Часть 4. Глава 36 (1/1)

В отличие от китайской и корейской мафий, которые обычно назначали встречи в модных клубах, косящих под американские, якудза предпочитали более спокойную и расслабляющую атмосферу. Несмотря на то, что в зал для переговоров договорились зайти не больше семи человек с каждой стороны, на парковке у небольшого ресторана в японском стиле не осталось свободных мест. Возле рядов машин бизнес и представительского класса стояли хмурые мужчины. Машина Ханя подъехала, когда все подчиненные уже были на месте, обеспечивая его безопасность. Сехун, в том костюме, который подарил ему Хань, сидел рядом с водителем и тер влажные ладони друг о друга, пытаясь унять волнение. Он боялся, что, несмотря на третью сторону, Санхэпин нарушат договор и просто застрелят Ханя. И что потом? Может, его застрелят за компанию. Так будет проще. - Чанвон, Кенсу, вы первые, - приказал Хань. Оставшись наедине с Сехуном, позвал его: - Что бы ни случилось, стой сзади. В случае неприятностей беги. Я люблю тебя. Это не была тема для обсуждений – договорив, Хань открыл дверь. Сехун тоже схватился за ручку, понимая, что в случае неприятностей он побежит защищать Ханя. Едва босс поставил ботинок на асфальт, как весь Донъянгом согнулся в низком поклоне. Сехун наблюдал за этим из салона, и от наглядной демонстрации размаха влияния Ханя он замер в восхищении. Но некогда было пялиться, стоило поторопиться. В светлом холле, наполненном мягким светом и еле слышной музыкой, их встретила женщина. Она не была похожа на простую хостес.- Добро пожаловать. Я провожу вас в комнату. Ее походка была твердой, но чем-то напоминала кошачью, словно в любую секунду женщина скроется из виду, будто и не было.Комната находилась неподалеку. Женщина без усилий толкнула кажущиеся неподъемными двери и прошла внутрь, вежливо указывая на свободное кресло. Сама же она присоединилась к группе якудза. Сехун не отрывал взгляда от пола, следуя предпоследним в процессии. Только когда все выстроились в заранее оговоренном порядке, и Сехун остановился за плечом широкого Миндже, он осторожно посмотрел на Санхэпин.Первым в глаза бросился босс Чжан. Он с безразличным лицом стоял за креслом, рядом с Тао, который не отрывал отчаянного взгляда от Ханя. Крис был абсолютно потерян, словно вообще не понимал, где находится. Сехун не видел парня с тех пор, как его увезли из Шаньдуна, и разница между воспоминаниями и реальностью была колоссальной. Крис, казалось, постарел на десять лет; его взгляд метался туда-сюда из-под широких бровей; голова была выбрита налысо. Совсем не тот красавчик из прошлого. Но регулярное употребление никого не красит. Сехун хотел помахать бывшему боссу, но подумал, что его побег наверняка доставил неприятности, поэтому снова опустил взгляд. Больше Сехун никого со стороны Санхэпина не знал.- Босс Сяо, глава Ким, - начала та японка, которая провожала их в комнату. - Приветствуем вас в ресторане ?Янаги?. Напоминаю, что во время переговоров насилие запрещено. Все, сказанное здесь, будет строго конфиденциально с нашей стороны. Можете начинать. - Вы захватили нашего союзника, - прямо сказал Сяо, которому на вид было чуть меньше тридцати. Зачесанные назад волосы открывали тонкие черты лица.- Давайте общаться на корейском, чтобы уважаемая третья сторона поняла, когда настанет пора вмешаться. И никакого союзника не было. Мне пришлось наглядно демонстрировать мои методы работы, чего бы не случилось, расскажи вы Но Сую про это заранее. Я предложил ему более выгодные условия. Сехун мог смотреть на Ханя лишь искоса, но и этого он не делал, потому что от главы Кима желудок сжимался, а в паху накапливалось возбуждение. Только бы дотерпеть до конца переговоров без стояка. У них не было секса больше месяца, и Сехун постепенно сходил с ума. Быстрое самоудовлетворение в душе не приносило былого облегчения.- И где же ваш новый союзник? Или не позвали на переговоры? - спросил Сяо.