Сон разума (Haissitall) (1/1)

Эдуард знал, что привязываться к чему-то чревато последствиями. Нельзя привязываться к родным?— они имеют свойство умирать, нельзя привязываться к друзьям?— они имеют свойство вонзать нож в спину. Нельзя привязываться к идеям?— они мешают работать, нельзя привязываться к власти?— она может исчезнуть в любой момент. В общем, лучше ценить то, что есть, но ходить непривязанным?— так можно избежать неприятных ситуаций в будущем. Привязываться к императору, кстати, тоже нельзя, но это разговор для другого раза.К кронпринцу привязываться было нельзя тем более, да и к тому же не очень-то и хотелось. Его можно было попытаться привязать к себе, но Эдуард чувствовал, что это у него не получалось?— Рудольф смотрел на него исподлобья и всё делал ему назло, даже ложился с ним в постель назло, вечно что-то такое бормоча под нос и смеясь над какими-то только ему ведомыми шутками. Иногда они уже просто начинали разговаривать, пропуская всю прелюдию в виде секса. Эдуард говорил ему: ?Ну не нужно тащить политику в постель, ваше высочество?, а он ему отвечал: ?Это единственное место, где я ей ещё могу заниматься!? и высказывал ему все претензии, с остервенением переодеваясь в ночную сорочку.А после Эдуарду приходилось оставаться на ночь?— так он меньше всего привлекал внимание своими перемещениями?— и переживать ещё одну проблемную сторону их странных отношений.Дело в том, что Рудольф очень беспокойно спал.Обычно они засыпали, устроившись на разных сторонах кровати, повернувшись друг к другу спинами. Эдуард засыпал первым, уставший, не обращая внимания на то, как нервно крутится Рудольф где-то на своей стороне. И первые несколько раз всё было нормально, но Эдуард сейчас подозревал, что в те ночи Рудольф, видимо, страдал от бессонницы, так как последующая практика показывала, что спокойно спящего Рудольфа в природе не существовало.В первый раз Эдуард проснулся посреди ночи, когда вдруг стало слишком холодно. Он быстро понял, почему: одеяло всё было намотано на Рудольфа, как большой кокон. Он попытался аккуратно его забрать, вежливо потянув за край, но тот замотался в него ещё сильнее, угрожающе захрапев. Эдуард решил подождать, посмотрев на увлекательный потолок, рассудив, что Рудольфу станет жарко. И Рудольф действительно вскоре изменил позу: он откинул одеяло, раскинул руки, забросив одну Эдуарду на лицо. Эдуард всё так же вежливо её убрал. Он забросил её ещё раз, а потом забросил на него ещё и ногу, а потом скомкал одеяло и спихнул на пол.С этого момента во все последующие ночи, проведённые в этой спальне, Эдуарду не было покоя. Не то чтобы он совсем не спал, он проваливался в дрёму время от времени, но это становилось всё труднее с каждым разом. Рудольф то отбирал одеяло, то закидывал его на Эдуарда; пытался лечь поперёк постели; храпел, стонал; однажды он умудрился столкнуть Эдуарда с кровати, только чтобы потом самому упасть с другого её края. Эдуард пытался осторожно предложить лекарства для сна, на что Рудольф отвечал, что он только благодаря лекарствам и спит.Спать в одном из кресел, стоящих в этих покоях, Эдуард пытался, но это было совсем неудобно, и после этого у него болела спина и вообще всё тело. Поэтому он мысленно зарекался спать вместе Рудольфом ещё хоть раз в жизни, лёжа на краешке кровати, без одеяла, согнанный туда своим беспокойным соседом. Рудольф опять стонал. В этот раз как-то совсем душераздирающе, чуть не плача. Эдуард повернулся к нему. Привыкнув к темноте, он мог рассмотреть лицо Рудольфа: брови сдвинуты, губы сжаты, глаза двигаются под веками, видя какой-то сон. Явно совсем неприятный. Рудольф снова всхлипнул, пробормотал что-то, похожее на ?