучными: томные мальчики, нарциссичные мажоры, малолетки на шпильках размером с Эйфелеву башню, обезумевшие от одиночества холёные дамочки, с хищностью коршуна высматривавшие зазевавшуюся добычу…Да и сцена выглядела не лучше: живое выступление ?главных денди актуального электронного гламура? (Имс недоумевал, как вообще можно было поставить все эти слова рядом) на поверку оказалось вечеринкой дуэта, которым был молодым и известным ещё в период Имсова студенчества. Из ?главных денди? уже основательно сыпался песок, но они всё ещё прыгали в кожаных штанах и рваных чёрных майках и хлопали себя по заднице. Тут даже смеяться было не над чем.Или, вдруг пришла в голову Имсу мысль, потому что он вдруг вспомнил, что живет в 2025 году, это была голограмма? Тогда её автору можно было даже поаплодировать: парни выглядели хоть и перезрелыми, но вполне реалистично. А так, может быть, сейчас их и в живых-то не было. Не то чтобы Имс сожалел.Браслет Имса непрерывно сканировал всех присутствующих в клубе и сортировал их по желанным параметрам. Но даже тех, что Игорь – так звали виртуального помощника Имса, его персональный искусственный интеллект – тщательно отбирал, Имс браковал, едва глянув. С нотками отчаяния, как показалось Имсу, Игорь предложил всё же записать некоторые имена и контакты, а также спросил, не включить ли режим записи видео на контактных линзах, чтобы, возможно, потом подумать и по здравому размышлению всё же завязать знакомство. Имс поржал. Ещё не хватало ему эти пляски святого Витта записывать. Впрочем, сначала, когда Имс и Игорь только притирались друг к другу, тот вообще пытался ?шутки и интересные истории? подсказывать для диалога.То, что ему было нужно, Имс нашел сам. Стройный, темноволосый, с чуть вытянутыми к вискам скифскими глазами. Сначала показался совсем молодым, но, приблизившись, Имс понял, что уже не мальчишка, ближе к тридцати, а то и к тридцати пяти. Что ж, тем лучше, Имс не любил нежную зелень. Чёрные джинсы, чёрная лёгкая рубашка, ничего приметного, однако Имс будто приклеился взглядом.Парень, казалось, знакомств не искал. Потанцевал как бы сам с собой, потом примостился в углу у бара, заказал виски.Имс попёр напролом. Он даже не помнил, что именно говорил, когда наклонился вплотную к лицу, которое казалось ему лёгким раствором дикой экзотики. Всё в этом парне было в меру, ничего лишнего, ничего недостающего – редкое свойство. И в Имсе, конечно, взыграла жажда противоречия: до жути захотелось эту сбалансированность размазать. За ту пошлятину, что лилась из его рта, как дождь из жаб, он бы сам давно дал в морду – даже в антураже этого места, куда стыд никогда не заглядывал.Как бы то ни было, знакомство завязалось, но когда Имс обнаглел до того, чтобы поцеловать парня – Артура, как выяснилось, – то был остановлен лёгким движением. Артур положил ему ладонь на грудь и шутя удержал на расстоянии, хотя в Имсе было немало веса и немало похотливой жажды.– Имс, – сказал он и ясно улыбнулся. – Не гони, я тебя умоляю. Мы обязательно продолжим, но не всё сразу.– Почему, малыш? – спросил Имс, действительно недоумевая. – Какая разница, переспим мы на первом свидании или на пятом?– Я подумаю, Имс, – объяснил Артур. – Подумаю, нужна ли мне такая головная боль, как ты, потому что это уж точно будет головная боль.– О, мои боги, – осел на табурете Имс. А потом всхохотнул. – В каком мире ты живёшь, детка? Да сейчас даже в магазин выйти – из тех, что остались еще в реале – головная боль, в клуб зайти – беспримерное мужество, но ты же сделал это? Почему не пойти дальше?Артур кивнул, будто соглашаясь, но движения навстречу не сделал.– Видишь ли, у меня и так много рисков в жизни, – сказал он. – Серьёзных рисков, Имс. И я не про магазины и клубы.– Тем более надо расслабляться, – Имса несло так, что он стал совершенно тупым.– Может, ты и прав, – стрельнул глазами Артур. – Но не сегодня.– Окей, – поднял руки вверх Имс. – Окей. Но если бы ты сразу меня послал, мы бы сэкономили кучу времени.Он неуклюже слез с табурета и поплыл к выходу, как тяжёлый линкор, только уже изрядно потрёпанный в боях, ещё немного – и можно сдавать в утиль. Слишком много выпало всякой дряни на его долю в последние шесть лет, да и не только на его долю, конечно, все узнали, что такое настоящее дерьмо... Но почему-то именно сейчас он почувствовал себя очень уставшим. Что-то ныло внутри, и всё сильнее по мере того, как он делал эти шаги, удалявшие его от Артура, парня, с которым он разговаривал каких-то двадцать минут и о котором ничего не знал.