- Я его союзником не называл. Перед вами он единственное обязательство – навести шороху в моем районе – выполнил. Бывших надо отпускать. Ха, что-то Хань не особенно его отпустил после расставания. Как и он Ханя. - Вы сожгли два наших склада. - Вы пытались сделать то же самое с моими. И если бы я спустил все Но Сую с рук, то потом вы бы объединенными силами пришли на мои территории, - отбил Хань.- Ваши... Мы знаем, что вы и здесь промышляете захватом чужого. Тело главы Чона так и не нашли. - Он лично подписал все бумаги по передаче своих владений мне. Куда он пропал – не моя забота. Если вы пришли сюда, чтобы мы по очереди обвиняли друг друга, то у меня есть другие дела. Босс Сяо выдохнул, не сводя взгляда с Ханя. Тот сидел, не шелохнувшись, расслабленно, и в то же время встречая противника в лоб, без малейшей бреши в своей защите. Сехун говорил себе не смотреть на него, но не мог, и ситуация становилась всё хуже. - Я закончил с Санхэпином и больше не хочу иметь с вами никаких дел, - сказал Хань, не дождавшись реплики босса Сяо.Сехун заметил, как дернулся Тао, отводя взгляд. Черт, это должно быть пиздецки обидно слышать.- Вы действительно непробиваемый, - босс Сяо закинул ногу на ногу, доставая из кармана сигареты. Бросил взгляд на Ханя: - Будете?- Нет. Ожог от сигареты под одеждой внезапно заныл.Босс Сяо щелкнул зажигалкой, глубоко затянулся и бросил острый взгляд на Ханя. - Кинуть своих людей и молча сбежать... Даже названных братьев. Не послать им ни весточки. Понятно, почему вы шантажируете других родственными связями, вам нечего терять. - Если вы решили нащупать мою совесть, то зря тратите время, - Хань усмехнулся так, словно ему действительно было нечего терять и сама мысль о привязанности к людям его веселила. Но еще вчера он нежно перебирал волосы Сехуна, мыча незатейливую мелодию, а потом, когда парень уже практически уснул, он ощутил поцелуи в лоб, щеки, нос. Забавно. Хань мог бы стать актером. - Вы знали, что мы будем пытать ваших названных братьев и близких к вам боссов. Оказалось, они реально не в курсе вашего побега. Вы просто взяли и исчезли, - Сяо покачал головой и сделал еще одну затяжку. - Ну, давайте попробуем по вашей схеме. Тао. Когда он был правой рукой Ханя, никто бы не посмел позвать его так. Господин Хуан, не больше, не меньше, однако сейчас все очевидно было иначе. Тао достал складной нож и поднял левую руку, на которой не хватало части пальцев, а ногтей не было вовсе. - Уберите оружие, - спокойно сказала женщина с японской стороны. - Насилие запрещено. По бледному, желтоватому в цвете ламп лицу Тао разлилось облегчение. Хань на самом деле ничего ему не рассказал? Или Тао настолько верен? Сехуну хотелось увести отсюда Ханя, потому что он знал парня, и знал, что тот из последних сил держит лицо, запихнув эмоции куда подальше. Хань был очень привязан к Крису и Тао, они, выходцы из обеспеченной семьи, помогли ему не упасть на дно, когда Хань впервые в жизни остался совсем один. Мысль о том, что из-за него мучают дорогих ему людей, должна разъедать Ханя изнутри, долго и мучительно. - Им повезло только потому, что они ценные кадры. - Да-да-да, я понял, - голос Ханя звучал так, словно он вот-вот уснет от скуки. - У меня новая мафия, с Санхэпином покончено, давайте лучше поговорим по существу.- Новая мафия из предателей? Не боитесь, что и вас они кинут, как кинули Санхэпин? А, Чонин? Кто? - Вы недооцениваете сотрудников, а после обижаетесь, что те находят работу получше. Использовать людей из отдела кибербезопасности как мальчиков на побегушках – это новый уровень идиотизма. Значит, Кая зовут Чонин. Интересно, что еще Сехун узнает за сегодня. - Вы даже притащили предателя из самого Китая.