не надо?, и начал сворачиваться в клубок.Эдуард легко погладил его по щеке?— она была немного мокрая. Рудольф спрятал от него голову в подушку. Эдуард вздохнул и решил снова отвернуться и попытаться уснуть. Но, полежав так немного, он почувствовал, как ему дышат в затылок?— Рудольф прижимался к нему, сжавшийся, вспотевший и напуганный своим же разумом. Эдуард обернулся и, поддавшись сиюминутному желанию, погладил его по плечам и обнял, мягко кладя его голову себе на плечо.Рудольф дёрнулся, что-то промычал, но, кажется, обмяк немного. Эдуард сказал ему ?ш-ш-ш? на ушко, приглаживая его мокрые волосы, и он медленно расслабился. Его мышцы стали более мягкими, его лицо разгладилось, он уткнулся носом ему в шею и, выровняв дыхание, спокойно засопел.Эдуард не мог поверить своему успеху. Рудольф спокойно спал, как нормальный человек, прижавшись к нему, только иногда прихрапывая. Эдуард улыбнулся и решил подумать об этом утром, наконец проваливаясь в сон.Рудольф часто вскакивал раньше него, уже чем-то занимаясь, пока Эдуард только поднимался, старательно скрывая, как тяжело ему это даётся. Интересно, что подумал Рудольф, когда проснулся с ним в обнимку? Эдуард снова заулыбался и окликнул его, деловито разбиравшего какие-то бумаги, вертясь у стола в своём ярком турецком халате:?— Доброе утро, ваше высочество! Как вам спалось сегодня?Рудольф обернулся, и выглядел он нормально для себя. С такими синяками под глазами, как будто даже не прилёг ни разу за несколько недель.—?Как обычно,?— ответил Рудольф, странно дёрнув плечом и спешно отворачиваясь.Но, по правде сказать, Эдуарду было всё равно, какое это действие произвело на Рудольфа. Ему было важно, какое это действие произвело на него самого.С тех пор он знающе притягивал Рудольфа к себе каждую ночь, когда ему приходилось с ним оставаться. Действовало безотказно: Рудольф успокаивался, и спал с ангельским выражением лица, иногда причмокивая губами. Несмотря на то, что Эдуард это делал, вроде как чтобы спокойно поспать самому, он часто не спешил закрывать глаза, подолгу наслаждаясь ситуацией. Это было как… вот если вы протягиваете руку, а дикое животное с неё ест. Такой бессознательный акт доверия. Первый шаг на пути к приручению. Привязыванию к себе.Хотя, может быть, он придавал этому слишком много значения. Ему просто нравилось, что это такой забавный секрет, который знал только он: после бесчисленных колких оскорблений, брошенных в сторону Эдуарда вечером, Рудольф потом спал как шёлковый в его руках, успокаиваясь только с ним. Такой беззащитный, совсем растерявший свой пыл и прижимавшийся к нему ради защиты от чудовищ, обитавших в его голове. Ради этого стоило потерпеть затекавшие руки и жар от чужого тела.Просыпаясь однажды в его постели, Эдуард вдруг понял, что его самого стискивали в объятьях. Рудольф придавливал его своим весом к кровати и крепко обнимал в ответ. Кажется, он ещё спал. Эдуард попытался вывернуться, не будя его, но Рудольф был достаточно сильным. И тяжёлым.—?Ваше высочество,?— прошептал ему на ухо Эдуард.Рудольф недовольно что-то промычал и повернул голову.—?Ваше высочество,?— сказал он громче, замечая, что через толстые шторы уже пробивается солнце,?— боюсь, мне пора.Рудольф тяжело вздохнул, но с места не сдвинулся.—?Отпустите меня, ваше высочество.—?Ннн,?— сказал Рудольф, устраиваясь поудобнее. —?Останьтесь.О боже.Эдуард подумал о последствиях, которыми чревата привязанность к чему-то. К кому-то.Подумал и обнял его ещё разок.