Он вышел из бункера, в тумане его ждало, приветливо подмигивая разноцветными огоньками, такси-беспилотник. Имс бухнулся на сиденье, назвал боту адрес и попытался расслабиться. Всё было пока в порядке с ним лично, несмотря на то, что в последние полгода он с упорством, достойным лучшего применения, раскапывал очень грязные секреты. И даже успел их опубликовать на нескольких площадках, причем не только в даркнете. Но пока всё было в порядке, а значит, его не смогли отследить…А об этом странном красавчике, холодном и сверкающем изнутри, как алмаз, скоро забудется.Однако Имс расслабился рано. Не успели они проехать и пару кварталов, как автомобиль вдруг нырнул в глухую подворотню, совсем мимо маршрута.– Система управления перехвачена внешним источником, – бесстрастно сообщил женским голосом искусственный интеллект.– Дура, а чего ж ты не защищалась? – прошипел Имс, тыкая в кнопки пульта перед собой, но, конечно, спьяну ни хера не способный сделать.– Защита была взломана в обход всех имеющихся протоколов безопасности, – обиделся ИИ.– Блондинка! – Имс врезал по тому месту, где у нормальных автомобилей располагался руль. Лучше бы он нелегала поймал, ей-богу.Потом попытался незаметно вывалиться из машины и, согнувшись, пошлёпал в темноту, надеясь, что успеет.Не успел.Твою мать, как можно было быть таким наивным! Ещё говорил себе: все равно эта твоя правда звучит как фантастика, никто даже не поверит, все только поржут, зачем рисковать? И действительно – зачем?Первый удар ногой предсказуемо пришелся по рёбрам. Они предсказуемо хрустнули, и мир предсказуемо стал красно-зелёным, цвета боли. Имс даже не смог завопить, только захрипеть. Их было вроде бы четверо, все в тяжёлых ботинках, и, конечно, Имс, в котором была полно бухла и наркоты, стал крайне лёгкой добычей. Он закрыл голову руками и попытался насильно расслабить тело, чтобы повреждения были легче. Но он знал, что рано или поздно и до головы доберутся, а там здравствуй, сотрясение, и прощай, привычная жизнь…Впрочем, какая, блядь, жизнь, они же его собрались прикончить!Бесславный конец, Имс, отвратительный, не так помирают крутые пацаны, не из-за ударов по почкам в ссаной подворотне. А вот глупые зарвавшиеся и никому уже не нужные журналисты кончают так чаще всего. Всё логично…Он уже плавал в багровом тумане, время растянулось, стало упругим и медленным, и Имс словно видел себя со стороны, себя и четырех молодчиков, мутузящих его ногами. Четверо коротко стриженых волков в чём-то похожем на камуфляж.И вдруг кто-то прокричал:– Эй! Парни! Вы что делаете?Парни замерли в движении, а потом медленно обернулись. И нехорошо оскалились.Артур, замер от изумления Имс, несмотря на оглушающую боль. Это Артур шёл к ним – высокий, прямой, тонкий, как струна, и зачем-то закатывал рукава своей рубашки, вызывающе лёгкой на колючем осеннем ветру.– Это мой парень, – спокойно пояснил Артур (Имс изумился ещё больше). – За что вы его? Вам деньги нужны? Так нет у него ничего…– Да знаем мы, что он нищеброд… Постойте… а вы голубки, что ли? Вот это номер! Слышь, ребята?Кто-то что-то пробубнил, намекая, что им нужен только Имс.– Да брось, – рассмеялся блондин с острым худым лицом, видимо, главный. – Ну кто нас тут видит… А этот вообще сам пришел. Довольно симпатичный у тебя ёбарь, а, строчила?– Это я его ебу, – прохрипел Имс, пытаясь развернуться на булыжниках мостовой.– Надо же! – усмехнулся блондин. – А теперь мы его выебем. А ты сначала посмотришь, а потом мы тебя прикончим. Хороший план?– Чек… Смотри! Чек… он чего делает, Чек?Беловолосый Чек развернулся, ещё лениво, ещё презрительно: ну что там мог делать безоружный гражданский, да ещё после посещения клуба, где бухло – рекой и наркотики – берегами?А Имс, когда увидел, не отследил даже, как за одну секунду переместился сразу метра на три и прижался спиной к стене.Артур поднял и раскинул ладони, и на кончиках его тонких пальцев зажглись синие огни. Маленькие светящиеся искры. Выглядело очень красиво. И сам жест вышел такой непринужденный, танцевальный.?Мать твою, – заколотилось бессвязно у Имса в мозгу. – Боже милосердный, это правда, они существуют…?