Сехун ощутил тяжелый взгляд на себе, но не посмотрел в обратную, продолжая бесцельно оглядывать комнату на случай опасности, как и положено телохранителю. Однако стало стыдно. Даже если он сбежал с Ханем, поскольку Хань для него – всё, правда в том, что Сехун и не подумал про остальных. Пытали ли босса Чжана? Что сделали с Ченом и Сюмином? Если бы он не исчез тогда... Но он не мог. Отпустить Ханя? Продолжать жить, как ни в чем не бывало? Снова проткнуть себе сердце просто потому что так правильно? Ну нахуй. - Недооценивание сотрудников, - повторил Хань. - Вы сделали человека, который в несколько раундов уложил чемпиона клуба, младшим телохранителем, и платили ему столько, сколько тратите на кофе и сигареты. Я предложил более выгодные условия. Бизнес, ничего личного. Смешно? Смешно. И босс Сяо тоже насмешливо хмыкнул. - Кому вы рассказываете? В Санхэпине полно подобных людей, а вы вцепились в определенного мальчишку. Сердце Сехуна на мгновение замерло, а потом быстро, загнанно застучало. Если они знают... Только этого не хватало. На него могут открыть охоту, и, поймав, получат рычаг давления на Ханя. А Хань... Он ведь им сдастся, на самом деле сдастся, и это будет конец всему. - Сначала притащили земляков в Санхэпин, теперь тащите земляков в Донъянгом. У вас слабость к шаньдунцам.- Что правда, то правда, - легко признался Хань, а Сехун заставил себя медленно-медленно выдохнуть, успокаиваясь, чтобы не привлекать внимания.- По поводу ваших неуемных амбиций, боюсь, Санхэпину, как крупнейшей триаде в Сеуле, придется вмешаться в ваши действия. Попытаетесь дернуться в чужие районы, и мы пришлем нулевой и сотый отряды сюда. Живите, пока мы смотрим на это сквозь пальцы.Глядя на самодовольное лицо босса Сяо, Сехун стоял и охуевал с наглости. Вот так вот угрожать Ханю? Неожиданно в груди начал подниматься гнев. Нет, нельзя, он все испортит. Он уже однажды стал причиной того, что Хань до конца жизни не сможет нормально ходить, не хватало еще стать причиной пули, которую всадят ему в лоб. Но злость набирала обороты, перерастая в ярость. Они решили тронуть Ханя? Не когда Сехун рядом. Он сотрет эту мерзкую улыбку с чужого лица, а затем заставит захлебываться кровью, потому что никто не может угрожать Ханю, никто не-Десять. Девять. Восемь. - Слишком много вы на себя взяли, как триада, которая даже в Шанхае не главная. В Сеуле Санхэпин на отметке около ?ничто?, - Хань звучал твердо, враждебно. - Особенно много на себя взял босс, который получил должность только благодаря тому, что здорово лижет своей начальнице. Босс Цунси может хорошо тебя объезжает, но ума в твою голову не насыпет. Со мной не стоит разбрасываться словами. Спроси у главы Санхэпина, что я сделал, чтобы стать главой Шиэрсина, если когда-нибудь сможешь с ним встретиться. Угрожая мне, ты роешь себе могилу.Сехун чувствовал, как злость вымещает возбуждение, наваливается огромной черной волной, горячей, как кончик тлеющей сигареты на коже. - Вы не в том положении, - начал босс Сяо, но Хань перебил его. - Я скажу понятней, передашь боссу Цунси, ты все равно ничего не решаешь самостоятельно. Не играй со мной. У меня на руках достаточно информации и материала, чтобы выловить вас всех по одному или закончить со всем сразу. Я не боюсь ни нулевой, ни сотый отряды, у меня есть такие же. Мне нечего терять, я могу поставить на кон всё, чего ни ты, ни Цунси, ни Санхэпин позволить себе не можете. Если ступите хоть на какие-нибудь из моих территорий, я сотру вас с карты мафий Сеула. Можешь не верить и попытаться навредить мне. Потом поболтаешь с Чоном, спросишь, насколько безопасно идти против меня. Не давая боссу Сяо шанса вставить ни слова, глава Лу повернулся к молчаливо наблюдающим японцам.- Переговоры окончены. Благодарю за прием и участие. - Я провожу вас, - кивнула женщина, которая встретила их у входа, и Хань поднялся с кресла, напоследок бросая взгляд на делегацию Санхэпина. Сехун тоже посмотрел в их сторону, но встретившись с боссом Чжаном, виновато отвернулся, торопясь выйти. Ему и так было не до самокопания, потому что полувозбужденный член упирался в ширинку, и все, о чем Сехун вообще мог думать – это Хань. Почему его так выкручивает каждый раз, когда Хань показывает власть? Это не нормально, не правильно, но так запретно-сладко, что Сехун не мог побороть себя, позволяя мыслям сбиваться с пути, опутываться вокруг Ханя, вокруг темных фантазий. Стоящие на улице подчиненные снова согнулись в поклоне. Сехуну хотелось опуститься на колени. Они сменили несколько машин в полном молчании, запутывая следы, пока не оказались наедине с водителем в нескольких кварталах от их дома. - Мне жаль, что так произошло с Тао и Крисом, - тихо сказал Сехун, но его хрипловатый голос дрожал от возбуждения, и он ничего не мог с этим поделать. - Тао знал гораздо больше, чем они из него выпытали, - покачал головой Хань. - Ничего, с ними все будет в порядке. Скоро я вытащу их. Ты в норме? Сехун не мог врать так хорошо, как Хань. И не хотел. - Нет. - Не волнуйся, я заберу из Санхэпина всех, кого ты захочешь. - Дело не в этом.