D-1 Я чувствую (1/1)

Они договорились встретиться в два часа в аудитории, где обычно проходят информационные технологии.Ифань открыл дверь и на него уставилось три пары глаз. Все уже были в сборе; ждали только его.Когда Ифань прошел вглубь аудитории и повесил сумку на спинку стульчика, Хань заговорил:— Мы знаем, что их последний телепорт будет размещен в пределах нашей местной телевизионной станции, — немного подумав, он добавляет: — Скорее всего, где-то на последних этажах.— Так каков план? — Кёнсу вопросительно изгибает бровь.Хань кладет в сторону ручку, которую до этого вертел в руках:— План прост. Во-первых, нам нужно быть там как минимум за два часа до полнолуния. И поскольку оно состоится ровно в десять утра, мы должны быть на месте хотя бы в восемь.Заметив, как увеличились глаза Минсока, он добавляет:— Скажи спасибо, что не в пять.Ифань скептически почесывает подбородок:— Что-то я сомневаюсь, что те два принца явятся туда ровно в десять. Особенно Сехун.Хань разводит руками в стороны:— Я тоже так не думаю, но кто знает? Лучше перестраховаться. Сам понимаешь, рисковать мы не можем.Ифань согласно кивает головой. У них и правда нет права на ошибку.— Сначала нам нужно осмотреть местность вокруг станции. Перед тем, как мы войдем внутрь искать портал, нам нужно найти подходящие точки, откуда мы будем шпионить за главным и черным входами. Таким образом, — Хань снова подобрал отложенную было ручку и начал крутить ее туда-сюда, — мы сможем сразу последовать за ними, когда они появятся возле телестанции.Кёнсу хмурится и спрашивает:— План, конечно, замечательный, но как мы проберемся в телестанцию? Там ведь камеры, охрана и все такое. Не можем же мы просто так взять и зайти туда, как к себе домой, да еще и рыскать по этажам.Хань улыбается:— Чанёль нам с этим помог. Вчера его менеджер принес мне четыре журналистских пропуска.Минсок непонимающе уставился на него:— Подожди, ты, вроде, говорил, что он помогает феям.Хань согласно кивает:— Да, они тоже смогут беспрепятственно войти в здание. Но ничего страшного, думаю, мы сможем с ними разобраться, — Хань тянется к своей сумке и достает оттуда удостоверения. — Завтра мы станем журналистами.Кёнсу внимательно изучает пластиковый прямоугольник со своим фото и именем:— То есть благодаря этому мы сможем спокойно бродить по этажам? — он трясет в воздухе пропуском.— По счастливому стечению обстоятельств, камеры не будут работать на последних этажах, — объясняет Хань.Спустя минуту полной тишины он добавляет:— Не переживайте, ему можно доверять. Он меня уже раньше выручал.— Довольно своеобразно, надо сказать, — Минсок смотрит исподлобья и отвечает на немой вопрос в глазах Ифаня и Кёнсу: — Просто закинул Ханя назад, в это измерение, но основную проблему с пророчеством никто так и не решал. Ты ведь помнишь, насколько многие феи были абсолютно уверены в подлинности этой липы. И кто создал эту липу, — он раздраженно складывает руки на груди.Кёнсу, не знакомый со всеми подробностями, переспрашивает:— Если я правильно понял, получается, что Чанёль сам же и написал пророчество, а потом типа как помог тебе, Хань, спастись?Ему в ответ кивают.— Интересно, — Кёнсу подпирает подбородок кулаком, готовый вникать дальше.Хань глубоко вздыхает:— Я понимаю, почему он тебе так не нравится, Минсок, но если он косячит и понимает, что накосячил, — потом будет исправлять последствия.— Ифань, что ты скажешь? — Минсок поворачивается к нему.Ифань разводит руками в стороны:— А у нас есть другой вариант? Предлагаешь самим пробираться на телестанцию? Ты ведь понимаешь, как это бредово, — он пристально смотрит на Минсока.— Да, понимаю, просто лично меня Чанёль однажды подвел. Его слова оказались неправдой, и, с одной стороны, я могу понять. Но с другой... — Минсок смотрит отсутствующим взглядом в окно. — Не знаю, виноваты в этом ошибочные инструкции или неправильный перевод древних рун в исполнении Чанёля, но меня закинуло сюда с отрывом в четыре года после того, как сюда вернулся Хань.Кёнсу бросает на него беглый взгляд:— Теперь понятно, почему ты так против помощи Чанёля, но все равно в этой ситуации я согласен с Ифанем. Тем более, я считаю, что Хань тоже хорошо все обдумал. Я поддерживаю план, — он поднимает руку в знак согласия.Минсок отворачивается от своих друзей:— Не уверен, что это можно назвать планом. Скорее, набросок плана, но на что-то большее у нас нет времени. И да, я понимаю, что глупо самим ломиться в закрытую дверь, если нам протягивают ключ.