Чек, видимо, тоже о чём-то таком слышал, всё же имел отношение к тем структурам, о которых писал Имс, и успел издать невнятный звук.А потом Артур, не останавливаясь ни на миг, просто впечатал с размаху ладонь ему в лицо. И точно то же повторил с остальными. Просто и безыскусно. Это реально занимало секунды, Имс пучил глаза, как рыба, выброшенная на берег, и никак не мог поверить. Крепкие молодчики, наверняка спецназовцы, валялись вокруг Артура полукругом, как срезанные колосья.– Жнец… – прохрипел Имс. – Так вот ты кто. Как же меня угораздило…Артур подошёл к нему, присел на корточки, взял пальцами за подбородок, повернул Имсову рожу влево и вправо, внимательно вгляделся. Огней на его пальцах больше не светилось, но холодный пот всё равно ринулся Имсу за шиворот. Это было, блядь, опасно, опаснее, чем совать голову в пасть крокодилу. Но Артур оставался спокоен и даже улыбался. И глаза его тоже улыбались.– Пойдём, горе-ухажёр, – сказал он. – За углом стоит моя тачка. И там есть руль, в отличие от твоего такси.– Ты же пил вроде как…– Принял отрезвляющее. Давно выветрилось.– Окей, – проскрипел Имс, обнимая Артура за плечи. – Значит, я всё же произвел на тебя впечатление…Ну, потешь остатки моего самолюбия… О… Не говори, что это твоя тачка. Нет. Признайся, ты сын шейха? Нет, сын шейха и чемпиона ?Формулы??– Заткнись, – уже откровенно засмеялся Артур и нажал на браслете крохотную кнопку, отпирая двери машины.Но тут сзади что-то лязгнуло. Или заскрежетало. Или скрипнуло.Имс не смог бы описать этот звук, несмотря на почти тридцать лет репортерского и писательского опыта. Но волосы у него встали дыбом. Словно по всему хребту шерсть поднялась.Он не видел того, что разворачивалось сейчас у него за спиной, зато видел глаза Артура. В свете фонаря было видно, как зрачок дрогнул, а потом залил собой всю радужку.– Вот дерьмо, – сквозь зубы сказал Артур, выпуская Имса из рук. – Он заражён. Он был заражён! Но как? Их же должны проверять постоянно…Он явно намеревался шагнуть к тому, что стояло там, у кирпичной стены, на которую минут пятнадцать назад опирался Имс, и уже сделал неосознанное движение ладонью; наверное, подумал Имс невпопад, Росомаха из комиксов так же совершенно автоматически раскидывал пальцы, чтобы высвободить когти. Но на Имса что-то вдруг нашло, он протрезвел – раз, и два – понял, что ни за что сейчас не пустит туда Артура, пусть он хоть сто раз профессионал и, может быть, даже не совсем человек.– Имс! – заорал Артур. – Я должен его упокоить! Пиздец, ты хоть понимаешь?Но Имс держал его, и сзади что-то снова лязгнуло, и снова, это были челюсти немертвого, понял Имс, ничего страшнее и отвратительнее он в жизни не слышал, а потом внезапно загремела жестяная крыша гаража, что-то прыгнуло на эту крышу, тяжело, точно глыба каменная упала, а потом существо, как орангутанг, перебросило своё тело вперед и вдаль, загудела вторая крыша, третья, и всё стихло.– Попробуй, – кивнул Имс на Артуровы руки.Артур поднёс ладонь к глазам – она лишь слабо искрилась.– Ты выпил немало. Потом я подсунул тебе таблетки, каюсь. Потом ты пил отрезвилово. Потом убил четверых. Это слишком много даже для опытного… жнеца. А свеженькие зомби… сам знаешь, они очень шустрые… И пока они в стадии заражения или сразу после, их трудно упокоить. Это ты тоже знаешь. Располосовал бы…– Но я не могу быть зомбирован, – тихо сказал Артур. Он внимательно наблюдал за Имсом.– Да, но кишки у тебя не казённые, дорогуша.– Ты очень в теме, Имс. Для простого обывателя.– Я журналист. Думаешь, почему они за мной пришли?– Да, я понял, но всё равно – твоя осведомленность впечатляет.– Я долго искал вакцину для своего сына. У него астма, и он в группе риска. И пока искал, нашел много информации… Не очень приятной.Артуру не надо было ничего рассказывать, он и так всё знал. Возможно, он знал всё намного раньше, чем узнал Имс. Но сначала все они были в неведении. Зимой 2019 года в одном китайском городе люди начали умирать от неведомого вируса, который походил на простой ОРВИ, только давал значительно большие осложнения на лёгкие и сердце. Впрочем, сначала он не отличался не слишком высокой вирулентностью, ни слишком высокой патогенностью. Однако с каждым месяцем мутировал. Появлялись как более лёгкие формы, так и более тяжёлые, иногда вирус соединялся с другими ему подобными. Гибриды уже давали опасные осложнения, а смерть от них была мучительной, хотя и небыстрой. Лаборатории по всему миру экспериментировали на добровольцах, усиленно работая над вакцинами от разных типов вируса, а также над противовирусными препаратами, предлагали всё новые формулы, и однажды случилось то, о чём так долго рассказывал страшные сказки Голливуд.