Хань бросил на него вопросительный взгляд, но несмотря на то, что парни говорили на шаньдунском диалекте, которого водитель точно не понимал, произнести вслух Сехун ничего не смог. Он открыл заметки в телефоне, быстро печатая дрожащими пальцами, попадая мимо букв, стирая и продолжая печатать. Закончив, повернул экран к Ханю, пряча взгляд. ?Хочу тебя. Ужасно хочу. Пожалуйста, Хань. Пожалуйста.?Не увидев реакции, Сехун, забив на водителя, придвинулся ближе, продолжая печатать. Пожалуйста, пожалуйста, по-Ладонь Ханя накрыла его пальцы, убирая от телефона. Хань быстро удалил заметку, через лобовое стекло глядя, как приближается их дом. Сехун, не понимая, что происходит, был на грани того, чтобы вцепиться в Ханя и не отпускать. - Пожалуйста, - сказал он тихо, но голос дрогнул. Хань снова откажется? Уже месяц, как Сехун не приставал к нему, не делал намеков. Ханю, может, и нормально довольствоваться платонической любовью, но Сехун не был таким, он хотел, хотел так, что в штанах давно стало тесно, и идти в квартиру будет ужасно не удобно. Ему нужны были прикосновения Ханя, весь Хань. - Поговорим в квартире. От отчаяния Сехун готов был взвыть. Он с трудом вылез из машины, быстро направляясь к лифту, наблюдая, как в окошке сверху меняются цифры под едва различимый гул спускающейся кабины. Сехун даже не обернулся, когда почувствовал, как сзади подошел Хань. В лифте он прислонился к стене, опустив голову, дыша тяжело и возбужденно. Куртку Сехун изначально не надел за ненадобностью, и прикрыться было нечем, лишь продолжать сгорать от стыда рядом с молчаливым Ханем. Вот почему Сехуну приспичило именно сейчас? Он все еще был зол, и смущен, и растерян из-за переговоров, а Хань наверняка думал о своих названных братьях, и это все было так не вовремя...Прежде, чем Сехун додумал мысль, Хань развернул его, прижимаясь к губам. Ладонь легла на пах, крепко сжала, вырывая из груди Сехуна громкий стон. Если Хань продолжит, то секса не понадобится. - Потерпи немного, малыш, не кончай пока что, - попросил Хань, когда лифт остановился на их этаже, но Сехун не был уверен, что он сможет.В квартире он не сдержался, набросился на Ханя жадно, обнимая и целуя, прижимаясь болезненно возбужденным членом к крепкому бедру. Ему надо было, здесь и сейчас, рядом с Ханем, вокруг которого все еще держался ореол неприкрытой опасности.- Сехун, погоди, - Хань заставил его отстраниться, заглядывая в глаза. Стараясь ответить на все возможные опасения Ханя, Сехун затараторил:- Я никуда не уйду после секса, хочу остаться с тобой, тебя, Хань, скажи, что не хочешь меня, и я отстану. - Конечно, я хочу тебя. Ты точно в порядке? Ты дрожишь.На вопросительный взгляд Сехун отчаянно закивал. Хань посмотрел ему в глаза, и Сехун готов был поклясться, что видит, как падают чужие стены, превращаются в отражение его страсти. - Иди в душ первым, - сказал Хань. Холодная вода не уняла возбуждение, но помогла не кончить от прикосновения к себе, и, стоя под струями, Сехун жалел, что не настоял на быстром сексе прямо в коридоре, потому что да, это было бы грязно и не удобно, однако напряжение, сотрясающее тело, ушло бы. А вдруг Хань хочет его еще немного помучить? От этой мысли член дернулся, и Сехун усилил напор холодной воды. В комнате тоже было прохладно, Хань же из кабинета крикнул, чтобы Сехун его подождал. Не хватало только чтобы парень сейчас завис над рабочими делами. Опасения Сехуна не подтвердились. Он нервно мерил шагами комнату, придерживая полотенце на бедрах, пока в дверном проеме не показался Хань, не стесняющийся своей наготы. На груди виднелись свежие влажные дорожки оставшихся капель, исчезающих по пути к паху. Парень не стал возиться с прической, да и