Глава 1. (1/1)
Шёл первый час ночи. За двойным стеклом пластиковых окон огромными, но лёгкими хлопьями валил снег. Он неслышно ложился на асфальт, не разрушая девственную тишину ночи небольшого провинциального городка. Нелепые конструкции уличных фонарей блёкло освещали пустые дворики. В квартирах соседних домов горел редкий свет, иногда мерцалтелевизор, кое-где тлел огонёк ночника. Стекло моего окна было чёткой границей между теплом и уютом квартиры и колючим холодом зимы. Я поёжился, увидев возвращающуюся домой в столь поздний час женщину. Она была одета в легкий полушубок, из под её вязаной шапочки вились светлые волосы, мокрые и заледеневшие на морозе. Вспоминались строки любимых песен... В моей комнате, на столе лежал раскрытый томик какого-то новомодного писателя, фамилии которых вечно путаются в моей голове. Рядом с книгой были разбросаны карандаши и листки в клетку с записями — стихи, пометки, напоминалки самому себе. Я как раз дописывал стих, и вот отошёл к окну, чтоб подобрать слово, которое должно было завершить картину. Упёршись лбом в холодное стекло, я, почти ничего не различая, смотрел на падающие снежинки. В окне отражалась вся комната: старинный стол с пятнами от свечного парафина (память с того времени когда отключали свет, а мне было необходимо завершить стих), чёрное пианино с потрескавшимся местами лаком — мой верный спаситель от одиночества и тоски, кушетка, какая бывает у психологов и психиатров — иногда помогает сосредоточиться. От моего дыхания стекло начало запотевать и мелкие капельки воды наперегонки стекали вниз, к пустому белому подоконнику. Женщина за стеклом скрылась в одном из подъездов. Тишина была настолько абсолютной, что не хотелось нарушать её своим дыханием. Даже мысли исчезли из головы — настолько тихо было вокруг. Раздался звонок в дверь. Сначала было непонятно, померещилось мне или на самом деле кто-то пришёл - было довольно поздно для случайных гостей, но затем звонок повторился, и я неслышной походкой пошёл к двери. Доски под ногами, как будто специально выдавая моё присутствие, оглушительно скрипели. Хотя, может быть, они скрипели не так сильно, ведь в тишине все звуки кажутся громче, чем они есть на самом деле. Взглянув в глазок, я не увидел лица пришедшего. Тьма в подъезде не позволяла различить ни пола, ни черт лица. Я включил свет и открыл дверь. В подъезде не было ни души. В голове вертелись мысли об усталости и сумасшествии. О, если бы это было так... Но не буду забегать вперёд. Прогнав мысли о мистике, я зашёл на кухню, сделал себе кофе и вернулся к стиху. Но муза уже ушла, рифма не строилась, и моё внимание перешло к недочитанной книге. Главный герой были откровенно картонным: эдаким солдафоном без чувств, с туалетным юмором, повадками последнего подонка и мыслями греческого философа. Но сам сюжет чем-то цеплял. Вновь повторился звонок в дверь. Меня предательски наполнил страх неизвестного... Я взял на кухне нож и решительно открыл дверь в подъезд. Снова никого. С размаха захлопнув дверь, я вернулся к книге. Из-за беспокойных мыслей строки путались, смысл перестал восприниматься. Вдруг послышался хруст стекла. Очень близко. Взглянув на окно, я увидел, что стекло начало трескаться. Через несколько секунд оно с характерным звоном рассыпалось. Подул безумно холодный, неизвестно откуда взявшийся ветер, занося снег в комнату. Записи и книга мгновенно намокли. Я спешно одевался, не зная, что делать дальше. Когда я надел куртку, с треском слетела с петель дверь в прихожей и ураганный ветер поволок меня к ней. Невозможно было бороться с ледяным ветром и меня, цепляющегося за стены и мебель, выбросило в подъезд, а затем на морозную зимнюю улицу.