Препарат ?лавитал?, изобретённый в Японии и позднее получивший внутри закрытых структур название ?некротал?, попадая в организм заражённого человека, каким-то образом, если можно так выразиться, ?повышал интеллект? вируса. Тот развивался некоторое время в организме, подавляя волю и разум личности, а потом находил другие таким же образом развившиеся вирусные формы по принципу роя. Получалась сеть, единый интеллект. По сути, вирус прогрессировал в мощного и разумного паразита, немного схожего по принципу действия с вирусом бешенства или токсоплазмой, хотя последняя и не была вирусом. Имс читал версию, что вирус так же, как рабиес, поражает нервные центры, вызывая в нервной системе воспалительные, дистрофические и некротические изменения. Также, по-видимому, он блокировал нейромедиатор октопамин.Имс не был врачом и не углублялся в тонкости. Важно было то, что новая форма, рождённая во взаимодействии с некроталом, использовала человеческое тело до полного трупного разложения и имела роевой разум. Что надо этому рою, задавать вопрос боялись, как казалось Имсу, даже в самых секретных бункерах. Потому что ответ мог быть абсолютно любым.Побочным эффектом экспериментов с неудачным лекарством стало появление некромантов. Некоторые люди, заболев новой формой вируса после приема некротала, побороли болезнь, выработали антитела и неожиданно приобрели новые способности. Теперь они были неподвластны вирусам в принципе, а заодно могли убивать живых и упокаивать немёртвых голыми руками. Правда, как потом выяснилось в ходе опытов – бесчеловечных, надо сказать, поскольку некоторые политические персоны даже отказывались признавать некромантов людьми – поднимать они тоже могли. Как – механизм пока не был изучен. Ясно было одно: они излучали какую-то неведомую ранее энергию – возможно, тоже биотического толка.Имс читал в даркнете увлекательную статью пожилого биолога, который сравнивал некромантов с тропической лягушкой – голубым древолазом. Её кожа выделяла фосфоресцирующее синее вещество, чтобы её все видели даже в темноте, однако также испускала и сильнейший яд, защищавший лягушку и от врагов, и от вирусов, бактерий и грибков. Индейцы мазали ядом древолаза свои стрелы, и одной лягушки хватало на три десятка стрел. Микроскопическая ранка – и погибал леопард. Возможно, размышлял профессор, в случае с некромантами имело место нечто похожее.Однако Имс считал, что биолог выжил из ума. Никакой жидкости руки Артура не выделяли. Это было электричество, похожее на то, что ночью возникает в море.Впрочем, очень немногие, как профессор биологии, способны были умиляться некромантам и сравнивать с древолазами. В даркнете их сразу же стали называть ?жнецами?, звучало мрачно, но весьма точно, вынужден был признать Имс, наблюдавший сегодня результат действий Артура.Однако для Имса Артур походил на марсианского принца, на воплощение самой хрупкой, ослепительной и смертоносной красоты, какая только существовала в мире.– Ты хоть понимаешь, что у нас теперь есть нулевой пациент? – вывел его ?принц? из задумчивости. – Ой, да сколько таких нулевых образовалось с момента испытаний некротала? За три-то года?– Но никто из них раньше не вырывался на улицы, – проговорил Артур и сел на багажник своего автомобиля, дорогого, как единорог. – Ты начал апокалипсис, Имс. И теперь наверняка исчезнут бензин и вода, и мы будем ходить вооруженные топорами и отсекать головы.– А это помогает? – заинтересовался Имс.– Это всегда помогает. Спинной и головой мозг – главные нервные центры.– Ну хоть это воодушевляет, – сказал Имс, присаживаясь рядом с Артуром и глядя на луну, вышедшую из-за мутных туч. – А тачку твою жаль. Наверняка заржавеет и сгниет где-нибудь на свалке.– Пошёл ты, Имс.– Я с удовольствием, дорогуша.– Сожалею, но вот прямо сейчас мне надо сделать пару звонков.– А я тебя подожду, – сказал Имс и с удовольствием забрался на переднее сиденье из мягкой, будто масляной кожи.