мысли после переговоров оставили свой след на выражении лица, и казалось, что перед Сехуном не его Хань, а глава Лу, который держит в железной хватке часть Сеула. Последние крохи самообладания пропали. Пол глухо ударил по коленям, полотенце упало к ногам. Сехун покрыл быстрыми поцелуями бедра Ханя, обхватив их, чтобы парень не вздумал отойти, и наконец прикоснулся к члену. Хань не был возбужден так, как он, и Сехун взял в рот, не задыхаясь от длины. Нащупав ладонь Ханя, положил к себе на затылок, надеясь, что тот поймет намек, но вместо давления получил легкое поглаживание. Тогда пришлось еще раз накрывать руку Ханя, показывая, как он этого хочет. В ответ Сехун услышал вздох, которого опасался. Обычно такой вздох означал, что Хань начнет говорить о многих не нужных сейчас вещах. - Сехунни, - мягко выдохнул он. - Пойдем в кровать. Сехун чувствовал, как наливается член у него на языке, во рту, и это было приятное ощущение теплой, гладкой кожи и небольшой тяжести. Он не хотел с ним расставаться. Тем не менее, пришлось уступить. Уже на кровати, лежа под Ханем, который ласково, но абсолютно не достаточно, скользил кончиками пальцев по груди, Сехун притянул его к себе, заставляя лечь между своих широко раздвинутых ног, и выдохнул:- Трахни меня. Сделай это быстро и грубо или медленно и грубо, мне похуй. - Се- - начал было Хань, но парень не дал ему договорить, настойчиво, агрессивно целуя. Оторвавшись, зашептал:- Не говори всякой ерунды, окей? Ты знаешь, что мне это нравится, - Сехун обвил Ханя ногами за талию, прижимаясь, сталкивая их друг с другом.По лицу Ханя было заметно, что он не особо рад, но категоричного отказа не было, и это вселяло в Сехуна надежду. Иногда у него съезжала крыша, и все его существо требовало принадлежать Ханю целиком, без остатка, со слепым доверием. Чтобы Хань воспользовался им, так, как мог только он, как Сехун позволял только ему. - Ты против? - задыхаясь от воспоминаний, от эмоций, спросил Сехун, но у Ханя крепко стояло, и ждать отрицательного ответа было бы глупо. - В тот раз, когда ты связал меня, я кончил, не прикасаясь к себе, Хань. Не говори, что забыл. Хань прикрыл глаза, все так же нависая сверху. Наконец он сказал:- Хорошо, но если... - Да-да, давай уже, - едва справляясь с дрожью в теле, прошептал Сехун, нетерпеливо двигая бедрами. - Мне не понадобится много, я хочу тебя с самых переговоров. Хань поцеловал его, ласково, словно весеннее солнце, касающееся бутонов цветов. В одно мгновение, с первым укусом, тепло превратилось в жар, охвативший Сехуна, ударом пробежав по нервам. Отвернув его голову в сторону, Хань спустился на шею, собственнически метя ее, и Сехун знал, что на месте укусов и засосов расцветут синяки, и это только добавляло к помешательству. Ладони Ханя, сцепившись на его запястьях, прижимали их к матрасу, и хотя Сехун в любой момент мог освободиться, не прилагая много силы, он чувствовал себя надежно закованным, слабым. - Эй, - позвал его Хань, заставляя открыть глаза. Парень перекатился, ложась на кровать, приглашающе показывая на свой член: - Вперед. Не трогай себя. Напряженные мышцы с трудом сокращались, подчиняясь указаниям затуманенного мозга. Сехун нагнулся, растягивая губы на гладкой, темно-розовой головке, скользя дальше, быстро и пошло, до головокружения.- Глубже, - услышал Сехун сквозь шум в ушах. Оторвавшись на секунду, не обращая внимания на то, как слюна стекает из уголков губ ниже, к шее, хрипло сказал:- Заставь. Сехун снова потянулся к ладони Ханя, но тот опередил, зарываясь в волосы на затылке, сжимая кулак, подталкивая обратно, надавливая. Боль от крепкой хватки послала очередной импульс возбуждения. Так любили делать клиенты, снимающие его на трассе за копейки. У Сехуна были короткие волосы, поэтому его хватали за затылок, или макушку, или шею, давя вниз, вниз, вниз. Хорошо, когда он не понимал, о чем стонали клиенты, потому что иначе от грубых слов, горького осознания того, что он просто дешевая шлюха, псевдопохвалы его навыков по отсосу становилось так горько, что Сехун не мог сдерживаться, и слезы начинали течь по щекам, и тогда ему со смехом говорили, что он еще красивей, когда давится от члена в глотке и плачет.