Больше он ничего не говорит, поэтому его ответ тоже расценивают как согласие.Хань обводит всех взглядом:— Что ж, тогда на этом все. Это действительно скорее набросок, поэтому будем действовать в зависимости от ситуации. Надеюсь, нам завтра повезет.После их короткого собрания Хань и Ифань проводят остаток дня вместе.Пока они идут до дома Ханя пешком, ни один из них не говорит ни слова.Перед самим квартирным зданием Хань замирает на месте, и Ифань останавливается вместе с ним.Какое-то время они молча смотрят на здание, словно увидели его впервые.Ифаню вспомнилось, как он очутился здесь первый раз, и как познакомился с Исином, а после, по пути домой, наткнулся еще и на Сехуна.Он поворачивает голову, чтобы скользнуть взглядом по лицу Ханя. Интересно, о чем тот сейчас думает? Кажется, словно он где-то не здесь, выглядит отрешенным, а его глаза смотрят вовсе не на дом, а куда-то вдаль.Ифань берет его за руку и легонько тянет за собой, вперед, тихо спрашивает:— Идем?Хань возвращается в настоящий момент, отвечает ему улыбкой, и они двигаются дальше.Оказавшись в квартире, они все равно продолжают молчать. Ифань видит, как переживает Хань. Если подумать, то весь их план был создан одним Ханем. Это ему пришла мысль поговорить с Чанёлем. Минсок и Кёнсу узнали место скопления энергии, но Хань достал журналистские пропуски. Практически, все благодаря Ханю. Но в то же время это наверняка заставляет его чувствовать огромную ответственность.Ифань очень старается ни с кем себя не сравнивать, но получается плохо. Он порой думает, что толком ничего не сделал (по факту так оно и есть). Но сейчас он постарается не думать об этом. Сейчас им просто нужно побыть вместе, пусть и в полном молчании. Присутствие того, от кого на сердце теплеет, все равно всегда помогает.Когда они ужинают — Хань пожарил яичницу и сделал легкий салат — Ифаню внезапно приходит в голову одна мысль.— Ты никогда не был у меня дома.Хань, слегка рассеянно, явно вырванный из своих размышлений, оторвал взгляд от своей тарелки:— Тогда в следующий раз пойдем к тебе.Этот "следующий раз" заставил на мгновение сжаться сердце, но улыбка все равно сама собой наползла на лицо. Ифань будет надеяться, что этот следующий раз обязательно наступит.Они просидели на диване, время от времени отвлекаясь только на легкие перекусы, почти до глубокой ночи. Телевизор был включен на минимальную громкость, но поскольку они сидели в полной тишине, Ифань мог отчетливо слышать голос диктора ночного выпуска новостей. Мрачные прогнозы о том, что случится, если температура так и останется минусовой. От негативных последствий для бизнеса к разительным переменам в экосистеме.Его взгляд падает на стакан в руке Ханя, который тот крутит из стороны в сторону уже кто знает сколько. Губа закушена, а брови нахмурены. Наверняка он снова прокручивает в голове их план, обдумывая, возможно, разные варианты развития событий. Ифань сам много думал об этом.Он забирает у него из рук стакан и, легонько сжимая его пальцы, говорит:— Пойдем спать?Брови Ханя все так же нахмурены, и он словно не сразу понимает, что ему говорят. Он несколько секунд смотрит на Ифаня, устало вздыхает и кивает.— Извини, я никак не могу расслабиться.— Я чувствую, — Ифань пододвигается к нему поближе и обнимает. — Не изводи себя. У нас есть план, хоть и в довольно общих чертах. Ничего не поделаешь, как бы ты сейчас ни думал, все равно не сможешь на сто процентов предугадать их действия.— Ты прав, — Хань утыкается лбом Ифаню в плечо.Они сидят так несколько минут, пока Хань не отстраняется.— Спасибо. Идем спать, — уголки его губ ползут вверх, а глаза, хоть и сонные, но снова излучают свет.Хань подается вперед и нежно касается его губ. Поцелуй длится не долго, но за эти мгновения Ифаня накрывает волной тепла и спокойствия.Когда они отстраняются друг от друга, сам того не ожидая, Ифань вдруг говорит:— Если честно, я хотел кое о чем тебя спросить. Извини, что порчу момент, — он виновато чешет затылок, — но это уже давно проскальзывает у меня в мыслях, и я не знаю... Мне просто надо этим с кем-то поделиться.Хань внимательно на него смотрит:— Что случилось?— Как бы это сказать... — Ифань наклоняет голову, задумавшись. — Я порой чувствую себя лишним в нашей компании. Ты, Минсок, Кёнсу, — все вы сделали что-то для того, чтобы предотвратить возможный конец света. Я же... Я словно просто плыву по течению, — Ифань бросает хмурый взгляд на шипящий телевизор. — Извини, что выплескиваю это все именно сейчас, но мне нужен какой-то совет, что ли...