Сехун не успел остановить эту мысль. Она проскочила, горьким дискомфортом отдаваясь в груди. Нет, нельзя об этом думать, с Ханем все иначе. Собственный болезненно возбужденный член ныл, требуя прикосновений, но на попытку свести ноги Сехун получил безапелляционное ?не вздумай?. В тоне был слышен спокойный, твердый приказ, которого было невозможно ослушаться. Сехун всхлипнул от того, как по телу пробежали мурашки. Ладонь сжалась в волосах сильнее, заставляя поднять голову. По лихорадочному румянцу на бледных щеках Ханя, пересохшим, приоткрытым губам, из которых вырывалось хрипловатое дыхание, Сехун понял, что больше у них нет времени на прелюдии. - Молодец, хорошо поработал, - похвалил Хань, и Сехун не сдержал еще одного всхлипа, едва не сжав собственный член, чтобы быстро все закончить. Он так любил похвалу Ханя.Оставив его, Хань потянулся было к прикроватной тумбе, но Сехун перехватил его руку. - Без резинки, - увидев настороженный взгляд, нервно добавил: - Я чистый, я потом покажу справки, поверь мне. - Я знаю, малыш, - успокоил его Хань, гладя по голове. Он очевидно переживал, но Сехуну было сложно связно думать и искать причину. - Хорошо. Оставайся на месте и не трогай себя. Сехун прикрыл глаза, пытаясь справиться с дрожью, но его трясло, как от холода, сердце отчаянно стучало в груди, а по лбу катился пот. Сзади прижался Хань, провел дорожку из поцелуев и укусов по шее сзади, погладил, сжал и оттянул соски, вырывая из Сехуна стон за стоном. На тело градом падали укусы, заставляя вздрагивать и умолять никогда не прекращать это.Короткими, уверенными движениями Хань уткнул его лицом в подушку, приподнял бедра повыше и наотмашь шлепнул по ягодице, оставляя розовый след. Сердце Сехуна залихорадило, он вцепился в простынь так, что казалось, больше не разогнет пальцы. Дыша через раз длинно, хрипло, он не мог сосредоточиться ни на чем, даже думать не мог, только прикрывать глаза и выдыхать воздух на жалобных, надрывных стонах, потому что Хань действовал мучительно-сладко, так, что пальцы на ногах поджимались, и лицо горело. Однажды он застал своих дядю и тетю во время секса, и она прогибалась и стонала, прижатая сильной рукой к кровати так же, как Сехун сейчас. Сехун тогда до ужаса испугался, потому что ему казалось, что ей больно, ведь дядя кусал ее, и царапал, и бил, и по ее лицу катились слезы, и с каждым толчком она становилась все громче, и это было страшно, это было кошмарно. Глупости, ему не казалось, зачем он себе врет? Сехун ведь стоял в ту ночь несколько долгих минут, наблюдая за тем, как насилуют его любимую тетю, и ночной кошмар, от которого он проснулся, уже не казался таким плохим. Но у них с Ханем ведь всё иначе. Нет, нет, нет. Не так же, всё не так. Хань невесомо целовал его поясницу, провел языком вдоль всего позвоночника. Сехун лежал, пытаясь выгнать из головы посторонние мысли, но сил сопротивляться им становилось меньше с каждым движением Ханя. С первым толчком Сехун беззвучно открыл рот, хватаясь за подушку. Ему казалось, что он должен был кончить только он этого, но в груди, сдерживая его, вместе с возбуждением клубились тревожность и страх, готовые перетечь в панику.- Ты в порядке? - раздалось настороженное.В порядке?.. Сехун через силу закивал, зная, что Хань внимательно смотрит на него. Скорость толчков нарастала, Хань двигался глубоко, размашисто, вдавливая Сехуна в матрас.В голове стало пусто; капля за каплей, каждый раз, когда Хань входил в него до упора, Сехун приближался к тому, чтобы кончить. Это будет мучительно и приятно, он знал, не мог осмыслить мозгом, потому что тот перестал нормально работать, но чувствовал нутром. Хань полностью вышел, толкнулся обратно, и Сехун вскрикнул от острого ощущения удовольствия и напряжения. И еще раз. И еще. Так делал Мартин, трахая его в дешевом гостиничном номере, принимая стоны боли за удовольствие. Ему казалось, что повторять с Сехуном всякое дерьмо из порно будет классно, но нет, нихуя, Сехун потом долго сидел в пахнущей хлоркой ванне с включенной водой и беззвучно рыдал, потому что хотелось утопиться, лишь бы не возвращаться в комнату, но он должен был, иначе Хань не выживет. И приходилось вставать и идти обратно, где его ждал Мартин и унижение на всю ночь.- Перевернись.Сехун, погруженный в болезненные воспоминания, которые смешивались с возбуждением, потерявший связь с внешним миром, даже не понимал, что от него хотят. Тогда Хань повалил его на бок, перевернул на спину, и, закинув ноги себе на плечи, снова вошел, складывая Сехуна практически пополам. Из горла вырвался протяжный, надрывный стон. Края глаз щипало, в уголках собирались слезы. Сехуна трясло от удовольствия и тревожности. Хань, не сбавляя темпа, крепко схватил его за бедра, оставляя свои отпечатки как подпись рядом со следами укусов. - Ха-ань, - позвал его Сехун, закатывая глаза от удовольствия. - Потерпи еще немного, малыш, я знаю, ты сможешь. Сехун не мог терпеть, и не мог ослушаться, и все, на что его хватило – продолжать повторять чужое имя одними губами. Наконец Хань сжалился над ним, сжал его член, отправляя разряд в тысячу вольт по всему телу Сехуна, и задвигал рукой быстро, грубо. Он доверял Ханю. Слепо, полностью, так, как научила его тетя своей смертью, до последнего. Сехун не мог ни кричать, ни стонать, ни дышать. В глазах потемнело. Он чувствовал оргазм совсем близко, на кончиках пальцев, в напряженных стонах Ханя, каплями пота на коже. Не хватало совсем чуть-чуть, совсем... Ладонь Ханя, хаотично скользящая по всему телу, легла на шею, погладила, но Сехун воспринял это как команду.Он больше не пытался вдохнуть. Легкие горели, его трусило, как в лихорадке, будто снова тонул в Меконге, и до дна было ужасно далеко. Хань еще раз провел по члену, сильно, до конца, и Сехун наконец кончил. Это было болезненно, удовольствие толчками расходилось по телу, каждый раз ударяя в сердце. В голове стало легко и пусто, в глазах медленно темнело, в груди разрасталась горечь.Хань схватил его за плечи, и встряхнул, как куклу. Кажется, Сехун услышал голос парня, но уши словно заложило. Хань обхватил его подбородок и появился сверху размытым пятном. - Дыши! Дыши давай! Он снова затряс Сехуна, голова которого безвольно моталась из стороны в сторону. Сознание уплывало. Сехун не хотел, но не мог ослушаться.Из последних сил он сделал глубокий, хриплый вдох. Больно. И еще раз, чувствуя, как кончает в него Хань. Еще раз. Больно. Опять. - Продолжай дышать! На лице Ханя смешались страх и беспокойство. Никакого удовольствия. Никакой радости. Никакой любви. Сехун умудрился испоганить первый нормальный секс с момента их воссоединения. Послеоргазменная апатия неотвратимо сменялась злостью и жгучей обидой на себя. - Я в порядке, - еле слышно сказал Сехун. - В порядке. Ни про какой порядок и речи не шло. Хань лег рядом, успокаивая дыхание, не касаясь Сехуна. Еще несколько минут они бесцельно рассматривали потолок. - Я в туалет, сейчас вернуть, - пообещал Сехун бесцветно. Мышцы неприятно ныли, на бедрах проявлялись фиолетовые пятна. Появилось стеснение за собственную жалкую наготу. Холодный свет ванной резанул по влажным, покрасневшим глазам. Сехун кое-как добрался до унитаза и рухнул сверху, опираясь локтями в колени, утыкаясь лицом в ладони. Начала возвращаться дрожь, но ничего приятного в ней не было. Одна за другой наваливались мысли, воспоминания, грусть, сжимающая горло, отчаяние, стыд. Сехун рассыпа?лся, не вовремя, неотвратимо, кусок за куском, и в глубине души он знал, что в конце исчезнет, от него ничего не останется, это раздавит его. Как будто сверху поставили тысячетонную скалу, и она давит на грудь, давит, давит. Больше нет ничего, только Сехун, бесконечная пропасть и боль, которая толкает в спину. Он заметил, что снова не дышит, и заставил себя сделать вдох. На выдохе Сехун услышал сдавленное рыдание. Сжал губы, но те дрожали, пропуская жалобные, отчаянные звуки. Пришлось закрыть рот ладонью, но легче не стало. По щекам, пальцам побежали горячие капли. Сехуну было ужасно страшно, и в то же время он чувствовал обреченность. Ему хотелось заорать, или убежать, или сделать хоть что-нибудь, чтобы спастись, но он был один и он был слаб. Осталось совсем немного до того, как Сехун разрушится до основания. Что будет потом? Пустота? Боль сильнее той, что он уже пережил?