Теперь очередь Ханя его обнимать. Он гладит Ифаня по спине и шепчет ему на ухо:— Не забивай голову глупостями. У каждого своя роль. Я могу дать тебе только один совет: будь собой и делай то, что можешь сделать. Может, ты этого и не замечаешь, но твое присутствие всегда мне очень помогает, — Хань берет его лицо в руки и прислоняется к нему лбом. — Тем более, еще есть завтра. Так что не переживай, хотим мы того или нет, но завтра нам всем придется себя проявить, — он отпускает его лицо и поднимается на ноги. — Ты — это ты. И есть то, что под силу только тебе. Например, если бы я сейчас был один, то, скорее всего, уже бы давно повыдергивал свои волосы от волнения, не спал бы всю ночь, а потом из-за стресса и недосыпа мог бы все запороть.— Но ты и так переживаешь, даже со мной, — Ифань скептически сводит брови на переносице.— Но намного меньше!— То есть я что-то типа успокоительного?Хань кивает:— Ты просто замечательное успокоительное.Ифань смеется.Хань возмущенно возражает:— Я, вообще-то, серьезно!Ифань следом поднимается с дивана.— Понял. Буду собой, самым замечательным успокоительным в мире, — он благодарно улыбается Ханю. — Спасибо.В ответ Хань ерошит его волосы и смеется.Минсок вдруг осознал, что жизнь уже давно так не заставляла его выходить из зоны комфорта. Последние несколько лет он жил как беззаботный — ладно, не совсем беззаботный, но все же — студент. Минсок никогда особо не напрягался, но в тоже время и не отлынивал от учебы. У него был один друг и множество знакомых. Его повседневная жизнь вращалась вокруг университета. Ничего необычного, за исключением разве того факта, что сам он когда-то был феей и, вообще, из другого измерения.Просто потрясающе, с какой скоростью все эти мысли пробегают у него в голове, пока пальцы Кёнсу медленно скользят по его шее, опускаются к спине и, очерчивая его позвонки, вскоре ложатся на талию. И как раз в этот миг Минсок в полной степени осознает, насколько уязвимым он себя сейчас чувствует.Встречаться с кем-то — это и так пугало его до дрожи, даже несмотря на то, что он понимал, сколько придется над собой работать, преодолевая преграды и разрушая стены в своем сердце, но все же... Кажется, такой лэвэл ап для него слишком крут. Если совсем честно, то ему стремно, и он сам не понимает, почему.Осознание, что он боится, болезненно бьет по его гордости. Отлично, теперь ему еще и стыдно.Он чувствует, как губы Кёнсу прижимаются к его спине, между лопаток. Минсок тихо говорит:— Извини.— Нет, сейчас я должен извиняться. Я знал, что ты не готов полностью мне довериться. Возможно, ты еще не до конца отпустил свое прошлое, — Кёнсу обнимает его со спины, и теперь его губы касаются шеи Минсока.— Это не так.— Для того, чтобы держаться за прошлое, необязательно думать об этом. Я не сомневаюсь в том, что твоя любовь к нему осталась позади, просто разочарование все еще не развеялось, — Кёнсу кладет теплую ладонь поверх его сердца.Он прижимается к нему плотнее, утыкается носом в его макушку и чувствует легкий запах своего шампуня на волосах Минсока.— Прости, я эгоист. Я слишком спешил из-за возможного конца света.Минсок отвечает ему севшим голосом:— Мы все в той или иной мере эгоисты. Не извиняйся, я все понимаю. Думаю, я тоже спешу.Кёнсу легонько гладит его по спине, и так они продолжают сидеть, каждый задумавшись о своем.Время будто остановилось. Минсок случайно бросает взгляд на окно и замечает, что идет снег.Все происходящее кажется ему нереальным. Зима в сентябре, и он с Кёнсу. Скажи ему кто-то об этом месяца два назад, он бы, наверное, посмеялся. Но сейчас это его реальность, и сейчас он не видит в этом ничего смешного. Раньше ему просто было страшно снова влюбляться, но как бы там ни было, сейчас он хочет построить прочные отношения и поэтому он решил работать над своими страхами.Он чувствует тепло, исходящее от тела Кёнсу, и его щекочущее дыхание на своей шее. Будет ли момент более подходящий, чем сегодня? Будет ли, вообще, еще что-то, кроме сегодня?Минсок делает глубокий вдох:— Я действительно хочу быть с тобой.Кёнсу крепче его обнимает.— Поэтому давай продолжим. Это то, чего я сейчас хочу.— Уверен? — Кёнсу шепчет ему на ухо.— Да. Уверен.Минсок поворачивается к нему лицом, смотрит глаза в глаза, и воздух в комнате вмиг электризуется. Сердце лихорадочно стучит в ожидании момента, когда их губы вновь соединятся, а руки переплетутся. Минсок точно знает, что запомнит эту ночь. Он будет помнить ее всю жизнь, если завтра не станет последним днем его жизни.