Рыдание рвалось из горла, из груди, и Сехуну пришлось затыкать себя двумя руками, потому что он слишком громкий. Нос заложило, дышать стало тяжело. Он подтянул к себе колени, пытаясь защититься, сжаться, исчезнуть или сохранить в себе хоть что-то, чтобы перестать распадаться, но ничего не помогало. Сбоку мелькнул силуэт. Сехун дернулся, сжимаясь сильнее, испуганный и беспомощный. Он потерял связь с реальностью. От него осталось всего ничего.На плечо легла горячая ладонь, и несколько мгновений ничего не происходило. Перед взглядом, нечетким из-за слез, показался Хань. Он стал напротив, мягкими движениями вытирая лицо Сехуна теплым влажным полотенцем. Когда с этим было покончено, Хань аккуратно, палец за пальцем отцепил ладони Сехуна от губ, не позволяя вернуть их. Ванну тут же наполнили всхлипы. - Пойдем со мной, - тихо предложил Хань, беря руки Сехуна в свои. - Я тебя не обижу. Пойдем. Сехун не знал, хотел он этого или нет, он больше ничего не понимал, но сил сопротивляться не было. Парень молча переставлял ноги, медленно, и Хань подстраивался под его темп, придерживая за талию. В комнате приглушенно горела настольная лампа. Хань помог забраться на кровать, лег рядом и притянул Сехуна к себе на грудь, обхватывая. - Не стесняйся меня, не сдерживайся. Я рядом и я крепко держу тебя, - сказал Хань, и вибрация его мягкого голоса прошлась по коже Сехуна, проникла внутрь, глубже, к самой рассыпающейся сердцевине. И внезапно оставшиеся песчинки перестали падать в бездну. Хань надежно обнимал его, гладил по голове, говорил и говорил, какой Сехун молодец, как у него все хорошо получается, какой он замечательный. С каждым ударом сердца, стоном, слезой Сехун не понимал, но чувствовал, как восстанавливается. Не тот он, напряженный, нервный, состоящий из тревожности, которого встретил в подпольном боксерском клубе глава Лу, а тот, который доверял, заботился, любил Ханя без оглядки на тысячи ?но? еще четыре года назад, когда не было никаких проблем, а было только счастье, счастье...Время превратилось в бесконечность. Сехун успокаивался, медленно, под шепот Ханя, под его ладонями. Голова болела от плача, но Сехуну не было до нее дела. Он обнял парня за талию, прижимаясь к мокрой от его слез груди еще сильнее. - Вот так, - подбодрил Хань. - Сехунни, попей. Немного приподняв голову, Сехун сделал несколько глотков воды и лег обратно. Ладонь Ханя гладила его по волосам. Взяв в руки вторую ладонь парня, Сехун глубоко вздохнул, зажмурился и нарисовал поверх линий на коже первый иероглиф. Второй. Третий. Хань замер. Сехун повернул голову, заплаканно глядя ему в глаза, и повторил теперь вслух:- Я люблю тебя. Только тебя. Никого никогда так не любил. Глаза Ханя на секунду удивленно расширились. А потом он стал таким счастливым, словно Сехун подарил ему целую планету. Обхватив ладонями его лицо, Хань обрушился на него поцелуями. - Спасибо, Сехунни. - Я не вру. - Я знаю, малыш. Я тоже тебя люблю. Больше всех на свете. - Тогда почему ты меня бросил?Сехун не собирался портить момент, но вопрос вырвался сам по себе. Во взгляде Ханя появилась знакомая печаль:- Я хотел защитить тебя. Думал, что ты быстро забудешь меня, легко переживешь расставание, потому что я ничего не значу для тебя. - Я думал, что умру, Хань, - пожаловался Сехун, впервые не сдерживаясь. Из глаз снова покатились слезы. - Больше никогда не оставляй меня. - Никогда, обещаю, - Хань прислонился своим лбом ко лбу Сехуна. - Пожалуйста, верь мне. - Верю. Я доверяю тебе всего себя. Даже если бы Сехун пытался сдержать слова, то не смог бы. Сейчас он чувствовал себя вывернутым наизнанку, выставленным на обозрение Ханю, но ему больше не было страшно. Сехун действительно доверился, слепо и полностью. - Спасибо. Хань поцеловал его в лоб, уложил обратно себе на грудь и начал тихо напевать незнакомую песню, и Сехун, полностью истощенный, быстро уснул, чувствуя тепло и безопасность.